Beast

Кажется, что это наполняет все твое тело. Струится по венам подобно огню. Разрывается на части. Впивается в кожу. Все мысли вылетают из головы, наполняя рассудок лишь животными инстинктами. Сердце пускается галопом, отбивая собственный ритм. Это он. Чудовище. Тот, кто прячется под твоей кроватью или же поджидает тебя в темном переулке. Он легко свернет тебе шею, ликуя от ощущения власти и подчинения. Словно заправский мясник, разорвет тоненькое тельце на части. Слизывая как кошка, капающую с пальцев кровь. В нем нет жалости. Из горла рвется звериный рык и глаза пылают расплавленным золотом. Он как невидимка появится из ниоткуда, ожидая свою очередную жертву. Собиратель душ. Палач. Каратель. Его верная спутница ночь, нежно оберегает свое дитя от людских взглядов. Запах крови наполняет легкие, а на языке уже чувствуется металлический привкус. Ему это нравится и он не прочь попробовать. Когти скользнут по нежной коже, оставляя длинные, тонкие шрамы, как напоминания. Горячие дыхание щекочет обнаженную шею, и страх невольно закрадывается в мысли. Нервная дрожь. Затравленный взгляд. На его лице скользит хищная ухмылка, больше походящая на оскал. По щекам бегут невольные слезы, с губ срываются мольбы, которые так и оказываются просто словами. Новая игрушка. Забава и развлечение. Чудовище подкрадывается со спины, а его тень рисует причудливые картины на стене. Где-то вдалеке слышится хруст костей, и крик застревает в горле, переходящий в тихое сопение. В его власти. В его руках. Он беспощадно врывается во сны, оставляя после себя кошмары, заставляющие дрожать только об одной мысли о них. Он не милосерден. Перед глазами проплывают обрывки воспоминаний, заставляя молить господа о спасении. Кажется, что он знает все твои страхи. Забирается под кожу. Изучает. Запоминает. Каждый вдох. Каждый всхлип. Ловкие и чертовски быстрые движения, и вот ты смотришь прямо ему в глаза. Чудовище ликует, клацая зубами, стараясь достичь желаемой цели. Каждая черта человеческо-животного лица отвратительно прекрасна и когти вот-вот достигнут выпрыгивающего из груди сердца. Но чудовище отворачивается. Исчезает, словно наваждение, скрывая собственную суть в ночи. Чудовище не знает сострадания. Чудовище не возвращается дважды.