Одна беременность на двоих

Я достала из духовки запечённую рыбу и подняла глаза на Аманду, которая должна была заканчивать на компьютере проект по дизайну. Только вместо этого она развернула кресло от стола и гладила живот, заметно подросший за неделю. Снова пытается угадать шевеления, которые беременные якобы должны чувствовать уже на шестнадцатой неделе. — Зачем ты приготовила рыбу? Её нельзя беременным. — Её много нельзя, а я уже не помню, когда мы ели рыбу в последний раз. И потом ты забыла, как я люблю лосось? — А меня тошнит от его запаха! — Не ешь. Я сказала это довольно спокойно. Две пороховые бочки не могут жить в четырёх стенах, и я научилась подавлять в себе все эмоции. Скрипнул стул, и Аманда направилась ко мне, а вернее — к моей рыбе. — Что за специи ты использовала? — она чуть ли не тронула рыбу носом. — Как обычно: соль, перец, укроп и лимон. — Вкусно пахнет, — она демонстративно повела носом, и я не сдержалась и демонстративно передразнила её голос: — Тебя же от запаха тошнит… — Это меня от этих дурацких витаминов тошнит. Может, есть их с утра? Я пожала плечами. Какой смысл со мной советоваться! Я достала тарелки, положила по приличному куску рыбы и высыпала рядом тушёные овощи. Я, кажется, скоро смогу стать шеф-поваром и забросить дизайн, потому что последний проект еле вытянула на оценку «хорошо». Из-за постоянной готовки у меня ни на что не оставалось времени. Раньше тоже ели не только покупное, и я успевала учиться! Что происходит? — Кейти, мне очень неловко тебя просить… Я не донесла вилку до рта. После апельсиновой корки на интересном месте, моя фантазия была готова ко всему. — Я нашла на Ютюбе видео массажа. Могла бы ты его посмотреть? Я ещё сидеть и стоять могу, но вот спать… Я привыкла спать на животе, на боку у меня не получается, а на спине больно. — Ты хочешь, чтобы я массировала тебя как-то иначе, чем месяц назад? Я вообще-то боюсь, вдруг чего… — Хуже уже некуда. И это только восемнадцатая неделя пошла… Она со страдальческим выражением лица жевала мою потрясающе вкусную рыбу. — Ну вот, опять! Аманда вынула изо рта вилку с нетронутым кусочком рыбы и задержала дыхание. Я толкнула к ней свой стакан с минералкой. Она промычала что-то, не разжимая губ, и не взяла его. — Выпей. Наоборот, газы тебе помогут. Так в твоём журнале для беременных написано. И ещё там есть статья о физических упражнениях. В ней говорится, что во втором триместре надо проходить в день не меньше полутора миль. А мы теперь даже в парк утром не ходим. Лентяйка! — Сама такая! — Аманда отхлебнула минералки и демонстративно проглотила застрявший в горле ком. — Тебе легко говорить, а у меня после нашей последней прогулки так болело между ног, что я сидеть не могла. — Так тренировать мышцы надо. Там ещё про аква-йогу было написано… — Послушай, Кейти, хватит бред читать! — Бред — это когда ты про болячки читаешь… А там написано, что надо тренировать мышцы, особенно ног, чтобы рожать было легче. Давай собак выгуливать — и деньги на мороженое, и ответственность — нельзя пропустить прогулку. Ну? Я уже написала нескольким хозяевам. Аманда чуть не съела меня взглядом, но я лишь мило улыбнулась. Если я не вытащу её на улицу, она задницу от стула не оторвёт. Дались ей эти проекты! — Меня действительно тошнит от твоей рыбы. — Нет, ты всё-таки доешь, потому как мы заберём собаку на вечернюю прогулку через полчаса. Это у нас, тут, в соседнем здании. Я не писала никому, я просто объявление увидела у почтовых ящиков. Я твою реакцию хотела проверить. Реакция вылилась в почти часовое молчание. Всю прогулку Аманда провела с наушниками в ушах. Ну и чёрт с ней! А я наслаждалась натянутым, как нервы подруги, поводком, на котором гордо дефилировала серо-белая лайка Лесси. Красавица будто сошла со страниц рассказов Джека Лондона. Впрочем, я жалела собаку и в душе проклинала любовь калифорнийцев к пушистым выходцам с Аляски. Мы завернули на собачью площадку, и пока собаки