Жертвы сорокопутов

      – Как там тебя зовут?       – Билл.       – Уильям, значит?       – Не-а, просто Билл.       Управляющий придирчиво осмотрел парня и кивнул каким-то своим мыслям.       – Лет сколько, говоришь?       Билли Стаббс поджал губы и промолчал. Он знал, что под определённым углом и с небольшим количеством женской косметики – ей он не брезговал – его лицо мало чем отличалось от подросткового. Пусть ему уже и исполнилось двадцать три.       Управляющий недобро сощурился, и Билли пришлось ответить.       – Я совершеннолетний.       – Тогда ты в курсе, Просто-Билл, что обязан быть осторожным. У нас, конечно, не Колумбия, но по головке за содомию, – мужчина скривился, произнося последнее слово, – не погладят. А мне надо, чтобы тебя гладили и не только по ней.       Билли хмыкнул. Нынешний президент не любил «не таких». Никто не любил «не таких». И Билл, который со всех сторон был «не таким», поэтому и свалил из Великобритании.       На родине за гомосексуализм не только сажали, но и, по слухам, творили кое-что похуже.       Переехав в Штаты, он, к собственному сожалению, так и не избавился от просторечного лондонского произношения, в его говоре всегда проскальзывало что-то грубоватое. Некоторых клиентов, однако, его акцент возбуждал.       Красавец педик-иностранец – мечта борделя просто!       Когда Биллу казалось, что ниже падать уже некуда, он вспоминал тех, кто его снимал. В отличие от него, они имели и достаток, и порой даже вес в обществе, и непомерное лицемерие. Им нравились мужчины, а они боялись это признавать даже наедине со шлюхой, отводя глаза и откупаясь деньгами.       – Тебя рекомендовал Рико, так что не смей облажаться в первый день, – бросил напоследок управляющий, когда все вопросы были наконец решены.       Билли кивнул и бодрым шагом двинулся в предназначенную ему комнату, чтобы переодеться.       Он был доволен таким своеобразным «повышением». Товар Рико пользовался популярностью, но околачивался у дорог. Билл не питал иллюзий на счёт своего будущего и действительно обрадовался, когда ему предложили работать в публичном доме. Да, не презентабельном, зато с проверенными людьми.       Комнаты – так называемые кабинки – здесь были у всех одинаковые, маленькие, скудно меблированные, только разных цветов. Биллу досталось помещение с тускло-голубыми обоями и такими же бледными занавесками. Чистая белая постель предназначалась клиентам, сами «ночные бабочки» жили в другой части здания – по трое-четверо.       С соседями Билл знаком не был, однако проблем не ждал. Он обладал симпатичным личиком, но не задавался и не пытался утвердиться, подставив других, а люди их профессии чувствовали такие вещи.       – Шеф! – закричал кто-то в коридоре, и Билли, не сумев побороть любопытство, выглянул наружу.       Мимо пронёсся моложавый брюнет в одних укороченных брюках. Его длинные волосы были перевязаны широкой красной лентой.       – Там снова этот! Мы с Кристи отказываемся, ясно?!       Парень добавил ещё пару словечек и, уперев руки в бока, выжидательно посмотрел на управляющего. Тот пожевал губы и уже собирался прикрикнуть на брюнета, как заметил Билла.       – Эй, новенький! – позвал управляющий, и Билли мысленно проклял себя за то, что не сдержал порыва и так подставился.       Вздохнув и надеясь, что упомянутый «этот» не настолько ужасен, как его рисовало воображение, Билл приблизился и остановился возле коллеги.       – О, здорово! – парень улыбнулся, продемонстрировав кривоватые зубы.       – Билл, – вместо приветствия буркнул Билли.       – Чарли, – по-прежнему улыбаясь, ответил брюнет. Он уже понял, что неприятная участь сегодня его минует благодаря новенькому.       – Вижу, уже переоделся, – сухо заметил управляющий. – Чарли, покажи ему ту кабинку.       Биллу не понравилось, с какой интонацией главный послал их в другое место. Это значило, что у клиента могли быть особые запросы. Контракт Билли учитывал и их, так что в денежном вопросе он, наверно, даже выигрывал на фоне тех, кто подобные услуги не оказывал, но теперь немного засомневался.       Однако брать согласие назад было уже поздно.       