Златые нити норн

      Раиду летел к дому Локи на крыльях решительной дерзости. В летнюю половину года многие двери снимали с петель, пуская в жилые помещения больше света. Хоромы царевича в его отсутствие исключения не составляли, поэтому естественник стрелой ворвался в темный зев дома, мгновенно ослепнув от полумрака.       — Тебе сюда нельзя! — послышался отчаянный вопль одного из прислужников царевича. Раиду грубо толкнули в плечо, но он устоял. Рабов божественной особы он в свое время старался запомнить, но всё же не различал ни по именам, ни по голосам, ни по внешности, зато ужасно завидовал. Счастливцы, заботившиеся о сыне Одина, выполнявшие каждое повеление, каждое желание! Чем они занимаются в отсутствии хозяина? Явно чем-то непотребным, иначе не окружили бы незваного гостя, закрывая собой внутреннее помещение, не теснили бы столь настойчиво на улицу. Хотя бояться им нечего — пусть развлекаются хоть с девками, хоть с увеселительными веществами — Раиду до их пагубных пристрастий дела нет!       — Вы видели господина живым с тех пор, как он уехал из поселения? Навещали его во дворце? — крикнул естественник, сбивая с себя чужие руки, словно назойливых комаров. Он был силен, любил подраться и с удовольствием вступил бы в единоборство со свитой Локи, но рабы отступили, словно он не банальный вопрос задал, а назвал неведомый пароль. Воцарившееся неловкое молчание никто не смел нарушить. Глаза Раиду успели привыкнуть к полутьме, и он ясно различал собеседников: растрёпанные, непричесанные, полураздетые — вот как выглядят в отсутствии хозяина! Рабы, слуги, телохранители и свита — не разберешь теперь, кто есть кто.       — Нет, мы не видели его и не получали писем, — ответил близстоящий, словно получил разрешение от остальных, хранивших гробовое молчание.       — Тогда я отправляюсь в Гладсхейм! — рубанул с плеча Раиду. — Мне нужно сопровождение любого из вас. Во дворце меня знают, и я добьюсь аудиенции, чего бы мне это ни стоило! — он говорил с такой уверенностью, что слабые попытки возразить истаивали, словно снег на солнце.        — Я друг царевича, я говорил с самой царицей, пил мед с троицей воинов! — Раиду был готов перечислить все свои заслуги, тактично умалчивая о том, что в Гладсхейме большую часть времени провел в библиотеке, скрываясь и от царицы, и от друзей Тора, и от прихвостней Одина.       — Хорошо, — неожиданно легко согласился широкоплечий раб, возвышавшийся над гостем на полторы головы. — Мы поедем с тобой. Только переоденься, а то ты нас своим видом опозоришь.       Раиду отлично знал, что мода поселения — вульгарная, яркая, с кучей украшений — давно и безнадежно устарела. Зато при посещении столицы он, как и прочие гости, даже Беркана, щеголял в одеждах с плеча царевича! В распоряжении отверженных была огромная гардеробная с тысячами платьев разного фасона и стиля: от изысканных туник Юсальвхейма до полностью закрытых костюмов Свартальвхейма. Одежда занимала десятки сундуков, но выдержана была в одной цветовой гамме: черно-зеленой с примесью золотого. А свита царевича носила оттенки серого и коричневого — самые немаркие цвета для походов, путешествий и битв.       — Достаньте мне какое-нибудь подходящее платье, тогда переоденусь, — бросил Раиду, выходя из дома. — Скоро вернусь, будьте готовы. Отправляемся немедленно!       