звезды перед глазами

— я пошутил, — раздается шепот венти, когда рука чжунли ложится на изящную и тонкую шею, чуть сжимая свои длинные острые пальцы. — не убирай руку.       если взять те часы, пока чжунли слушал галдёж венти о том, как хорошо вино из винокурни, как прекрасен владелец этой винокурни, как красив капитан ордо фавониус, как искусно он трахается… это раздражало, бесило, выводило властелина камня из себя. они с архонтом ветров были кем-то между прекрасными друзьями, товарищами, двумя архонтами, которые держались вместе во время войны, даже если они кидались друг в друга скалами и камнями, и… просто двумя изголодавшимися существами. У венти умер его друг, у чжунли умерла его подруга-архонтка.       в те минуты, когда барбатос сидел пьяным на больших и сильных бедрах моракса, он часто рассказывал, как красив мондштадт, как чудесно поют птицы, шумит теплый морской ветер возле океана… а ещё умолял грубо взять его, потому что сил устоять перед мораксом не было. легкий флирт младшего переходил на пошлые шутки, которые бог свободы невесть откуда набрался, его изящные маленькие ладони касались грудной клетки, ненавязчиво запускались пальчики под одежду моракса, касаясь сосков, иногда поигрывая с ними. в действительности теплые времена. — не молчи… — вновь шепчет венти, глядя на чжунли из-под прикрытых век, смотрит своими потемневшими от возбуждения глазами, всем взглядом умоляя не останавливаться, продолжать эту сладкую пытку. — чжунли-и.. он протягивает руку, касаясь запястья на своей шее. мужчина выходит из раздумий, чертыхаясь под себя. под ним сейчас венти, раскрасневшийся, с расстегнутой рубашкой до груди, со спущенной на одну ногу шортами, открывающими вид на белые плотные чулки, которые чуть сжимали мягкие бедра, но выглядели чертовски привлекательно, красиво, эстетично… — что? — пробурчал моракс, не убирая руку с шеи. — нравится? — да... — скажи четче. как я люблю. венти закатывает глаза. вредный чжунли, моракс, властелин камня… — мне... — воздуха мало, но моракс не позволит своему возлюбленному задохнуться. — мне нравится, когда… а-ах... ты так... сжимаешь мою шею. мужчина кивает, ослабляя хватку и архонт вдыхает всей грудной клеткой, облизывая пересохшие губы. — ещё... — рука вновь ложится на шею, сжимая глотку и венти чуть вскрикивает, вперемешку с рваным стоном. — я... — ты уже кончил? — лицо архонта озарилась ехидной ухмылкой, заставляющая венти заскулить ещё громче, лишь бы скрыть своё смущение. — ну не смущайся ты. будто я не знаю, как ты плывешь, когда тебе перекрыть воздух... лишить свободы...       венти выгибается в спине дугой, прикрывая глаза, которые он слегка закатывает куда-то вверх, от вновь растущего возбуждения и того, как слова чжунли попали прямо в точку. да, он любит, когда шею сжимают до истошного хрипа, когда воздух в легких уходит до конца, а после они горят ярко, когда рука или посторонний предмет, сжимающий шею, исчезает, оставляя чуть яркие следы на бледной коже.       с мораксом было не так. он не сжимал шею младшего до следов, не лишал его воздуха до горящих легких… все с ним было не так, но это доставляло удовольствие ещё сильнее, чем с кем-либо. барбатос мог бы похвастаться тем, что альберих и рагнавиндр выполняют его просьбу лишить воздуха беспрекословно, но вот моракса, он не мог себе подчинить, потому что… потому что подчиняет он, а не его. — прекрати молчать, — встревоженно шепчет чжунли, наклоняясь к чужому уху и опаляя его дыханием, заставляя партнера вздрогнуть. — все хорошо?.. — да. — венти выдыхает, — я… хочу, чтобы ты сжал сильнее. до полного исхода воздуха из легких.       он знает, что властелин может отказать, потому что не хочет причинять боль тому, кого любит до бессмертия. но чжунли кивает, заглядывая в удивленные, но все ещё потемневшие от возбуждения, глаза венти, который не верит в происходящее. — раз ты просишь… я не могу отказать тебе, — шепот вновь опаляет ухо, — поэтому, исполню твоё желание.       архонт кивает своим мыслям, сжимая руку, что на ней выступают вены. маленькие ладони барбатоса ложатся на чужое запястье, цепляясь за них, чтобы если что, попросить ослабить хватку.       венти сам не помнит, почему ему так нравится, до дрожи в коленях, когда лишают воздуха. кажется, это произошло случайно, когда разъяренный гео архонт схватил барбатоса за шею, поднимая его над воздухом, чтобы что-то прорычать на него, приказать отстать, улететь в свой город, но все обернулось по-другому, когда архонт ветра ощутил в своем теле непонятное чувство… внизу все неимоверно тянуло, просило прикоснуться, успокоить своё непонятное чувство. тогда на помощь пришел моракс, который не особо и понимал, почему он помогает тому, кого чуть не раздавил в своей руке.       воздух в легких кончается и венти издает рваный, хриплый стон, чувствуя как перед глазами появляются маленькие звездочки, которые взрываются, когда юношу настигает ещё один оргазм. о селестия.       насколько барбатос помнит, (а память у него хорошая, даже если и врет, что не помнит.) то с чжунли всегда были звезды перед глазами. они всегда настигали его вовремя кульминации близости с мужчиной. он периодически задавался этим вопросом: почему с чжунли так, а с другими по другому?       с кэйей звезд венти не видел, как и с дилюком. а бард больше ни с кем и не спал… только трое было у него в постели и лишь один был вечно рядом. тот, кто сейчас сжимает хрупкую шею, пока лицо архонта краснеет от того, что воздух кончается слишком быстро.       доставляло ли чжунли это все удовольствие? в какой-то степени, естественно, да. видеть, как венти умолял его взять за шею, сжать её, а после видя, как барбатос извивается, царапает черную кожу с янтарными жилами, но не просит убрать её, потому что… приятно. чжунли лишь не нравилось видеть хрипящего венти, который хватал ртом воздух, дышал глубоко. ему казалось, что это больно. больно, когда лишают воздуха. жить без возможности вздохнуть чистый глоток кислорода, для мужчины равняется убийством.       венти легонько похлопывает пальцами по руке, заставляя чжунли ослабить, вернее будет сказать, убрать руку. его встревоженные янтарные глаза наблюдают за тем, как на лице барбатоса расцветает блаженная улыбка. - напугал? - голос хрипит, на что чжунли лишь облизывает пересохшие губы и кивает, а венти озорно, но все ещё хрипло, смеется, садясь и обнимая мужчину за шею. - прости-и, знаю, не любишь.. но с тобой я вижу звезды в глазах. - звезды? - легкий поцелуй прилетает в нос, заставляя юношу поморщить забавно нос, улыбаясь ещё ярче, не смотря на предательский румянец и слезы, которые высыхали, оставляя неприятные дорожки, - люблю тебя. - я тебя тоже, - мурлычет венти, утягивая архонта в поцелуй.