***
Антон не шарахается от людей, не ловит панические атаки в толпе, не убегает от качков, у него есть рабочие связи, приятели, даже почти друг. Но сейчас он чешет в сторону дома на максимальной скорости, иногда поскальзываясь на свежем снежке, но не сбавляя темпа, потому что спасением от неумолимо накапливающегося в обществе напряжения служит, как ни парадоксально, вовсе не одиночество, а тоже человек. С серо-голубыми глазами, смешным носом и шрамом на виске. Антон открывает дверь осторожно, стараясь не шуметь, и улыбается, когда видит на полу полоску тёплого света. Секунду спустя в коридор высовывается Арсений в как всегда не своей футболке. Ждал. В груди вскипает радость, как будто Шаст уезжал не на четыре дня, а на двенадцать лет, и мог вообще не вернуться. Он торопливо сваливает пакеты с сумкой в угол, освобождаясь для объятий. — Шаст, — Арс просовывает руки под расстёгнутый пуховик и прижимает Антона к себе, невесомо покусывая скрытую тканью футболки ключицу. — Опять полураздетый бегаешь. Антон понятия не имеет, как у Арсения получается так ласково произносить шипящую пацанскую кличку. — Тепло сегодня, — на автомате оправдывается Антон, закидывая руки Арсу на плечи, и переносит на него часть своего веса, погребая под собой и пуховиком. Арс кряхтит и хихикает, и у Шаста становится тесно в груди от чувств. Он снова дома. Арсений гладит его везде, где дотягивается, мнёт вечно забитые плечи, легонько пробегается по рёбрам — Антон мысленно благодарит пуховик, который не даёт Арсу нормально отодвинуть руки и превратить поглаживания в щекотку, но тем не менее слюняво фыркает ему в ухо, выражая недовольство, — с нажимом проводит по ямочкам на пояснице, вынуждая податливо выгнуться навстречу, трется носом о шею и даже ягодицы сжимает, но ласково, как-то по-домашнему, без огонька и пылкой страсти. Последнее, если честно, Антона не очень устраивает. Поцеловать Арса так, чтобы все охуели от разврата, не получается, потому что тот топит все непристойные порывы в непоколебимой тягучей нежности. — Да Арс! — обиженно дует губы Шаст. — Не дразнись! Новая атака захлебывается в зародыше, потому что Арс легонько сжимает мочки ушей, и это запрещённый приём. Антон издаёт непроизвольный высокий стон, обмякая и теряя всякую волю к сопротивлению. Эту эрогенную зону нашел Арс, и теперь она намертво к нему привязана. Антон во время своей командировки даже иногда сам чесал себя за ушами, когда слишком сильно скучал. — Хочу тебя пиздец, — ноет разомлевший Шаст. — Прям так сразу? — в голосе Арсения слышится мягкая улыбка. — Даже не расскажешь, что интересного было? И что из пакета выглядывает? И не поешь? — Ничего не было, в пакете набор стеклянных варежек на ёлку, только в душ сбегаю минут на двадцать и снова на тебя наброшусь, — спешно тараторит Антон, через силу отлепляется от Арса, напоследок легонько кусая его за плечо, и убегает в ванную. Хочется до дрожащих пальцев. Секс это же не просто секс, это и что-то о безграничном доверии, о заботе, о единении, о возможности лишний раз насладиться тем, что тебя любят и ценят.***
Арс развешивает и расставляет в спешке сваленные Шастом в одну кучу вещи. Коробку с елочными игрушками не трогает, наоборот сует поглубже в пакет, чтобы Антон потом сам показал, это только сейчас ему ничего не нужно и не важно, ебырь-террорист, блин. Контрастно с нелюбовью к дням рождения, Шаст обожает Новый год. Декабрь только начался, а у них уже по всей квартире развешаны умопомрачительные объемные снежинки, на стёкла прилеплены нарисованные витражной краской рисуночки, а в зале крест накрест висят самодельные флажки. Во время каждого проведенного вместе выходного наступает момент, когда Антон подкрадывается с охапкой карандашей, бумаги, мишуры, каких-то бутыльков и смотрит просяще: «Давай поделаем украшения?» Несмотря на восстановленную моторику, художественный талант в Арсении не проснулся, но ему все равно нравится возить за компанию красками, главной задачей ставя себе не испортить кисти. Арс вздыхает. Он бы сейчас с куда большим удовольствием просто пообнимался, может, рассказал бы про сон. И к этому тоже привык. С другой стороны, в этот раз кошмар был совершенно бессодержательный, какой-то скучный даже. Арсений чешет кончик носа, кивает своему решению отправить Антона хотя бы немного поесть, пока сам будет в душе, и ставит разогреваться картофельную тортилью.***