бесились друг с другом, я наблюдала за хозяевами. И поражалась тому, как они обращаются к питомцам. Ах, ты мой хороший мальчик! Ах, ты моя девочка, так вести себя некрасиво! Ты чего отнимаешь у него мяч, воспитанные собаки делятся… Ну что ж, случай Аманды не худший, и всего-то на полгода. — Кейти, пошли отсюда. Собачьим дерьмом воняет, задохнуться можно. Аманда с вызовом зажала нос двумя пальцами. — А ты не стой рядом с урной. Сейчас уберу за Лесси и пойдём. Аманда опять решила меня игнорировать. — Знаешь, — начала я, стараясь перекричать наушники. — Некоторые заводят собак, чтобы проверить, хватит ли у них терпения и ответственности на детей. Собак ведь можно сдать в приют… Аманда молча ускорила шаг, и всю дорогу делала вид, что она нас с лайкой не знает. Дома тоже ничего не изменилось. Она вернулась к своему проекту, а я взяла заданную нам по литературе книгу и начала читать вслух. Аманда тут же перебила меня: — Можешь читать про себя, а?! — Нам же обеим это задано, — удивилась я. — Меня твой голос раздражает. — Тогда сама читай, а я послушаю. — Я не закончила. — Нам завтра по этому рассказу эссе писать. — Ладно, читай, — снизошла Аманда. Рассказ был про гаитянку, которая за десять лет брака не смогла выносить ни одного ребёнка. Для островитянок это считается большим несчастьем, потому что прерывается связь поколений. Героиня осталась последней женщиной в роду, и чуть ли не каждую ночь к ней являлись души матери, бабушки и даже прабабки с вопросом — ну когда же? Муж героини все десять лет спал с разными женщинами, и у него от них были дети. Терпение героини закончилось, и она уехала из деревни в город, где устроилась в богатый дом уборщицей. И вот она видит на улице маленькую девочку в красивом платье с вышитым именем РОЗА. Она сравнивает ребёнка с куклой вуду, которую ей могли прислать любовницы мужа. Героиня ждёт, не придёт ли кто за девочкой. В её деревне нельзя выкинуть даже пуповину и плаценту, их закапывают во дворе, а тут, в городе, выкидывали на улицу ненужных детей. К вечеру она забирает девочку домой и не может налюбоваться — та похожа на дорогую фарфоровую куклу. Ребёнок всё время молчит и улыбается. Героиня нахваливает девочку, которую стала звать дочкой, за то, что та не плачет, как другие дети, и не мешает ей работать. Ребёнок лежит на кухонном столе и молча внимает жалобам новоиспечённой мамаши на её несчастную жизнь. Каждый вечер после работы она садится с дочкой к бассейну, прижимает к груди и рассказывает совсем нерадостные взрослые истории. Потом начинает происходить что-то странное — ребёнок стал источать неприятный запах, и героиня вынуждена купать дочку по нескольку раз на дню. Но вода не справляется с запахом и тогда героиня берёт у хозяйки духи… Я оторвалась от чтения и недоуменно посмотрела в склонённую над столом спину Аманды. — Что за бред написан! Почему ребёнок пахнет? Какие к чёрту духи… Аманда не ответила, и я заметила, что плечи её как-то странно вздрагивают. Я подалась вперёд и поняла, что Аманда плачет. Отложив книгу, я поднялась с дивана. — Что случилось? Она не сразу подняла голову. Глаза действительно покраснели от слёз — похоже, она плакала уже давно. Из-за чего на этот раз? — Какого хрена ты подобное беременной читаешь? Я пожала плечами и ответила: — Что задали, то и читаю. В чем проблема? Ты что, про детей слушать не можешь? Это ж не про собак… Ты мне лучше объясни, чем таким невыносимым может пахнуть ребёнок. — Ребёнок мёртвый! — закричала на меня Аманда. — Ты что, не поняла?! — Какой мёртвый? Ты что, с ума сошла! Я взяла книгу и стала пробегать строчку за строчкой, беззвучно шевеля губами. Через день героиня выбросила ребёнка в мусор и стала думать, как спрятать тело, потому что к нему начали слетаться мухи. Я опустила книгу на колени. — Так она мёртвого ребёнка с улицы притащила? — Ну да, — Аманда смотрела на меня зло, будто я была автором этого жуткого рассказа, а не Эдвидж Дантикат. — Она же не могла