Воины Кровавого Солнца. Арконтана

MUCC - Freesia (Karma Edit) На базе царило воодушевление, излишняя суета и галдеж. Новость о том, что патруль привез двоих выживших, интриговала и радовала обычных жителей Арконтаны – давно здесь не было пополнения населения извне. Последнее время кровососущая падаль тщательно следила за тем, чтобы в руки людей не попадали живые души, лишь истерзанные тела, если твари уже пресытились или же просто пятна крови, свидетельствующие о существовании некогда человеческой жизни. Рейта раздраженно поморщился, выходя на улицу и доставая зажигалку. Огонек упорно гас, поглощаемый порывами ветра каждый раз, когда мужчина пытался прикурить. Недовольство отражалось нахмуренными складками на лбу и сведенными тонкими бровями. Наконец, едкий дым попал в легкие, принося призрак спокойствия. Перила на террасе были шершавыми, давно пора бы уж было их отполировать, но Акира все тянул, убеждая, что его призвание вовсе не в столярном мастерстве, а в умении владеть оружием. Так и оставались шероховатые деревянные срубы, щедро дарящие занозы, не шкуренными. Мимо прошла Аико, подталкивая под лопатки сынишку, и сдержанно кивнула мужчине, поспешив побыстрее пройти его дом. Рейта не обратил на нее внимания. Жители всегда относились к молчаливой и всегда недовольной правой руке Лидера настороженно. Внешний вид, порой, может трактоваться совершенно неверно, но переубеждать не было нужды. Цепкий взгляд уловил двух хохочущих девушек, поднимающихся на террасу дома, находящегося на три строения дальше от Акиры. - Опять, - тихо отметил про себя мужчина, поправляя тяжелую кожаную куртку на груди. Совершенно не одобряя своих действий, он все-таки оттолкнулся от перил, царапнув черную кожу ржавым гвоздем, и направился к той двери, отгороженной москитной сеткой, в которой скрылись веселые девицы. Стучаться именно в этот дом никогда не считалось нужным, хозяин постоянно повторял, что его двери открыты для всех. Это несказанно раздражало Рейту, но он лишь молча стискивал зубы и шел курить от греха подальше. Выкинув недокуренную сигарету прямо на чистую террасу и раздавив его массивной подошвой ботинка, блондин толкнул противно скрипнувшую дверцу, проходя внутрь. В нос тут же ударил тяжелый аромат смеси благовоний и ароматических палочек. Ноги обвил прозрачный синеватый дым, будто светящийся в полутьме небольшой прихожей. Как-то странно покачнулось сознание, стоило только сделать пару коротких вздохов. Туман проник в легкие, заволок органы беспросветностью. Акира недовольно поморщился, переступая через ряд аккуратно составленной обуви, обращенной носками ко входу – только женские аккуратные «лодочки» и лишь одни, выделяющиеся среди них, военные ботинки, принадлежащие хозяину домика. Из единственной комнаты, служащей и гостиной и спальней, доносился размеренный мягкий мужской тембр: спокойный, гипнотически-тянущийся, как медленная мелодия. Песнь, вещавшая о единстве всех рас и народов, об объединении и мире во всем мире, о тонких лепестках лотоса, невинности и облаках над головой. Рейта криво усмехнулся, искренне поражаясь, как юные умы до сих пор ведутся на каждый раз одинаковые сказки Укэ Ютаки, которые он сочиняет на ходу, преследуя одну единственную цель. И ладно бы девушки просто притворялись, что им нравится эта лапша на ушах, так нет, они едва ли не молятся на хозяина этого дома после каждого «сеанса», проведенного в четырех, пропахших благовониями, стенах. Проигнорировав священную обязанность разуться, Рейта прошел туда, откуда лился чистый ручей знакомого голоса. Комната была небольшой, разделенной на спальню, отгороженную переливчатым бисером занавесок и гостиную с маленьким камином, в котором всегда полыхало уютное пламя и умиротворяюще потрескивало специально подободранное «ассорти» дров. Ютака всегда сидел спиной к нему, прогревая больную спину, в позе лотоса, на плетеному коврике с неведомыми никому, кроме него символами. Точно такие же коврики, с разницей лишь в цвете, располагались по всему оставшемуся пространству, предназначенные для того, чтобы принять гостей. В комнате имелся небольшой туалетный столик, заваленный всевозможными амулетами и алтарь, поставленный в углу, всегда окутанный теплотой массивных свеч. Сейчас помимо самого хозяина дома в комнате находились еще пять девушек примерно одного возраста. Скрестившие ноги в позе лотоса, расслабленно положив ладони на колени и прикрыв глаза, они внимали всему, что говорит «учитель», глубоко дышали и даже не думали нарушить священность открывающегося таинства. Их тела теряли четкость очертания, поглощенные туманной дымкой, бесстыдно касающейся тонкой кожи. - Каи, - позвал Рейта, продолжая не соблюдать правила этого дома. Ютака поморщился, медленно открывая глаза. Он не любил, когда его называют этим прозвищем, от того Акира звал его так постоянно, всячески давая понять, что не намерен вестись на поводу у капризов. На незваного гостя уставились пять пар недовольных глаз, но никто не посмел возмутиться вслух – репутация Рейты шла впереди него, пусть и была одним большим вымыслом. - Чем обязан, Рей? – спросил Ютака, голос его приобрел более привычные интонации, растеряв всю таинственность. Он держал