Шаст торопливо жрет, поминутно оглядываясь на ванную. Как только там прекращаешься шум воды, он сразу подрывается и подходит ближе к двери. План срабатывает на ура — Антон сгребает едва высунувшегося Арса и принимается выцеловывать влажную кожу. Тот смеётся немножко смущенно, пока что стоит в пассивно-оборонительной позиции, уворачиваясь от совсем уж развязных приставаний. Привычный цикл. Открывают секс бесстрашные и бесстыдные заигрывания Антона, который всегда притихает, когда доходит до дела. Грязно домогаться весело, быть распластанным под Арсом безумно хорошо и совсем не волнительно, а вот на первых прикосновениях к обнаженной и неизменно покрывающейся мурашками коже, адреналин каждый раз подскакивает до небес. Наверное, и поэтому тоже все внутри так скручивает желанием, благодарностью и просто любовью, когда он ловит внимательный взгляд серо-голубых глаз, в котором, несмотря на сосредоточенность, сквозит улыбка. Антона по-прежнему переебывает от того, с каким трепетом и осторожностью Арсений относится к его телу и к нему самому. Чуткие пальцы невесомо касаются, кажется, не кожи, а каких-то струн души, так глубоко, что эмоции хлещут через край, скапливаясь влагой в уголках глаз. Сегодня Шаст зачем-то захотел быть сверху и теперь растекается по своему парню, совсем не помогая, только протяжно скулит в уголок подушки. Его излюбленную амплитуду придавленный Арсений выдать не может, но все равно старается двигать бёдрами плавно и неторопливо, поглаживает чувствительную кожу за ухом и перебирает волосы на затылке.***
Арсению как-то так себе. Изнутри распирает нелогичное ощущение неудовлетворенности, приправленное смесью из тревоги, злости и тоски. Он машинально поглаживает совершенно разомлевшего после оргазма Антона который даже не ластится в ответ, только жмурится блаженно и одобрительно посапывает. Стыд горчит на языке. Однообразные действия, неспешность, нежность, это то, что нужно Шасту, но, похоже, не ему. Арсений надеялся, что после разлуки станет лучше, но получилось с точностью до наоборот: хищническая натура только сильнее захотела новых ощущений. И это пиздец. Нельзя требовать от Антона больше, он-то, может, и согласится, и будет стараться, но Арс же сам знает, что нельзя. Ему что, весело потрахаться важнее, чем Шаст? Конечно нет! Он же не совсем конченый. Арс поворачивает мысль то одним боком, то другим, но она все равно выглядит со всех сторон исключительно неприглядно. То, что Шаст в целом подпускает кого-то так близко к себе уже чудо. К тому же Арс всегда был убежден, что любил бы ничуть не меньше, даже если бы Шаст не справился и они были лишены тактильностей вообще. Пиздеж, получается? — Арсюш? Что такое? — встревоженно спрашивает чутка оклемавшийся и поэтому снова способный улавливать информацию из внешнего мира Антон. — А? — Арсений выныривает из своих мыслей и обнаруживает собственную легкую дрожь и поджатые пальцы. — Ты чего? — Шаст приподнимается и перекладывает руку Арса, которую использовал в качестве валика под шею, к себе на грудь. — Ничего, — по-тупому отпирается Арс. — Я потом расскажу, ладно? — Нет, давай сейчас, пока ты ещё не успел придумать правдоподобные отмазки, — не покупается на уловку Антон, начиная разминать скованную напряжением ладонь Арса. Мысли испуганно разбегаются, бросая Арса наедине с самим собой, и он выдает еще более сомнительный ответ: — Не скажу. Антон выпускает руку, которую Арс тут же прижимает к груди, садится и ерзает, перемещая зад повыше, на уровень Арсовой поясницы, после чего смотрит на того сверху вниз, явно задавливая улыбку. Арс супится, отводя взгляд. — Давай я попробую угадать, — примирительно предлагает Антон, укладывая ладонь Арсу на живот, отчего тот окончательно теряется. — Кошмары снились? — Да не в этом дело, — отвечает Арсений прежде, чем успевает подумать, и понимает, что проебал единственную возможность соврать. — Тебе секс не понравился. Арс знает, что выдает себя всем, но все равно упрямо возражает: — Понравился. — Не понравился. Тебе скучно. Я ведь уже давно начал замечать, — расстроено констатирует Шаст. Арсу совсем плохеет — мало того, что он извращенец, так еще и лжец. — Но это ведь не проблема, правда? — уже далеко не так расслабленно и уверенно продолжает Антон. — Мы же можем обсудить и все такое, да? Я буду стараться. «Этого я и боюсь» — думает Арс, но не перебивает. — Я понимаю, что так себе любовник, — продолжает тот, — и, бля, я же видел, что тебе хочется другого, но ты не говорил ничего, и я каждый раз откладывал разговор. Меня-то все устраивает. А новое пробовать стремно как-то. Хотя я тебе доверяю, ты ничего плохого не сделаешь. Я научусь. И мы сможем иногда менять. Но иногда обратно, ладно? — Антон звучит все более просяще, бросает на Арса быстрый взгляд. — Или нет… Арс? Арсений протягивает к нему руки: — Переживаешь? Антон берет его ладони в свои и кивает. — Я тоже переживаю. Я, — Арс старательно подбирает слова, начиная аж громче пыхтеть от усилий. — Чувствую себя очень виноватым за то… что харчами перебираю. А еще больным на всю голову. Мы не будем ничего пробовать, пока ты не захочешь. Ты и твой комфорт намного важнее экспериментов. Антон какое-то время молчит, а потом неловко шутит: — То есть на развод пока не подаем, получается? — Подавать на развод до свадьбы — плохая примета. Антон фыркает и наклоняется, чтобы потереться носом о шрам на виске. — А чего именно ты хочешь, может, там и не страшное совсем? — Я не знаю, если честно, — со смешком признается Арс. — Просто, как будто все слишком предсказуемое и медитативное. Это не плохо. Но иногда мне как будто хочется прям таких ощущений, чтобы охуеть и не выхуеть. — Давай ты придумаешь, что хочешь, хотя бы приблизительно, и мы это обсудим? Арсений несколько раз кивает.***