Перед спешным отъездом он решил попрощаться с братом. Естественник не питал иллюзий насчет опасности своего мероприятия. Если подозрения дуры-Берканы хоть отчасти верны, живым он не вернется. Брата он заметил сразу: Ивар вышел на порог лабораториума, словно предчувствовал встречу. Раиду бросился к нему и чуть не столкнулся с велосипедом — отчаянно заскрипели тормоза, водитель едва избежал падения. В другое время Раиду и сам с удовольствием пользовался мидгардскими новшествами, но сейчас одарил хозяина двухколесного механизма такими эпитетами, что тот поспешил скрыться. Инцидент привлек внимание Ивара. Не задавая лишних вопросов, он позволил отвести себя к воротам. Околачивающиеся рядом маги с любопытством покосились на естественников, но быстро отстали, стоило Раиду прорычать пару невразумительных ругательств.       — Мы не ладили в последнее время, — начал он, и каждое слово давалось тяжелее предыдущего.       — Я нисколько не обижаюсь, — перебил его Ивар и широко улыбнулся. Раиду шумно выдохнул: сердиться на брата было невозможно. Кротость и скромность — украшения женщины, но в исполнении Ивара они не вызывали раздражения, а успокаивали. Когда-то давно Раиду без колебаний пошел за ним, разделил страшную участь изгнанника, хотя никто его не просил жертвовать собой. Он не преступал закон, но в невиновности Ивара был также убежден, как в своей собственной, решение тинга не принял и назло семье, бросившей родича на произвол судьбы, обрек себя на такую же жалкую участь. Теперь они поменялись местами, хоть и нет тинга, нет приговора, есть только решение, раз принятое, неизменное. И дело даже не в безмерной любви Раиду к царевичу. Мучительная страсть к кумиру постеменно прошла, когда Раиду узнал Локи поближе. Он уже давно не любил бога, пусть все считали иначе, он любил царевича двух миров, полуетуна, наделенного баснословной удачей, щедрого и умного. За полтора года Локи спас его дважды или трижды — Раиду сбился со счета, и сейчас он наконец-то попытается вернуть долг.       — Я хочу, чтобы ты знал: я рад, что ты так долго стоял за моим плечом, — с трудом произнес Раиду. Выходило нескладно, мучительно и лживо, хотя он всегда был искренним в своих словах и поступках.       — Спасибо, Раиду, я очень тронут, не ожидал от тебя признаний, — Ивар ничего не замечал. Или не хотел замечать.        — Я уезжаю. Во дворец. К Локи, — Раиду говорил медленно, отчеливо, ожидая, что Ивар его перебьет: удивится, возмутится, возразит — но он только слушал, и нежное летнее солнце грело, и ничто не предвещало дождя. — Я могу не вернуться.       — Wozu?       Всего лишь один вопрос. Одно-единственное слово в ответ на ужасающие признания!       — Наш мастер подтвердил полубезумные подозрения Берканы! Хагалар свихнулся! Зловредня ворона! И сейчас он рядом с сыном Одина! — Раиду собрался с мыслями, сглотнул. — Если его еще можно спасти, я приложу все усилия или хотя бы принесу вести. Если же он мертв… То я посвящу себя мщению его убийце, будь он трижды проклят!!!       — Что ты такое говоришь? — удивился Ивар так искренне, словно ничего не помнил о былых безумствах Вождя. — Хагалар всегда защищал Локи. Fast immer… Позволь мне пойти с тобой.       — Ни в коем случае! — рявкнул Раиду в ответ. — Ты должен остаться. Я пришлю известия, если они будут. Две смерти ничего не изменят. Хватит одной.       В собственную скорую кончину он искренне верил. Хагалар — настоящий безумец, кто бы там что ни говорил, зато Локи… Его глаза, его руки вытащили Раиду из бездны отчаяния, когда он мучил и уничтожал людей без разбора. Чужие мучения не приносили удовлетворения — он существовал, но не жил. А потом появился Локи и сказал… сказал… «Разве этого я жду от тебя?» или что-то в этом духе. Раиду точно не помнил, что именно, но всего несколько слов, обращенных к нему, полностью изменили его жизнь. Снова. Он воспрял духом, он вздохнул спокойно, полной грудью. Прекратил мучить людей и принялся записывать наблюдения, систематизировать разрозненные бумажки, записки, руны, нацарапанные на полу, на столе, кровью, грифелями, новомодными ручками, фирдингами вывозимыми из Мидгарда. Он потратил несколько суток на написание обширной монографии, посвященной физическому телу и вегетативной системе человека. Это был настоящий триумф, который ученые оценили бы в полной мере, если бы не приближающаяся война, так страшившая Беркану. Для Раиду она была лишь закономерным итогом появления в мире отверженных младшего сына Одина и Лафея, не имевшего законных прав на вожделенный престол Девятимирья.       — Брат, я не хочу оставлять тебя одного, — голос Ивара ворвался в сладостные мысли, прогнал их прочь и оставил после себя холодную реальность, залитую теплыми солнечными лучами. — Поедем вместе. Передадим вести Беркане. Или Лагуру. Или Ивару, магу.        — Нет. Ты никуда не поедешь. Я поеду один. И обсуждать с тобой свое решение не стану, — в голос Раиду вернулась обычная резкость. — Беркана — ничтожество, ни на что не годная подпевала Хагалара. Лагур — помешанный, по кругу читающий то Гёте, то книгу, что царевич ему из Ванахейма привез. А Ивара я бы сам по стенке размазал — дрянное ничтожество!       — Das stimmt nicht. Раиду, будь благоразумен. Я лишь хочу, чтобы ты остался жив. Ни твоя, ни моя смерти ничего не изменят.       Ивар говорил так искренне, будто в самом деле подозревал, что его слова что-то для Раиду значат, будто раз принятое решение естественник хоть иногда менял, подчиняясь чужим просьбам или уговорам.       — Не тебе меня останавливать! — крикнул Раиду фальцетом и ударил бы, стой Ивар ближе. — Однажды я разделил с тобой изгнание. Сейчас я ничего с тобой делить не намерен: я иду в разведку один.       И Ивар отступил, прекратил бессмысленные попытки удержать. В нем проснулась искра благоразумия. ·       — Я буду ждать твоего возвращения.       Через полчаса Раиду, отвыкший от верховой езды, трясся в седле, проклиная отсутствие в Асгарде машин и подходящих дорог для велосипедов. Прислужники Локи не стремились завести разговор, он тем для беседы тоже не выдумывал. Гениальный план в голове так и не созрел. Проезжая через долину гейзеров, Раиду ненадолго отвлекся от мрачных дум, слишком глубоко вдохнув зловонье сероводорода. На горизонте показалось кладбище и осталось позади, потом развилка, на которой когда-то стоял знак, посвященный безвременной кончине Локи. Знак убрали, но скоро он может появиться вновь. Только бы не опоздать!       Погожий денек словно насмехался над естественником голосами чаек и глупышей. Лавовые поля незаметно сменились черными морскими песками, и ласковое море манило к себе обещанием прохладных объятий. Множество запахов, не свойственных поселению, дразнили нос Раиду: едкий — сероводорода, бархатный — мха, соленый — моря, резкий — елок, высаженных поселенцами для воссоздания лесов, когда-то покрывавших асгардскую землю. Ветер приносил ароматы еды от хуторов и деревушек, располагавшихся вокруг главного проездного тракта. Каша и водоросли не возбуждали аппетит Раиду, хотя он сомневался, проглотил ли сегодня хоть крошку.       Спустя невыносимо долгие часы езды его глазам предстал золотой город с летающими постройками и огромным дворцом-органом, скрывавшим в себе шестнадцать малых дворцов. Столицу покрывала сеть каналов с плодовыми деревьями по берегам. На самых морозостойких сортах, выведенных в теплицах поселения, только-только поспевали редкие плоды. Белоснежные стены, построенные в давнишние времена инеистым великаном Хримтурсом при помощи одного-единственного волшебного коня, столетиями радовали глаз белизной и статностью, несмотря на то, что строитель был обманут и убит по приказу Одина. Асы гордились хитроумием Всеотца, а Раиду считал, что тот, кто нарушает обещание, пусть данное лишь великану, не заслуживает доверия.       