Миродия

– Белла, Вы здесь? Привычно бледное лицо семнадцатилетнего юноши сейчас отчаянно розовело, выдавая смущённость, а чуть опущенный взгляд – робкую натуру, которую он, впрочем, и не пытался скрыть, открываясь и демонстрируя абсолютное доверие к этой белокурой даме, которая так небрежно собрала кудрявые волосы в пучок и сидела напротив ажурной арки. На мгновение подняв изломанные брови, она поспешила сорваться с места, завидев его, и едва ли не сбила юношу с ног, пока руки уже крепко обвивали его талию. – Уизли!- вскрикнула девушка, которая явно просидела на этом месте возмутительно долго. – Ты, наглый разболтанный яппи, как долго собирался возиться с папенькиным досье? – Я тоже рад видеть Вас, мадемуазель д'Обиньи. Тонкие, заострённые черты лица молодой дамы сейчас забавным образом складывались в хмурую, капризную гримасу, ни капли не убавляя миловидности, а скорее лишь подчёркивая её всё ещё необычайно детскую натуру. Хоть Белла уже не прижималась к Уизли, отпускать столь хрупкое свиду тельце в её планы, похоже, не входило. – Ты, Уизли, в следующий раз напомни захватить плед. - слегка поёжившись, она добавила: – Сегодня холодно. – Белла, милая моя, а что насчёт согревающего заклинания? Девушка пару секунд молчала, а затем, хоть и неохотно, наконец отпустила юношу и развела руки по разные стороны, как бы показывая, что с собой ничего нет. – Я забыла палочку. Её слова прозвучали так тихо, будто бы в том было что-то из провинностей, и Уизли ещё давно подметил тот факт, что эта особа не перестанет дивить его своей гордой, в то же время невинной натурой. Он достал из кармана скромную каштановую палочку и – взмахнув ею – так же тихо как Белла произнёс: «Фоверус». Плечи девушки расправились, до этого будучи слегка поджатыми, и юноша смутился того, что не заметил этого чуть раньше. – Пойдём со мной, Уизли. – Белла вновь приблизилась к нему и ухватила в этот раз за руку, настойчиво потянув куда-то за собой, направляясь, похоже, к стороне леса, и хотя отец Уизли требовал соблюдать приличие и не ходить туда без надобности, сегодня юноша решил исключить это правило из обязательных. Он уже потерял счёт времени и точно не скажет, сколько лет знаком с Беллой. Та принадлежала к чистокровному роду д'Обиньи, известному своими французскими корнями и тесными отношениями с Малфоями, чья идеология была весьма безрассудной, но, тем не менее, отнюдь не смущающей д'Обиньи. Он же, будучи совсем ещё ребёнком, удостоился большой чести, когда семья Бакшот была приглашена на балл в честь дня рождения самой младшей дочери д'Обиньи, с которой вся родня настаивала его познакомиться поближе. Уизли был лишь на пару лет старше этой девчушки, но та, в свою очередь, с гордо поднятым носом строила из себя мудрую взрослую даму, и в те годы Уизли едва ли мог её стерпеть. Но сейчас, когда они стали старше, скромный юноша Бакшот понял, что она единственная, с кем он может на время снять маску деловитого городского – как она выразилась – яппи. И Уизли был безмерно рад тому, что в тот день не схватил эту несносную девчушку за волосы и не обмазал лицо абрикосовым пирогом, иначе такая выходка поставила бы крест на отношениях д'Обиньи с Бакшотами, где первая сторона осталась бы до ужаса оскорблённой. Тогда бы уж ни о каких встречах с благородной Арабеллой д'Обиньи не было бы и речи. Миновав внушительное расстояние едва ли не бéгом, Уизли начал ощущать необычный аромат, напоминающий лилии, вишню и смородину – всё в одном флаконе. Они свернули с дороги, пробираясь сквозь колючие кусты, которые заметно подпортили белоснежное платье Беллы, а Уизли, похоже, всю дорогу к поместью придётся выдумывать оправдание своей испачканной рубашке. – Что это?- попытался поинтересоваться юноша, всё чётче ощущая новый запах, доносящийся, очевидно, из того места, куда они направлялись. Но ответа не последовало и он решил, что лишний раз любопытствовать не стоит. Спустя пару минут, когда запах стал ясно ощутим где-то поблизости, Белла резко остановилась и, поравнявшись с Бакшотом, указала пальцем на растение, уж очень отличавшееся от тех, что были близ него: золотые и алые лепестки, округлённые на кончиках грубыми волнами, от которых точно и исходил этот аромат. Подхватив дыхание, Уизли поспешно приблизился к нему и присел на ощутимо холодную – хотя и сквозь согревающее – землю, а потом дождавшись, пока та присядет рядом, приобнял Беллу за талию и притянул поближе, краем глаза замечая, что и она смотрела на цветок с большим интересом. – Я читал о подобном в рукописах моего отца, которые были спрятаны в комнате матушки.- он чуть коснулся свободной рукой его стебля и тут же отдёрнул её, сдержанно шипя от неожиданного вара. – Больно ведь! Уизли чуть поёрзал и продолжил, пока Белла ощущала себя точно неловко и, вероятно, слегка напуганно, точно не знать, отчего: – Есть предположение, что это растение, как ни странно, содержит анальгетик. – Что же, мистер Уи-изли.- растягивая имя юноши, самодовольно произнесла девушка и бесцеремонно ухватила его за обожжённую руку. – Теперь ты обязан доставить его в поместье Бакшотов, скромно намекнув на того, кто помог тебе его найти. И не забудь про проценты, наглый разболтанный яппи. – Мадемуазель д'Обиньи,- не растерявшись, терпя жгучую боль в зажатой руке, ответил Уизли. – я уверен, что Ваша семья более достойна права на исследование этого чудного растения. Аккуратно выдернув руку из хватки её лишённых совести рук, юноша поправил растрепавшиеся угольные волосы и поднялся с места, возвращая палочку в глубокий карман и, вздыхая, наблюдая за растерянным взглядом Беллы, добавил: – Я надеюсь, Вы уж как-нибудь справитесь, а мне, пожалуй, уже пора уходить.