Из портативной колонки тихонько бормочет что-то новогоднее, освещенный системой ламп с великолепной цветопередачей за которую они отдали две почки стол завален художественными принадлежностями. Желтая акварель красочно растекается по листу, соединяясь и переплетаясь с другими оттенками, а мысли Антона находятся очень далеко и от листа бумаги, на котором происходит едва контролируемая вакханалия, и даже от старательно сопящего напротив Арса. Секс — важная составляющая отношений, поэтому в конце концов пробившееся наружу несоответствие заставляет Антона нервничать. На Арса он не обижается и никакой угрозы от этой булки не чувствует, но это не значит, что проблемы не существует. Арсу скучно. А для Антона очень важна предсказуемость и даже некоторая обрядовость: похожие действия в определенном порядке, невербальные знаки, погружающие в транс, помогающие выключить голову и отдаться ощущениям. Арсений сидит напротив, чуть улыбается. Голый, абсолютно открытый. Поцелуи. Мы партнеры, ты мне дорог, мне нравится тебя целовать, и когда ты целуешь меня. Прикосновения к лицу и ушам. Я совсем другой человек, я не хочу обидеть, ты в безопасности. Объятия, всегда кожа к коже, как можно ближе. Я это не отстраненные руки, которые ставят на твоем теле эксперименты, я тоже здесь, рядом, разделяю твои ощущения. Блядство какое. Антон нервно грызет кончик кисти. Ему будет пиздецки стремно от любых изменений. Он украдкой косится на Арса. Так, как есть, тоже не пойдет. Когда одному в паре хорошо, а второму как получится, это хуйня какая-то. Прошло уже две недели, а дело так никуда и не сдвинулось. Значит, пришло время двигать его самому. Арсений поднимает голову, в его глазах мелькает вопрос, который он почему-то решает не задавать, вместо этого сообщая: — Я готов к веткам. — Нужно кисть повернуть вот так и плашмя провести, а кончиком доработать, — пересказывает Шаст туториал по рисованию реалистичной елки из тик-тока, немного медлит, но все же решается: — А мы решили вообще не трахаться теперь? Ветка уезжает не туда, и Арсений смотрит на Шаста обижено: — У меня почти получилось это дерево дурацкое! Ты можешь менее внезапно начинать эти свои разговоры разговаривать? Антон игнорирует возмущение, вынимает ногу из тапка с оленем и тянется потыкать Арса в колено. — Что ты хочешь со мной сделать, м? — Шаст делает демонстративно томный взгляд. Арсений закатывает глаза и немного отодвигается вместе со стулом. — Я придумал, что хочу быть снизу, в смысле пассивом. Шаст, наполовину сползший под стол в своих попытках преследования, садится ровно. С одной стороны, для него это пиздец безопасно, а с другой, ну, такое себе. — Ты уверен? — Да, — Арс на секунду задумывается, подбирая слова. — Меня очень штырит эмоционально, но я хочу вдобавок к этому больше физических ощущений. А в активной роли я могу разве что ну типа быть жёстче. Но точно не буду. С тобой так не то что нельзя, а просто невозможно. Да и это не то. Антон смотрит на него со сложным выражением лица. — Только это, — Арс взволнованно чешет кончик носа. — Ты можешь ещё кусаться? И вообще?.. — Что вообще? — Ну это типа там такое, всякие альфачьи замашки и вот это все, — Арс ещё больше смущается, теряя последние остатки внятности. — Давай начнём, а там разберёмся, — примирительно предлагает Шаст. — Ага. Хорошо, — с готовностью кивает Арс. — Я тогда в душ пошёл. — Прямо сейчас? — Ну давай ещё две недели подождём, пока сперматоксикоз не начнётся. — Мы вообще-то договорились, что это ты подумаешь и расскажешь! Это ты тянул! — Блин, Шаст, ну мы че, это или не это? — Это, — безысходно соглашается Антон. Арс тут же радостно соскакивает с места и утопывает в ванную, шлепая по полу босыми ногами. Антон уходит в спальню, чтобы ее подготовить, приподнимает край покрывала, кладет его обратно, и думает, что готовить спальню к сексу как-то странно. Надо Арса подготовить и себя в первую очередь. А спальня как-нибудь сама справится. Взгляд Антона падает на художественно сваленные у изголовья мягкие игрушки. Вот кого нужно изолировать от разврата, раз уж ни животных, ни портрета Сталина у них нет. После возвращения Арса, на которого Антон почему-то даже смотреть нормально не может, не то что член в него совать, становиться еще тревожнее, и Антон с энтузиазмом пользуется возможностью потянуть время, сбежав в ванную. Он чаще принимает душ вторым. Но сейчас не понимает рад или не рад этой оставшейся зацепке за привычность. Стоя под струями воды, Антон безуспешно пытается разгадать причину своего страха. Ничего умнее «безопасный секс только с Арсом, а поскольку Арса будет трахать не Арс, обязательно получится пиздаж осени» не выходит. Арсений и в этот раз ведет. Манит к себе, смотрит с любованием, сам целует и гладит. Шаст привычно позволяет этому потоку нести себя куда заблагоразумится, продолжая фоново переживать. Он должен забрать инициативу? Или Арс сам прекрасно о него трахнется? «Так дела не делаются!» — звучит у Антона в голове голос его внутреннего деда. Жопа, конечно, растягивается каждый раз как в первый, но вот на то, чтобы объяснить телу, что за атас происходит, и научить не зажиматься, нужно время. По-хорошему, Арс в первые эксперименты должен быть расслабленным и сосредоточенным на своих ощущениях, а не на десяти других делах. Арс тем временем сползает