В пасти султанши

Глубокий вдох — и бордовая ширма бесшумно скользнула вниз по руке. Запах пряных благовоний и мягкий теплый свет на миг вызвали дрожь в ногах, но она не подала виду. Комната и впрямь походила на восточный будуар. Все, что можно было разглядеть — два золотых канделябра и, скрывающий лицо сидящего, полупрозрачный бордовый полог на большой кровати. Каждое ее движение сопровождалось приглушенным шелестом украшений на ткани. Звон металлических вставок и шуршание бисерной вышивки так непривычно тянули легкую ткань вниз. Откуда-то донеслась знакомая музыка и, прикрыв глаза, девушка повернулась спиной и мягким жестом откинула с лица темные кудри. Уверена, за подобное зрелище ее бы не раздумывая отчитали сестры, но сейчас, отгоняя совесть, ее руки очертили в воздухе необыкновенные узоры. Мужчина лениво потягивал из бокала очередное заморское вино, привезённое в подарок каким-то лизоблюдом. Но только ей одной был известен один секрет: напиток непрост. И за чарующим букетом и ароматом лучших южных виноматериалов скрывался убийственный секрет. Ладони изгибались в чудных движениях, и со стороны это действительно походило на танец. Дурман благовоний убаюкивал ни о чём не подозревающую жертву, а приглушённый свет так кстати маскировал опасность за соблазнительной атмосферой. Только вот Альвиана преследовала цель. И прекрасно понимала: когда бокал будет испит досуха, ей нужно будет всего лишь трижды обернуться вокруг себя, изящно взмахнуть руками и… Могущественнейший человек империи падёт замертво. Она наблюдала за его движениями, жадно хваталась взглядом за каждый глоток, ожидая, когда наступит последний. Казалось, она не могла насытиться им, вкушала каждый раз заново его ласковые слова, который он так часто ей говорил. Наивный, он так доверял ей, а теперь его ждёт кара за свою слепоту. Альвиана уже давно поняла всё об этой жизни. Наивности своей лишилась вместе с уходом матери, которая была безумно похожа на всех сестёр. Такие же невинные глаза, заставляющие склонить голову и повиноваться, чтобы не расстраивать. Но её теперь нет, а значит её дочь уже не будет ей подчиняться. Альвиана знала, как жизнь заставляет людей вертеться ради достижения своих целей, знала, как крепкие оковы цепляют на ноги и тянут, тянут вниз, на дно, туда, откуда уже нет выхода. Это и случилось с матерью, и Альвиана не хотела повторить её судьбу. Терять ей уже нечего, а значит и бояться нет смысла. У неё оставался один лишь выход: идти вперёд и вперёд, не оглядываясь, идти по головам, но в конечном итоге сделать то, что она должна. Султан подозвал Альвиану в ложе, а она, солёной карамелью, медленно подходила ближе, ожидая заветного момента. И вот он настал: сердце девушки готово было выпрыгнуть из груди, как будто от нежности первых встреч с любимым, когда Ахмед стал сильно кашлять, думая, что подавился вином. Конечно же, она бегом спохватилась помочь «повелителю своего сердца», чтобы за миг после этого, вошедшие стражники увидели её, пыхтящую и взволнованную. Первые капли крови упали на красные шёлка, сливаясь с ними. Массивные деревянные двери отворились и в комнату ввалились двое евнухов, подхватили под руки владыку и увели. Слухи в гареме расползлись змеями, поражая каждого. Всё были в ужасе и только молили Аллаха за здоровье повелителя, А Альвиана уже примеряла себе прозвище «Великая и непревзойдённая Айше Султан». Она хоть и не любила это имя, которое ей дали турки, но готова была слушать его каждый день своего правления. Оно бы стало мёдом и самой любимой сладостью. …Так грезила Альвиана до тех пор, пока не узнала обратную сторону власти. Дни ее текли кровью по стали и золотом по рукам, лицо все больше теряло свою волнительную остроту, темнея усталостью и басонными ночами. Альвиана чувствовала — что-то не так. Ночи будто становились темнее, еда безвкуснее, а жизнь тусклее. И каменное сердце, взращенное кровью султана, давало трещину. Под веками она видела его мудрый, жестокий взгляд. За спиной слышала