А как бы оно было

90-е. На улицах Питера каждый день слышны выстрелы. Пустынные улочки дворов теперь небезопасны. «Мой дом — моя крепость» — как клятву все повторяют день за днём, но никто не знает, кому не суждено будет вернуться вчера, сегодня, завтра… Одна из питерских школ стала оплотом для тех, кто обречён жить среди бандитских разборок, ещё толком не повзрослев. Старшеклассники, выпускники — взяли шефство над теми, кто младше. Младшие — присматривали за своими собратьями, быстро учась замечать то, что в обычной, мирной жизни упускается из виду. И единый дух поддержки не был бы возможен без директора — рано поседевшего полковника в отставке Юрия Безногова. Через учителей, техперсонал и уроки, что преподавал сам, он пытался донести до всех главную мысль — сейчас они должны быть едины, и именно в этом заключается сила, способная противостоять мраку, царящему снаружи. Красная повязка дежурного на руке. В то время как у многих старшеклассников они оставляли желать лучшего, у Андрея Красавца (с ударением на последнее а) повязка была постирана, выглажена и даже накрахмалена — чтобы приятно хрустела. Едва раздавался звонок на перемену, он быстрыми, но очень чёткими и аккуратными движениями собирал в свой портфель учебники, тетрадки и ручки, тактично прощался с учителем и уходил на дежурство. Обычно он дежурил во время уроков — отвести малышню в столовую, чтобы те успели поесть до начала большой перемены, обойти школу не только с внутренней, но и с внешней стороны: на случай, если хулиганы опять попытаются разбить окно, чтобы залезть в учительскую. И пусть недавно на всех окнах первых этажей поставили узорчатые решётки — приказ директора никто не отменял. Однако сегодня ему поручили коридор — не самый приятный участок. Останавливать бегущую малышню Андрей считал занятием бесполезным — пройдя пару шагов, те снова «включали ноги», а постоянный топот и крик ещё долго потом отзывался в голове болью. Но Андрей покорно расставлял руки, говорил заученную фразу «не бегать по школе», поджимал губы, когда малышня показывала ему язык, и возводил глаза к потолку, мечтая, чтобы снова раздался звонок на урок. — Бездарь! Бездарь! — Красавец услышал неожиданно, когда он дежурил между пятым и шестым уроком. В это время малышня обычно выдыхалась, и перемена проходила относительно спокойно. Но крик насторожил дежурного. Оставив пост, чтобы посмотреть, что происходит там, откуда он доносился, Андрей быстро преодолел коридор и завернул за угол, в небольшой закуток под лестницей. «Слепой угол». Пятеро мальчишек, на вид шестой-седьмой класс, столпились вокруг шестого. И каждый выкрик «Бездарь!» сопровождался ударом ногой по нему. Тот не кричал, лишь свернулся калачиком, поджав колени и спрятав лицо. — С ума сошли?! — прорычал Андрей. Мальчишки бросились врассыпную, но одного он успел поймать за руку. — Объясни немедленно, что случилось! Почему вы его били? — в голове Андрея лихорадочно составлялся план действий — сообщить старшему, потом директору. Как назло, Безногов уже ушёл, это Андрей знал точно — видел, как тот выходил из школы, попрощавшись с уборщицей, которую все звали тётя Маша. — Потому что он БЕЗДАРЬ! — мальчишка зло выкрикнул прямо в лицо Андрею, вырвал свой рукав из пальцев дежурного и убежал. Красавец не стал его догонять. Смысла не было, визуально он их всех запомнил и смог бы найти, обойдя классы. Андрей лишь посмотрел тому вслед и слегка помотал головой. Всё выглядело как наваждение. Он был свидетелем необоснованной злобы, агрессии – такие выплески становились всё чаще, а исполнители