вниз, на толстый и мягкий отсосный коврик, который они, два деда, купили специально для того, чтобы колени не страдали от минетов, и до сих пор не могут нарадоваться. Антон пытается загнаться из-за того, что умеет в этой жизни только разрешать, даже во время секса он только позволяет себя любить, но ничего не дает взамен, однако Арс с таким наслаждением проводит носом по мягенькому низу живота, несильно прихватывая кожу губами, что думать о чем-то плохом кажется кощунством. Если Арсову любовь к котячьему мацанию за жопу Антон ещё мог понять, то восхищения небольшим слоем жирка на животе не разделял. Впрочем, тут у них с Арсом идеальный мэтч — Антону нравится подкачанный и подсушеный пресс Арса, а тот в восторге от Антонова пузика. Возможно, Арсений просто до сих пор гордится тем, что смог его откормить. Несмотря на все пространные размышления, член встаёт, а внутренности крутит возбуждением. «Плоть слаба» — дебильно думает Антон и давится переходящим в стон смешком — Арс ни раньше ни позже широко лижет эту самую плоть от яиц к головке и щурится довольно в ответ на громкий стон. Арс укладывает голову на бедро, жарко дышит в паховую складку — Антон елозит и выдыхает негромко: — Щекотно. Зачесавшееся место тут же гладят. Антон впутывает пальцы в темные волосы, почесывает кожу головы, проводит подушечками пальцев по шраму. Конечно он хотел бы, чтобы этой метки не было. Но мысль о том, что Арс едва не отдал за него жизнь, все равно каждый раз заставляет сердце екать. Арс смотрит. В его взгляде нет ни томности, ни темноты, он не похож ни на шлюху, ни на Кристиана Грея. Просто Арс, радостный, игривый, капельку смущенный. Красивый до пизды и свой. Антон сглатывает. Нежность и возбуждение перемешиваются совершенно естественно, как будто так и должно быть, что встаёт член и слезы умиления в глазах. Арс садится ровнее, рассматривает фронт работ и облизывается в опасной близости от мошонки. Член дергается в предвкушении, и Арсений буквально получает хуем по лбу, моргает от неожиданности и тут же начинает ржать, утыкаясь лбом в Антоново бедро. — Он у меня культурный, стучится перед тем как входить. — сдавленно сообщает Антон сквозь смех, провоцируя новый приступ дебильного веселья. — Так все, — кое-как угомонившись говорит Арс, едва ощутимо хлопая Антона по колену, и встаёт. — Поехали к основному блюду. — Но Арс! Че началось-то, нормально же общались, все так шло… — Тебе ещё полночи меня трахать, пошёл давай! — Арс нетерпеливо переступает с ноги на ногу. — Что мне сделать? — На четвереньки вставай туда, — Антон усилием воли заставляет себя не гундеть о том, как ему не хочется никого трахать, и ни к селу ни к городу вспоминает: — У нас съедобная смазка есть. — Это лишнее. — Тебе с клубникой или с вишней? — Почему у нас смазка похожа на ягодный фестиваль? — Потому что мы изучаем ассортимент. — А обычной нет? — Да давай клубничку. — Ладно, — вздыхает Арс. — Мое дело встать, верно? «Твоё дело — активом быть!» — думает Антон, но вслух только вякает что-то утвердительное.***
Арс становится в указанное место и позу, жадно наблюдая за тем, как Шаст роется в ящичке шкафа. Содержимое постукивает и бряцает, Антон несчастно-агрессивно шмыгает носом и бормочет что-то матерное, продолжая, судя по движениям рук, просто перекладывать предметы с места на место. Арсений мечется между тем, чтобы Антона как-то направить, или совсем избавить от обязанностей актива, но хочется слишком сильно, поэтому в результате он оставляет все решения за Шастом и просто ждет. — А презервативы надо? — вечность спустя спрашивает Антон и сам же коротко кашляет, понимая, какой глупостью интересуется. — Как хочешь. Можешь кончить в меня, я только за, — выдает Арс, сам же от своих слов краснея. От внезапно ударивших в голову фантазий поджимаются яйца, он проглатывает застрявший в горле стон и нетерпеливо кусает губы. Антон садится рядом вполоборота, неловко гладит Арса по спине. Деревянно, как будто впервые. Время тянется как резина, Антон проваливается в рефлексию, а Арса начинает потряхивать. — Ша-аст, — в итоге надломленно зовёт он. — Ну пожалуйста. — Да-да-да, — частит Антон. — Сейчас. И по звукам прекрасно «видно», как Антон после этой просьбы дергается к смазке и торопливо пытается открутить крышечку влажными от волнения пальцами. От мыслей про пальцы возбуждение снова накатывает удушливой волной. Чтобы хоть как-то отвлечься от разъебывающего ожидания, Арс вытягивает руки вперёд и прогибается до легкого натяжения в мышцах. Шаст похоже воспринимает это как призыв ускориться, поэтому, кое-как победив крышку, плещет смазку на копчик прямо из бутылочки, та оказывается весьма жидкой и радостно десантируется чуть ли не целиком. Не ожидавший такого переподвыперта Арс дергается и издаёт хрюк, представляющий из себя промежуточную форму между негодованием и смехом. — Блять, — шипит Антон настолько несчастно и подавлено, что и ржач, и раздражение мигом уходят. Арсений оборачивается и на секунду встречается с ним глазами. — Мы же не будем пытаться спасти матрас?.. Антон медленно качает головой, а в следующую секунду оба вскакивают, начиная в четыре руки сдергивать простынь, пока она не успела пропитаться насквозь. Спать в химозном запахе клубники ещё месяц никому из них не всралось.***
