Безумие на дне бутылки.

      Глубокая ночь на Северном острове. Атмосфера купольным спокойствием распласталась по периметру архипелага, обходя южное побережье. Там собиралось торжество. Музыка, гвалт, множество факелов, пляшущие в экстазе ракьят — появлялись резкими вспышками то тут, то там. Храм Цитры непоколебимо обнажался для новых прихожан. В нем то все и смешивалось воедино, окуная с головой в ощущение вселенского праздника. Упоением играли в световых вспышках загорелые лица. Народ ждал этого пиршества не один год и дождался.       Цитра положила руки на плечи Джейсона и мягко провела вниз до локтей, невесомо оглаживая бицепсы. От девушки, по обыкновению, веяло свежими нотками имбиря. Запах выделялся из общего букета благовоний своей исключительностью. Цитра всегда была в центре внимания и ее легкий аромат не скрывал, а только обволакивал животное возбуждение. Сегодня особенная ночь для всех. Чужак принес неслыханную радость на Рук. Ваас мертв. Хойт уплыл в неизвестном направлении на одиночном гидроцикле, захватив остатки гордости. Его охватила паника. Наркотики не поставлялись, пираты не слушались, еще Броди докучал своими набегами. Прежнее кокаиновое спокойствие торчков накрыло пиздой, а их тачки стали закономерно врезаться в пальмы. Ганнибал у ворот, ебаный рот! Голова мертвой ОПГ канула в лету и бандитов на острове стало втрое меньше. Все разумные крысы бегут с тонущего корабля, где им никто больше не закрутит жирный косяк.       --- Ты одержал верх, Джейсон! Стал величайшим из воинов! Освободил Рук Айленд от врагов и даровал свободу моему народу! — Осанистая и величественная, она жестикулировала перед восторженной толпой, стоя на возвышении вместе с Броди, и эффектно превозносила его заслуги. — Ты живой герой нашего архипелага, Джейсон! Испей же победоносную чашу до дна и стань одним из нас! Навсегда! — Речь завершилась на придыхании. Цитра медленно опустилась на колени и протянула стоящему серебристый сосуд. Даже в этом положении она осталась роскошной. Зрители, будто подтверждая, ликовали и бурно обсуждали речь земной богини. Ритуал посвящения — самый редкий и самых изящных из возможных, ракьят искренне любили его.       Броди взял кубок и сел на плиту позади себя. День посвящения волновал его очень давно и парень даже не представлял, что все будет так красиво. Камень обдал легким холодком сквозь плотную ткань карго штанов. Вокруг скакали всполошенные огни, согревая пространство распахнутого храма, и лишь этот булыжник под жопой сохранял присутствие ночи. Джейсон исподлобья взглянул на Цитру и поднес к лицу поданную древнюю чашу. Жидкость мягко плеснулась за край искрящейся посуды, обволакивая выступающие костяшки.       Даже опьяненный произведенным фурором, американец понимал, что галлюциногенные видения, скорее всего, в очередной раз посетят сознание. От Цитры можно ожидать чего угодно. Снова готовить стрелы на синих чертей? Или это просто вино в честь победы?       На улице гуляла послегрозовая свежесть. Ветер путался в отросших волосах, унося прочь все волнения, но парня почему-то не покидало желание «открыть форточку». Что-то было не так. Он поймал себя на мысли и не смог ее отпустить. Интуиция, до сего дня, еще ни разу не обманывала. Сначала накурили, потом обгасили каким-то тухлым супом, дальше — снова похожей жижей; еще таблетки странные в пещере пожрал. Просто ничего быть не может, точно не на этом острове. Казалось, именно здесь придумали все наркотики.       Мощный поток воздуха толкнул в спину, якобы подначивая. Броди невольно дернулся. Как он прошел такой путь и почему до сих пор жив?       Красный густой напиток снова колыхнулся в дерганных руках, искаженно отражая лицо американца. Здесь все как будто не так. День был умеренно-легкий, вечер слишком тихий, а сейчас — внезапный праздник. Дедуктивное мышление намекало уйти. Фанфары и почет каких-то рандомных людей не вписывались в планы, хоть и звучало весьма заманчиво. Ночь, которую Джейсон ждал как день рождения — отталкивала его своей недосказанностью.       Цитра неустанно петляла вензеля вокруг виновника торжества, тут и там касаясь его бледного тела. Смеялась, одаривала комплиментами — а это из уст девушки даже интимнее, чем близость. Броди был как под гипнозом. Мириады факелов приближались к ним в упор. Становилось тесно и светлее чем днем, гул затихал. Глаза сами закрывались. Слишком ярко, слишком жарко. Огонь, даже с расстояния, начал быстро нагревать кожу. Все склоняло к тому, чтобы выпить прохладный напиток и воин одним глотком осушил чашу.       --- Чего ты ждал на якобы необитаемой земле, Джейсон? Ты — максимально серый калифорнийский выпиздыш, сидящий на скамейке запасных в бурном танце жизни, не нюхавший истинной опасности? Чего ты ждал, сука? Веселья и интересных конкурсов? Получи, распишись! Опасность — это не ваши голливудские страшилки, где главные герои не одарены даже интеллектом ракушки. Джесси, ответь за себя! Чего ты ждал? Перемен хотел? Эмоций? О, я угадал, да, принцесса? Почему ж богатеньким деткам так хочется поплавать в котле с кипящими кишками, а? Необычно? Нравится? Уже не заходит в старой компании бухать со своей потаскухой? Ты потерял старшего брата и уже даже, сука, не скучаешь! Почему, а? Ты думаешь, что отомстил за него убив всех на этом острове? О! щас помру со смеху, Белоснежка! Почему же именно я стал твоим голосом разума? Где потерялся хваленый братец? Он должен прийти? Ауу?! Грант выходи! Упс. Прости. Как я мог забыть, что его нет? Он же блять мертв! Но ты и не его потерял. Ты просрал себя и только себя! Теперь страшно? Ты же скоро сдохнешь, Джесси, а мне будет смешно! Я — зритель со стороны, я вижу все. Но, к сожалению, не хочу наблюдать труп, который при жизни был тупее ракушки! Хотя ты забавный «мстительный вояка ракьят!» — Он потряс ручками, пародируя плачущего младенца. — Убиваешь плохих парней, а свою жажду крови все это время не глушишь, а кормишь! Проснись и пой, amigo, тебя ждет безудержное веселье!       Ваас переходил на томные низкие нотки, смеялся, крутил кульбиты по своей оси, а потом отчаянно взрывался, будто и правда стоял сейчас здесь. Явился в момент церемонии посвящения, напялив привычную красную майку, в центре которой, в отличие от предыдущих одежд, зияли 4 колотые раны. Джейсон действовал наверняка в той перепалке и победил. Почему же пират до сих остался жив в сознании? Почему скалился ему красными от крови зубами? Зачем так конгруэнтно жестикулировал, будто колотил по бубну, желая разорвать его к ебеням собачьим? Ударный ритм рук соотнесся с ударами сердца и стало тяжело дышать. Воздух сперло. Что-то дикое происходило в этом приходе. Не получалось ответить, пошевелиться, отвлечься — ничего не выходило. Даже огромный великан с его синими прислужниками, из ранних видений, не так сильно нагнал жути на Броди. Здесь небо с овчинку показалось. Над Монтенегро сгущались тучи. Все происходило в нигде и чрезвычайно стремительно, будто на перемотке. Ваас устал безучастно ругаться и, незнамо каким финтом, подскочил ближе, чтобы что есть мóчи толкнуть охреневающего Джейсона:       --- Развлекайся, мудила! Потом скажешь спасибо!       Последние слова стучали в ушах голосом Цитры, и Джейсона начало припадочно колотить: от злости, от недоумения, от всего, что образовало этот адский трип. «Опять сволочи накачали какой-то наркотой!» — Парень приоткрыл алеющие глаза, ощущая, что ударился головой о подножие алтаря. — "Или так специально приложили? Может взаправду Ваас?"       Цитра сидела поверх его бедер, высоко над головой занося знакомый ритуальный клинок. Прикрытые очи, запрокинутая голова — дело пахнет летальным исходом. Она пребывала в каком-то отчаянном трансе и шептала невнятную чушь, пока люди вокруг молча пялились на происходящее. Нашли козла отпущения, который все для них сделал и решили порубить на ребрышки. Грант всегда говорил, что жизнь не справедлива, но чтобы настолько…       Впитывая уроборос дерьмовых событий вместе с водами океана, гроза возвращалась за очередным намечающимся кровопролитием. Пора было что-то решать. Крупные прозрачные капли быстро скатывались по голой груди земной богини, вниз, на лежащего. По части сексуальности женщин, равных ей, бесспорно, не было. Силой красоты можно было еще давно повести армию на пиратов, но Цитра свалила грязную работу на возникшего из ниоткуда Джейсона. Змея. Зеленая мамба, что обычно долгое время сидит в засаде, а потом нападает быстро и смертельно. Чистейшая гармония фигуры и характера, с начинкой из цианида. Джейсон еще недавно наивно полагал, что все в пределах нормы. А как известно — норма на Рук Айленд может быть только как у Сорокина, где Цитра — само олицетворение коварства и хитрости.       Гнев природы и радость стоящих подле алтаря лиц — вся сущность заковыристого празднества. Напридумали ритуалов, а убить некого было? Есть, конечно, еще вероятность, что церемония изначально задумывалась именно под одного Броди, в честь чего и была прозвана «редчайшей». Запарно сволочи придумали. Заманили в ловушку наивную ракушку.       «С первого ли дня в деревне, когда я убил двух кабанов, они жаждали крови? А может после гибели Вааса, или когда клинок попал в храм? Вопросов много, сука, времени мало!» — голова Джейсона готова была лопнуть от «безудержного веселья» на этой нарко-вечеринке.       