Помощник

В квартиру зашёл долговязый, худощавый мужчина с глубокими ямами вместо щёк. Небрежная щетина только лишь слегка прикрывала его чрезмерную худобу. Слегка сутулый и неуверенный, он с опаской смотрел на Вадима: - Здравствуйте, - сипло приветствовался мужчина, слегка кивнув головой. - Я старший брат Кирилла, - сразу объяснил Вадим, не здороваясь в ответ. - Ааа, а где сам Кирилл? Он вчера так быстро убежал с работы, будто что-то произошло. - Ой, Вова, пропал он! – выпалила мать. Вадим опешил от маминой доверчивости. «Видимо, она ему очень доверяет, раз позволяет себе открыться. Странно, него вид у него крайне враждебный и неприятный,» - думал про себя Вадим. - Как? А почему? – Вова сказал это спокойным голос, будто пытался подавить эмоции и не поддаться на это. - Ой, да тут из-за… - не успела мать ответить Вове причину, как Вадим подскочил к матери и мягко сжал её локоть. - Это наши семейные разборки. И не пропал он, а в комнате закрылся и никого не впускает. Немного повздорили, - тактично, но резко ответил Вадим. Женщина лишь рассеяно взглянула на сына. - Ааа, потому ты себя приехал? – грубовато спросил Вова. - Я не помню, чтобы мы переходили на «ты», - в голосе Вадима звучали нотки неприятия. - Привычка так говорить с теми, кто младше меня. Кириллу даже очень нравилось это. - Вадим, успокойся, я его хорошо знаю, - мать мягко положила руку на плечо мужчины. – Прости, Вова, приревновал слегка. Я только говорила о том, что вы с Кириллом так хорошо общаетесь, а ведь раньше Вадим был его единственным другом. - Да ладно, я уже жизнь пожил и не обижаюсь на огрызания мальцов, - мужчина усмехнулся, почесав желтоватыми ногтями свою щетину. У него были на редкость плохие зубы. Вадим тяжело задышал от возмущения и …осознания того, что мать была права. Раньше Кирилл докучал его тем, что нуждался во внимании Вадима. Как бы это ни мешало старшему брату, он был для Кирилла лучшим другом, братом и центром мироздания. Своим переездом Вадим чувствовал в каждом письме, как тяжело младшему брату даётся расставание и одиночество. Из-за чего он сдружился с этим внешне неприятным, но вполне дружелюбным типом. «А может быть, если бы я был рядом, он никогда бы не вляпался в эту историю?» - промелькнуло в голове у Вадима: - Я выйду на часик, - ретировался Вадим. - Куда? – взволнованно спросила женщина. - Просто пройдусь. А потом пойду встречу папу, - тихо ответил Вадим, не желая вдаваться в подробности. - Да ладно, чего вы так разнервничались? Пусть походит. Может свою малую родину вспомнит, - примирительным голосом сказал Вова и в конце усмехнулся. – Я его здесь ни разу не видел, но явно же здесь жил до меня. - Мам, я скоро. Не переживай. - Да отпустите его. А мне лучше чаю налейте, вижу вы только завтракать сели. - Да, да, давай садись, Вова, - растерянно сказала женщина и метнула беспокойный взгляд на Вадима. Мужчина быстро набросил верхнюю одежду на плечи и стремительно выбежал из квартиры, будто пытался от чего сбежать, шумно хлопнув дверью. Направлялся он в то самое место, что было указано в загадочной записке Кирилла. В то место, где было совершенно первое убийство. По крайне мере там нашли тело подружки Кирилла. Место, где они держали щенят. Щенята. Убийство. Как эти две вещи могли соединиться в его брате? В таком добром и светлом человеке? Неужели за то время, что Вадим переехал, Кирилл так изменился? Или он всегда таил в себе страшные тайны, но никто их не замечал? Подходя к ангару, у Вадима участилось сердцебиение. Ему казалось, что он вот-вот увидит брата, который не нашёл иного выхода как спрятаться в ангаре? Увы, но волнение, которое граничило с надеждой, не оправдалось. В указанном в записке месте Вадим перевернул всевозможные ящики и обнаружил в одном из них записку, в котором Вадим узнал неаккуратный почерк Кирилла: ««Адал щинка Вове. Тут была убита Марта. Другое песьмо пад дэрявай бочькай с вадой. Дом гаткай Лизы». «Лиза! Я помню, что как только начались эти убийства, мама звонила мне. Это моя одноклассница. Она была убита у себя дома, когда совсем никого не было,» - Вадим скомкал письмо и спешно сложил себе в карман. По дороге к отцу, Вадим вспоминал убитую девушку и думал о своём: «Она, конечно, была той ещё сволочью, но не настолько, чтобы её убивать. Я знаю, что я ей нравился, но тогда мне была интересна Рита. Она дразнила моего брата, обиженная на меня. Мне тоже попадало. И весьма жестко. Она всегда оскорбляла на грани. Я еле сдерживался, чтобы её не ударить. Особенно если оскорбления касались моего брата. Неужели он, спустя столько времени, убил её? Акт мести? Это более-менее допустимо, но всё так же чудовищно. Но почему же он тогда убил Марту? Может повздорили? Почему я думаю так, что это всё-таки сделал Кирилл? Я не могу поверить собственным мыслям…» На секунду он остановился, чтобы перевести дыхание и потереть виски. Он собственных раздумий у него закружилась голова. Осознание самого худшего сценария давалось ем крайне тяжело. А частичное непонимание и дальнейшая неизвестность делала его растерянным. Казалось, что всё, что сейчас происходит – всего лишь затяжной, сюрреалистический и, в то же время, самый страшный сон. Но, увы, это был не сон. Каждая секунда, прожитая в этом состоянии, была тяжела и невыносима. Когда Вадим всё-таки смог побороть свою секундную слабость, он побрёл дальше, навстречу отцу. Ещё будучи маленьким мальчиком Вадим частенько приходил к папе на базу, зная, что тот всегда приезжает после работы туда. Там оттуда они вместе возвращались домой, по пути заходя в магазин. На этот раз их путь не только проходил мимо магазина, но и мимо дома бывшей одноклассницы Лизы… «Надо по пути заглянуть в ту проклятую бочку, пока папа будет в магазине,» - подумал про себя Вадим. Главное, чтобы отец ни о чём не заподозрил до тех пор, пока ему не расскажет дома мать. Ох, отец… Как же он давно его не видел… В это время Вадим, погружённый в свои мысли, не смог заметить, что всё это время, пока он шёл, выйдя из ангара, за ним аккуратно следили. Каждое движение, каждый вздох – всё внимательно замечалось. Больше всего наблюдаемому взволновало то, что Вадим вышел из ангара потрясённый, будто что-то узнал, пряча кулак в кармане, будто обнаружил кое-что, что было важно. То, что могло выдать все тайны. То, что могло не понравится наблюдающему…