Антон отчаянно надеется, что Арс за время спасения от утопления в смазке как-нибудь забудет, чем они занимались, ровно до того момента, пока он действительно не забывает. — Арс, а это самое? — окликает Шаст, когда Арсений нацеливается на душ. — Да ладно, — Арс взмахивает рукой и улыбается вполне искренне. — Эксперименты это явно не наше. У Антона внутри что-то обрывается. Теперь, когда возможность реабилитироваться отобрали, она становится необходима как мемы про котиков. А для того, чтобы жизнь даже не вздумала казаться медом, сверху наслаивается обида. Ему что, даже второй шанс не дадут? И плевать, что минуту назад он и первый в рот ебал. — Ты расстроился? — растеряно спрашивает Арс. — Да, — хмуро отвечает заплутавший в своих эмоциях Антон. Сам-то тоже хорош, конечно. Они с Арсом прекрасно друг друга чувствуют, а он весь извздыхался и изгунделся, как будто его заставляют тараканов жрать. Понятное дело, что Арсу его одолжения и непосильные жертвы стали в какой-то момент не нужны. — Прости. Я не хотел тебя обидеть, — Арс с секунду мнется перед тем как виновато признаться: — Я, если честно, не очень понимаю, на что именно. Объясни, пожалуйста. — Да там, — Антон досадливо машет рукой. — Я больше сам на себя обиделся и расстроился. Давай еще раз попробуем, а? Арсений смотрит на него со сложным выражением лица и неуверенно предлагает: — Может лучше попозже? — Нет, сейчас! Арс, ну Арс. — Ладно, ладно, — Арсений поднимает руки в знак капитуляции. — Ладно. Я ни черта не понимаю, но ладно. Можно только я быстренько смазку смою? Она максимально противно ощущается. — Хорошо, я пока свежую простынь накину. Споласкивается Арс и правда быстро. Антон аж вздрагивает, когда случайно натыкается на него, замершего в дверном проеме, взглядом. Арсений робко улыбается, безуспешно пряча сметение. — Иди ко мне, — Антон не встает, зато приглашающие распахивает руки. Он по-прежнему волнуется, но боится своими сомнениями спугнуть Арса. Антон тянет Арса ближе, на всякий случай подгребая к себе и ногами, целует под грудью и вытягивается, чтобы лизнуть сосок. Ластится щекой к Арсовой руке, но полностью отдать контроль себе не позволяет, чуть отстраняется и предлагает, стараясь звучать уверенно: — Не делай пока ничего, ладно? Во взгляде Арса читается замешательство, но он тем не менее согласно угукает и опускает руку с интересом ожидая продолжения. — Садись на кровать спиной ко мне. Дождавшись пока Арс выполнит указание, Антон встает у него за спиной. — Ты можешь на меня опираться. Так действительно оказывается проще. Антон успокаивает больше себя самого, неторопливо нежа Арса в своем темпе. Не нужно бороться за инициативу, торопиться, чтобы успеть за потоком, держать лицо — его ведь все равно не видно. В какой-то момент Арс шевелится, как будто хочет что-то сделать, но передумывает и тихо спрашивает: — Можно тебя поцеловать? — Ты хочешь поцелуй? — вкрадчиво уточняет Шаст. Арс мычит что-то утвердительное и кивает. Антон широко ведет раскрытой ладонью с шеи на затылок, несильно сжимает волосы и уже совсем аккуратно тянет вниз и вправо, поворачивая голову Арса так, чтобы можно было дотянуться до губ. Целует ласково, но все равно улавливает в чужом теле легкую дрожь. Шаст отстраняется и отпускает волосы, но Арс продолжает сидеть в той же позе, дыша через приоткрытый рот, и смотрит непривычно открыто и уязвимо. Антону от такой покорности становится не по себе. — Ты че-то такое хотел? — совсем другим тоном спрашивает Шаст, и плюхается на кровать, разбивая интимную атмосферу. Арс несколько раз облизывает губы, сглатывает, трет лицо руками, сбрасывая оцепенение. — Не знаю, — наконец честно говорит он. — Но мне нравится. Антон коротко улыбается, и к нему в голову вдруг приходит весьма сомнительная идея, которая тем не менее кажется неожиданно горячей. — Тогда установим правила. Ты ничего не можешь делать сам, но я сделаю все, что ты захочешь. Нужно только сказать. После этого заявления, Арс и дышать перестает, не то что разговаривать. Какое-то время он сидит максимально загруженный, потом тихо выдыхает: «Хочу…» и снова впадает в анабиоз не закончив предложение.***
Хочу… что? Чтобы ты меня трахнул? А как это вслух-то сказать, блять?! К щекам приливает кровь, к члену, впрочем, тоже, и откуда в нем вообще столько крови — вопрос интересный. Может, для начала выбрать че попроще? В голове появляется слово «отсосать» и Арсений жмурится, пережидая новую волну стыда и странного возбуждения. — Давай, Арс, — подбадривает Антон, приобнимая его со спины. — Скажи, что хочешь. Арсений вздрагивает, понимая, что пропустил момент, когда Шаст поменял дислокацию. Под кожей бегут мурашки, тело непривычно чувствительное к прикосновениям. Взгляд Арса упирается в его же стоящий член, и он отчего-то смущается еще больше, снова закрывая глаза. — Чтобы ты меня трахнул? — Я не могу тебя трахнуть без подготовки, — поучительно напоминает Антон, размеренно поглаживая чужой живот. — И в такой позе. «Без подготовки» — эхом отдается в голове. В очередной фантазии Антон уже