Стража, как и горожане, знала в лицо прислужников царевича — перед ними мгновенно распахнули массивные ворота Вальгринд, окованные железом и во много раз превосходившие высотой не только аса, но и ледяного гиганта. Даже Суртр в истинной ипостаси проходил, не склоняя головы. Стены казались безобидными, ничто не выдавало их скрытые свойства, разработанные поселенцами: при атаке с воздуха они извергали пламя в полмили высотой.       Ворота с шумом закрылись, отрезав путников от просторов лавовых полей, заперев их в душном многолюдном городе. Жители высовывались из домов, проверяя, не царевичи ли пожаловали. Многочисленные лодки спешно причаливали к берегам, чтобы удовлетворить любопытство праздно шатающихся горожан. Раиду раздражало чужое внимание. С царевичем они входили в город по тайному лазу и оказались в Гладсхейме, минуя толпу зевак. Но тайный лаз Раиду сам бы не нашел, у рабов спрашивать постеснялся и вынужден был ехать по главной улице, слыша вокруг себя шепотки. Прохожие громко обсуждали его происхождение, бессовестно тыкая пальцами: на нового раба царевича он не похож одеждой. В седле держится плохо — не воин. А кто тогда? Мнения разделились, и Раиду с удовольствием заткнул бы уши, но боялся выпустить поводья и грохнуться наземь. Он бы пустил лошадь в галоп, но тело и так болело после непривычной нагрузки — в прошлом году царевич иногда выезжал с ним на охоту или слежку за птицами, но в этом году Раиду ездил на лошади от силы раза два на небольшие расстояния, проверяя почвы и посадки.       Наконец, невыносимая дорога кончилась, и перед путниками открылась долина Идавёлль: в прошлом холмистая, она полностью потеряла свои очертания после выравнивания и возведения на ней дворца-органа. Распахнулись последние ворота — на этот раз самого Гладсхейма. Разумеется, они распахнулись не перед никем не опознанным отверженным, а перед рабами Локи, которые выросли во дворце. Путники въехали во двор, спешились и отдали поводья конюхам. Те заверили, что поставят уставших лошадей рядом с Фальхофниром — величественным конем Одина, скучавшим в конюшне с тех пор, как его хозяин впал в сон, но Раиду не оценил великой милости. Он с трудом разогнулся, сделал несколько неуверенных шагов. Ехать обратно на лошади у него не было никакого желания. Сопровождающие пристроились с двух сторон, окружили его, словно пленника, и повели к покоям господина. Раиду считал, что хорошо помнит дворец, но оказалось, что все коридоры одинаковые, по орнаментам на стенах невозможно ориентироваться, а тусклые факелы скрывают множество дверей и проходов. Ученый пытался запомнить повороты, но быстро сбился со счета. Продвигались медленно и не парадными коридорами: ни одного высокопоставленного аса естественник не встретил, зато вокруг сновали слуги, считавшие своим долгом остановиться и перекинуться парой ничего не значащих фраз с рабами Локи. Слова были одинаковые, бессмысленные, банальные, и взбесили Раиду задолго до того, как вожделенные покои Локи (их он узнал сразу) показались из-за угла. Заметив знакомых стражников, естественник бросился вперед, обгоняя нерасторопных слуг и едва не сбивая со стен факелы.       — Локи Одинсон у себя? — проговорил он со всей возможной почтительностью, с трудом переводя дыхание. — Нам нужно срочно его увидеть.       Рабы подошли ближе и повторили просьбу в более дружественных тонах. Заминка стражей показалась Раиду подозрительной.       — Его здесь нет, — пробормотал первый стражник.       — А где он?       В ответ на столь простой вопрос стражники невнятно пожали плечами.       — Об этом знает царица. Испросите ее аудиенции, — ответил второй. Переглянулся с первым и заговорчески добавил, обращаясь к рабам Локи и полностью игнорируя Раиду:       — Вы знаете о переменах во дворце? Или до мира отверженных они еще не.?       — Мы знаем, что у власти царица, — уклончиво ответил один из рабов.       — Немедленно проводите меня к ней! — приказал Раиду, словно он был царевичем, а не скромным просителем.       Стражники онемели от такой дерзости, зато рабы быстро нашлись с ответом:       — Быть может, нам лучше расспросить друзей Локи, прежде чем отвлекать царицу?       — Спрашивать надо у Тени! — тут же сообразил Раиду и постарался как можно вежливее обратиться к стражам:       — Скажите, стражи священных покоев, где сейчас Тень Одина?       — Этого никто не знает. Только сам Всеотец знает, где его тень.       — Но он же спит!       Стражники не ответили. Говорить с отверженным преступником у них не было никакого желания. В прошлый раз они терпели гостей Локи по приказу господина, но сейчас то Локи схвачен и брошен в тюрьму, о чем не положено знать никому, даже его телохранителям, а особенно — отверженному отребью, порочащему пресветлый Гладсхейм одним своим присутствием! Ладно еще Хагалар — он и на отверженного не похож, скорее на шпиона царя в поселении. Ладно еще девушка с врачом, прибывшие как-то из поселения для научных изысканий и не присутствовавшие в общих залах без крайней нужды. Но этот отъявленный стервец напрашивался на хорошую трёпку!       · — Если Тень у вас тут правит, он должен отдавать приказы, — в критических ситуациях Раиду проявлял чудеса логики. — Он в тронном зале? Или где он работает?       — Возможно, царица скажет вам больше, — грубо оборвал его стражник и поудобнее перехватил алебарду. — Мы, к счастью, ни разу лично Тень не видели.       — К счастью? — удивленно переспросил Раиду, но ответа не получил. Он не привык ощущать себя пустым местом и распалялся всё сильнее. Дело могло кончиться бурей и потасовкой, если бы рабы Локи, сами немало изумленные происходящим, не увели естественника в пиршественный зал, где можно повстречать кого угодно, в том числе и царицу с Тенью. Свита Локи состояла в дружеских отношениях с хранителями покоев и прекрасно видела, что стражники что-то скрывают и не скажут, даже если отослать подальше отверженного недотепу. Чужая тайна пробудила настоящее любопытство, а отсутствие Локи — нешуточное беспокойство.       В пиршественной зале как всегда было темно и жарко, пахло потом и мясом. На скамьях сидели воины, уписывая за обе щеки роскошные яства. У стен стояли двенадцать тронов, принадлежавших самым влиятельным асам в Асгарде. По словам Локи, они пустовали всегда, кроме межмировых банкетов: великие боги предпочитали сидеть среди простых асов и вести веселые беседы, а не чопорно возвышаться над толпой, одиноко грызя лебедя или треску. В зале стоял гвалт и такая кутерьма, что только орлиное зрение позволило Раиду выделить из толпы Сиф, сидящую среди грубых вояк. Не думая ни о вежливости, ни о последствиях, он направился к подруге Тора прежде, чем рабы успели его остановить.       — Приветствую тебя, Сиф! — прокричал он не потому, что был зол, а потому, что иначе его бы не услышали.       Сиф подняла голову, наморщила лоб. Она с трудом узнала его, а, узнав, не испытала никакой радости от встречи. Только отверженного отребья не хватало в покоях Одина!       — Здравствуй, — кисло отозвалась она, вставая из-за стола и задевая локтями соседей — те пробурчали ругательства, но большего себе не позволили.       — Скажи мне, где царевич Локи? От него нет вестей, его охрана ничего не знает. Что случилось с ним? — Раиду очень старался быть вежливым с высокородной девицей. За его спиной стояла свита Локи — немая поддержка и опора. Сиф неожиданно приблизилась к нему, смерила презрительным взглядом, обошла и обратилась к одному из рабов:       — Разве Локи не в поселении?       