Молния просияла, отразившись в изгибах ножа, как небесный шокер и обвела по контуру сидящий на жертве силуэт. По ногам Джейсона побежали мурашки. Вокруг темно, половина факелов потухла. Чертово небо покрыли грозовые облака и смотреть на них стало невыносимо больно; виной всему — сильно лупящие по глазам капли. Они, аки монеты, ложились на очи «помирающего». Броди плохо различал людей, но слышал, что племя радостно запрыгало, чуя скорый запах крови. Жуткая перспектива — сдохнуть на радость коллектива ебанутых. Цитра семимильными шагами теряла гуманизм и свой райский облик. Внешность не имела значения. От тела шла негативная энергетика. Девушка пышила жаром так, что дождь чуть ли не восходил назад паром. Дело шло к завершению инициации. Джейсон елозил прищуренными глазами по периметру храма в поисках выхода.       Совсем рядом ударил гром, на что в толпе запричитали старики. «Пиздец подкрался неприлично заметно.» Выбор: либо действовать сейчас, либо пролить кровь за хер пойми что. А если и подыхать на этом поганом острове, то уж точно не так.       Парень стремглав соскочил с мокрого алтарного камня, выхватывая нож у ошарашенной Цитры. Девушка поскользнулась и шлепнулась на пол. Все происходило стремительно и окружающие солдаты не успели даже выдохнуть. Не подействовала на сильный организм бадяга, похожая на вино, в ней явно присутствовали левые ингредиенты. И уже поздно изгаляться над ошибкою, запороли свои жертвенники! Жидкая, кислая бурда — то послевкусие, что держалось на корне языка.       Девушка не предвидела такого поворота событий, где ее безоружную сбросят на пол. Все шло в точности против плана. Бычий взгляд Броди изучающе прошелся по голому телу и растворился в дожде. Разъяренный, нападающий — то как его можно было охарактеризовать. Жалеть не будет никого.       Прерванный обряд может зарядить силами зла не убитую жертву с огромной вероятностью. Месть подается холодной, наэлектризованной. «Не захотел пациент подыхать, дорогуша, и здесь теперь сдохните вы все!» — прошипел клинок и в одно касание сожрал отражение не потухшего факела. Начиналось. Цитра нелепо отползла подальше, поджимая под себя тонкие ноги. «Пиздец котенку, больше срать не будет.»       Дела американцу не было до того — ошиблись они дозой, или организм оказался слишком неуправляемым для этой дряни. Может его вообще спас воображаемый Ваас? Сейчас это лишнее. Важно — вынести свою жопу из закупоренного храма, в котором собрались почти все ракьят с Рук.       Он схватил первое, что оказалось под рукой, а именно — чужую ногу; опрокидывая тем самым, навзничь, крупного стражника. Детина ударился головой о ступеньки и покатился вниз колбаской, сшибая тех, кто решил подняться. Шанса увернуться от шкафа два на два метра не представлялось. «Скользкая лестница» — игра дождя. Погода аки бы смеялась над незадачливой сворой соучастников, что барахтались на земле, как шлюхи в вазелине. Броди быстро крутился вокруг своей оси, выбирая путь. «Кегли» под здоровяком разлетелись во все стороны и избавили малую часть земли от босых ступней.       «Была не была» — Джейсон стрелой прыгнул в толпу, занося над головой нож. И уж сие смертельный стейдждайвинг намекнул свалить подальше. Адреналин дает прилив сил не хуже чем Amanita muscaria, просто хлещет через край. Под сторонним воздействием на организм проще принимать решения. Жижа Цитры сильно ебнула по мозгам, в руках будто скопилась невиданная миру сила.       Так на голодный желудок завариваешь чай по рецепту какого-нибудь лесного знахаря. Там дядьки шарят, что лучше заходит. Никаких наркотиков! В лес надо вкатываться постепенно и тогда природа начнет стелиться под тебя сама. Желательно, чтоб бадяга покрепче — из миниатюрных шляпок. Взять таких шесть или даже восемь, потому что в них вдвое больше мусцимола, настоять в прохладном месте и затем налить себе в кружку. Приятная и теплая полупрозрачная жидкость со специфическим запахом - она дарит сильную энергию. Можно и с заварника хлестать. Главное привыкнуть ко вкусу и отключить некий «эффект плацебо» в голове, иначе будет сильно мутить. Потом еще несколько таких приемов и через час — уаля! Богатырь с галлюцинациями!       С «винцом» получилось значительно быстрее. А наслаждения от «картинок» в стрессовой ситуации не ощутишь. В горящей галерее выход ищешь, а не на работы Шишкина пялишься. Джейсон искал.       