Солдат

Меня зовут Айрин Сун. Я - миротворец. Хотя Крайтон и зовет меня экс-миротворцем, я знаю, что бывших миротворцев не бывает. Это не просто образ жизни или принадлежность к военному союзу, это - состояние души, а в моей душе всегда живет частица офицера Сун, бойца полка Плейзар. Я родилась и выросла на командном крейсере. Ежедневные тренировки, основы боя, полета, железная дисциплина, мы подчиняем и подчиняемся. Крайтон считает все это ужасным, но мне никогда не казалось, что в этом есть что-то неправильное. Я видела смысл жизни только в том, что бы стать частью военной машины Миротворцев. Я гордилась, что могу ни в чем не уступать мужчинам. Мы никогда не спрашивали, зачем делаем что-то, почему воюем с кем-то, мы просто выполняли приказы. Я не чувствовала, что здесь что-то не так, пока не попала на командный крейсер, спустя почти три цикла с тех пор, как встретила Крайтона. Командный крейсер… Точно такой же, как тот, на котором я выросла. Я увидела здесь офицера Хенту, мы учились с ней вместе. Я была так рада этой встрече!.. А вот у нее ко мне осталась только ненависть. Как Миротворец, я понимаю ее: я нарушила приказ капитана Крайса, я пошла против вышестоящего, я сбежала с заключенными, я помогала им, участвовала в уничтожении базы Гаммак и Теневого Хранилища, я стреляла в Миротворцев и убивала их… Меня можно только ненавидеть. Но как… как человек… Я бы хотела сказать «как себацианка», но не уверена, что себациане поймут меня. Так вот, как человек, я думаю, что надо уметь прощать, уметь помнить хорошее… Только сейчас я понимаю, как многого МЫ были лишены и как многого лишены те дети, что сейчас растут на таких командных крейсерах. Хотя для Миротворцев дети – понятие условное. Мы не бываем детьми. Мы - солдаты. Солдаты с первого вздоха, с первого крика. Мы - солдаты еще в утробе матери. Я помню совсем немного из детства. Дни похожи друг на друга. Но есть одно воспоминание, которое всегда казалось мне сном. Однажды ночью к моей кровати пришла женщина. Лицо покрыто шрамами. Обычный вид для солдат Миротворцев. Это была моя мать. Ксалакс Сун. Она пришла, чтобы сказать, что я не такая, как все. Я была зачата в любви. Тогда ей казалось, что я должна знать. Моя мать любила моего отца… Но слишком открыто, слишком явно, не так, как положено Миротворцу. Ей приказали убить его. Она – настоящий Миротворец… Не мне винить ее. Я встретила ее много циклов спустя. Ее послали, чтобы найти и вернуть Талина и Крайса. Она изменилась. Она сделала много шагов по пути истинного Миротворца, солдата, машины для убийств. Теперь я для нее – ошибка и позор. Она убила бы и меня. Я не смогла убедить ее в том, что в мире есть гораздо больше дорог, которые мы можем выбрать, чем те, которые выбирают за нас. Скажу еще раз: не мне винить ее. Она слишком долго была Миротворцем. И я стала бы такой же, если бы не глупость Крайса. В прочем, глупостью мне это казалось лишь тогда, когда он объявил меня заразившейся от Крайтона. Смешно, ведь он почти прав, конечно, если считать человечность вирусом, который можно подхватить при общении с Джоном. Сейчас я знаю, что в мире гораздо больше чувств, чем те, которые разрешены Миротворцам. Мне кажется, что за приказом Крайса стояла страсть ко мне. Нет, не любовь. Страсть, настоящая, жгучая. Что он там увидел между мной и Крайтоном, не знаю, но это проняло его. Ведь он был убежден, что из-за Джона погиб его брат. А разрешить, чтобы его женщина (а я полагаю, что он думал обо мне так) имела хоть какие-то отношения с убийцей, он не мог. Этот идиотский приказ втолкнул меня в мир Мойи, Заан, Д’Арго, Райджела, Пилота и, конечно, Крайтона. Нельзя сказать, что я не мечтала вернуться. Мечтала. Но знала, что это невозможно. Что бы там Крайс не обещал в поисковых маяках. Мне было тяжело. Миротворцы слишком много сделали, чтобы нас боялись и ненавидели. А как еще могли вести себя заключенные по отношению ко мне? Тем более, если вспомнить, что Миротворцы сделали с предыдущим Пилотом Мойи и с семьей Д’Арго. Только Крайтон принимал меня такой, как я есть. Не хочу думать, что это лишь потому, что наши расы похожи внешне и ему просто было легче общаться с кем-то, выглядящим, как человек, чем с Райджелом. Я завоевывала свое место на Мойе. Воин Д’Арго принял меня как воина, Райджел смирился с моим присутствием, Заан отделила меня от обычных Миротворцев (но Заан вообще немного не от мира сего). Даже Пилот простил меня, а после случая с Намдаром, садистом-генетиком, мы вообще очень сблизилась. Этот ученый ввел мне ДНК Пилота. Я стала превращаться в странное существо, в конечном счете, процесс удалось остановить и повернуть вспять, но часть ДНК так и осталась во мне. Когда я вспоминаю о том, как чувствовала себя тогда, то еще сильнее восхищаюсь Пилотом: жить, когда твой мозг способен решать такие многомерные задачи, просчитывать на много шагов вперед… Наверное, только Д’Арго и Чиана способны понять меня – им тоже пришлось как-то раз побывать в теле Пилота, услышать его мысли и мысли Мойи. Я чувствую Мойю. Я могу управлять ей. Конечно, мне далеко до Пилота, но теперь мне не надо объяснять, куда нажать, чтобы заставить ее сделать что-то. Крайтон, по-моему, не верит в это, он даже пытался научить меня, когда Левиафан застрял в измерениях Звездного Прыжка. Я чувствую Мойю, а Мойя – меня. Она даже позволила мне дать имя ее сыну. Я назвала его Талином в честь отца. В честь того, каким я его себе представляю. Даже и не упомнить всего, что случилось за эти циклы. Страшные, смешные, грустные и безудержные события. Я прошла через них во многом благодаря Крайтону. Джон… Как долго я боялась признаться, что люблю его. Даже себе боялась сказать. Ведь чтобы признать это, надо было отвергнуть Миротворца внутри себя. Забыть то, чему меня учили… Но какой радугой заиграл мир, когда я освободилась от этих оков. Теперь у меня есть семья. Джон и наш сын – Дарго. Крайтон, смеясь, зовет меня обычной земной девушкой. Если для землянок семья – смысл жизни, я хочу быть землянкой. Ну, скажем на четверть. Слишком много человечности – не для нашего мира. Даже Крайтон это понял.