Раб отрицательно покачал головой. Сиф нахмурились.       — Идем отсюда, — бросила она рабам. Раиду она по-прежнему игнорировала, но естественник не обращал внимания на такие мелочи. Он узнал главное — Локи во дворце нет и не было — слишком искренне удивилась девица — женщины не умеют столь искусно лгать!       Когда они вышли на просторный балкон, солнце уже садилось. После смрада пиршественного зала здесь дышалось легко и вольно. По соседней крыше гордо вышагивал Гуллинкамби, и Сиф внимательно следила за петухом — служил ли он Одину, точно не знал ни один обитатель Гладсхейма, но на всякий случай его побаивались и избегали.       — Господин уехал во дворец несколько ночей назад, и с тех пор от него ни слуху, ни духу! — ответил один из рабов на невысказанный вопрос. Второй подтвердил: он лично ездил с Локи, он видел, как господин входил в Гладсхейм, как отослал сопровождающих в поселение. Обещал писать, как обычно. Ворота за ним закрылись, и он исчез. Ни единой руны не прислал, ни одна птица от него не прилетела.       Сиф слушала молча, и ее лицо мрачнело с каждым словом.       — Я его не видела и не слышала, чтобы кто-то другой видел, — наконец, произнесла она.       — А Хагалар у вас тоже не появлялся? — вклинился в разговор всеми забытый Раиду.       Сиф поморщилась, но всё же ответила:       — Я видела его в последний раз тогда же, когда и Локи: когда мой муж показал пример доблести и победил зеленокожего великана!       Раиду понятия не имел, что Сиф замужем, зато прекрасно помнил падение в бездну доктора Беннера — его исчезновение так сильно огорчило Локи, будто умерла его любимая племенная кобыла. Значит, Хагалар в иных мирах и утащил с собой божественного царевича! Перехватил во дворце, если рабы не лгут, и теперь они оба вне досягаемости! Нет, не так. Для переговоров с иномирцами Хагалар берет учеников — боевых магов. А они все в поселении, к ним первым Раиду обратился, когда потерял Локи из виду, они тоже давно учителя не видели. Неужели Хагалар выкрал царевича? Но зачем???       — Надо узнать у Фригг, — предложила Сиф, поразмыслив. — Если Локи был во дворце, она точно знает, что с ним случилось.       — Леди Сиф, не могла бы ты позвать ее? — попросил один из рабов. — Ведь Фенсалир закрыт для мужчин.       — Завтра в полдень царица принимает подданных, — ответила Сиф так спокойно, будто речь шла не о жизни царевича, а об украденных овцах или скошенном чужом луге!       — Нельзя ждать! — Раиду с трудом удержался от гневной тирады. — Сын Одина исчез!!!       Сиф глубоко вздохнула, но всё же соизволила ответить:       · — Если бы он и правда пропал, царица бы уже весь Асгард с ног на голову перевернула. Скорее всего его отправили в какой-нибудь другой мир выполнять секретное поручение. Как и Тора.       — Благодарю тебя за всё! — Раиду нашел в себе силы поклониться женщине: самоуверенной, наглой женщине, считающей себя выше других, но не видящей дальше собственного носа! Нахалке и лицемерке, разыгрывающей святую невинность, когда вокруг творится такое! Спорить с ней бесполезно, и Раиду дождался, когда гордячка покинет балкон.       — Мы отправляемся в Фенсалир немедленно! — заявил он рабам.       Те не сдвинулись с места.       — Ты слышал, что сказала леди Сиф? Уже садится солнце. Ты увидишься с царицей завтра.       — Я увижусь с ней сегодня, что бы вы ни думали по этому поводу! Я зубами прогрызу заборы, головой вышибу ворота, на колени паду перед стражей, но увижу ее!       