всё моложе. Но не в стенах школы. — Ты как? — неожиданно тихо спросил Андрей у паренька. Тот сидел на полу, прислонившись к стене, тыльной стороной ладони вытирая кровь, идущую из носа. Круглое лицо, чуть вздёрнутый нос, растрёпанные короткие волосы — ни дать, ни взять воробей! — и на фоне этом большие серые глаза, в которых не видно слёз. Суровым взрослым взглядом тот посмотрел на Андрея. — Нормально, — буркнул он. — Пошли в медпункт, тебя осмотреть надо, — начал было Андрей. — Не надо! — перебив дежурного, мальчишка даже нашёл в себе силы отодвинуться подальше, уткнувшись взглядом к себе в колени. Повисло неловкое молчание, которое не смог прервать даже звонок на урок. — Били-то хоть за что? — спросил Андрей. — Тебе же сказали — потому что я Бездарь, — тихо вздыхая, мальчишка поднялся, опираясь о стенку, жестом отказавшись от помощи Красавца. Вставал он так, словно делал это уже не раз. Выпрямившись, он гордо вздёрнул подбородок и хищно посмотрел на Андрея. — Фамилия у меня такая. — Подожди, тебя, что, из-за фамилии били? — в голове Андрея эта информация плохо укладывалась. Мальчишка со странной фамилией усмехнулся. По-взрослому так. — Нет, — сказал он тихо. — Не из-за этого. Вы только не говорите никому. Не надо. Он побрёл, держась за стенку, и Андрей долго смотрел ему вслед. — Андрюх, ты чего? — раздался грубый голос сзади. Андрей вздрогнул. Денис Молчанов в тон своей фамилии был не только немногословен, но и двигался бесшумно, вопреки своей могучей комплекции, а ведь он был на год младше Красавца! — Ден, чего пугаешь? — А ты чего завис? — Да вон, пацан ненормальный попался. Представляешь, фамилия у него — Бездарь! — Невелика беда, — подумав, ответил Ден. — А что ещё не так? — Всё не так, — сказал Андрей. — Совсем не так.

***

Выходя из школы, он увидел Бездаря вновь. Тот шёл, осторожно ступая, и Андрей понимал, что сейчас каждый шаг отдаётся тому болью. Храбрый, но безрассудный мальчишка вызывал уважение. И безмерное сочувствие, желание помочь, хотя Андрей прекрасно понимал, что тот откажется. Потому что гордый. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, Бездарь замер и медленно повернулся. Андрей не стал отводить глаза, лишь, попытавшись ободряюще улыбнуться, кивнул головой на прощание и неловко махнул рукой. Прищурившись и поджав губы, Бездарь постоял немного, словно раздумывая, и всё же в ответ кивнул. Почему-то от этого кивка Андрею стало легче. Перекинув ремешок портфеля через плечо, он зашагал в сторону дома. Сегодня тренировок не было, так что Андрей планировал после обеда быстро расправиться с уроками и засесть за чтение. И книжка была интересная, пусть и читанная уже не раз — «Два капитана» Каверина. Красавец видел себя на месте Сани Григорьева, хотел быть похожим на него. И где-то вроде даже удавалось. Быть, а не казаться, с девизом «Бороться, искать, найти и не сдаваться»… — Эй, Красава! Оглушительный свист, от которого мурашки по коже, вырвал из приятных воспоминаний. Андрей замер, не торопясь оборачиваться. Голос был до омерзения знакомый. А ведь ещё даже не вечер. Андрей медленно опустил ремешок портфеля с плеча, распрямляясь. Каждая клеточка тела остро ощущала быстро нарастающее напряжение. — Слышь, ты чё там, оглох? Ден говорил, что такие, как Галкин, понимают только силу. Но не духовную, о которой так часто твердил Безногов, а именно настоящую, кулачную драку, до первой крови. А может и до последней. Андрей отмалчивался. Он считал, что та драка хороша, которой не было. Однако всё ближе подступал тот момент, когда она неизбежно должна была