Чарли быстро проводил его наверх. Там было всего одно помещение, как две капли воды похожее на роскошные комнаты первого этажа, предназначенные для клиентов не только богатых, но и готовых доплачивать за удобства.       Разумеется, кабинка с голубыми стенами таковой не была. Билл не тянул на класс люкс, и шанс полежать на огромной круглой кровати под балдахином казался несбыточным.       Что ж, судьба решила иначе.       – Чарли, – окликнул Билли провожавшего его парня, – чё мне ждать-то? Он бьёт или как?       Брюнет передёрнул плечами.       – Знаешь, дружок, этот тип, конечно, просто отпад, дже-е-ентльмен, сука такая, – он гадливо усмехнулся. – А вот с башкой у него охренеть какие проблемы. Уж не знаю, кока или чё там, но… Короче, сам поймёшь. Главное, не вякай и делай, как он скажет.       Билл зябко поёжился. Он прекрасно знал, что с людьми делал кокаин. Впрочем, по мнению Билли, распространившийся во время войны амфетамин вызывал не меньшее привыкание, хотя и не был запрещён законом. Он встречал пару ребят с психозами от этого дерьма и сам его пробовал, но черту не переступал.       От возникшей в голове мысли Билли вдруг стало смешно: педиков, значит, сажать, а сорвавшихся наркоманов – нет.       Парень ухмыльнулся от подобной злой несправедливости, и в этот момент дверь комнаты открылась. Улыбка тут же сникла.       На пороге встал слишком уж презентабельный человек лет пятидесяти. Длинная чёлка мужчины была аккуратно зачёсана назад, а коротко стриженные виски светились сединой.       Он уверенной походкой зашёл в просторную комнату и неуловимым движением расстегнул пуговицы на дорогом пиджаке, после чего повесил его на рогатую вешалку. Билли проводил взглядом жилистые запястья, на секунду показавшиеся из-под раздвоенных рукавов белой рубашки. Размеренные действия клиента показывали, что тот привык бывать в этом заведении и помнил, где что находится.       – Тц, – выдал мужчина, наконец обратив внимание на ожидавшего его парня. – Постарше не нашлось?       Билл не стал отвечать, полагая, что вопрос был риторическим. Уголки его губ непроизвольно дёрнулись, всё-таки ему импонировало, когда люди не угадывали его реальный возраст.       – Боишься шрамов? – без лишних эмоций спросил гость.       В последний момент Билли закусил язык, чтобы не спросить: «А вы?»       – Я видел много шрамов.       – Мальчик воевал? – мужчина вдруг оскалился, пригвоздив парня своими глубоко чёрными глазами к месту. Выдержав столь хищнический взгляд, Билл медленно кивнул.       Потом он запоздало подумал, что, может, человек спрашивал не о том, боится ли Билли вида старых ран, а совсем наоборот – их нанесения. Не успел он заволноваться по-настоящему, как на ум пришёл Чарли со своим «джентльмен, сука такая».       Знавал Билл джентльменов.       – Что я должен делать? – осмелился поинтересоваться он, не торопясь раздеваться.       Спрашивать о предварительной подготовке Билли не стал, потому что ответ казался ему очевидным и, естественно, отрицательным. Но он не знал, чего ожидать от непростого американца.       – Продержаться подольше.       То, с каким презрением он это произнёс, явно продемонстрировало его отношение к тем, кто предшествовал Биллу. Видимо, подумал парень, они слишком быстро сдавались.       Билли сделал вид, что понял, хотя от прозвучавшего ответа ему не стало легче. Он умел трахаться долго, хоть три часа без перерыва, а если лёжа на спине, то и все пять, но никак не догонял, что клиент имел в виду. Казалось, что он упускает какой-то скрытый смысл.       Тем временем мужчина успел снять галстук и расстегнуть рубашку. Пристроив их возле пиджака, он откуда-то достал длинную верёвку.       Билл растерянно уставился на добротный плетёный шнур. Тот выглядел довольно крепким и, что удивительно, мягким.       – Свяжешь мне руки за спиной, – сказав это, клиент бросил моток Билли, и тот, чертыхнувшись, успел его поймать, хотя и совсем не грациозно. – Чего топчешься? Хочешь остаться в одежде?       Мужчина выгнул левую бровь и, не меняя выражения лица, принялся за свои брюки.       