дома

бушующая ночь, плацкарт, скоростной поезд. кружка чая в ладони, за окном закат сменяется на синеву, после и вовсе темнота, поглощающая с каждым километром пути, долгожданная романтика позднего возвращения в излюбленные окраины. воздух не такой, как днём: лёгкие словно обжигает, но под рёбрами только всё загорается, а это значит артём приехал домой. родная тюмень, родная квартира, родной человек. никитин буквально перешагивает за порог жилища ляхова и понимает, чего ему так долго не хватало – чувство дома. оно теряется, если они не видятся несколько дней. и неважно в какой стране, в каком городе, в какой местности: гриша = дом, артём уже как пару лет для себя это запомнил. обстоятельства каждый раз заставляют их быть порознь в разных условиях. и спустя месяц он наконец видит его уже не через экран телефона, а прямо здесь. перед ним его гришка весь такой заспанный, домашний, растрёпанный. в мешковатой пижаме и забавных плюшевых тапочках, с розовой заколкой на волосах сбоку, которая уже успела сползти вниз. щурится от яркой белой лампочки в коридоре и почти вслепую тянется к никитину, целуя в лохматую макушку, и тут же прячет лицо в изгибе шеи. мурашки по телу парня ярко ощущаются, тяжёлое дыхание согревает, как и чужие руки на спине, залезшие под пуховик.       — не поверишь, скучал по тебе, — мычит артём и резко замолкает на пару секунд, но всё-таки добавляет, — очень. ляхов не меньше.       — а я всё не успеваю следить за тобой, — хрипло подмечает он, не желая прерывать момент, и, не глядя, ворошит пшеничные волосы тёмы во все стороны, — уже с меня ростом, куда так быстро?       — а ты приезжай ко мне почаще.       — как решим все проблемы вместе, то обязательно. никитин кладёт ладони на скулы гриши и приподнимает его лицо, обхватывая. о боги, как же он тосковал по нему. они сталкиваются лбами и взглядами, руки привычно обводят черты гриши, заставляя улыбаться их обоих. ляхов с огромным рвением тянется к чужим губам, дотрагиваясь кончиком носа напротив и хихикая, но артём тут же его останавливает и отскакивает на пару метров.       — чувак, зацени! он улыбается во все зубы специфично, специально чтобы гриша внимательно полностью рот его разглядел. потрескавшиеся губы уже почти что сводятся, а ляхов всё смотрит и смотрит, похлопывая своими длинными ресницами. он аккуратно обхватывает ладонью округлый подбородок, очерчивая очаровательную ямочку большим пальцем, и вертит лицо никитина из стороны в сторону. красуются перед ним, сверкающие на свету, брекеты и, между прочим, с разноцветными резинками, сразу видно – артём сам выбирал.       — гринь, у меня уже челюсть отваливается, прекращай, — убирает руку шатена с лица и не понимает, почему тот молчит так долго и мучительно, — чё, вообще я страшный теперь?       — ты дурачок, тём, — сладко тянет гриша, утягивая чуть-чуть уголки губ вверх, — я тобой восхищаюсь. яблочки щёк едва заметно покрываются алеющими пятнами, а в районе грудной клетки моментально теплеет. никитин немного не улавливает суть темы и бровь приподнимает, подходя к старшему.       — знаешь, ты всегда пытаешься видеть в любых недостатках одни плюсы, — пальцы ляхова касаются собачки на куртке тёмы и тянут вниз, помогая ему снять верх, — спасибо, что учишь любить. никитин не сдерживает улыбку, ведь какие-то откровения услышать от него – всегда трогательно, и быстро стягивает кроссовки, оставляя их в углу коридора, и спешит, дабы вновь утянуть гришу в самые тёплые и сокровенные объятия, а также наконец пройти вглубь квартиры.       — а кстати, каково, ну... с этими железками... целоваться? тёма усмехается и разглядывает лицо ляхова всего в нескольких миллиметрах от своего: на коже проскальзывает едва заметная щетина (значит брился недавно, ведь знает, что если не сделает этого, то малой будет пищать, что он колючий) и след почти прошедшего высыпания, излюбленные ямочки на щеках и самое главное – его взгляд. артём уверен, что если слова могут обмануть, то глаза никогда не лгут. у гриши они всегда выразительные и правдивые. никитин мягко касается губ напротив, ощущая повышенный градус между ними, и осторожно перехватывает их, словно смакует. месяцы разлуки уже позволили забыть те самые трепетные ощущения, что повторяются при любой встрече. но всякий раз это чувствуется по-новому, словно впервые. любые контакты друг друга прошибают словно током. ляхов любит касаться кончиками пальцев рук артёма; выводить невидимые линии на запястьях, оставляя тут же проходящие белёсые полосы от ногтей, пока тот хозяйствует с его ртом, успевая обхватить нижнюю губу и прикусить. пряди щекочут лицо, хочется быть всё ближе и ближе. в мыслях обоих только одно – «главное, что ты сейчас рядом». холодный металл на чужих зубах слегка ранит язык, заставляя вкушать привкус крови, но поцелуи с тёмой – это всегда всё самое сладкое и запретное, поэтому подобная мелочь даже не стоит секундного внимания. язык к языку, кожа к коже, тело к телу. артём будто до сих пор не верит, что они снова преодолели расстояние между ними, и счастливо шепчет:       — я дома.