Мишенька с вишенкой

За ночь камера сбилась, так что, когда Паша жамкает пробел, включая экран, картинка отображается немного под углом, но всё так же знакомо: в Москве раннее утро, солнце острыми яркими лучами бьёт сквозь занавески в последней попытке согреть хоть кого-то в этом году. Попадает, разумеется, на Мишку, он всегда в центре любой движухи, даже когда спит без задних ног. Мишка лежит, отвернувшись от окна и от Паши, но тот знает, что он слегка хмурится во сне. Ему видно плечо в тёплой однотонной пижаме (Паша, когда они только начали встречаться, тогда думал, что Миша будет носить пижамы со смешными принтами и носки с радужными флагами, но тот не первый раз его удивил). В идеальном мире, который они когда-нибудь обязательно построят, защищать Мишу от солнца будет выбранная ими вместе собака: английский дог или короткошёрстная колли. Ну и сам Паша, конечно, но собаку они уже обсуждали, у Паши хранятся логи. Он молча пьёт свой кофе и фантазирует, как прикрывает ему спину, лёжа за Мишей большой ложкой, а тот вжимается в него своим теплом, тихонько бормочет что-то во сне и позволяет себя обнимать. Потом Паша представляет, как на его месте лежит кто-то другой, кто-то ближе, по нужную сторону границы, кто-то более реальный, чем бесконечный зум-кол между двумя странами и посылки, которыми они то и дело обмениваются, гоняя туда-сюда почтальонов. И кофе внезапно горчит, заставляя поморщиться. Ну, всё равно Мишку пора будить. Он просыпается не сразу. Переворачивается и сначала улыбается на Пашин голос, а потом осознаёт, что снова очнулся в мире, где они не вместе, и хмурится, растирая ладонями заспанное лицо. На секунду это кажется настолько несправедливым, невыносимо просто, и Паша готов штурмовать государственные границы, чтобы избавить его от этой морщинки между бровей, но, к сожалению, он застрял в своём универе в Германии, а Миша — дома, в Москве, и никакая сила не способна (пока) победить пандемию. Хотя Паша вон пытается. Звонит каждое утро, снимает видео, как гуляет по парку до универа, пиная жёлто-красные кленовые листья, отвечает на постоянный поток сообщений, проверяя телефон после пар быстрее, чем его студенты, и никогда не пропускает совместные просмотры Нетфликса по четвергам, как договорились. На вторую неделю после начала семестра Паша был готов выть от тоски и попросил Мишу прислать какую-нибудь вещь, пахнущую им. Сероволк потом ржал, что Паша крипотный, как Эдвард Каллен, хотя если бы его самого что-то разлучило с его ненаглядной Мари, Серый бы со своего министерского кресла бы расстарался и вопрос с признанием Спутника V российская сторона решала бы куда оперативнее и с меньшим количеством факапов. — Guten Morgen, — сквозь руки вещает Мишка. Ему обычно надо какое-то время, чтобы собраться с мыслями, а потом этот электровеник уже не остановить никакими силами. — Долго ты вчера ещё сидел? — Я даже не помню, как ты засыпал, если честно. По вечерам у них обязательные созвоны с пожеланиями спокойной ночи, предваряемые полуголыми селфи из ванной и/или сеансами секса по телефону. У Паши получается не так хорошо, как в жизни, и ему ещё расти и расти до Мишиного буйного воображения и языка без костей, но судя по крикам и сытой Мишиной улыбке — последнему, что он запомнил вчера вечером перед тем, как вырубиться — он тоже не без таланта. Миша выскальзывает из поля видимости камеры, крикнув, что направляется на кухню. Проходит несколько минут, прежде чем Паша видит его снова. На нём растянутый свитер с гербом Пашиного универа (ответная посылочка) и вязаные шерстяные носки (Катя Бибикова такие сама вяжет и всем дарит каждый год) — а между ними тощие волосатые ноги и аккуратные коленки, раз за разом пробуждающие у Паши всплеск патриотизма и тоску по родине. — Ну давай, жги. Миша виляет полуголой задницей, торчащей из-под свитера, и лезет в холодильник за яйцами, которые вместе с докторской колбасой отправляются на скворчащую сковородку. Он активно делает вид, что ему всё равно, но Паша не ведётся: поочерёдно достаёт и демонстрирует камере свежие круассаны, вскрытую упаковку филадельфии, кусок эмменталя, кусок зелёного швейцарского шабцигера и упаковку английского чеддера. На появлении чеддера Миша наконец-то меняется в лице и позволяет себе сладострастно прошептать: «‎Запрещё-ё-ёночка», протянув руку к экрану мобильного. Вчера Миша завалил межсеместровую по терверу, поэтому сегодня ему полагается суровая кара. У Паши запланировано целое меню: бутерброды с четырьмя видами сыра на завтрак, раклет — картофель, прошутто, овощи и одноимённый расплавленный запечённый сыр — в виде сорокаминутного видео (включая процесс готовки!) на обед и постная лекция о теории вероятности на ужин. К концу недели, по Пашиным прикидкам, Миша должен выучить не только шутку про розового слона, но и решать простейшие задачки, чтобы Паше здесь, за много-много километров от него, не приходилось за него краснеть. Завтракают почти молча. Паша пытается есть максимально выразительно, охает-ахает в нужных моментах, демонстративно принюхивается и складывает губы трубочкой. — Ууу, вкуснотища, да? Миша кидается в экран куском колбасы. — Ты угроза для общества, Пестель. Миша ковыряется в своей яичнице с куда меньшим энтузиазмом. Он забрался с ногами на стул, смотрит на него исподлобья, почти обиженно, но его выдают нет-нет да проскальзывающие за этой нахмуренной маской искорки улыбки и шевелящиеся длинные пальцы ног в толстых белых носках. — Приезжай, — тянет он. — Приезжай, я тебя тоже чем-нибудь угощу. Он прикусывает нижнюю губу и смотрит в экран так призывно, так нежно, что у Паши на секунду сердце удар пропускает, и он почти готов сорваться прямо сейчас, плевать на обязательства, карьеру мечты, на цену билетов, бесконечные тесты в аэропортах и адские пересадки. — Приезжай и весь этот сыр не забудь. — Улыбка ослепляющим солнцем расцветает на Мишином лице, наконец-то выдавая шалость с головой. — А то мне мама Муравьёвых на этих выходных банку домашнего лечо подогнать обещала, я тебе такой ответный фудпорн устрою — закачаешься. По всем теориям вероятности, раньше празднований Нового года планировать поездку обратно домой не имело смысла. Но если призадуматься, Паша с Мишей вполне могли бы выдумать собственный праздник где-нибудь между. С празднованиями в объятиях друг друга, фейерверками под одеялом и каким-нибудь своим коронным блюдом — так чтоб пальчики оближешь.