его растягивает своими длинными музыкальными пальцами, и Арса потряхивает от того, насколько этот момент далек. — Хочу встать на четвереньки, — уже четче и немного громче, хоть и скороговоркой. — Почти, — Шаст пару раз проводит рукой по его члену, словно награждая. — Ты не можешь сделать это сам. — Хочу… чтобы ты поставил меня на четвереньки. Это действительно звучит по-другому. И еще горячее. — Молодец, — в голосе Антона слышна улыбка. Арс радуется совершенно дебильно тому, что он молодец, и сосредотачивается на действиях Антона, стараясь их предугадать. — Тише, мой хороший. Мне приятно, что в тебе столько энтузиазма, но не торопись. Арс разочаровано пыхтит — он хотел как лучше. — Ну не расстраивайся так, просто следуй за моими руками. Я же сегодня главный. Оказавшись в нужной позе, Арс решает проверить, сможет ли довести себя до потери сознания. — Надави мне на спину, вынуждая опереться на локти и глубоко прогнуться, заставь открыться еще сильнее, — договаривает он задушенным шепотом, привычка уходить в беззвучный режим от любых сильных эмоций так и не исчезла. — Блять, — пораженно выдыхает Шаст, снова выходя из амплуа доминанта. — Я не ожидал, что мне настолько зайдет. А тебе как? Все хорошо? Арс несколько раз кивает, обещая себе не забыть рассказать Антону, насколько тот хорош в ведущей роли. Отдыхает в разрядившейся после вопроса атмосфере, отпуская часть напряжения. — Я даже немножко волнуюсь, что мы не дойдем до проникновения, из-за того, что я кончу вотпрямщас. — Неплохо, — фыркает Антон, забирается на кровать рядом с Арсом и трется о него всем телом, как огромный кот. Арс улучает момент, чтобы лизнуть его в плечо. — Еще раз так сделаешь, по жопе дам, — весело «ругается» Шаст на своевольность. Идеальный момент, чтобы воспользоваться этой угрозой в своих целях, но Арс боится, что если он будет слишком много выделываться, Антон остановит игру. И, ладно, хорошо, он очень хочет быть хорошим мальчиком, а это значит, что к шлепку надо подбираться с другой стороны. Правила Арс уже уяснил, поэтому честно выбирает самое неловкое слово. — Хочу порку, — выпаливает быстро, не давая себе времени передумать, поэтому смущение накрывает уже после, когда изменить ничего нельзя. Слово повисает в воздухе, а Арсения словно обдает изнутри волной кипятка. — Сколько ударов? — спокойно уточняет Антон — Двадцать. Арс машинально вздрагивает, когда Антон поглаживает ягодицу, и сжимает в пальцах простыню. Чужая рука отрывается от кожи, желудок прилипает к горлу и все тело сводит в предвкушении удара. — Не зажимайся так, — мягко просит Шаст. — Я ничего страшного не делаю. Если захочешь, чтобы я остановился, ложись в складочку, хорошо? — Хорошо. Антон касается кожи, предупреждая, и шлепает первый раз. — Сильнее, — тут же реагирует Арс. Второй удар уже ощущается легким покалыванием. — Еще сильнее. На десятом Арсений понимает, что переборщил. Нехило так, раза в два. Это, видимо, понимает и Антон, потому что дает передышку, водит кончиками пальцев по ставшей более чувствительной коже, а затем массирует яйца. Удовольствием от долгожданной ласки простреливает насквозь, против воли напрягаются бедра, а от уровня уязвимости кружится голова.***
Антон кладет ладони на ягодицы, чуть сжимает, с удовлетворением отмечая, что Арс и сам льнет к рукам, и либо у него буйная фантазия, либо там кожа действительно чуть горячее. — Мне продолжать? — на всякий случай уточняет Антон. — Да. Пожалуйста. — Хорошо, хорошо, не переживай. Выдам все двадцать, не пожадничаю. Антон уменьшает силу, но нареканий не поступает, из чего он делает вывод, что молодец, к тому же Арс вздрагивает после удара и напрягается перед. Шаст немного увеличивает промежутки между шлепками, самый пиздец это когда не успеваешь дышать. Он встряхивает головой, не давая себе погрузиться в рефлексию. Арс сам все это затеял, сам озвучивает свои желания и постоянно их подтверждает. — Двадцать, — сообщает Антон. Он опирается коленом на кровать и перекидывает руку через спину Арса, приобнимая. Без особых прелюдий ведет вниз и накрывает ладонью член. Не дрочит, только прижимает чуть-чуть к животу, но Арса переебывает и от этого. — Молодец, — хвалит Антон, честно говоря, ему всегда нравилось Арса смущать, но сейчас это выходит на новый уровень. — Такой послушный и старательный. Вытерпел всю порку до конца, мой хороший. Арсений начинает дрожать целиком, румянец расползается на плечи, а член подергивается практически на каждое слово. — Как тебе оказывается нравится быть хорошим, даже течешь, — Антон однократно проводит по члену, смыкая пальцы на головке, плавно относит руку и сам завороженно смотрит как за ними тянется прозрачная ниточка предэякулята. Арс всхлипывает и ниже опускает голову. В этом моменте Антону обидно до пизды, что Арс не может стонать. Полностью голос уже не блокируется даже в стрессовых ситуациях, и он может издавать звуки, но это будет механически, от мозга, а не от души. — Ты заслужил небольшое поощрение, верно? — мурлычет Антон, возвращая все свое внимание ягодицам, чуть разводит их, и без объявления войны широко лижет между. И вот это оказывается слишком, потому что Арс мгновенно