Мой милый враг

Ну, что сказать, день у хранителей тумана и облака Вонголы начинался как и обычно, то бишь с драки, ехидных речей Мукуро и раздраженного взгляда Хибари. И, как обычно, Хибёрд на это смотрит удивлёнными глазками-бусинками, а потом, задорно чирикнув, взмахивает небольшими крылышками и улетает, оставляя вышеупомянутую пару наедине на крыше. Потом птица возвращается, пролетает несколько кругов над дуэлянтами и поёт гимн Намимори своим писклявым голосочком, изредка попадая мимо нот, из-за чего Рокудо приходилось слегка морщиться при каждой фальши. Хибари же пение птицы не отвлекает, даже подбодряет, ведь в песне речь идёт о его многоуважаемом Намимори. А рядом больше никого не было, чтобы остановить драку, а так же заранее предотвратить последствия и даже, вполне возможно, весомые разрушения. Но поскольку рядом никого не было, то и останавливаться Рокудо и Кёе было, собственно, незачем. — Ку-фу-фу, какой-то ты вялый сегодня, — не без усмешки заметил иллюзионист, внимательно наблюдая за очередным выпадом Хибари, который даже с усилием взмахнув, не смог ни то что ранить, а банально достать до увернувшегося Мукуро. Этот факт несколько разозлил ГДК школы Намимори, и тот не задумавшись готовится к очередному удару. Но и здесь его ожидает провал, так как Мукуро, ловко увернувшись, хватает Кёю за руку крепкой хваткой и повернул хранителя облака так, чтобы их лица были практически в жалких миллиметрах друг от друга. Глаза Хибари начали ещё сильнее источать гнев, а губы сжались в тонкую нитку; тонфа из-за крепкой хватки иллюзиониста упали на пол. — Ку-фу-фу, а тебе не кажется, что гостей надо встречать несколько иначе? — словно насмехаясь, сказал Рокудо, обжигая кожу лица Хибари своим горячим дыханием, а после как ни в чём не бывало резко отпустил руку облака Вонголы и, улыбнувшись, наклонил голову набок. Хибари от неожиданной свободы пошатнулся, но благодаря быстро найденному балансу, так и не упал. Он вновь схватил лежащее на земле своё оружие и стал в боевую позицию, ожидая нападения со стороны Рокудо, но тот лишь улыбался и внимательно смотрел на раздраженного Кёю, ничего не предпринимая и даже не намекая на какие-либо действия. — Камикарос, — единственное слово за всю встречу, которое было произнесено с хрипотцой и пренебрежением, но даже это ничуть не тронуло чувств иллюзиониста, будто бы это не слово вовсе, а какое-нибудь мимо пролетающее насекомое. — Ой-я. Неужели ты забыл как гостей встречать надо? — притворно удивляясь, заявил Рокудо, на что в ответ получил убийственный взгляд. Хибари, не подождав и минуты, вновь атаковал ненавистного врага. — Ку-фу-фу, извини, это я забыл, что у тебя такие привычки. Надо бы тебя научить правильному приёму гостей. — Рокудо блокировал удар трезубцем и сделал небольшой выпад, от которого Кёя успел увернуться, но правда заторможено. Рокудо вновь куфуфукнул. — Но представляешь? Сегодня у меня выдалось свободное время, и я, по воле дружбы, могу тебе помочь с этой проблемой. — Перестрелка лукавого и гневного взглядов, ироническая улыбка и характерное «бесишь». Еще один удар, который на этот раз смог задеть плечо иллюзиониста, но тот на боль ответил улыбкой, что сильнее взбесило хранителя облака Вонголы. Последовала очерёдность взмахов тонф. Непродуманные, совершенно пустые и тихие, словом, необычно-слабые взмахи, ни один из которых так и не попал в цель. Это ещё сильнее заставляло злиться Кёю; и внезапно последовал сильный удар, неслабо зацепивший иллюзиониста, заставляя того пошатнуться. У Рокудо начал болеть висок, а на лице чувствоваться влага, которая постепенно спускалась вниз, и, когда она достигла губ, Мукуро облизнулся и почувствовал солоноватый привкус крови. Иллюзионист отпустил трезубец, заставляя того издать истошный звон при соприкосновении с полом, и, предварительно элегантным жестом сняв перчатку, левой рукой провёл по лицу. Кровь бестолково размазалась, а на испачканную ладонь внимательно смотрят, будто бы ища в ней какой-то подвох. — Ку-фу-фу, Кёя-кун, так гостей не встречают, — как будто отчитывая свою ладонь, а не вышеупомянутого ГДК школы Намимори, даже не удосуживаясь посмотреть на него, сказал Рокудо. — А то мало ли, что потом о тебе могут подумать. — Ироническая улыбка и опущенная рука. Теперь взгляд был устремлён на довольного Кёю. Хибари же