Тени забытых предков

— …Раз мы тут, то предлагаю прогуляться по городу, хочу показать вам одно хорошее место, — говорит Орис, поворачиваясь к омеге. — Догадываюсь, вы мечтали выбраться из дворца. — Да… мечтаю, а как это сделать? — принц смотрит в глаза, а на лице появляется слабая улыбка. — Я мало где бывал. Не могу даже представить… — Сейчас вы в моем сне, а значит видите то, что видел я. Окружающая среда формируется из моего опыта, поэтому я могу показать вам некоторые места столицы. Или далекие уголки, — он озаряется внезапной идеей, но запинается. Стоит ли показывать Амори именно то место? Он так давно там не был… Думал, не вернется больше — сам не знает, выживет ли. А если нет, если не сумеет узнать, как избавиться от Тени, то пойдет и умрет именно там. — Вы не против, если я покажу вам моих друзей? Он говорит это на выдохе, окрыленный волной особого доверия, которое может возникнуть лишь во сне, где четкие границы логического мышления стерты. Амори кивает, неуверенно протягивая к нему руку. — Тогда проникните в мой разум и увидите то, что помню я, — Орис подходит ближе, перехватывая руку омеги и прикладывая к своей груди. — О… — картинка вокруг начинает видоизменяться, стены комнаты исчезают. Пространство. Ночной воздух веет в лицо прохладой. Орис оглядывается и видит сквозь чащи деревьев свечение. Озеро Мертвых Душ там. — Это место находится далеко за границами вашей страны, — рассказывает он сбитому с толку омеге. — Вон там, — он оказывает в сторону, — находится линия Стен. Всего в нескольких километрах от нас, — Орис замечает, как омега сжимается, и поспешно добавляет. — Тут невозможно умереть, и встретить то, что вы не хотите. Этот мир безопасен, потому что он находится внутри нас. Он идет вперед, ведет за собой Амори, так и не отпустив его руку. Омега осматривает лес с немалым интересом ребенка, впервые увидевшего дикую природу. — Расскажу вам одну легенду, — говорит он, сжимая ладонь Амори в своей и проделывая им путь сквозь заросли кустов. — Говорят, после смерти мы попадаем в Иной мир. Есть врата, и они оценивают умершего по поступках. Жестокие, погубившие много судеб, попадают в мир Забвения, откуда нет выхода. Они будут вечность падать вниз, лететь бесцельно без права на перерождение. А благочестивые попадают наверх, — он указывает в небо, которого не видно из-за густых крон деревьев. — Они становятся звездами. И когда перерождаются, их звезда скатывается вниз по небосклону. Это значит, в мире родился ребенок с той же душой. Знаете… я хотел бы туда, к ним, — кивает в небо. — Но понимаю, что мне уготована участь пасть в бездну. Он горько усмехается. Впрочем, Орис уверен, что Забвение мало чем отличается от этого мира, полного черноты, боли и одиночества. Особой разницы он не почувствует. Жаль только, не сможет стать звездой и наблюдать за Амори, освещая его путь мерцанием с небес. — Я не раскаиваюсь в том, что делал, — продолжает он. — Нет смысла. Я убивал потому, что был вынужден убивать, но это не оправдывает меня. Ха… нет, не слушайте, забудьте. Это обычная сказка, домыслы. На самом деле людские души не становятся звездами и не отправляются вниз или вверх. Но легенда красивая, я долгое время в нее верил… Давайте расскажу об озере. Видите свет впереди? Скоро мы выйдем на побережье, — Орис пробирается дальше, не оборачиваясь на притихшего Амори. — Озеро Мертвых Душ… Я говорил вам, что внутри каждого из нас есть ядро. У обычных людей оно слишком слабо и после их смерти не проявляет себя. Но маги умирают по другому. Их физическая оболочка тела испаряется огоньками вверх, и от них остается одно ядро. Как у Тени, каменное, размером как сердце. Об этом не любят говорить. В частности потому, что все украшения с драгоценными камнями сделаны из ядер умерших магов. В вашей стране изготавливают подобные. Они говорят, что камни выкопаны из недр земли. Иногда это так, ведь тысячи лет назад тоже существовали маги, и они оставляли после себя ядра. Все те диадемы и ожерелья, которые вы носите, созданы из останков мертвых тел. Он замечает, что Амори удивлен, но не перебивает, внимательно слушая каждое слово. — Кладбищами для ядер магов у меня на родине становятся озера. Их кощунственно тревожить и изымать из вод, — продолжает Орис. — А это озеро приютило их. Весь мой полк, с которыми я жил на протяжении десяти лет, пока… — он запинается. Пусть, прошло четыре