И Раиду бросился в глубь коридора. Он бежал, не разбирая дороги, и вдогонку ему неслись ругательства. Его считали помешанным, а он бежал и бежал вниз, перепрыгивая через множество ступенек. Очнулся он буквально в объятиях стражи. Оказалось, что он перемахнул через первый этаж и унесся в подвал, в тюрьму, где содержались пленники и опасные преступники. Разобравшись в происходящем, он устремился обратно, наверх, задыхаясь на каждом шагу. На первом этаже он с трудом нашел двери, ведущие в сад Идунн, и отпер их прежде, чем ему успели помешать. Он оказался среди густой иноземной растительности, простиравшейся вокруг, насколько хватало глаз. Раиду пошел по первой попавшейся дорожке, уверенный, что идет в Фенсалир, но вскоре уткнулся в живую изгородь такой толщины, что перелезть ее не было никакой возможности. Он был готов срывать листья и ломать ветки, лишь бы проникнуть на запретную женскую половину. К нему со всех сторон поспешили благовоспитанные асы.       — Фенсалир! Фенсалир! Где Фенсалир? — кричал он на все лады. — Покажите, где!       Ему показали направо, и он ломанулся через клумбы доцветающих люпинов, сметая несчастные растения под недовольные возгласы дам. Не разбирая дороги, он шел напролом. Его попытались остановить, встряхнуть, и дело кончилось бы дракой, если бы среди гуляющих не оказался тот, кого Раиду меньше всего желал бы встретить.       — Эгей, да это же дружок нашего Локи! Эй, отпустите его. Давайте-давайте, нечего тут в саду потасовку устраивать! Залов и ристилищ вам, что ли, мало? Эй, иди сюда!       Добродушный голос принадлежал великану, появление которого отрезвило всех: и толпу, ловящую Раиду, и самого Раиду. Над ним возвышался ас в изысканных одеждах и с неизменной улыбкой на лице, от которой бросало в дрожь. Учитель Локи — заплечных дел мастер! Раиду настолько оторопел от неожиданной встречи, что даже не сопротивлялся, когда великан положил руку ему на плечо и вывел из сада, приговаривая что-то ласковое. Лишь во дворце естественник обрел дар речи:       — Ты знаешь, где Локи?       Великан покачал головой.       — Я думал, ты знаешь, где Локи.       — Я приехал сюда, чтобы его найти! — и Раиду сбивчиво рассказал обо всем, скрывая ненужные и опасные детали.       — Ох, вот оно как, — великан задумался, потрепал Раиду по плечу — тот вздрогнул и отпрянул. — Вот оно, значит… Нет, беспокоиться тебе не надо, это я тебе точно скажу. Локи я не видел. Думаю, леди Сиф права — его вызвали для какой-то тайной миссии, и ты зря перепугался так за него… Но доложить, согласен, надо, конечно, для порядку доложить надо, — он повторял одно и то же, составляя в голове план. — Утро вечера медренее. Ты молодец, что приехал. Такие друзья нашему царевичу и нужны, и ерунда, что ты отверженный. Локи же, захочет, тебя кем угодно сделает.       — Фенсалир, — несмело напомнил Раиду. Спорить с этим асом ему совершенно не хотелось, но и сдаваться он не привык.       — Несколько часов ничего не решат, — отмахнулся Учитель. — Завтра, прямо с утра и сходим. Я с тобой буду, помогу, чем смогу. Ты не бойся, всё устроится… Ты ночевать будешь в покоях Локи? Я, если что, готов тебе посодействовать. Ночуй со мной. Я не против.       Однако от этого предложения Раиду поспешно отказался. Учитель проводил его до покоев, договорился со стражей, ультимативно заявив, что друг Локи ночует в покоях царевича и требует себе лучший ужин и бутылку эля. Раиду ничего не требовал, но от предложения не отказался.       Он не знал, что стражник послал весточку царице о его нежданном появлении, как только его увели в пиршественный зал.       Он не знал, что леди Сиф, покинув балкон, устремилась в Фенсалир.       И он не знал, что в саду потоптал один из самых редких сортов люпина, о котором долгие столетия заботились Идунн и Фрейя.