почувствовал какую-то в себе твёрдость после ранения Мукуро, и в полной уверенности и готовности к любой атаке, крепко вцепившись в тонфа и не сдавая боевой позиции, наблюдал за ненавистным ему иллюзионистом. С каждым мгновением ненависть возрастала так же, как и желание убить Рокудо, и чем скорее, тем лучше. Но всё же, как ни странно, ГДК школы Намимори продолжал сдерживать свой вполне оправданный порыв. Вот только Мукуро эта игра начала разочаровывать из-за сдержанности Хибари в данный момент. — Как-то тоскливо стало. Ты это не находишь, Кёя-кун? — улыбнувшись, поинтересовался иллюзионист. Правда вот только улыбка не соответствовала учтивым словам Рокудо: она нагнетала, выражала отчуждение и самодовольство к данной ситуации, словом, Мукуро чувствовал себя сейчас хозяином, хотя он единственный был здесь ранен. — Меньше болтовни, травоядное, — угрожающе сказал Хибари, продолжая стоять в боевой позиции, не колеблясь и не отступая. Но Рокудо, через плечо выкинув левую перчатку и на ходу подобрав трезубец, плавно сделал пару шагов в сторону Кёе. Улыбка с лица иллюзиониста не исчезала, а кровь постепенно начала застывать, оставляя за собой не самые приятные ощущения. — Ой-я, не знал, что Кёя-кун бывает так нетерпелив. — Еще несколько плавных шагов, и Мукуро был в сантиметре от хранителя облака. Он стоял, фривольно облокотившись о трезубец, и расслабленно смотрел на взбешенного Хибари, который по всей видимости мимо глаз не пропустит даже мимолётной усмешки от Рокудо. Так они стояли недолго, внимательно всматриваясь друг в друга и ожидая, когда кто-то даст слабину или же подвоха. Первым не выдержал Кёя и замахнулся тонфами на иллюзиониста, который, в свою очередь, отбился трезубцем атаки и перехватил руки хранителя облака, заломив их тому за спину. Нос Рокудо упёрся о затылок вырывающегося Кёи и глубоко вздохнул. Оказывается, несмотря на грозный вид грозы всей Намимори, волосы у Хибари были шелковыми, а так же они приятно пахли, цепляя иллюзиониста каким-то своеобразным шармом и несколько раздражая, заставляя того вдохнуть ещё раз, но глубже и немного расслабится. Хибари почувствовал слабину врага, сделал сильный рывок и вырвался, но эта свобода долго не продержалась, так как хранитель облака был моментально схвачен за руку и прислонён к стене. — Ку-фу-фу, не ожидал от тебя такой слабости, Кёя-кун, — на ухо, обжигая горячим дыханием, томно прошептал Мукуро, после чего медленно провёл кончиком языка по мочке уха и щеке Хибари. Хранитель облака Вонголы недовольно поморщился и дёрнулся, не желая никаких ласк от врага, благодаря которому он итак был унижен. Рокудо, едко улыбнувшись, заворачивает руки Хибари над его головой своей левой рукой, пачкая своей кровью на ладони недавно чистые и идеально-выглаженные рукава белой рубашки ГДК, когда правая рука схватила подбородок Кёи и зафиксировала голову для удобства поцелуя. Хибари внезапно расслабился, и когда иллюзионист с усмешкой потянулся к губам хранителя облака, его ударили коленом в живот, заставляя согнуться пополам и отстраниться от самодовольного Кёи, который уже потянулся к своему оружию для очередной порции ударов. Но вовремя очнувшийся иллюзионист оказался быстрее, и через мгновенье последовал ответный, под руку попавшимся трезубцем, удар в точку солнечного сплетения и в голову. Еще мгновение, и Кёя лежал спиной на полу, тяжело дыша под севшего на него Рокудо, острие трезубца которого было в миллиметре от глаза Хибари, и рука которого крепко держала за воротник ГДК. В свою очередь, Хибари крепко двумя руками схватил за ворот жилета Рокудо и злобно сверлил взглядом вышеупомянутого улыбающегося иллюзиониста. — Ой-я, Кёя-кун, а тебе никогда не говорили, что у тебя красивые глаза? — наигранно спросил Мукуро и куфуфукнул. Хватка Хибари стала крепче, а на лице проявилось больше ярости, которая утихать даже не собиралась. Мукуро, не убирая трезубец и не обращая внимание на руки Хибари, которые старались оттолкнуть иллюзиониста куда подальше, наклонился. Кёя зажмурился из-за горячего дыхания на его лице, которое щекотало то нос, то щеку. А самое неприятное было — это сознавать, что Хибари нравится данное положение вещей, вот только разум твердил совершенно иное, и именно поэтому Кёя иронически ухмыльнулся. Рокудо быстро сократил ничтожное расстояние между губами