Лицо его смотрелось до неузнаваемости одичавшим. Зенки, казалось, сейчас вывалятся наружу, настолько плохо все было. Вены вздуты, пульс учащенный, руки напряжены от кончиков ногтей до плечевых суставов. Он был готов крошить в труху всех несогласных с собственным правом на жизнь, никаких поблажек нападающим. Цвет кожи американца совершенно не поддерживал одну гамму. Пугающая зеленая физиономия с красными ушами и синими губами, похожая на манекен хеллоуинской витрины, рвалась сквозь толпу.       Парень перемещался быстро, активно толкал всех, кто вставал на пути, маневрировал между из ниоткуда взявшимися мачете. Напоминало заставку хоррора в перемотке на ×2, где из могилы вылезает трупешник и начинает всех вокруг на тот свет отправлять.       Ракьят толком не опомнились, когда Джейсон внаглую выхватил у какого-то тощего парня пистолет и начал отстреливать татуированных активистов. Кровь ручьями заливала мокрую землю. На Северном острове открылась кровавая баня. Приглашены все!       Народ теснился и толкался, не различая кто живой, а кто уже нет. Трупы не успевали падать, да и некуда им было. Агрессоры по-прежнему рвались на Броди, но налетали на нож. Живых становилось все меньше. Джейсон распинывал толпу по сторонам и их моментально накрывало доминошками свалившейся мертвечины. По храму шли красные волны вперемешку с дождем. Праздник смерти. Расступиться пожелали немногие, инстинкт самосохранения кажись тоже принесли в жертву какому-нибудь Божеству. Попытка остановить беглеца не складывалась, она выходила слишком предсказуемой.       Концерт, как подобает вечеринке. Джейсоновы пируэты поражали. Он гениально владел своим телом и пользовался приливом сил, не зря в прошлом спортсмен. Черепушки разлетались по периметру, аки спелые дыньки. Вояки с преалтарного пьедестала на него не кинулись. Приказ не поступил, помощь Цитре была значимее.       Гроза оглушающе ухнула над головами и хлынул сильнейший ливень, за которым трудно различимы были собственные ноги. Стихия стремилась смыть кровь. Яркие молнии пускали корни по краям, им осталось лишь окольцевать храм. Примерно такое количество трупов, как в нем, видели печи Бухенвальда. Дождь окатил выживших ледяными потоками, стало холодно. Внешние звуки больше совсем не доносились до ушей. Броди побежал вперед. Без того мерзкая лужа под его ногами росла как на дрожжах.       Галлюцинации и черные фигуры злостно замаячили на горизонте, пытаясь проткнуть беглеца своим незадачливым оружием. Вино дало долгожданные плоды фантазии. Джейсон уворачивался от шампуров, копий, вил. Охота на чужака в шашлычный сезон. Покореженные деревья, разрывы в полу, фиолетово-желтые зубастые птицы, что гадили сверху. Обычный день в дурке. Джейсон иногда воображал, что он взаправду давно уже там. Столько лет жил как нормальный гражданин США, а теперь оказался здесь, в толпе раскрашенных уродов. Больное воображение и алкоголь, не иначе.       Вокруг царил хаос: билась посуда, горела чья-то тачка, какие-то ободрыши танцевали в пятом углу. Препятствия рождались прямо из земли, словно он попаданец в hard игру. Увидев все это, у легкоатлетов отвалилась бы жопа, c того какой стипль-чез¹ исполнял обгашенный странным пойлом Джейсон. Все в его лучших традициях — гора тел и очередной побег. Но как назвать побегом то, где человек просто носится из стороны в сторону, а скрыться не может? Челночный бег? Мысли выживших склонялись к тому, что зря на праздник не принесли огнестрел. Американец для них теперь представлял большую угрозу. Даже бандиты так хладнокровно не могли вырезать половину племени, как это сделал Броди. Одна пуля — три трупа навылет. Патроны со стальными сердечниками в пистолете, который охранял пиздюк — огромная ошибка.       Парень четко знал, что даже очутись он сию минуту в застенье храма, вражеская территория на этом не закончится. На одном стуле пираты точеные, на другом ракьят дроченые, и там и там на кол посадят, не поморщившись. Разница лишь в том, что где-то этот самый кол смазан бараньим салом, а где-то совершенно сухой.       Джейсон, не так давно, устроил променад по храму в томительной скуке от ожидания Цитры и облазил тем самым вдоль да поперек все его окрестности. Здесь красиво днем, просторно, много искусно обработанных камней, рисунков на них. Вобщем есть на что полюбоваться. Пространство святого места умиротворяло и собирало в себе положительную энергетику острова. Никаких, казалось бы, недочетов, но вода дырочку найдет.       Декоративные кусты скрывали за собой подкопный лаз, в который парень чуть не провалился, пока задумчиво шатался у стен. Яма неровная и неглубокая, будто зэк рыл подкоп ложкой. Она была покрыта мхом и не ясно кто в действительности мог такое сюда проложить, или отсюда… Сначала Броди даже хотел сообщить Цитре, но промолчал. Молчанье — золото, и оно спасло ему жизнь.       