складывается, прижимая задницу к пяткам и пряча нос в сгибе локтя. — Настолько тебе неловко? — фыркает Шаст. — Да брось, ты же меня вылизываешь. — Лучше палец вставь, — приглушенно доносится из-под локтя. — Хорошо, — мягко смеется Шаст. — Любой ваш каприз. Антон решает Арса немножко пожалеть и не заставляет его расписывать в красках все этапы растяжки. Вместо этого идет к шкафу за смазкой без цвета и запаха. Клубнику больше как-то не хочется. План ориентироваться по себе проваливается. Сейчас у Антона в распоряжении визуальная информация и данные от пальца, а когда он растягивает себя, то все внимание достается жопе, поэтому соотнести ощущения не получается. — Арс. — М? — Следи внимательно, больно вообще не должно быть, если больно, значит пизда какая-то происходит, не терпи. — Хорошо. Антон активом никогда не был, поэтому впервые видит секс вот так. Смотрит с почти детским интересом, как сжимается и расслабляется сфинктер, пропуская палец, обалдело понимает, что внутри и правда горячо и узко — температура тела ощущается, так сказать во всей красе, а мышцы плотно обхватывают инородный предмет. Наблюдает за реакцией Арса, и неожиданно думает, что в такой роли тоже что-то есть. Он впервые смотрит на Арса чистым взглядом, а того наоборот уже давным давно так не крыло. Чтобы до мелкой непрекращающейся дрожи, судорожных дерганий от каждого прикосновения, несчастных сорванных всхлипов и бесконечного переступания руками и ногами. — Укуси меня. Хочу меток. — Куда? — Антон плавно толкается тремя пальца на одну фалангу и снова меняет их на два. — Неважно, но посильнее. Шаст оставляет пальцы внутри, только фиксируется большим, чтобы рука не моталась слишком сильно, пока он будет тянуться к шее. Сначала лижет предполагаемое место укуса, а затем сжимает кожу зубами, одновременно сгибая пальцы. Арс трепыхается и падает лицом в сложенные перед собой руки, при этом все равно отчаянно выгибаясь, чтобы хотя бы наполовину сохранить позу. Антон решает ничего нового пока не делать, только кладет ладонь между Арсовых лопаток, как бы подтверждая свое присутствие и заинтересованность. — А член уже можно? — тоном «а когда компот?» спрашивает Арс какое-то время спустя. Сдержать смешок не получается, Шаст трется носом о чужое плечо: — Давай попробуем. Волнительно. Антон вытаскивает пальцы, добавляет смазки, проводит членом между ягодиц, легонько давит и понимает, что член вообще-то больше и пальца, и трех, и как он вообще должен влезть не очень ясно, ко всему прочему Антон умудряется словить волну своего собственного возбуждения и нестерпимо хочет чего попроще и побыстрее, между бедер, например. Когда Арсений начинает «незаметно» подаваться ему навстречу, Антон решительно упирается рукой в его ягодицу, блокируя движение. — Погоди. — Да Шаст! Он и не должен входить, как нехуй делать, немножко усилий нужно приложить. И почему ты перестал заставлять меня разговаривать? — Ты сам можешь, если захочешь. — Я сам стесняюсь! — сварливо предъявляет Арс, снова выпрямляет руки и глубоко вздыхает. — Хочу, чтобы ты от.., — он спотыкается и кусает губы. — Оттянул ягодицу и постучал членом по входу. Антон начинает выполнять указания, когда Арс все же со смешком добавляет: — Я тебе над этим входом в следующий раз напишу «добро пожаловать», чтобы ты не сомневался, что тебе там рады. — Еблан, блять! — ржет Антон, сбрасывая часть нервяка в смех, и набравшись смелости, отвешивает Арсу бонусный шлепок. Тот давится воздухом и замирает, но толком напугаться Антон не успевает, потому что слышит тихое: «Еще». — Просьбу про член придется повторить. — Хочу, чтобы ты оттянул ягодицу и постучал членом по анусу. А после вошел плавно, но не медленно. Хочу твой член внутри. Антон шлепает головкой по сжимающимся от этого мышцам, затем ей же гладит, расслабляя, и со всей имеющей решительностью давит. Решительности оказывается достаточно, головка проскальзывает внутрь, и первые несколько секунд оба охуевают, а Антон еще и стонет. — Сожми пальцы на моей пояснице и потяни на себя, вынуждая принять глубже, — перемежая слова с тяжелыми вдохами требует Арс и тут же несмело просит: — И похвали. Пожалуйста. — Похвалить тебя? — вот когда Антону добровольно ложатся в ноги, он и сверху вниз может посмотреть. — За то, что ты так хорошо принимаешь член? Он честно с силой сжимает чужие бока, но тянет совсем немного, и снова несдержанно скулит от новых ощущений и переполняющих эмоций. Ведет пальцами от копчика к растянутому вокруг ствола анусу, ловя внутреннюю дрожь от того, насколько это нежное и уязвимое место. — Замечательно принимаешь. Безропотно так и с удовольствием, — говорить тяжело, Антон слишком балдеет, но Арса порадовать хочется нестерпимо. — Хороший. Самый лучший. Шаст начинает плавные толчки, продолжая сквозь свои же стоны бормотать все менее связные, но все более искренние комплименты.***
