Resolve

За окном бушевала природа: ливень барабанил в стекло, грозясь его выбить, а ветер, почти ломая, гнул ветки деревьев. На душе у Бёнхона было так же неспокойно, какой и была сегодняшняя ночь. Он битый час ворочался в постели, пытаясь уснуть. Но сон не шёл. Сомнения глодали душу, а слёзы душили, хотя парень старался совсем не думать об этом. Бёнхон глубоко вдохнул и начал считать удары сердца - обычно это помогало успокоиться и заснуть. Раз, два, три, четыре… Ярко сверкнула молния, и Бёнхон резко сел в постели. Решено. Всё решено. Действия были быстрыми: распахнуть шкаф, схватить первую попавшуюся под руку куртку, отыскать в прихожей ключи от машины, обуть на босу ногу кеды и выбежать из квартиры, захлопнув дверь. Кнопка вызова лифта загорелась красным. Ожидание убивало. Бёнхону казалось, что вниз лифт едет ещё медленнее. Он уже успел обругать себя за то, что не спустился по лестнице, когда наконец раздался мелодичный перезвон, оповещающий, что лифт прибыл на цокольный этаж. Сев в машину, Бёнхон стремительно выехал из подземного паркинга, растворяясь в стихии дождя. Практически ничего не было видно на 10 метров вперёд, но парень продолжал вжимать педаль газа в пол, совершенно не думая об опасности, не обращая внимания на то, как заносило машину на поворотах. Спустя всего полчаса, которые, казалось, тянулись безумно долго, Бёнхон припарковался напротив нужного дома. Выключив зажигание, он приоткрыл дверцу автомобиля, но тут же захлопнул. Волнение и непонятная паника охватила Бёнхона. Вдруг он не захочет его видеть? Что он подумает, увидев у себя на пороге незваного гостя? А может, он вообще переехал в другое место, и всё это зря? Нет, нельзя сомневаться, всё уже решено. Ему это просто необходимо. Бёнхон вылез из машины и быстро побежал к калитке, успев тут же насквозь промокнуть. Три долгих нажатия на кнопку домофона и не менее длительные минуты ожидания. Он почти уже нажал в четвёртый раз, когда из динамика послышался возмущённый и сонный голос, еле различимый за шумом дождя: - Кто бы Вы ни были, уже глубокая ночь, чтобы… - Даниель, это я, Бёнхон. Открой, пожалуйста, - парень совсем не понимал, трясёт ли его оттого, что он продрог под ливнем, или оттого, что сейчас он слышит такой родной его голос. На том конце, кажется, совершенно не ожидали услышать это имя, из динамика не было слышно ни звука. Секунду погодя раздалось пиканье, доносящее о том, что замок открыт, и гость может зайти. Бёнхон быстро направился к дому, стараясь унять дрожь и готовое выпрыгнуть сердце. И вот он уже видит, как на пороге, открыв почти настежь дверь, в пижаме стоит парень. - Хён, что случилось? Всё в порядке? – первое, что слышит Бёнхон, зайдя внутрь. С него ручьём льётся вода, портя дорогой бежевый ковёр в прихожей, а он не может сдвинуться с места. Он смотрит на парня перед собой и не верит, что видит его спустя год. Тот почти не изменился: всё та же подтянутая фигура, худые бёдра, пухлые губы, милый нос и карие лучистые глаза. Только волосы выдают прошедшее время, обретя свой натуральный тёмный цвет вместо такого привычного каштанового с медовым оттенком. - Ниель, с Днём рождения, с двадцатипятилетием, - и Бёнхон больше не выдерживает, шагает вперёд, заключая того в объятия, прижимаясь близко-близко и вдыхая уже почти забытый запах. И будто не было этого мучительного года без группы, без него. Не было окончания срока контракта, не было решения идти дальше каждому по своему пути. Не было бесконечного просмотра старых видео и шоу, концертов. Не было бессонных ночей с сигаретой в руке и болью в сердце, растворяющейся в звуках их песен, в звуках самого прекрасного голоса на свете, льющихся из стерео системы. Будто они снова подростки, поющие песни о любви, выступающие на концертах и блистающие по ТВ. Снова близкие друг другу люди. И весь тяжкий груз падает с плеч Бёнхона. Он хочет подавить рыдания, рвущиеся откуда-то из живота. Хочет рассказать, что понял, кто центр его Вселенной. Хочет показать, что носит в бумажнике ту самую совместную фотку, когда-то в далёком ноябре опубликованную Ниелем в их общем с группой твиттере. Хочет заглянуть Ниелю в глаза, увидев там больше, чем дружбу, и поцеловать его невероятные губы. Хочет… Но не может. И только беззвучно двигая губами, выдыхает: «Люблю».