На недостаток опыта Билл не жаловался, но почему-то с этим человеком чувствовал необъяснимую неловкость. Помотав головой, он быстро избавился от штанов и блестящей рубашки, оставив на предплечье только женскую резинку из чёрной материи.       На мгновение Билли пожалел, что не подзарядился чем-нибудь «мотивирующим», но быстро отбросил отвратительную мысль: так быстро нужная реакция бы не наступила, всё-таки предпочтительнее было по-простому. Да и управляющий намекал, что своих работников после первого предупреждения выгоняет на улицы – ему, дескать, трупы с кровью из носа не сдались.       Посмотрев на голого парня, обманчиво субтильного в тряпках, оценивающим взглядом, клиент неожиданно удовлетворённо фыркнул.       – Подрочи, – приказным тоном бросил он, а сам скрылся в ванной комнате, прихватив с собой длинный футляр с неизвестным содержимым.       Билли пару секунд созерцал выкрашенную в белый деревянную дверь, пока до него не дошёл смысл жёсткой просьбы.       Когда мужчина вышел из душа, Билл был готов.       Он подпирал спиной столб кровати и водил рукой по набухшему члену. Взгляд проницательных чёрных глаз Билли встретил смело, однако не пытался смотреть в ответ вызывающе, словно выпрашивая награду. Нет, он вопросительно наклонил голову.       Поняв по короткому кивку, что гость зрелищем удовлетворён, Билл внутренне порадовался: у тех, кто злоупотреблял стимуляторами, с естественным стояком перед «сменой» случались казусы.       Верёвка лежала рядом на одеяле.       – Мальчик разберётся, или помочь? – проговорил клиент с еле уловимой иронией.       Билл сглотнул. Сам он никого не связывал и не был уверен, что сделает всё правильно. Переборов желание отрицать очевидное, он попросил дать ему инструкции.       Мужчина ловко повесил на правую руку петлю и объяснил, что делать с концами верёвки дальше. Он не повышал голоса и не злился, правда стараясь донести требуемое до шлюхи.       Билли со второй попытки сделал всё правильно. Пока он возился с узлами, возбуждение немного спало, но при виде крепкой задницы и сильных угловатых икр клиента на возвращение прежнего состояния Биллу потребовалось не больше минуты.       Гость встал в пол-оборота к постели и, поводив языком по нижней губе, решил дать последние указания.       Слишком неожиданным Билли находил то, что такой волевой человек приходил в бордель за тем, чтобы его трахали связанным едва не до потери сознания. «Грубость приветствуется», – последние слова эхом отдавались в мозгу бывалого проститута.       Первые полчаса были самыми долгими.       Билл, как его и просили, не разменивался на нежности. Воспользовавшись специальным маслом, которое ждало на тумбочке, он без проблем вошёл до конца. Всего за пару движений темп вырос, и комнату наполнили грубые шлепки и хлюпанья.       – Хватит церемониться! – прорычал мужчина.       Его голос срывался и был полон неподдельного гнева.       Тогда Билли испытал облегчение от того, что его клиент связан, потому что иначе бы он наверняка причинил бы вред самому себе.       Удерживая ровное дыхание, Билл стянул с запястья резинку и, на секунду отодвинувшись, нацепил её на член, свернув вдвое. Тугое кольцо не давало кончить, кровь не оттекала, скорость не сбивалась – он уже не помнил, кто подсказал ему столь действенный способ.       Памятуя о недовольстве клиента, во второй раз Билли засадил не сдерживаясь и по гортанному стону понял, что такое мужчине больше по душе. Двигаясь мощными рывками, Билл вбивал того в скомканное одеяло.       Он видел, как на мускулистой спине, испещрённой тонкими царапинами, выступил пот, голая шея притягательно блестела, тёмные волосы растрепались, упав на лицо. Наблюдая эту картину, Билли не мог не согласиться с Чарли – «просто отпад». Клиент был мужественно привлекателен, таких обожали женщины и уважали подчинённые.       Билл боялся представить, что в этом человеке сломалось, раз он нуждался в таком отношении.       После вторых тридцати минут уставший Билли начал выдыхаться, но держался ровно, несмотря на боль в коленях. Чувствуя, как его сжимает, он поднажал и наклонился вперёд.       