Нырнув за куст, Броди попал четко в дырку. Ракьят так и застыли на месте. На глазах происходили какие-то цыганские фокусы. Никто не представлял, что беглец просто провалится под землю. Надежда была, что чудик либо выдохнется, либо его кто-нибудь пристрелит, но все снова пошло не по сценарию. Создали себе врага не под стать, теперь сами боятся голову сложить.       Джейсон, не теряя драгоценных секунд, уже несся по тропическому лесу. К своим сейчас нельзя, там вычислить его будет слишком просто, но больше нигде и никто не ждет. В ботинки попали мелкие камушки, они причиняли дискомфорт, но отрезвляли. Парень терпел.       По правую руку среагировали и принялись кричать переполошенные казуары. Пернатые сволочи выдали геолокацию.       --- Догнать! Принести мне его живым или мертвым! — Издалека послышался знакомый женский голос, что срывался на крик. Они открыли настоящую охоту.       Деревья до сих пор волнообразно шатало. Некрупные тиковые вообще кренило к земле, как колосья. Беспощадная стихия не знала границ. Ветер поднялся ужасный. На спину изменника обрушились несколько пальмовых листьев и он от того только сильнее ускорился. Вот и наступил день, который стал решающим в их с Цитрой взаимоотношениях. «Счастливую концовку ожидал? Отсоси, amigo!» — Пронеслось в голове голосом Вааса.       В одном из относительно современных обрядов/призывов, чье сосредоточение направлено на то, чтоб заручиться поддержкой инореальной сущности, существует ритуальная часть с черным петухом. Его отбирают до новолуния и не кормят до первой ночи убывающей луны. Держать птицу эти дни стоит в темном помещении. Затем петуху скармливали змею, которая при этом обязательно должна быть живой. После, трепещущий «сосуд» сжигался на алтаре, а пепел рассыпали на трех перекрестках.       Скажи спасибо, Джейсон, что ракьят скудны на воображение и тебя решили просто заколоть старым ножичком, а не запихали до этого вовнутрь каких-нибудь живых петуха со змеей, дабы образовать некую «более мощную обрядческую матрешку».       Галлюцинации и мокрые волосы облепили лицо, обзорная площадь притупилась. Джейсон продолжал бежать вперед, от дерева до дерева, чтоб случайно не дать кольцо вокруг храма. Джунгли не хотели кончаться. Толпа шла за ним по пятам. Грязь клочьями оставалась на подошвах, но американец, невзирая на условия, не терял темп и вовремя хватал пролетающие мимо ветки. Лес не меньше Цитры хотел загнать парня в могилу: цеплялся лианами, лупил листьями по лицу, засасывал в глиняные канавы. Рассредоточено и беспощадно лил ночной дождь. Его лучистые капли — иглы сотен ежей. Наркотик выветривался потоками воздушных масс, силы заканчивались. Каждый шаг давался с трудом. Лишь адреналин — тот самый не оседающий фактор, что бурлил в едва не пробитой голове, как бы выкрикивал: «беги, сука, беги пока жив!» Он единственный делал свое дело. Всепоглощающей силой, погода сыграла на руку. Пропади свежесть и Броди, вероятно, растекся б по алтарю.       Факела вдали загорались и моментально гасли, на зависть новогодней гирлянде, погоня шла полным ходом, разве что вояки пока не наступали на пятки. Не так давно отобранные у недругов аванпосты вновь представляли угрозу. В человеческом мире доверие часто себя не окупает. В данный момент парня ненавидел весь остров, даже первый встречный рад был бы пустить роковую пулю в чужеземца. Насолил Джейсон всем и каждому.       Шарахнула молния, осветив петляющую дорогу. Она — единственный источник света, спасительный. Совсем рядом показалась брошенная тачанка. Джейсон провел рукой по мокрым волосам. «Наконец-то!» Для радости не было предела. Это же не могла быть очередная галлюцинация? Одежда давно плотно облепила тело и, казалось, начала греть. Ликуя, как ребенок, парень бросился к авто, готовый расцеловать внезапную находку. Она настоящая!       Грязи с его обуви хватило бы на крупный глиняный горшок. Джейсон рисковал забить щели под педалями, потому, не без услий, снял ботинки и бросил их рядом, схватившись за руль. Колючий озноб прокатился по нижним конечностям, они пульсировали, как после марафона. Наконец, можно было выдохнуть. Он снова избежал, казалось бы, неминуемой гибели. Не верилось. На глазах выступили слезы благодарности и их сразу забрал дождь. Пора основательно давать дёру.       Гроза не затыкалась. Бýхнуло почти сразу за молнией, словно катящееся с горы ведро камней. Четыре секунды. Преследователи были далеко. Даже локаторы летучей мыши с такого расстояния не различили бы звук зажигания сквозь гром.       