года, но он не может спокойно об этом говорить, потому что никогда ранее не произносил. Только носил в себе, как бремя. — Их убили Тени, ни один из тридцати не выжил, — он наконец произносит это вслух. Становится легче. Он отодвигает последние ветки куста и выходит на побережье. Озеро шумит и плачет неслышимым хором голосов. Успокаивает. Переливается цветастым свечением — оно парит дымкой над водами, как северное сияние. Каждый из сотен тысяч камней, погруженных в воду, светится своим цветом. Ночью это смотрится особо впечатлительно. Красиво, если не думать, что когда-то они были живыми людьми. Радовались, грустили, переживали, любили, чувствовали. А теперь от них и памяти не осталось — одни лишь камни. Однажды и его ядро найдет упокоение рядом с соратниками. …Он приходит в себя, когда Амори сильнее жмет его руку, и что-то говорит от восторга. Орис не разбирает слов. Почему он вдруг открылся омеге? Всю жизнь предпочитал носить все в себе, а тут взял и показал сокровенное. Часть собственной души. Наверно, он все-таки сходит с ума. — Их тела находятся тут, — он указывает в мерцающую воду. — Но души в незримом для нас мире. Мне становится легче, когда я думаю, что они стали звездами. Орис и сам замирает. Небо усеянное огоньками — ни единой тучи. Скорее всего, Амори никогда не видел звезд. Омега, как завороженный, смотрит ввысь, приоткрыв чувственные губы. Его профиль четко выделяется в темноте, а кожа отражает сияние озера. Орису слишком остро хочется в этот момент обрести в нем родного человека. Того, с кем можно почувствовать себя живым, найти спокойствие и прогнать темноту из разума и тела. — Ха, — хмыкает он, — я тот еще мечтатель, — сам себе. — Так не бывает. В ответ на немой вопрос от омеги Орис меняет тему: — Я видел многое, пока путешествовал. И все это помню. Если хотите, то я могу показать вам мир в таких вот снах. Это никак не повлияет на вашу бодрость, но увлекаться ими вредно. Пока его время не сошло на нет, он хочет стать для Амори хорошим воспоминанием, принести радость вместо боли и смерти. И это не ради того, чтобы заслужить в следующей жизни лучшее воплощение. А потому, что он желает видеть Амори счастливым. И… свободным от оков Короля. Омега как-то поникает, наверно, тоже думает о быстротечности жизни. Чтобы его подбодрить, Орис предлагает перебраться в другое место, уже во столице Дакоции. К озеру, но обычному. Пространство снова меняется, в ночную тишину прорезаются звуки птиц и лай псов. Поют сверчки. Отсюда видно свечение города. — Вы когда-нибудь купались в водоеме? — Орис стягивает с себя рубашку и запросто прыгает в прохладную воду, нащупывая ногами дно и выныривая. Воды по грудь. Он чувствует себя помолодевшим рядом с Амори: все совершает и совершает необдуманные поступки, точно как юнец. — Нет, у меня не было возможности… — Ну же, идите сюда, не простынете, это сон, — он заманивает омегу к себе. — Или вас научить плавать? — он усмехается, откидывая мокрые волосы с лица назад. Амори несмело посматривает вниз — склон крутой, наверняка для него страшно прыгнуть. Но в следующий миг Орис приоткрывает рот от удивления: длинная туника на омеге скользит с плеч. Амори раздевается. Полностью. А после и прыгает к нему, разбрызгивая вокруг себя воду. Орис сразу же вылавливает его, помогая выбраться на поверхность. Амори резко вдыхает. С его волос по лицу стекает вода, он убирает кудри за уши и смелее подводит взгляд. Неотрывный. И смотрит с таким томлением, что от одного вида в паху зарождается тепло. Амори придерживается руками за его плечи. Воды ему по шею — он же значительно ниже. Орис увлекает его за собой на мелководье — и вот, воды уже по пояс, а рядом лежат вековые валуны, гладкие на ощупь. Орис вспоминает, как сидел на них в один из вечеров — они были теплыми: впитали солнце. Омега же забавляется с водой, искренне улыбаясь. Его кожа в темноте ночи кажется совсем белой, как вытесанной искусным скульптором из камня. Кудри же напротив, сливаются с чернотой, прилипшие к щекам. Амори переводит взгляд на него и застывает. Облизывает губы и заметно сглатывает — синхронно с Орисом. — Что? — переспрашивает он, приближаясь. У самого же в горле пересохло от одних мыслей. Но большего он не может себе позволить, не в этот раз. Склонить Амори к близости прямо сейчас? Нет. Орису важно видеть и знать, что партнер сам желает того же. Он ни разу в жизни не брал омег