хранителей и поцеловал Хибари, завлекая того, заставляя открыть рот и позволить впустить язык своего врага, который совершенно по-свойски принялся обследовать ротовую полость ГДК. Внезапно хранитель облака резко сомкнул челюсть, тем самым до крови прикусив язык иллюзиониста. Рокудо резко отстранился и правой рукой, что до недавно сжимала воротник, начал сжимать горло врага; при этом лицо было скривлено в ненависти, а с краюшка губы текла тоненькая струйка крови. Глава дисциплинарного комитета едко улыбнулся и с презрением посмотрел на Мукуро. — Ну, как тебе наш с тобой поцелуй? — сдавленно и иронично проговорил ГДК. Пожалуй, за всю историю встреч хранителей облака и тумана Вонголы, это была самая длинная фраза из тех, что произносил Хибари. — Даже очень, — наиграно улыбнувшись, промурлыкал иллюзионист. Он всё еще держал наготове своё оружие в случае, если Кёя вновь соберётся ударить и вырваться из хватки, хотя сейчас это было практически невозможным, беря еще в силу, кроме положения тел, то, что Кёя был несколько вымотан еще на сражении. — Тогда могу повторить, — продолжая снисходительно смотреть на врага, прошипел хранитель облака Вонголы; в глазах читалась насмешка. В ответ Мукуро цыкнул и с ехидцей посмотрел на врага. — Ку-фу-фу, Кёя-кун, сожалею, но ты упустил свой шанс. — Рокудо перестал сжимать горло, но взамен ловко перехватил руки Хибари и заломил их над головой; ухмылка с лица хранителя облака Вонголы исчезла, но высокомерие в глазах осталось. Еще одна яркая ухмылка со стороны иллюзиониста и хитрый прищур глаз. Засохшая кровь на лице Мукуро смотрелась отвратительно, особенно в контрасте с правым алым глазом, по этой причине Кёя отвернул голову, стараясь как можно дальше убрать со своего поля зрения врага. Он глубоко вздохнул и вновь попытался вырваться, но остро-заточенное лезвие трезубца, прислонённое приблизительно к сонной артерии, помешало планам; из шеи потекла тоненькая струйка кровь, обозначающая, что лезвие всё же подпортило нежную тонкую кожу. Последовало до боли противное куфуфуканье. Но Хибари сдаваться было слишком рано, а отдаваться врагу он вообще не собирался, вот только факт того, что в отличие от иллюзиониста, Кёя был безоружен — несколько тормозило процесс освобождения. Внезапно трезубец был опрокинут на пол, издавая характерный звон металла, а уже свободная рука на зло медленно начала расстегивать рубашку Хибари, который вновь попытался вырваться и был моментально схвачен за шею. Мукуро наклонился к уху хранителя облака и, вновь куфуфукнув, прикусил мочку уха, заставляя хранителя облака позорно тяжело выдохнуть. — Ой-я, я как погляжу ты уже наготове, — едко прошептал иллюзионист на ухо Хибари, заставляя того вздрогнуть и прикусить нижнюю губу. Почему-то ему даже начало как-то по-особенному нравится положение вещей, но подавать вид удовольствия брюнет всё еще не решался; он опять брыкнулся, и на этот раз более-менее удачно, тем самым освобождая одну руку и крепко цепляясь за волосы Рокудо, оттягивая их, стараясь как можно дальше отстранить от себя всё еще ехидно улыбающегося иллюзиониста. Мукуро старался, в свою очередь, не показывать, что ему больно такое действие со стороны хранителя облака, а даже наоборот — приятно, и по этой причине он безоружно улыбался, показывая свои идеально-ровные и белые зубы, вот только глаза немного померкли, выдавая своего хозяина. Хибари удовлетворённо улыбнулся и еще сильнее оттянул волосы, носитель которых инстинктивно сильнее сжал запястье и шею Хибари. — Ку-фу-фу, я вижу, Кёя-кун любит играть. Ну, что же, — прохрипел Рокудо, прикрывая глаза. Он сильным рывком высвободил волосы из плена, непроизвольно распуская их и оставляя синий пучок в добела сжатом кулаке Хибари. Иллюзионист вновь нагнулся к лицу Кёи, лизнул щеку и, выпрямившись, сел; обе руки хранителя тумана теперь крепко схватились за горло Хибари и перекрывали тому кислород. Кёя, недовольно оскалившись, принялся разжимать пальцы врага, да только безуспешно: в голове Хибари всё помутилось, перед глазами стали пробегать расплывчатые картинки, хотя непривычный дикий оскал и ярко-красный глаз с меткой шести путей были видны четко. Кислород перестал с прежней интенсивностью попадать в лёгкие, что заставило Кёю тяжело дышать, пытаясь заполучить как можно больше кислорода. Рокудо расслабил