его голос. На плечах чувствовала жёсткие касания мозолистых пальцев. Нет, нет! Так продолжаться не могло. Сколько бы Альвиана не бежала от своих поступков, сколько бы не цеплялась за свою власть — Султан ее не отпускал. Изводил, как самая страшная лихорадка. Каждый при дворе мог заметить, как таяла Альвиана, но оставался беспомощным. — Ты был силён, — хриплым от усталости шепотом проговорила Альвиан. — Сильнее меня и сильнее мамы. Но ты меня не получишь! — прокричала она и ударила в своё зеркальное отражение. Осколки разлетелись в стороны. В окровавленной глади виднелось его лицо. — Не получишь… Особенно острый осколок коснулся нежной кожи на шее. Всего движение, маленькое движение пальцев. Короткая боль. Первые капли крови, как самый дорогой кармин. Тонкий стан согнулся иссыхающим цветком. Последний стон сорвался с чувственных губ и… …яркая вспышка света ослепила Альвиану. Незнакомые голоса ударили по слуху. Альвиана набрала полную грудь воздуха и почувствовала, как ноют рёбра и лёгкие. Судя по тому, как больно было даже просто двигать пальцами, досталось ей нехило. — Где мы? — хрипло спросила она, привыкая к полутьме и сырости. — В канаве, — ответил незнакомый голос, принадлежащий, судя по всему, Перчему-Аге. Выяснять подробности было некогда. Но одно Альвиана знала наверняка: её убили. Она слишком отчётливо помнила ледяное прикосновение острого клинка, слишком явственно видела, как на ладони заструилась тёплая кровь, слишком живо ощущала, как воздух застревал в глотке, переполненной смертельной алой жижей. — Как… Как я спаслась?.. — едва дыша спросила Альвиана. Слуга и незнакомец умолкли и виновато опустили взгляды. — Мы заплатили за это высокую цену, — виновато ответил Перчем-Ага, а затем, подняв голову умоляюще пробормотал: — пожалуйста, доверьтесь нам. Теперь и мы, и вы должны одному человеку. Альвиана аккуратно, боясь навредить болевшим органам, приподнялась на локте и всмотрелась в незнакомое лицо. — И что же мы ему должны? — Участие в игре, — ответил слуга, — смертоносной игре. Другого выхода не было. Нас пронумеруют и заставят драться друг с другом. Всё это походило на дурной розыгрыш. Может, Альвиана, всё же, умерла?.. И этот бессмысленный разговор — лишь извращенные видения агонизирующего сознания? Но мир не был залит туманом, слова произносились отчётливо, а телесные страдания слишком реалистично заставляли кривиться красивое лицо Альвианы. Она попыталась выпустить накопившийся воздух наружу, но он встал поперёк горла, не давая выдохнуть. Лёгкие отяжелели, став в один момент двумя большими камнями, тянущими к земле и не дававшими приподняться ни на сантиметр. «Игра», — повторял страшный голос в её голове, эхом прокатываясь по всем изгибам мозга. «Смертоносная игра», — продолжал он, срываясь на игривый смешок, заставивший Альвиану вздрогнуть ещё сильнее. «Ты умрёшь первой», — ещё один смешок, который сопроводил жалостливый, умоляющий стон Аливианы. Это был стон боли и отчаяния. Она не хотела умирать. Альвиана хотела жить сейчас, как никогда раньше, хотела вдыхать этот накалённый до предела на сковородке воздух, на котором отчётливо проявлялись красные, кровавые ожоги, видные только ей. Что бы она себе не говорила, она боялась смерти. До дрожи в коленях, до конвульсий, в которых она выгибалась от страха, до замирания сердца и кома в горле, который невозможно проглотить. «О, да, ты умрёшь первой, потому что заслужила», — голос в голове издевался, наслаждался вкусом отчаяния Альвианы на губах, иссохших от тоски по подобной сладости. Голос выбивал из неё каждый новый стон отчаяния, каждую новую слезинку, оставлявшую проливный след на щеке Альвианы. А она боялась этой кары. Альвиана давно понимала, что жизнь — игра, в которую нельзя выиграть, ибо выигрывают в ней единицы, а её шанс слишком малы. Так чего же она боится сейчас, если жизнь всё равно та же смертоносная игра? Альвиана вновь втянула воздух в лёгкие, разбитые и исцарапанные изнутри острыми когтями боли, а вместе