Целая жизнь

      Когда у одного из твоих друзей есть пикап — это ахуеть как круто. На этом мнении сошлись все друзья и знакомые Юры, звучно хлопая дверью машины, за что, по традиции, чаще всего получали леща, если не успевали увернуться.       То, что такой мощи и размаха машина — это просто нечто, считала и Аня, и её девушка. Сама Никитина знакома с Юрой ещё с первого курса, в то время как с девушкой давней подруги, кстати, тоже Аней, Юра познакомился совсем недавно. Как бы ни было странно, как раз в этом самом пикапе. У огромной компании друзей, которую и Аня, и Юра успели сколотить с другими студентами-раздолбаями ещё очень и очень давно, намечалась поездка, в которой стараниями Никитиной, конечно же, нашлось место и её второй половинке. Так и познакомились Юра и вся остальная компания с Анечкой Смирновой, чудесной, яркой рыжей девушкой, на которую Аня уже который год неизменно смотрит глазами сердечками и явно не собирается переставать этого делать.       Ехали они тогда, кстати, на рок-фестиваль в другой город, коротая уже вторые сутки в потрёпанной жизнью машине, принципиально отказываясь останавливаться в каком-то городе до конечного пункта, чёрт знает почему.       На переднем сидении, рядом с Юрой — Паша, тот, на кого сам Музыченко уже который год смотрит глазами-сердечками, позади них — Аня и Анечка, рядом с которыми сидит ещё один бывший студент-раздолбай, Саша, хотя последний раз он это имя, по крайней мере, от Юры, слышал лет пять назад, не меньше. Для всех в этом пикапе он — Кикир, и эта вещь которую он уже не в силах изменить, да и не хочет особо.       И, да, рок-фестивали это первая причина, по которой старенький пикап — лучшее, что можно придумать для такой компании. Ох, чего же только здесь не происходило на этих самых фестивалях… Юра всё ещё припоминает Ане, из-за кого это ему приходилось выправлять крышу, на что та лишь невинно хлопает глазками, будто бы ни у кого нет видео, где она танцует на крыше этого самого пикапа, держа в руке собственные туфли за высокий каблук.       Юра не держит на неё зла по двум причинам: во-первых, не такой он человек, да и Аня ему не никто, а во-вторых, и не такое повидала эта машина.       Вообще, про размах этой машины можно было говорить и не только в контексте рок-фестиваля за сотни километров от дома. Очень часто, кутаясь в тёплые шарфы, осенью Юра с Пашей ездили в соседние города одним днём, духовно просвещаться, так сказать. С самого утра в пути, пара дешёвых кофе на заправках, и вот, встречай, другой город, трепещите, музеи, ведь не всё же печень свою пропивать. Ну, по крайней мере, теперь пропивать её можно и винцом, как истинные ценители прекрасного, на фоне скульптур и гобеленов.       Ведь Юра не то что в другой город за день смотаться, он душу готов продать за то, как Паша восхищённо смотрит на огромные холсты и статуи, гобелены и фрески… У Юры свои стандарты для настоящего искусства, ведь может ли быть что-то прекраснее, чем ночное пустое шоссе, любимый парень рядом, так тихо и мирно что-то напевающий… конечно же, нет. Ну, только если хороший такой сон, после этой самой поездки в один день на не одну сотню километров.       Но когда шарфы забрасываются на полки до следующего сезона, а солнце начинает весьма быстро набирать обороты, разогреваясь с каждым днём всё жарче, наступает время, за которое старенькому пикапу благодарен лично Кикир. Поездка на море.       Уже не первый год, собрав по всего лишь рюкзаку вещей, пятеро когда-то студентов, но до сих пор раздолбаев, отправляются на море. Подальше от пасмурного десять месяцев в году Питера, хоть и весьма харизматичного и атмосферного города, на юг, куда глаза глядят. А Пашины голубые глаза по картам глядят к чёрному морю, куда сейчас и направляются пятеро недавно студентов, распевая матерные песни с открытыми окнами… Вот чтобы все слышали, тормозили, видели, оглядывались… Чтобы все смотрели и завидовали этому позитиву и лёгкости, и катись всё прямо в Ад.       Они ещё сами без понятия, сколько пробудут на море и выдержит ли вообще их организм такой длины трип, но… вот и узнают. Именно за такого рода интригу подобные поездки и любит Кикир. Любит почти так же, как и всех этих раздолбаев, уже ставших родными.       Ну, а если Кикиру не хватало в жизни подобных экспериментов, то только скажи — и у Юры уже не останется свободных рук без лишних бутылок спиртного, спешно грузящихся всё в тот же старенький пикап. Не тысячи километров до моря летом — так за двадцать минут за город весной, в самый сезон на шашлыки.       Такие эксперименты тоже всем по нраву, именно поэтому все любят помимо пикапа ещё и Кикира, так и быть.       Но помимо шумной компании, уже который год ни разу надолго не разлучающейся, машина видела и развитие истории лично своего хозяина. Чего только стоили первые неловкие свидания… Юра чертовски рад, что машина, в конце концов, предмет неодушевлённый, а то гореть бы ему от стыда невесть сколько…       Но упуская все неловкости, можно сказать, что пикап стал лучшим другом отношений Юры с Пашей.       Бесконечные поездки за город ночью, туда, где фонари трассы сменяются звёздами, за которыми и приехали двое романтиков всё с той же неизменной бутылочкой вина… ценители прекрасного, не иначе.       И правда, не одна ночь была проведена в этой машине… какие-то ночи были теплее, с открытыми окнами и песнями хором от того, что сон не шёл, какие-то холоднее, в обнимку под толстым одеялом, уже без пения хором, но с ласковыми поцелуями в макушку и быстрым, крепким сном. Ну, а какие-то ночи были жарче остальных, ночи, особенно запомнившиеся Паше с Юрой. Да, они оба точно рады, что пикап — предмет неодушевлённый.       В общем и целом, мораль не в том, что пикап — это ахуеть, как круто. Суть в том, что это один из самых очевидных поводов для того, чтобы держать связь с старыми друзьями, когда-то студентами-раздолбаями, или для того, чтобы как можно чаще не расставаться со своей второй половинкой… Конечно, все они могут говорить, что пикап — это ахуеть, как круто, но кто, как не они по настоящему уловили суть.