силой. И не собирается. Каким бы сильным не было желание, близость должна происходить только по взаимному согласию. Он отворачивается в сторону светлеющего от городских кристаллов-светильников неба. А в голове тот самый сон — был ли Амори тогда с ним искренним? Понимал ли, кто перед ним, или представлял кого-то другого? Этого уже не узнать. — Пока мы тут, что еще вы хотите увидеть? — спрашивает Орис, поворачивая голову обратно. Омега все так же смотрит на него завороженно, чуть приоткрыв губы. Лунный свет освещает капли, скатывающиеся с его волос по лицу и вниз. — Я… я хочу увидеть, как вы меня целуете, — шепчет неожиданное Амори и поджимает губы, отворачиваясь. — Сейчас, здесь… почувствовать, как в тот раз, так же жарко, — совсем несвязно, но смело. — Поцелуйте меня. Орис выдыхает сквозь стиснутые губы. Он до последнего держался, чтобы не поддаться чарам омеги, но эти слова… Мурашками по мокрой коже, и стремительно к паху. Орис приближается и исполняет волю его принца. Прижимает его к валуну и целует с напором, размыкая губы языком и проникая в рот. Амори вцепляется в него и с жаром отвечает. И делает это умело. Орис тут же отстраняется, заглядывая ему в лицо. И вот снова — рядом с принцем Орис теряет самоконтроль. Он не должен еще больше увязать во всем этом. Не должен привязываться накрепко, да так, чтобы не суметь потом уйти без сомнений. Он же понимает, что не возьмет Амори с собой. А продолжать сближаться с омегой, пусть и во сне — равно что связывать себя с ним еще крепче. Пора бы прекратить, да все его естество просится прижаться ближе к Амори. — Если это приказ, то я исполню его, — и Орис снова целует его, уже спокойнее. Вода вокруг ходит кругами, плещется. Омега обвивает его шею руками и уже не отпускает. Орису приходится подхватить его под бедра и закинуть ноги себе на поясницу, чтобы быть с ним на одном уровне. Амори такой небольшой и хрупкий — такого сожмешь чуть сильнее, можешь сломать. Орис бережно его придерживает, продолжая целовать. Отстраняется, ощущая на влажных от слюны губах тяжелое дыхание омеги, и спрашивает: — Что я еще должен сделать? — голос выходит с хрипотой. Он хочет Амори. По звериному, инстинктивно, как альфа омегу. Не более. Но желание это настолько сильно, что он пугается сам себя: ранее ему не доводилось чувствовать подобной остроты. Неужели… это его истинный? Они все-таки истинная пара? Если бы у омеги был запах, Орис определил бы сразу. Но так… Он выдыхает в губы. Возбуждение болезненно. Член пульсирует и упирается Амори в ягодицу — омега явно чувствует его. Но Орис терпеливо ждет приказа, боясь, что если принц не произнесет того, что хочет услышать подсознательно, то он впервые сорвется и сделает по своему. — Сделайте… сделайте, как в прошлый раз, — помолчав некоторое время, произносит Амори и снова смелеет, смотря в глаза. Скользит рукой по его плечу и вниз, в воду — слышен ее плеск. Внезапно Орис ощущает его пальцы в районе своего паха. Омега нащупывает его член, поглаживает, а после договаривает: — Я хочу снова почувствовать вас в себе. Его фраза, сказанная с таким умоляюще-томным видом, буквально побуждает к действиям. Орис впивается ему в губы, руками сжимая ягодицы с силой и подбираясь ближе к расселине. Амори же мычит ему в губы и, насколько позволяет его положение, пытается опустить штаны Ориса ниже. И у него это получается. Амори проводит рукой по его освобожденному члену. Видно, что омеге неудобно это делать в такой позе, но он не останавливается. Сжимает ладонь сильнее, а Орис не сдерживает стона — происходящее похоже на реальность. Амори вздрагивает и тихо стонет, когда он проталкивает палец ему в анус. А после еще один, осознавая, что там скользко и свободно, будто омега уже разработал себя перед этим. И только тут он вспоминает, что это сон. Амори не должно быть больно. Орис больше не в силах себя сдержать. Он приподнимает омегу, прижимает ближе к себе, приставляя головку члена к его пульсирующему от желания отверстию. Насаживает на себя, с трудом проталкиваясь в несколько толчков до упора. Амори широко распахивает глаза, вцепляется в его плечи. Сквозь приоткрытые губы слышится стон. Амори запрокидывает голову чуть назад и сильно дрожит, и вздрагивает, когда Орис приподнимает его и насаживает на себя. И еще раз, снова и снова, под плеск воды и развязные стоны омеги. Его нутро такое тесное, что наряду с наслаждением