состояться. Красавец подумал, что в этом есть какая-то злая ирония судьбы — сейчас он чувствовал себя на месте того паренька из школы. До его парадной было рукой подать. Всего два шага. Но он не мог сейчас их сделать. — Красавец, — ровным голосом произнёс он, поворачиваясь. — Моя фамилия. — Да мне пофиг какая у тебя фамилия, — Галкин сплюнул себе под ноги. В руке бутылка пива, импортная этикетка. Спортивный костюм, адиддас, пошит хорошо и сидит как с иголочки, явно не с рынка. По бокам стоят дружки, костюмчиками победнее, но бутылки в руках те же. Галкин. Мажор с комплексом неполноценности. Андрей поморщился. — Чё морду плющишь? Сиги есть? — спросил быдловатого вида парень — его имя Андрей не помнил. Вокруг Галкина постоянно вертелись разные личности, всех не упомнишь. — Не курю, — вскользь ответил Андрей и снова перевёл взгляд на Галкина. — Что надо, Лёнь? Галкин скривился. Он не любил, когда его называли по имени. — Сиг, говоришь, нет? Ну так сходи и купи! — он достал десятку и протянул Андрею. Понятно. Даёт повод устроить драку. Ответишь отказом — драка будет. Согласишься — значит сдался. — Своих посылай, — сквозь зубы произнёс Андрей, внутренне собравшись. — У тебя их вон сколько. И всё же он не учёл, что сзади ещё было место, чтобы подобраться к нему со спины. Галкин не успел ответить, когда из-под лестницы, ведущую в подвал дома, вынырнул ещё один из его банды и с криком «Сдохни, тварь!» ударил Андрея бутылкой по голове. Это в фильмах она красиво разлетается на мелкие осколки, а герой продолжает драку «один против многих» и выходит из неё победителем, а потом возлюбленная залечивает его физические и душевные раны у себя дома. На деле же Андрей охнул от резкой тупой боли в затылке и опустился на колени, держась за голову. Руки сразу стали мокрыми и липкими. Это стало сигналом к атаке. Галкин вместе со своими дружками бросился на Андрея, принявшись наносить удары ногами. Били остервенело, молча, лишь часто дыша. Андрей словно вспомнил школьный инцидент — перед глазами встал Бездарь, свернувшийся калачиком и обхвативший голову руками. Он попробовал так сделать… и вроде бы не так больно. Внезапно раздался дикий крик. На секунду Галкин и его дружки замерли, что-то сказали, но звон в ушах мешал Андрею разобрать слова. А потом случилось странное. К Андрею внезапно потеряли всякий интерес. Это дало ему возможность подняться с земли и сесть, держась за голову. Но то, что он увидел, не могло быть на самом деле. Бежевая куртка молнией металась по площадке. Кусалась, била, не просто била — а тем, что попадалось под руку. А попадалось под руку всякое. Например, Андрей даже сквозь звон в ушах услышал звук разбитого стекла. А потом крики. Рядом упал камень. Небольшой, испачканный чем-то красным. Красавец тупо уставился на него, часто моргая, словно не веря, что это возможно. Когда он поднял голову, чтобы посмотреть на площадку, никого на ней уже не было. Точнее не так. Не было Галкина и его дружков. Зато перед ним стоял тот самый мальчишка со странной фамилией Бездарь. В бежевой куртке. — Меня вообще-то Витя зовут, — вдруг сказал он. — Андрей, — сипло произнёс Красавец. — Ты как здесь? — Стреляли… — Бездарь процитировал Саида с настолько похожей интонацией, что Андрей невольно улыбнулся. — У тебя кровь. — Догадываюсь, — произнёс Андрей и убрал руку от головы. Рука была в крови. — Дойти сможешь? — прищурившись, спросил Витя. — Мне недалеко, — Андрей поднял глаза, отсчитывая этажи, но голова нехорошо закружилась. — Я помогу, — серьёзно ответил Витя. Тоном, который не предусматривал пререканий.