Крепкие пальцы привыкшего к непростой жизни парня проворно скользнули под напряжённую шею и требовательно надавил. Долго сжимать шею не пришлось. Кадык под ладонью дёрнулся, послышался хриплый судорожный вздох.       Билли даже показалось, что он услышал всхлип.       Тело под ним чуть расслабилось, и Билл без резких движений вышел, с ужасом обнаружив на члене несколько красноватых разводов. Подавив волну вопросов, засевших в глотке, он аккуратно развязал верёвку. Не прикасаясь к мужчине, устало повалившемуся на бок и по-прежнему шумно и рвано дышавшего, Билли схватил край одеяла и накинул на него сверху.       Его же ждал душ и, может быть, чаевые.       Своего ухода Билл даже не запомнил, он так быстро собрал вещи и напялил их на себя, что чуть не запутался в штанинах и рукавах. Находиться со спящим клиентом казалось не столько неправильно, сколько страшно. От него так и веяло чем-то… потусторонним.       Выдохнул Билли только спустившись к управляющему. Тот понятливо кивнул и велел идти к себе.       Следующие недели слились в бесконечную рутинную череду дней: клиенты, что бы они о себе не думали, редко хвастали изобретательностью. Секс с ними не доставлял большого удовольствия, но приносил неплохие деньги. Кристи и Чарли оказались неплохими соседями, с девочками Билли тоже быстро нашёл общий язык.       В воскресенье, когда все поздравили новенького с успешным первым месяцем и помогли распить бутылку рома, тот даже согласился принять участие в споре. По заверениям парней, они тоже в своё время участвовали. И оба выиграли.        Улыбнувшись нечасто царившей в подобных заведениях восторженной атмосфере, Билли принял навязанный женский патронаж.       Днём понедельника его облачили в узкое платье с укороченной юбкой и чулки с толстыми стрелками. Подходящей обуви на каблуке ни у кого не нашлось, так что, к его облегчению, разрешалось ходить в привычных полусапогах – Билл не любил шнурки и застёжки.       Он занял свою «голубую» комнату и ждал гостей.       Постоянных клиентов у него пока не было, но иногда приходили «по совету друга», и это обещало прибыльные перспективы.       Задумавшись о будущем, Билли не заметил, как задремал. Ему снился Сорокопут.       Уже будучи почти взрослым, Билл прочитал про одну птицу – маленького пернатого «мясника». На территории Британских островов она вроде не водилась, но поведением точь-в-точь напоминала монстра, жившего с ним в Приюте Вула.       Сорокопут имел острый язык и был мстителен, школа не то для мажоров, не то для малолетних преступников сделала его ещё хитрее и изобретательнее. На любые подначивания он отвечал с нечеловеческой жестокостью.       Они с Билли никогда не были друзьями, но и не враждовали открыто, особенно после того случая.       Тринадцатилетний Билл тогда ещё не до конца уяснил, что лезть в конфликты с младшим соседом – дело опасное, поэтому совершил огромную ошибку. Он даже не помнил уже причину ссоры, но после неё Сорокопут разозлился и отправился на охоту.       Как певчая птица бросает пойманных мышей на заборы и ветки, так и тот закинул свою жертву повыше. Билл плакал, когда нашёл своего кролика подвешенным на стропилах большого зала приюта, и молился, чтобы Сорокопут никогда больше не вернулся из своей школы, но он приезжал обратно снова и снова, сверля его безумными чёрными глазами.       Совсем некстати во сне мелькнул другой взгляд, холодный, спокойный. Билл рассеянно поморгал, просыпаясь.       Его разбудил стук в дверь.       – Тебя просит Грейвс, – тоже позёвывая, заявил Кристи и, заметив тяжесть мыслительного процесса на лице коллеги, поднял указательный палец и потыкал им в сторону потолка. – Причешись, сладуля.       Билл выругался и побежал к зеркалу.       О том, что на нём надето платье, он вспомнил только у двери в верхней роскошной кабинки. Посчитав, что бегать туда-сюда по лестнице нет смысла, Билли постучал и просочился внутрь.       Клиент, которого, оказывается, звали Грейвс, уже избавился от пиджака и сидел в кресле, листая какую-то книгу. В первый раз Билл не заметил в комнате никаких изданий и даже газет, поэтому чуть удивился.       