приносит дискомфорт — слишком сжимает. Но Орису нравится это. Он передвигается ближе к валунам, прижимая омегу к ближайшему, Амори откидывается на гладкий камень спиной, выгибаясь. Теперь, когда вода ниже, видно его истекающий соками и подрагивающий член. Амори призывно смотрит, облизывая раз за разом губы, а Орис недолго бездействует. Сразу наращивает темп, почти выходя из омеги и резко поддаваясь обратно. Он кажется самому себе сошедшим с ума. Орис в таком быстром темпе входит в Амори, что вскоре, кажется, задыхается. Выбивается из сил, но силы быстро восстанавливаются, когда он замедляет темп. И снова быстрее, создавая контраст. Амори мечется под ним, цепляется коготками, царапает плечи, руки. Его голос очень громкий — еще немного, и перерастет в крик. Но Орис не останавливается, он как в сумасшедшей агонии вбивается в него, доводя себя и Амори до пика. Разрядка ошеломляет. Орис застывает с раскрытым ртом, вне себя от ощущений. Содрогается всем телом синхронно с омегой, чье семя проливается каплями на живот. Через миг он наваливается на Амори сверху, целуя его в искусанную шею. Не выходит из него, продолжая наслаждаться тем, как анус омеги лихорадочно сокращается на его члене. Ноги Амори все еще содрогаются в спазмах, обвитые вокруг его талии. — Простите, — тяжело дыша, выдавливает Орис ему в мокрые волосы и приподнимается. — Я был груб… это впервые и больше не повторится. — Мне понравилось… — рывком выдыхает Амори. — Мне понравилось, — повторяет. — Очень… не стоит просить прощения. Омега поглаживает его по щеке так ласково, что создается впечатление — они родные друг другу. Знакомы с рождения. Это и есть истинная связь, и она ли это? Орис отстраняется долгие минуты спустя. Выходит из Амори, замечая, как из его ануса вытекает белесое семя. Его семя. И почему-то в голове ясно возник образ Амори с округлым животом — беременным его ребенком. Орис тут же прогоняет эти мысли. Это невозможно. Он раньше не задумывался о детях. Да и куда ему? Родятся зараженными, а обрекать сына на извечную борьбу с тварью внутри Орис не собирается. Вдруг пространство начинает темнеть. Помехи, ощутимое ускользание из сна. Он не успевает сказать что-либо Амори, как просыпается и вскакивает. В глазах темнеет от резкого движения, голова кружится. Орис у себя в комнате. В ней темно — он же сам потушил свечу перед сном. Он спускает ноги с постели, касаясь голыми ступнями пола. Сердце быстро колотится, дыхание сбито. Произошедшее во сне все еще отзывается приятными судорогами в теле. Эти сны становятся частью его реальности, хоть они ею не являются. Но помнить он их будет, как будто пережил в этом мире, а не мире грез. Орис слышит странный шум и прислушивается: вскрик Амори из соседней комнаты заставляет взбудоражиться. Он вскакивает и в одно мгновение добегает до принца, мечущегося в кровати. Судя по энергетике, ему снится кошмар. Он поднимает омегу за плечи и прижимает к себе, запоздало осознавая, что так и не надел рубашку. Амори просыпается. Дрожит, жмется к нему, его тонкие плечи содрогаются. — Тише, тише, я рядом, — успокаивает его Орис, поглаживая по спине. Амори весь вспотевший и горячий, впрочем, как он сам. Это напоминает о том, что недавно было между ними. Орис сглатывает, подавляя желание переместить ладонь ниже, к ягодицам омеги — проверить, так ли приятно сжимать их в реальности, как виделось во сне. Не сейчас. — Что вы видели? — спрашивает он, продолжая прижимать омегу к нагой груди. — Я… вы пропали, — начинает Амори, — когда вы пропали, все стало кровавым, как, как прошлое видение. Крики, они были повсюду, мертвые животные, птицы… — омеге сложно дышать. — Мне виделась война. Я нес свет, а он, он был злом во плоти… Но я не хотел его гибели! Не хотел! — Кто это был? — Орис смотрит, как омега отрицательно качает головой. — Вы убили его? — Убил… — Ха-а, — выдыхает он, смотря перед собой в темный угол на пустое кресло, в котором раньше любил сидеть Король. — Ваши видения проявились, как только вы разблокировали Дар. И они не подчиняются контролю, это плохо… Я подумаю, что можно с этим делать. Но знайте, что интерпретировать их напрямую нельзя, они могут предвещать что-то совсем другое. Вы, как вы себя чувствуете? — Все хорошо, — заверяет его Амори. — Идите спать, а я… немного почитаю, чтобы заснуть, — омега сглатывает, и отводит глаза, а его щеки покрываются стыдливым румянцем.