***

Витя помог дойти Андрею до двери квартиры, но начал отнекиваться, едва тот решил пригласить его войти. В ответ Красавец показал на перепачканную бежевую куртку и оторванный карман, висящий на нитках. — Мама не заругает? Витя посмотрел на порванную одежду и очень грустно вздохнул. Стало понятно, что дома его ждёт скандал. Может даже и с ремнём. — Пошли. Сейчас зашью, как новенькая будет, у меня машинка есть. Витя в долгу не остался, показал на голову Андрея. — Тебя самого зашивать надо. Слово «зашивать» из уст семиклассника звучало как-то ново, чужеродно. Андрей было нахмурился, но тут ему в голову пришла одна интересная мысль. Улыбнувшись её простоте, он распахнул входную дверь — Давай, проходи, не стесняйся. Себя я как-нибудь подлатаю. Разглядывать затылок было неудобно. Вертясь со вторым зеркалом в руках, Андрей чуть не осел на пол от приступа головокружения. Витя, возившийся перед раковиной и оттирая одежду от пыли, посмотрел на него, поджав губы. В глазах читалось что-то насмешливое. Отнеся ещё влажную куртку в коридор, он вернулся, держа в руках табуретку. — Садись, я сам посмотрю. У тебя аптечка где? Аптечки не было. Всё, что могло годиться для перевязки, стояло и лежало внутри шкафчика с зеркалом, до которого Витя едва доставал. И всё же он сам вытащил материалы, что-то угрюмо бормоча. — Ты причитаешь как старый дед, — не смог сдержаться от улыбки Андрей. Витя всё больше напоминал главного героя Некрасова «Мужичок с ноготок». — А у тебя перекиси нет, — парировал Витя. — И зелёнки мало. Разве так можно? — Причин не было её покупать, — пожал плечами Андрей. — Сам знаешь, сейчас не до этого. Витя фыркнул. — Кто в медицине? — спросил Андрей, заметив в отражении зеркала, как напряжённо замер Витя. — Как понял? — ответил вопросом на вопрос он, и тут же взгляд из недоверчивого приобрёл поистине детское выражение: — Ты Шерлок Холмс? Андрей рассмеялся. — Я не волшебник, я только учусь. Меня сначала насторожило твоё «зашивать». Но теперь я вижу, как ты разбираешься в медикаментах, как берёшь, открываешь… Так делают медики. Или те, кто знаком с правилами обработки ран. Так всё-таки — кто? — Мама, — сказал Витя. — Это здорово, — кивнул Андрей, но тут же одёрнул себя. — Хотя, наверное, вам сейчас тяжело приходится. А папа кем работает? Он зашипел от боли, потому что в этот момент Витя приложил к ране марлю, смоченную водкой, и начал медленно обтирать края. — Отца нет, — не сразу ответил Витя. — Убили его. — Соболезную, — по счастью, Андрей сразу нашёлся, что сказать. Но простота сказанных Витей фраз и беда, которая скрывалась за ними, поразили его. В школе этого не замечаешь — до сегодняшнего дня Витя Бездарь был одним из многих школьников, живущих этой новой жизнью. Но, возможно, единственным, кто не стал говорить или даже как-то показывать ту боль, которая жила в нём всё это время. То, что тема отца больна для него, Андрей понял, почувствовав, как мелко задрожали пальцы у Вити. — Не дёргайся, — пробурчал Витя, отвлекаясь от прежнего разговора. — Тебе повезло, зашивать не придётся. Зелёнкой помажу, марлю приложу, бинтом зафиксирую. Промывай марганцовкой. И стрептоцид купи — тогда всё нормально будет. — Тоже медиком станешь? — спросил Андрей, когда Витя начал обматывать бинтом голову. — Не, не хочу туда, — поморщился Витя. — А куда хочешь? — Художником. Мама говорит, я хорошо рисую. И… Витя оборвал себя на полуслове и, высунув кончик языка, принялся завязывать бинт на узел. «И там безопасно», — закончил в голове фразу Андрей. — А ты после выпуска куда? — Витя закончил с узлом и отошёл в сторону, осмотреть со всех сторон результат своей работы. И, судя по виду, остался им доволен. — Сначала в армию. Потом в школу милиции. Витя недоверчиво сощурился. — Что не так? — Отец говорил, что в милиции сейчас все продажные. Ты тоже таким хочешь стать? — Нет, я буду из нормальных. Тех, что на зарплату живут и преступников ловят. Витя помолчал, словно взвешивая и обдумывая каждое сказанное Андреем слово. — Я тебе верю, — наконец сказал он. — Я рад, — Андрей отклонился в сторону, чтобы посмотреть на себя. Нда, красавец. Вылитый Саша Григорьев в годы Великой Отечественной. — Суп будешь? Витя замотал головой, разом заметно покраснев. — Давай не отнекивайся. Я пока карман у твоей