Единственное спасительное место, что пришло в голову Броди, где он мог наверняка укрыться от дождя и окружающих ужасов — пещера за водопадом на Аманаки, около севшей на мель «Медузы». В ней если и нападут, то уже никуда не денешься, но искать там вроде не должны. Пиратов рядом больше нет, а ракьят не догадаются вынюхивать его на горной вершине. Они скорее на другую сторону Рук зарулят, чем за водопад. Адекватный беглец, по их мнению, в такое место точно не полезет, себе дороже. Убить кучу народа и так далеко убежать, чтоб потом разбиться, свалившись со скалы — звучит как бред.       Руль под руками крутился как новый, не взирая на несовременность авто. Потасканный и мятый после рук пиратов, но приземисто родной. Большая радость, что люди здесь так просто оставляют свои вещи. Тачанка летела на всех парах и на ум Джейсону приходили разные вопросы. Сколько жить осталось? Как сложилось, что его решили заколоть именно сегодня? А главное — по кой хуй под наркотой ему возголоменился Ваас? Американец пробыл на острове не одну неделю и не один месяц, а этот контрабандист все еще не выветрился из головы. Вечные поручения и занятость совсем сбили парня со счета времени. В этот нелегкий год куче дерьма суждено было выпасть на Рук осадками в виде Джейсона Броди. Как давно он приземлился? Сколько уже прошло?       Американец даже не отсчитал то, на сколько быстро оказался у нужной горы. Она оказалась выше, чем воображалось. Величественный заросший зеленью объект не вызывал доверия. Действия происходили машинально, словно он всегда подобным занимался. Отрешенность от происходящего пеленой затянула опьяненные мозги и вот, уставший, и грязный парень уже рьяно взбирался по крутому склону. Казалось, ему мешало все: липкая одежда, грязь, вода, собственные конечности. Засаленные пряди так и наровили залезть в глаза, как хищник в чужую норку. Джейсон поправлял их и карабкался выше. Нужно было контролировать все, вплоть до дыхания. Здесь мокро, опасно, но лучше чем в зашоренном мудолесье. К утру дождь смоет все следы.       Броди сбежал, по пути не напоровшись ни на кого, кто мог его сдать и был этому рад. Вот она — свобода! Пещера сухая и большая, но в силу погоды, представляла из себя сплошной сквозняк. Парень даже забыл, когда чувствовал себя столь защищенным. Ноги изнывали от адской боли, весь организм сигналил, что нужно поспать. Нечистый и замусоленный, он обнял холодные серые камни. Здесь никто его не достанет. Следовало высушиться. Болезни — последнее, что беглец хотел приобретать.       «Рано радуешься» — шептало подсознание, но Джейсон его не слушал. Нервяк сделал из парня выжимку. Никаких больше сил, они остались там, на алтаре. Броди был чужд голос разума. Укрытие отняло чересчур много эмоций, а тело морально готовилось ко сну.       В километре от скалы он похоронил машину, спустив ее в океан, так, как смывают плесневый суп, и благополучно забыл спасительницу. Улики не нужны, а следы протекторов тоже улика. Спасибо ливню за то, что их теперь не найдут. Его теперь не найдут.       Стены цвета старой золы не внушали приятных ассоциаций, будто все это какая-то помятая новостройка и есть шанс на обрушение. Нужно было входить с местом в более тесный контакт, чтоб понять его намерения. Не буквально…       Джейсон вальяжно закинул верхнюю одежду на первый выступающий сталагмит и до него дошло — это было лишним. Что он вообще может тут делать? Спать никак не получится — холодно, а энергии, чтоб всю ночь прыгать как пришибленный и согревать себя руками, вообще не было. Ветер здесь задувает в даже, казалось бы, отсутствующие щели. Остаться — значит получить серьезное переохлаждение. Зря только поднимался.       Ближайшее укрытие — корабли по другую сторону горы. Решение ночевать там пришло само собой, хоть это и было в сущности опасно. «Главное, что там тепло, нет людей и не дует. Больше никаких сраных пещер!» — Джейсон спешно натянул обратно футболку, которая успела стать противно ледяной, и ощутил, что по-настоящему замерзает. Зубы, как отбойные молотки, начали громко стучать, за ними в очередь становились и кости. Парня трясло, словно эпилептика в тройном припадке. Сквозняк гулял лютейший.       Спускаться со скользкой горы по уступам-плитам оказалось ничуть не легче, чем взобраться на них, даже сложнее. Достигнутая ранее цель отобрала остатки сил, оставляя лишь огрызок, что нормальному гражданину помог бы, разве что, успеть снять штаны, прежде чем рухнуть навзничь и провалиться в сон. Джейсон не хотел сдаваться так просто. Нужно было добраться до тепла и он молился, чтобы там уже не было занято, драться сейчас — значило умереть. Наверное, именно так ощущают себя бомжи во время ливня.       