В какой-то момент Арсений решает нахапать таких эмоций, чтобы охуевать еще две недели, да и способность набазарить стояк и предобморочное состояние это что-то на магическом. С одной стороны хочется уже наконец себе подрочить, с другой, от того, что самому это сделать нельзя, хочется в сто раз сильнее, и кажется, что можно кончить вообще без рук. Еще и Антон стонет ниже, но ничуть не менее самозабвенно чем в пассивной роли. С первой попытки удается только засипеть, поэтому Арс кашляет, возвращая голос, и чувствует, что Антон замедлился и прислушивается. — Подрочи мне, — сошло бы за указание, если бы не такой жалобно-умоляющий тон. В целом, достаточно, но когда Арс представляет, как можно описать это действие, дыхание перехватывает. «Хочу» он благополучно проглатывает и начинает сразу с сути: — Обхватил мошонку кольцом из пальцев и чуть оттянул, не прекращая резко размашисто дрочить, но не давая достигнуть, — воздух заканчивается совершенно и приходится сделать судорожный вдох, прежде чем продолжить, — оргазма. Укусил за холку. А потом волосы сжал и заставил запрокинуть голову. И за шею укусил. Толкнулся до упора и держал на месте. И… — Тормози, — перебивает его Антон. — Ща сделаем, потом еще послушаем, — тут он вспоминает про свое амплуа и добавляет уже более чарующе: — Ты молодец, мой хороший, мне нравится, что ты честно и подробно рассказываешь о своих желаниях. После двух подходов дрочки и искусанного загривка Арс, кажется, готов уже и помереть. Когда Антон в очередной раз убирает от члена руку, хочется обессилено заплакать. В списке, кажется, было что-то еще, и надо бы дотерпеть до конца, сам же захотел, но сил нет никаких. — Можно кончить? — надломленно и робко просит в итоге Арс. — Конечно, — Антона ласково целует его в лопатку. — Помочь тебе? — Да. Только я хочу с тобой. Одновременно. — Бля, Арс, — на секунду теряется Антон, но тут же берет себя в руки. — Я постараюсь. Сможешь потерпеть еще немного? Арсений спешно кивает. — Умница, мой хороший. — Я хочу внутрь. Чтобы ты кончил. — Давай на спину, ладно? Хочу, чтобы у тебя осталось максимально комфортное послевкусие, а не необходимость сперму вымывать. Арсу по-тупому обидно, как ребенку, которому не дали сожрать третье мороженое и заболеть. — Но вместе! — ревностно уточняет он. — Хорошо, обязательно.***
У Антона получается почти идеально: он успевает и вытащить, и до разрядки ему остается пара движений, и Арс догоняет его совсем быстро. Пару секунд оба тяжело пыхтят. Антон первым приходит в себя и замечает, что Арс продолжает стоять не шевелясь и явно чего-то ждет. — Арсюш, все, мой хороший. Ложись, — Антон направляет его своими руками. — Отдыхай. Арс послушно вытягивается на кровати и вдруг впервые за все мероприятие стонет. Сипло, надрывно, но вслух. Со всхлипом втягивает воздух и на выходе снова постанывает, на этот раз уже мягче. Он продолжает тихонько скулить, пытаясь отдышаться и поймать хоть какую-то связь с реальностью. Антон слушает, замерев, и, если честно, он давно не был в таком восторге. Арс слепо пытается нашарить его едва шевелящейся рукой. — Сейчас, сейчас, я тебя вытру и обниму потом, ща, секундочку. Антону и самому хочется валяться рядом и переваривать впечатления, но желание сделать Арсу всё приятно сильнее, поэтому он дезориентировано вертит башкой в поисках чего-нибудь и останавливается в результате на своей футболке. Вытирает сперму и частично смазку, швыряет ее куда-то на пол, потом уберут, и наконец с удовлетворением сгребает притихшего Арса в объятия. — Спасибо, — тихо бормочет тот, поворачивает голову к Антону и хмурится, словно стараясь бровями сгрести мысли в кучку. — Не говори пока ничего, — Шаст чмокает его в нос. — Отдохни, отзыв потом в приложении оставишь. Арсений разнежено улыбается и гнездится, прижимаясь ближе. Антон лижет соленую кожу в районе самой яркой метки, отстраненно размышляя над тем, что надо бы все это великолепие обработать. На Антона после его стандартных двадцати минут отходняка нападает жажда деятельности, но делать ничего не нужно, поэтому он просто любуется пригревшимся под боком, умотанным и умиротворенным Арсением, который сладко посапывает сквозь дрему. В комнате окончательно темнеет, тусклый холодный свет падает только из окна, где вроде бы пасмурно и высоко, но в городе свет всегда откуда-то берется. Арс вошкается и тихо спрашивает: — Не спишь? — Нет, — почему-то тоже шепотом отвечает Шаст. — Я знаешь что подумал? — М? — Давай купим вибропробку? Антон поворачивает голову вправо. Арс смотрит на него огромными глазами и выглядит одновременно пришибленно и решительно. — Для кого? — Для начала для меня, — Арс начинает краснеть, втягивает голову в плечи и воообще весь съеживается, стараясь казаться меньше, но взгляда не отводит и продолжает: — Прикинь если я буду тебя… это самое, а пробка меня. — Ладно, — растеряно кивает Шаст. — Я не против. — Можно еще выбрать какую-нибудь с хаотичным режимом, — одухотворенно добавляет Арс. — Ладно, — повторяет Антон. — Слушай, я правда не против, просто немножко растерян, поэтому так отвечаю незаинтересованно как будто бы. Ты же не обижаешься? — Не. Спасибо, — Арс улыбается и посчитав миссию выполненой с явным облегчением прячется у Антона же под мышкой. Впрочем, румянец успел перетечь на шею, и угадывается даже в полумраке, поэтому конспирации это не помогает. Кажется, к рисованию добавилось еще одно важное декабрьское дело — поиски и покупка секс-игрушек.