родить ребёнка, вот и подобрала выкинутого кем-то, чтобы хоть на время почувствовать себя матерью. Не надо читать дальше вслух. Скажи просто, чем закончилось. Аманда опустила руку на свой бугорок, а я опустила глаза в книгу. Осталось прочитать всего три страницы, но слова путались, внутренний голос пропадал, начинало щипать глаза. — Ну что там? — нетерпеливо топнула Аманда. — Садовник, с которым она спала, нашёл ребёнка и вызвал жандармов, обвинив её в похищении и ритуальном убийстве. Героиня не стала оправдываться. — Вот козёл! — ахнула Аманда. — Как все мужики, впрочем. Я хочу родить дочку. Зараза… Я ж теперь не усну. — Пошли за почтой, — предложила я, закинув книгу в угол. На улице было уже по-ночному прохладно. Черно-зелёные силуэты деревьев и аккуратно подстриженных кустов высвечивались солнцами фонарей. На декоративном озерце раздражающе шумел фонтан. Мы молча дошли до почтовых ящиков. Фонарь под навесом светил как-то совсем тускло, и Аманда лишь со второго раза попала ключом в замок. Она подхватила пачку рекламных газет и, выудив пару застрявших меж страниц писем, отправила остальное в бак для бумаги. — Письмо из лаборатории. Я почему-то напряглась, хотя мы уже знали результат. Он был отрицательным. Аманда тут же встала под уличный фонарь, вскрыла конверт и выудила бланк. — Суки! — вскрикнула она. — Страховка ничего не оплатила. Все шестьсот баксов лаборатория мне прислала! — Шестьсот? А какую предоплату ты вносила? — Шестьдесят баксов, и те обещали вернуть после оплаты страховки. Я же сама звонила агенту — у них шло стопроцентное покрытие. Охренеть! — Не нервничай заранее. Завтра позвонишь в страховую и разберёшься. — Да что за день-то такой! Всё из-за твоей собаки! — А Лесси-то тут при чём? Но Аманда уже шла обратно к нашему зданию, нервно размахивая письмами. Я догнала её. — Ты только не нервничай. Хрен с ними, с деньгами. Как-нибудь выкрутимся. Отец мне сегодня прислал больше обычного. К тому же, подработка была в этом месяце. Может, ещё что из шарфиков продастся, если цену опустить. Это всё мелочи. Главное, что малыш здоров. Аманда остановилась и обернулась со словами: — Кейти, у меня иногда создаётся впечатление, что ты отец этого ребёнка. Я недоуменно посмотрела на неё. Она усмехнулась как-то недобро. — Ты всё время говоришь «мы»? Это мой ребёнок, это мои счета, это мои деньги, это мои проблемы, которые ты не обязана решать. И уж тем более деньгами твоего отца. На крайний случай у меня есть моя собственная мать. Я не знала, что сказать. Просто пожала плечами и пошла дальше. Аманда и не подумала меня догонять. Даже, кажется, специально замедлила шаг. Я чувствовала себя паршиво, будто меня только что уличили в присвоении чужой игрушки в песочнице. Сразу вспомнилась гаитянка из рассказа — я ведь не сделала ничего плохого, за что же меня так? Аманда бросила письма на барную стойку и закрыла за собой дверь ванной комнаты. Под шум льющийся воды я стала просматривать письма. Счёт за воду, рекламное предложения от кредитной компании, предложения по автомобильной страховке и вот он, злосчастный счёт. Я взяла бланк в руки и стала тупо читать буквы, чтобы расслабиться — дочитала аж до мелкого шрифта и подпрыгнула. — Аманда! Я забарабанила в дверь ванной комнаты. Через какое-то время послышались мокрые шлепки по плитке, и дверь отворилась. Аманда стояла передо мной голая, мокрая и злая. — Я могу нормально принять душ? У тебя что, пожар? Я отступила на шаг и показала письмо: — Тут написано, что они не посылают запрос в страховку. Ты должна сама зайти на их сайт и ввести все данные со счёта. Аманда вырвала у меня листок, и на том месте, которого коснулись мокрые пальцы, образовались пятна. — Вот суки! Я им все данные в анкету переписывала! Эти козлы мне ещё крови попортят! — Надеюсь, что в этой лаборатории мы больше ничего делать не будем. Аманда грозно взглянула на меня, и я потупилась. — Ты опять? Мы с тобой — не мы, а ты и я. Поняла? Я кивнула.