Мужчина оторвался от текста, которым, судя по всему, и не был сильно увлечён, и взглянул на вошедшего парня. Наряд его если и поразил, то не настолько, чтобы интересоваться странностью вслух.       – Ты получил чаевые за прошлый раз? – спросил клиент вместо этого.       Билли с грустью хмыкнул. Если Грейвс и оставлял что-то через управляющего, тот и словом не обмолвился. Гость прочитал ответ по одной кривой улыбке и тоже оскалился.       – Если удовлетворишь мои потребности достаточно хорошо, просто не уходи далеко.       Вторая встреча во многом повторила первую, только теперь волнение не мешало Билли отмечать детали.       Спину Грейвса «украшал» узор из шрамов, нанесённых чем-то вроде бритвенного лезвия. Ровные светлые полосы выстраивались в ряд. Чуть повернув голову, Билл едва не сбился с темпа: он понял, что было изображено на спине.       Кто-то считал дни, вырезая по чёрточке каждые сутки. В каждом ряду белело десять порезов, кроме последнего, где было только восемь. В сумме – тридцать восемь. И каждые пять перечёркнуты наискосок. Только три крайних линии не пересекались.       Билла замутило от осознания.       – Не засыпай, чулочник, – сердитый голос вывел Билли из мира фантазий, заставив вернуться к работе.       Он не смог продержаться дольше часа, но, судя по сдавленным хрипам, всё-таки справился с поставленной задачей.       Не в силах находиться поблизости, Билл не стал дожидаться возможных чаевых и просто сбежал, наспех развязав верёвку.       Стоя под прохладными струями душа, он проклинал Чарли. Либо тот соврал, либо Грейвс ещё не показал всех своих… увлечений. На кокаинового наркомана он ни разу не походил.       Билли, который до публичного дома и улицы успел понюхать прожжённые потроха и повидал раненых, никогда не встречал тех, кого методично ежедневно пытали – одними царапинами мерзкое дело точно не ограничилось – и не хотел бы встречать никогда в жизни!       Поток скучных клиентов сгладил засевшее в голове болезненное воспоминание об обнажённой спине, а внезапная ссора с Кристи и вовсе отвела его на второй план.       Белоручка Кристиан, которого последнее время мучали боли в животе и тошнота, обвинял Билли в том, что шеф ему потакает и отваживает неприятных гостей. Чарли не встревал, но в его позе тоже читалось явное неодобрение сложившейся ситуации.       Билл еле сдержался, чтобы не выразить зазнавшемуся блондинистому потаскуну своё мнение кулаками. Портить и без того унылое личико он не хотел. Рявкнув, что вопли только увеличат количество морщин, Билли свалил из общей спальни.       В коридорах его поймал управляющий, на которого Билл тоже был зол. Он предполагал, что виной всему треклятые чаевые, оставленные Грейвсом и не дошедшие до адресата.       Билли, не стесняясь выражений, но опустив тему денег, выразил претензии к положению, которое описывал Кристи. По-хорошему, Биллу стоило смолчать и радоваться жизни, но злость диктовала ему следующие шаги, и он поплатился.       Шеф не раздавал поблажки направо и налево и не терпел неблагодарности.       После встречи со следующим клиентом Билл не мог работать несколько дней. Чарли и Кристи перестали его избегать и таскали к кровати бульон, и он был им признателен за заботу.       Но в привычную колею жизнь не вернулась.       Спустя две недели, когда двери борделя были закрыты, вернулся тот же клиент – с приятелем – и пригрозил разборками с полицией, если Билл не подставится снова. Как назло, управляющий уехал по делам и не мог отвадить проблемного посетителя. Чарли и Кристи не знали, кого шеф подмазал, девчонки тоже – всем было страшно.       Для Билли выходной превратился в кровавую пелену.       За несчастные три часа он несколько раз выпадал из реальности и просыпался то на заблёванной простыне, то по плечи погружённый в ванну. Захлёбываясь, парень сопротивлялся, но его крепко держали. Ноги подкашивались, между ними, казалось, с наждачкой потрудилась команда столяров.       Под конец Билли не замечал разницы между бредом и настоящим.       Он вспоминал озлобленный взор Сорокопута, подсмотревшего за Стаббсом, Бенсон и Бишопом. Им уже было по семнадцать, и они многое себе позволяли, когда никто не видел.       