Гора, аки навазелиненная скатерть стелилась под ногами. Каждый шаг мог стать последним, но не впервой проявлять навыки камикадзе-скалолаза. «Осторожность — мое второе имя» — с оптимизмом думал про себя Броди, когда подскальзывался и чуть ли не летел вниз. Одежда, трепыхаясь, хлюпала на изнуренном теле, набухая новой влагой, словно весеннее говно под ногами. Она стала неприятно тяжелой — эта мерзкая, провонявшая адреналином, тишка. Липкая и ужасная. Джейсон вслух крыл благим матом ситуацию. Ситуация Джейсону не отвечала.       Корабли, издали казавшиеся мертвой неприступной кучей, приветствовали давнего гостя звуками ржавого металла. Под ногами растеклась огромная лужа — прилив. Американец сознательно выбрал судно, что ранее величали «Medusa», из побуждения защищенности, и направился к нему. Остальные два можно было собрать в детский грузовичок и увести на лом прямо сейчас, настолько все было плохо.       Волны поднимались совсем рядом и чистая вода океана омывала «глиняные» ботинки выше щиколотки. Джейсон давно не чувствовал ног, он лишь наблюдал, как грязь остается позади вместе с сожалениями. Слишком много дерьма за раз, вроде уже привык, но почему-то до сих пор в шоке.       Ящики и мешки с хламом удалялись и оседали на отливе перед особо сильной волной. Броди отчаянно спешил, ведь вода начала звать «купаться», а он в теперешнем состоянии мог плавать только как топор. Вынести далеко в океан даже самого сильного бойца, может всего одно цунами. Джейсон сейчас — никакой. Вокруг темно и страшно, а бушующий, чуть дальше чем в ста метрах, лютейший шторм, даже не думал проявить сострадание. Парнишка на берегу для него просто пылинка.       Казалось, Посейдон пытается начать новый всемирный потоп. Черная, по консистенции как деготь, вода громко хлюпала под ногами, шевелиться под воздействием среды становилось все трудней и трудней, но Джейсон не сдавался. Ботинки погружались в песок, будто их пыталась засосать невидимая пиявка. Злая и ненавидящая мир пиявка. Все против одного, поцарапанного ветром, уставшего парня, который терпел условности, дабы, в прямом смысле, не уйти вниз с головой.       Железная консерва открыла пасть и пустила беглеца вовнутрь. Пол под ногами и первое серьезное укрытие от внешней среды — стоили потраченных сил. Прохудившаяся палуба пропускала ручейки на без того мокрую голову. Вода доставала его отовсюду. Бесконечная «пытка каплей» и звуки лязганий металла сильно давили на мозг. Джейсон почти оказался в тепле и это та маленькая победа, за которую не распластают на алтаре. Недавние события до сих пор не ощущались как действительность. На этом острове, любое происшествие — абсурдный высер из головы больного шизоида.       Волнообразный скрип железа при каждом шаге продолжал заполнять пространство. Броди мечтал поскорее очутиться в тишине, но судно было слишком длинным. Оно — сплошная полоса препятствий, что опоясывала идущего галдежом из переговаривающихся металлических листов. Больше всего на свете, американец хотел плотные беруши.       Поглощая в себя все вокруг, жуткий лязг кусал чувствительные уши, подобно вечноголодной пиранье. После шелеста пальмовых листьев, пещеры и ливня — сразу такая чудовищная какофония. Расслабиться не представлялось и малейшего шанса. Рухлядь, не замолкая, выла, как дюжина резаных поросят, разнося свою боль в самые отдаленные уголки. Наверняка, даже в храме Цитры, за 5 верст отсюда, она отдавалась гулкими звуками. Американец карабкался по ступеням, чуть ли не скуля в такт с лестницей. Она не бесконечная, но до мерзкого осклизлая. Радиостанция наверху уже давно ждала его простудившуюся жопу. «Там можно запереть дверь, можно наконец сесть, можно поспать!» Джейсона окончательно накрывала головная боль, что без стука ворвалась в сознание, как пьянчуга в туалет. Организм будто разваливался по частям, болела каждая клетка. Как и любой человек — Броди не железный.       Людям свойственно страдать от внешних факторов, будь то бряцание стали слетевшей с болтов или крики надоевших соседских детей. Шумы постоянно причиняют неудобство и боль, но без них вокруг было бы как-то пусто. По определению, звук — это быстрое колебательное движение частиц воздуха или другой среды, которая воспринимается органами слуха. А определения тоже кто-то придумал, они же не взялись из воздуха? Нас окружает вечная, осязаемая пустота, в которой все пытаются найти смысл. Нужно поверить в него и он тоже станет осязаемым. Мир очень многое материализует. Крепкая дверь рубки на такой рухляди — величайшая из идей человечества! Побочки странного вина дали о себе знать еще на алтаре, а окружающая среда — тот еще соучастник преступления против беглых победителей.       