хватку, позволяя кислороду резко ворваться в лёгкие Хибари и закашляться; Кёя убрал свои руки от запястий иллюзиониста и перевернулся на бок, продолжая кашлять. Рокудо резко схватил Хибари за подбородок, повернул лицом к себе и поцеловал, но теперь это действие было действительно грубым. Мукуро сильно кусал губы, после чего на губах Хибари появились небольшие алые капельки, без спросу своим языком обследуя рот хранителя облака, предварительно сильно надавив на челюсть и этим заставив разжать зубы. На этот раз Кёя не пытался укусить, что не скрылось от иллюзиониста, заставляя того в очередной раз ухмыльнуться. Не отрываясь от поцелуя, Мукуро медленно провёл правой рукой по груди Хибари, подбираясь к ширинке брюк. Когда рука добралась до выпирающего достоинства и медленно сжала его, сердцебиение Хибари участилось, дышать стало труднее; Кёе внезапно стало душно и жарко одновременно. — Ку-фу-фу, да ты уже на пределе, Кёя-кун. — Рокудо томительно медленно расстегнул ширинку, заставляя Хибари вновь прикусить губу, чтобы не издать медленный, выдающий поголовно вздох. Выражение лица ГДК было сменено с презрения и раздражение на растерянность, когда иллюзионист, присвистнув, припустил штаны и шорты, освобождая ноющую плоть из плена ткани. Мукуро лизнул указательный и средний пальцы и, не снимая перчатки, медленно ввёл в анус. Кёя до крови сжал зубами нижнюю губу, чтобы не зашипеть от боли; взгляд вновь стал раздраженным, но Мукуро уже на это было далеко всё равно, как, собственно, и раньше. Он двигал пальцами, разрабатывая, расширяя проход, при этом делая очень неприятно Хибари, который не мог двигаться из-за причиняющего боль дискомфорта внутри себя. Внезапно Мукуро слишком резко вынул пальцы; Кёя содрогнулся от такого до боли неприятного ощущения, но звука опять не подал. Рокудо ловко перевернул Хибари на живот и ниже стянул брюки и шорты, оголяя довольно упругий зад, по которому иллюзионист, не удержавшись, хлопнул, оставляя за собой красный след. После хранитель тумана ехидно улыбнулся и взял трезубец, после чего тупым концом ввёл в Хибари. Тот, в свою очередь, теперь начал кусать свою руку, пытаясь сдерживать свой голос, не показывая врагу свою слабость и боль; член от резкой боли в анусе размяк. А Мукуро было всё равно, он двигал трезубцем внутри Кёи; при очередном толчке, на внутренней стороне бедра появилась тоненькая струйка крови; когда иллюзионист это заметил, он хищно улыбнулся, вынул своё оружие и вновь откинул в сторону. Хибари расслабился, а учащенное сердцебиение постепенно приходило в норму, но руку убирать он еще не решился. После чего последовал шелестящий звук одежды. Кёя вновь почувствовал боль между ног и сильнее сжал зубами кисть, прокусывая кожу. Мукуро наклонился к уху хранителя облака и, пронизывая тихим голосом и жарким дыханиям, прошептал: — Ой-я, неужели Кёя-кун себя хранил для меня. — Последовал холодный смех и резкие толчки. Двигаться благодаря крови было легко, а вот Кёе приходилось несладко: он из-за боли не мог и шевельнуться; Хибари прищурил глаза, чтобы вдруг не хлынули невольные слёзы. — Ку-фу-фу, я хочу слышать твой голос, — с издевкой вновь прошептал Мукуро и, схватив за кисть, завернул руку за спину хранителю облака; ГДК вновь прикусил до крови губу. — Паршивец, — убирая ухмылку, раздраженно прошипел Рокудо и начал со всей силы вколачиваться во врага, заставляя его чуть ли не дрожать из-за неприятных чувств. Последний толчок, и Рокудо кончил не выходя из Хибари; иллюзионист с тяжелым дыханием слез с хранителя облака и встал на ноги. Он быстро поправил свою одежду, зубами снял грязную перчатку и выкинул ту через плечо; Рокудо взял трезубец. — Знаешь, Хибари Кёя, паршивый из тебя даже любовник, — злобно скривившись, напоследок презрительно сказал Рокудо, перед тем как исчезнуть, оставив Хибари заляпанного в крови и в сперме лежащим на холодном полу. ГДК медленно убрал ото рта руку и расслабил мышцы лица, стараясь перетерпеть боль по всему телу. Он думал, что когда член иллюзиониста выйдет из Кёи, будет намного легче, но, к сожалению, это ошибочное мнение, стало только хуже; неприятная нехватка наполненности очень саднила хранителя облака. — Черт, — проклиная самого себя, прошипел Хибари, заметив, что у него эрекция. Кёя потянулся к своему члену, вспоминая, где находится запасная одежда.