куртки зашивать буду, а ты поешь. Он на плите стоит, подогреть надо, — Андрей аккуратно поднялся, прислушиваясь к себе. Головокружения вроде не наблюдалось. — Пойдём, я покажу, где кухня. Когда они проходили мимо гостиной, Витя с восхищением посмотрел на шкафы, которые едва могли сдерживать тяжесть полок, доверху забитых книгами. — Это всё твои? — Наши. Мои, мамины, отца, деда. Он у меня учёный был, изучал развитие русского языка. — Разве за это платят? — За это тоже платят. И труды публикуют, — Андрей вздохнул. Сейчас вопрос с деньгами стоял куда острее, чем раньше. Видимо, мама Вити возлагала на него большие надежды, мечтая, что сын станет продаваемым художником. Но, может, у него действительно талант…

***

Куртка у Вити была хорошая, импортная. Это Андрей определил не столько по лейблу, сколько по пошиву. Даже нитки с обратной стороны аккуратно подстрижены, ни одной торчащей, за исключением того места, где пострадал карман. Витя появился в проёме двери. — Что случилось? Суп невкусный? — Андрей вскинул голову. — Не, я это… Не хочу один. Неправильно, — Витя смутился. Андрей вздохнул, вскинув брови и улыбнувшись. Вот что с такими правильными неправильными делать? — Дай мне пять минут, хорошо? Я закончу с курткой, и вместе поедим. Пойдёт? — Пойдёт, — может, впервые за всё это время Витя позволил себе улыбнуться. Да, именно позволил самому себе. Расспрашивать мальчишку о том, кто был его отец, Андрей не хотел. Но то, что человек тот был непростой — он понял. И сына воспитал под стать: может быть когда-то это и был добродушный и доверчивый ребёнок. Но сейчас совсем наоборот. Его доверие теперь было совсем нелегко заслужить, но очень просто потерять. Не каждый взрослый мог найти к нему подход, что говорить о сверстниках. Кстати… — Одного понять не могу, — Андрей вошёл вместе с курткой на кухню и показал, как пришил карман. Теперь нельзя было сказать, что тот был порван. Восхищённый, Витя взъерошил волосы и показал большой палец. — Против взрослых парней ты не побоялся вступиться за меня. А что было в школе? Витя переменился в лице, восхищение немедленно спало, но замыкаться в себе он не стал. — Я и в школе не боялся. Просто за дело били. — Поясни, — Андрей сел напротив и пододвинул к себе тарелку с горячим супом. — За дело, значит, за дело, — по-деловому отрезал Витя. — А здесь я не дрался. Просто бешенного включил. Андрей подавился супом. — Что сделал? — спросил он, прокашлявшись. — Бешенного включил, — сказал Витя с таким видом, будто рассказывает прописные истины. — Отец говорил, что это сразу шпану пугает. С такими стараются не связываться, мало ли, укусят, а потом сорок уколов в живот, — тут Витя хихикнул. — Твой отец умный человек был, — подытожил Андрей. — А то, самбист! Тебе бы тоже драться научиться надо, если хочешь выжить, — очень по-взрослому оценил Андрея Витя. — Меня с трёх лет учили. — Да у меня и так тренировки, — отмахнулся Андрей. — Зря. Самбо — это искусство, — вдохновлено произнёс Витя. — И скоро будет популярно. Вот увидишь. — Да… — вздохнул Андрей. — Увижу. Самбист, значит. Возможно, из тех, что в криминальных кругах, если есть средства на импортную куртку. Версия мамы Вити про шальную пулю была куда мягче, чем возможная горькая правда по отца-бандита. — Спасибо, — наевшись, Витя отнёс пустую тарелку к раковине, и уже принялся мыть за собой посуду, но Андрей жестом остановил его. — Оставь, сам помою. Если хочешь, давай уроки вместе сделаем. Витя взглянул на часы, висевшие на стене. — Не успею. Мне в пять надо дома быть, мама на дежурство уходит. — Тогда… если что — ты говори, если помощь по учёбе будет нужна. Либо я, либо Ден — всегда поможем. — Да не надо, — слова Андрея окончательно вогнали Витю в краску. — Я сам. — Сам он… На прощание обменялись номерами домашних телефонов. Витя обещал позвонить, как вернётся, сказать, успешно ли добрался домой. Он действительно позвонил. Случайно Андрей услышал на фоне младенческий плач. — Это… сестра, — сконфуженно сказал Витя. — Я потом… до завтра! — До завтра, — ответил Андрей, приложив ладонь к повязке на затылке. Вслушиваясь в телефонные гудки, он вдруг подумал, что сегодня, неожиданно для себя, встретил, возможно, самого странного человека в своей жизни. Но такого, для которого хочется стать хорошим другом.