спину прямо, гордо вздернув подбородок – поза кричала о независимости, тембр шептал о нарастающем недовольстве, которое пока еще удавалось маскировать. - Я не могу зайти к старому другу? – насмешливо спросил блондин, опираясь спиной о косяк и складывая жилистые руки на груди. - Лаборатория Урухи выше и левее по склону. - О, не язви, это подрывает твой божественный авторитет, - Акира нахально улыбнулся. - Дамы, - спокойно произнес Ютака, и губы тронула снисходительная улыбка. – На сегодня все. Те имена, что назвал с начала сеанса, остаются и готовятся к оргии, остальные свободны, жду вас завтра. Рейта иронично изогнул бровь, глядя, как слаженно зашуршали одеждой девушки, скрываясь за призрачным блеском занавесок, где располагался широкий футон. Двое же, с явным разочарованием, стали собираться на выход, на прощание коснувшись губами тыльной стороны ладони своего сенсея. - Поднимаешь планку рождаемости? - спросил Рейта, когда дверь за девушками закрылась. - Зависть – плохое чувство, - парировал Ютака, поднимаясь и поправляя свой коврик. - О, поверь, недотрахом я не страдаю, - мужчина не мог прекратить улыбаться. Ему самому было противно от чувства прилипшей к лицу мнимой радости. - Верю, Мико стонет по ночам очень громко. - Ревнуешь? - Ревнивец из нас двоих – ты, - на этот раз улыбнулся Ютака: беспечно, равнодушно, отстраненно. – А теперь прости, меня ждут. - Не смею задерживать! – Рейта развел руками. Лениво подойдя к своему собеседнику, обхватил сильными пальцами его ладонь и, не сводя взгляда, поцеловал, не скрывая в глазах насмешки. *** Dir en Grey - Higeki Ha Mabuta Wo Oroshita Yasashiki Utsu Рейта медленно вошел в свой домик, снимая с запястья массивные электронные часы и кидая их на столик в импровизированной прихожей в виде соломенного половика, отделяющего вход от всего остального. Он занимал далеко не самое просторное строение на базе, но ему много и не надо было. Даже от кухни пришлось отказаться. Вместо нее была построена комнатка, огороженная ширмой, где хранилось самое необходимое оружие. Акира предпочитал держать обмундирование у себя, а не бегать каждый раз на склад, прямиком в лапы неуравновешенного Руки, который так и норовит кого-нибудь покромсать. Остальную часть комнаты занимала ванная, стоявшая в углу, скрытая от посторонних шторкой, платяной шкаф, старый проигрыватель с кучей запыленных дисков, наваленных, как попало, и футон у другой части стены, окруженный гобеленами, которые вешал Уруха, искренне полагая, что украшает помещение. Рейта не спорил, ему было все равно на интерьер собственного жилища. На этом самом футоне сейчас сидела Мико, опираясь спиной о стену и вытянув стройные ноги в узких черных брюках. Сейчас, не скрытое массивным обмундированием, ее тело имело аппетитные рельефы и характерную женскую хрупкость. Настенный бра – единственное освещение комнаты – бросало мягкие тени и плавные контрасты на округлые черты лица с аккуратным носиком и маленькими губами красивой формы. В больших чернильных глазах, в обрамлении россыпи пушистых ресниц, читалась усталость, обида и что-то еще. Рейта ничего не понимал в женской красоте, но, по его мнению, Мико была более чем привлекательна. Плюсом служил ее покладистый характер, отличное чувство юмора и пока еще присутствующая наивность, несмотря на все то, что ей пришлось увидеть в свои двадцать три года. - Прости за сегодняшнее, - без электронных переговорников ее голос был мягким и приятным. Рейта дернул плечом, снимая куртку и кидая ее на пол. Следом полетела белая майка. Он прошел до ванной, отдернув полупрозрачную шторку, включая краны и снимая душ с держателя. Мико едва слышно вздохнула и принялась расшнуровывать светлую кофту, стянутую сложным плетением на груди. Она заранее знала, что не стоит вновь поднимать эту тему, свое решение Акира не поменяет, а если девушка попробует хитрить, то в дело вмешается Лидер, и ей вообще никогда не видать иной жизни, кроме как в периметре Арконтаны. Она посмотрела на мускулистую спину блондина, по которой водопадом стекала вода. От правой лопатки до левой стороны поясницы шел кривой шрам, который явно затягивался без хирургического вмешательства. Отсюда не видно, но параллельно можно разглядеть еще три таких – следы чьих-то когтей, намертво вцепившихся в человеческую плоть. Светлая ткань искристым ручьем стекла на пол, а девушка с усилием стягивала с себя штаны, проклиная их непрактичную узость. Акира вытирался полотенцем, не глядя на страдания Мико в борьбе с собственной одеждой. Он заметил из небольшого окна непогашенный свет в домике Ютаки. К тому моменту, как мужчина улегся на футон, погасив тусклый свет, Мико уже затихла под одеялом, в ожидании сильного плеча, на который можно опустить голову. - Что сказал Лидер по поводу двух пострадавших? – совсем тихо спросила она. Акира не любил ночные разговоры, он вообще не трепался по пустякам, но девушка не хотела засыпать в столь ощутимом напряжении. - Он ничего не может сказать, пока они не придут в себя, - практически не разжимая губ, ответил Рейта, скользнув горячей ладонью по тонкой талии. – Спи. Мико согласно кивнула, оставив ощущение поцелуя на линии подбородка с уже отросшей за день щетиной.