Билли не знал, кому повезло больше, ему или Деннису и Эми, с которыми Сорокопут повторил детскую «прогулку», но был благодарен, что остался жив и в своём уме. К счастью, чудовищного соседа недолго занимал секс со старшим, иначе бы Билл свихнулся.       Сорокопут делал что-то такое, что мысли Билли путались, а тело переставало слушаться, он управлял им, словно марионеткой, и дирижировал рукой с такой улыбкой, что хотелось покончить с собой.       Не дожидаясь совершеннолетия, Билл сбежал под пули и бомбы, но зато подальше от приютского монстра.       Молодой солдат мог тешиться мыслью, что не сломался, однако он лгал самому себе. Если бы его характер был чуть слабее, он бы сдался и сдох. Если бы его душа была чуть праведнее, он бы не стал продавать себя. Если бы не бедность и тяга к похотливым ублюдкам, он бы не остался на этой работе.       Самым чудовищным итогом трёх долгих часов с двумя обдолбанными мразотами стало то, что они оставили за свои садистские игры деньги.       Очнувшись на грязной постели в окружении мятых зелёных бумажек, Билли истерично захохотал.       Позже к шефу явился «свой» полицейский и устроил парням допрос. Билл лишь надеялся, что подонков подловят где-нибудь с кило кокаина. Или хотя бы с заворотом кишок.       Непоправимых травм Билли не нанесли, даже в больницу ехать не понадобилось, хотя врач пару раз и приходил. Тоже «свой».       К отдыхавшему в одиночестве парню в какой-то момент присоединился Чарли, у которого сильно поднялась температура. Собеседник из него в таком состоянии оказался неважный, но в компании Биллу лежать было как-то веселее. Однако он понимал, что вечно валяться им никто не позволит.       Так и случилось.       Управляющий заглянул в «голубую» комнату Билла, где тот мог обслужить кого-нибудь ртом, и сообщил, что его ждут на последнем этаже. Шеф выразил беспокойство о состоянии работника, но, похоже, его волнение основывалось только на потенциальной потере богатого посетителя.       Остановившись в конце лестницы, Билли набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул. Он думал, что бы такое сказать, чтобы не разгневать гостя и при этом предупредить, что долгий заход вряд ли получится.       Грейвс, как и во второй раз, сидел в кресле и читал. Книга была уже другая.       – Ты долго, – кинул он, поднимаясь. Через мгновение его взгляд посуровел. – В чём дело?       Билл постарался придать себе расслабленный вид, но выходило откровенно плохо. Почему-то под давлением бездонных тёмных глаз врать совсем не получалось. В голове что-то заворочалось, будто зачесалось.       – Неудачный клиент, – выдавил Билли, стряхивая болезненный призрак воспоминаний.       – Но мальчик работает, – заметил мужчина. – Зачем тогда пришёл?       – Могу сделать минет.       – Мне не нравится, когда трогают мой хер, – Грейвс недобро ощерился. – И для тебя я исключения не сделаю.       Билл подобрался и отчаянно кивнул, но клиент сумел его ошарашить, добавив тихое: «Пока».       – Массаж спины? – предпринял новую попытку Билли, чуть приободрившись, сам не зная почему.       – Валяй.       Начав разминать скованные после рабочего дня мышцы, парень поморщился. Теперь он не только видел, но и осязал белёсые следы от лезвий. На первый взгляд гладкие, линии шрамов при касании напоминали крошечные впадинки на коже.       Прикусив губу, чтобы не вздыхать, Билли продолжил делать то, что считал наиболее приятным. Он никогда не предлагал такое гостям, хотя и учился когда-то у знающих знакомых. Обычно всех интересовал его зад, а не руки.       – Снова сбежишь? – распластавшись на постели, спросил Грейвс.       Если бы не странная мягкость в голосе, можно было бы подумать, что ласки его утомляют.       – Не думаю, – фыркнул Билл, спускаясь к пояснице. Ниже темнела полоска белья.       – Соврал, что был на войне?       – Нет.       – Тогда почему сбежал?       Казалось, мужчину действительно интересовали причины Билли. Тому даже стало стыдно собственной мелочности. Он пожал плечами и собирался честно ответить, но вместо этого задал вопрос. Слишком личный вопрос.       – Одна черта – это один день?       Грейвс напрягся и даже задержал дыхание.       Билл ощущал, как спина застыла под ним, и тоже замер, ожидая реакции.       – Какой необычный повод для побега, – неожиданно бодро констатировал Грейвс.       Он перекатился на бок и устремил внимательный взгляд на парня.       – Этим меткам лет не меньше, чем тебе, – сказал он с усмешкой. – Глупо бояться прошлого.       – Я чуть старше, чем выгляжу, – вспыхнул Билл. Почему-то теперь упущение этого обстоятельства слегка обижало.       – Как и я.       Морщинки расползлись вокруг век тонкими стрелочками, когда Грейвс сдержанно улыбнулся.       В черепушке Билли опять что-то заскреблось, на этот раз очень настойчиво, в висках застучало, за ушами полыхнуло болью.       Сквозь монотонное шуршание раздался знакомый рычащий голос.       – Откуда у тебя ментальный блок?       – Что? – сдавленно пробормотал Билл, заваливаясь на кровать.       – Кто тебя подослал?       – Меня никто… никто не подсылал.       – Откуда ты? Англичанин?       – Родился в Лондоне. После войны уехал.       Билл весь внутренне сжался, он не контролировал собственный язык, словно невиданная сила вытягивала из него информацию. Его тело безвольно лежало поверх одеяла, пока Грейвс сидел совсем рядом в одном нижнем белье и в такт своим мыслям покачивал в воздухе рукой.       Вдруг в его ладонь со стола метнулся длинный футляр, отделанный тёмно-синим бархатом и блестящими нитями. На глазах парня мягкая ткань начала расплываться. Она буквально затянулась в кончик чёрной палочки с серебряным основанием.       – Сомнус Дуплус.       Билли не успел даже вскрикнуть, как в его мозгу взорвался водоворот мыслей. Последние недели проносились особенно ярко: и ночные кошмары, и паскудные наркоманские улыбки, и голая спина со шрамами.       Белый кролик в этом безумии превратился в Сорокопута, а тот – в Грейвса.       Потом всё окутала тьма.       Выпадая из сна, Билли завозился и поплотнее укрылся одеялом, не желая выпутываться из тёплого кокона. Но нужно было просыпаться, чтобы проверить Чарли, чтобы пойти работать, чтобы…       Билл резко сел и начал опасливо озираться.       Возле него кто-то шевельнулся, и парень в страхе отскочил к изголовью кровати, потому что плавное движение очень напомнило способности Сорокопута.       – Насильников ты не боишься, а от этого, – освещённый слабым уличным светом из окна, Грейвс повёл пальцами, и вторая занавеска послушно отодвинулась в сторону, – трясёшься?       Билли сглотнул, вжимаясь лопатками в деревянную спинку.       – Замри, Билл.       Мужчина нарочито расслабленно сидел, всё так же почти полностью обнажённый, поставив руку на колено и подперев ладонью щетинистый подбородок. Желая поторопить Билли, второй – той, что он недавно махал, – он пощёлкал перед лицом парня.       – Я не мог иначе проверить. Надеюсь, не было больно.       Билли заставил себя поднять глаза. Грейвс раздражённо потёр переносицу и не заметил встречного взгляда.       – Я выяснил, что, кроме меня, здесь не бывает тех, кто так умеет, – начал он неторопливо, снова пошевелив запястьем и вызвав под пологом пару летающих огоньков. – Но, похоже, судьба намекает, что я слишком тут наследил.       Билл молчал. Во-первых, ему нечего было возразить, во-вторых, он боялся и ничего не понимал.       Нахмурившись, Грейвс сменил нарочито открытую позу на более удобную для атаки – чтобы в случае чего догнать беглеца – и похлопал парня по гладкой щеке.       – Мальчик-загадка, – ухмыльнулся мужчина, и в его тёмных глазах мелькнуло что-то давно забытое, живое, томное, – кто же тебя загадал?       На следующий день никто в борделе не помнил, что больше двух месяцев у них работал юноша по имени Билли Стаббс.       Никто не помнил также, что полгода их постоянным клиентом был Персиваль Грейвс.       Однако на открытом балконе в старинном доме в нескольких кварталах оттуда можно было заметить две мужских фигуры. На том балконе часто разговаривали о прошлом, которое когда-то тяготило. Солидный голос задавал едкие вопросы, а в ответ ему беззлобно звучали грязные словечки.