Парень валился с ног, наконец добравшись до прикрытой двери. «Здесь я точно в безопасности, этим сволочам придется долго искать.» — Он зашел внутрь, включил свет и плотно завернул люк, как крышечку сока, которая от переизбытка усилия щелкает, и повторно открывается. Только тут метафора до конца не сыграла, сталь была надежной, и слава Богу! Секуритата — второе имя задрипанного помещения, что дал ему полуоткинувшийся Броди. «Это им не калитка на Аманаки! Даже здоровенный детина не выбьет, беззвучно уж точно!»       Беглец медленно сполз вниз по двери, словно слизняк оставляя на ней свой длинный и мокрый след. «С утра придумаю план!» — Никакого отчаяния в заебанном теле. Он мог только в путь воодушевлять диванных лентяев. Сесть, написать тут книгу по выживанию/саморазвитию, и хоба! Пускайте в тираж миллионник! «Два стула с пиками или то, как победить судьбу» — звучит как хуйня, но на хуйне нынче и варятся большие бабки, правда в Калифорнии… а здесь, к сожалению, такие можно рубить только с продажи наркоты, оружия и рабов. В жопу пираты и ракьят ебали ваш личный опыт и хуйню из головы! Голова писателя здесь может торчать лишь из песка на берегу и там ей самое место.       Толстая сталь считала также и отказывалась быть батареей для неудачной жертвы. Наводя шороху ржавчиной, она пятнами бросала холод на спину сидящего в те места, где сырая футболка назло дала заднюю, обнажив бледную, как бумага, кожу. Дыхание Броди не получалось конкретно охарактеризовать — то ли марафонца, то ли полумертвого деда.       Вымокший насквозь парень отобразил, что нужно не отключаться, а сделать еще шаг, чтобы сбросить пропитанные потом и ливнем шмотки. Любая болезнь сыграет злую шутку с тем, на кого охотится весь Рук. Здесь не армия, но действие требует срочного исполнения. Беглец из последних сил подался вперед, стягивая загаженную ржавчиной футболку до конца, нахуй ее.       Рубка не изменилась с того дня, когда он был здесь в последний раз. Все тот же пункт, обшитый панелями управления. Главный средневолновый передатчик, немой как рыба, по-прежнему располагался у входа, пялясь на ворвавшегося, как на говно. Самое время, чтоб попытаться подать знак sos и съебать подальше с острова, но после прошлого визита корыто совсем перестало выполнять свою коммуникативную функцию. Никаких плюшек под облупившейся краской. Там лишь кучка бесполезных микросхем, которые любой другой человек в этом положении охарактеризовал бы как мусор. На месте многих полезных клавиш — черные дыры. Панель не несла в себе пользы.       Снаружи грохнуло и почти сразу Джейсон почувствовал, как уличный хлам бьется о борт. До берега добралась волна. Аварийный средневолновый передатчик, не поддавшись общей панике глухо молчал в дальнем углу. Броди, уже при первом появлении на Медузе, обозвал его «средневековым говнодатчиком», ведь эта старая срань ни на что не годилась. Лишь красная лампочка, как глаз ночного холодильника, изредка подавала признаки жизни, обманывая ищущего спасения человека, как самка удильщика. «Металлическая куча сплошного наебалова!» Рубка подходила только как место пережидания шторма, ведь переносную радиостанцию, что могла хоть как-то спасти положение — давно спиздили пираты.       Джейсон, без задней мысли, раскидал всю одежду на старые радиопередатчики. «Хоть на что-то годитесь. Не замкнете же?» Он надеялся, что озноб — это последняя проблема на сегодня. Ужасная погода и отсутствие сменного белья сильно нагоняли тоску. Парень огляделся. Чьи-то сухие тряпки, оставленные, как по заказу, около смежной панели, внезапно бросились в поле зрения. Американец не верил своим глазам. Удача все еще целовала бледный лоб.       Вернувшись к двери с украденным из логова Цитры ножом, беглец быстро обмотался в найденную ткань. Приятная плотная материя превратилась в прочный панцирь и подарила ту самую уютную атмосферу, которая обдает радостью, когда сидишь дома укутанный пледом и читаешь приятный роман. Слезы начали наворачиваться на уставшем лице. Броди мечтал сейчас быть так далеко отсюда, как это возможно.       «Забрать бы сейчас друзей и сразу отчалить, но Цитра не отдала последнюю запчасть для нашего катерка! Сучка! Слишком продуманная, мелочи учла. Утром, на свежую голову, нужно все взвесить и начать сдвигать положение в сторону Калифорнии. Сейчас спать.»       Желаемая тишина так и не наступала. На улице, разбрасывая хлам во все стороны, как дерьмо по унитазу, сходил с ума океан. Дождь, падла, ему поддакивал и люто колотил железную крышу, надеясь просочиться внутрь. Парень начал абстрагироваться. Ночь очень тяжелая. Появилась высокая необходимость отключиться, чтоб набраться сил и со временем это правда произошло. К сожалению, ненадолго.