с ним и мысль. Альвиана боялась не смерти, не проиграть в этой огромной игре, а именно такого проигрыша страшилась. «Нет, — беззвучным стоном вырвалось изнутри отрицание, — только не сейчас, ещё слишком рано умирать. Эта игра, она же только недавно началась». Уже бывшая султанша схватилась за горло. Адски жгло. Совсем как Ахмеда, когда она отравила его. Девушка обессиленно опустилась на пол и прикрыла глаза. Открыв их, обнаружила себя в странном месте. Какие-то изогнутые штуки, непонятные железяки и отсутствие Перчема-аги вызывали страх, который подобно золотой нитке, оплетал её тело всё сильнее. За то физическая боль пропала, будто и не было никогда. Альвиана заставила себя встать вновь. Посмотрев на ноги, обнаружила зелёные штаны с белыми полосами на бёдрах. «Что за непотребство?! Я не могла их надеть»! Она осмотрелась. Очень много людей. И все как один, в таких же костюмах. На Альвиану упала тень. Человек в розовом комбинезоне с маской на голове кинул на пол железный контейнер круглой формы. Дрожащие пальцы открыли его. Внутри была жёлтая субстанция в форме двух крыльев, соприкасающихся друг с другом. Одно синее—другое белое. Сверху лежала иголка. Зачем? Альвиана покрутила находку в руках. Понюхала, лизнула и, обнаружив, что это сладость… Откусила. Неизвестный человек тут же снял маску. — Ахмед?! Выстрел. В который раз бездыханное тело упало вновь. Упало на холодный, шероховатый камень. Острые грани впились в спину, ноги казались непривычно тяжелыми. Альвиана приподнялась на локтях и вздрогнула: от земли ее отделяло расстояние столь большое, что даже птицы на такой высоте были редкими гостями. Вокруг не было ничего. Только стена, ковры полей и она — бывшая госпожа, скованная страхом и непривычным, таким вульгарно-мужским нарядом. Зелёный плащ, развевающийся на ветру, солдатские сапоги по колено, белые, пропитанные пылью и грязью штаны. Султана не было. Аллаха тоже. Альвиана знала — ее душа уже не принадлежит ее телу. Ее душа увяла цветком-одногодкой и раскрошилась под сапогом незнакомца, появившегося из-за спины. Ветер и сильный голос ударили в лопатки. Альвиана едва не потеряла равновесие, но что-то ей подсказывало — она не упадёт. — Очаровательная девушка! — с улыбкой проговорил мужчина в возрасте. Его проницательные, закаленные старостью и боями глаза внимательно следили за Альвианой. — Как глоток прохладного вина в летний зной. Кто ты? — Альвиана-султан, — помявшись, проговорила девушка. — Необычная фамилия. А я командор Дот Пиксис. Легкий ветерок ласково касался кожи и еле ощутимо развивал темные кудри. Небо, окольцованное камнем, было таким ясным, что казалось, краше этого вида и быть не может. Редкие облака ловили тоненькие лучи опускающегося солнца и все на первый взгляд говорило о спокойствии. — Любуетесь мирным небом? — послышался чей-то голос. Они одновременно повернули головы. Высокая девушка со слегка растрепанными волосами широко улыбалась. — Да, Ханжи. Наслаждаемся, пока есть время. По всей видимости, эти люди находились тут давно, но что именно их объединяло, догадаться было непросто. Воздух в этом месте был настолько чистым, что Альвиана никак не могла надышаться. Ей тоже хотелось наслаждаться вместе с незнакомцами, хоть она до сих пор и не понимала, зачем тут оказалась. Лёгкие кружева белых облаков лениво тянулись по полуденному небу. Шелест листвы многовековой дубравы сплетался с пением диковинных птиц, которых она никогда раньше не видела. Слишком хорошо и спокойно здесь было, и это настораживало. Человек, представившийся Пиксисом, шагнул к Альвиане и протянул руку. Его зеленовато-жёлтые глаза горели так, словно ему всё ещё было не больше двадцати. Живые, умные и… Хитрые. Ей казалось, что этот взгляд способен пробраться в самые потаённые уголки души и разглядеть там все грязные тайны. Например, ту, что Альвиана была убийцей. И, видимо, теперь должна была расплатиться за грехи. Измученное нутро чуяло: сладкий момент покоя продлится недолго. Взяв влажную прохладную ладонь Пиксиса, Альвиана поднялась. И, будто в последний раз, завороженно всмотрелась в развевающиеся зелёные плащи. Что-то было в этих людях… Что-то, чего ей самой так остро не доставало. — Эй, хватит глазеть, — подал голос невысокий молодой мужчина с острыми чертами лица, — это я тебе, новенькая, говорю. Альвиана уже совсем ничего не понимала. Зато чувствовала, что повсюду здесь, кроме оглушительного спокойствия, витал страх и предчувствие смерти. Альвиана взглянула ещё раз в его глаза. Особенные, не такие, как у других здесь. Мудрые глаза. Пиксис посмотрел на Альвиану в ответ. Обстановка накалялась страхом Альвианы перед тем, что начинало происходить с его лицом. Его зрачки сужались, казалось, будто он медленно становится змеёй. Но это было лишь ощущение. Зрачки его глаз не сужались, а глаза округлялись не из-за трансформации. Альвиана медленно обернулась, вслед за указывающей за спину девушки рукой Пиксиса. Позади них, ещё недавно стоявшая спокойно девушка, упала на пол, окровавленная. Красная густоватая жидкость заставляла разноцветных зайчиков скакать быстрее, чем обычно. Незнакомка дёрнулась в предсмертных конвульсиях. Никто не успел отреагировать, как она попыталась вдохнуть, но не смогла, сильно дёрнувшись. Она начала кашлять, дико, безумно, забываясь в приступе. Для Альвианы эта страшная минута тянулась, становясь вечностью. Но незнакомка вскоре успокоилась, а её голова упала на холодную землю. Вслед за облегчением Альвианы последовал новый повод для ещё большего испуга. Макушка головы приземлилась прямо туда, где лежал огромный змей, примериваясь к своей жертве. Он медленно полз, собираясь начать трапезу, но заметив Альвиану, удивлённо приподнял брови, которых, кстати, у него не было. — Детка, а я тебя помню… Очень хорошо помню, — хитро улыбнулся Каа. — Подойди-ка поближе. Не тебя ли я видел на том концерте… Кто же выступал? — он сильнее нахмурился. — Не помню, хоть убей. Помню только, как мы хорошо тогда провели время. О, да, незабываемый вечер, не так ли? Не напомнишь, кто выступал, м?.. «А кто выступал? Дамиано Давид? Моргенштерн? Океан Эльзы?» Альвиана быстро прокручивала в голове десятки имён. «Так стоп. Откуда я их знаю? " Не найдя что ответить, она пожала плечами. — Раммштайн. В ноябре. Помнишь? — Рам…кто? Первый раз слышу. — Невинный взгляд женщины, убившей собственного мужа, скользнул по длинному телу змея. Когда остановился на пасти, она увидела её искажённую в злобном крике. — ТЫ ДАЖЕ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТАКОЕ РАМШТАЙН? В АД, БЕЗ ОЧЕРЕДИ!!! Как только последние слова слетели с уст змея (А они выглядели так же, как и его брови), райские кущи под ногами стали исчезать. Сначала Альвиана падала, думала расшибётся в лепёшку, (которые, к слову, она очень любила), но… Долетев до самой земли, она стала погружаться ниже. Глаза засыпало землёй, а она всё падала. Стало очень жарко. В нос ударил резкий запах гари. С глухим звуком Альвиана ударилась об горячий камень. Придя в себя, она увидела реки огня, булькающую лаву, о которой только слышала когда-то… А за каменным горящим столом, на котором стояла шахматная доска, сидели две фигуры в форме. Одна из них с чёрной чёлкой на бок и гадкими узкими усиками. На руке виднелась красная повязка с белым кругом, в котором было что-то похожее на славянский символ солнца. Свастика?.. Оппонентом был человек, который явно превосходил чернявого в усах. Они были огромные, седые, как пепел, пышные, как бутон майской розы. Второй мужчина выглядел крупнее. По его уверенному виду можно было бы сказать, что он побеждает. Альвиана подошла ближе, забыв обо всём, что с ней случилось. Тихим, не свойственным для султанши голосом спросила: — Где мы, господа? Мужчина с шикарными усами ласково улыбнулся и ответил с ноткой чего-то родного в голосе. Чего-то, что отдавало нотками Кавказа и грузинского вина… — В Аду, красавица. Интересная партия, да? Ты смотри, не стесняйся. К нам сейчас ещё Владимир Ильич подойдёт.