Ритуал

Дверь в соседнюю комнату всегда открыта. Всего лишь щелчок замка - и я слышу звуки оттуда. Я слышу, как Эдуардо ходит вокруг. Звон стакана о твердую поверхность. Он что-то роняет; это падает на ковер с приглушенным шумом. Включается телевизор. Обрывок диалога звучит знакомо; откуда он? Прежде чем я выуживаю название из своей памяти, он снова переключает каналы. У меня вошло в привычку не закрывать эту дверь полностью. Это часть Ритуала. Эду никогда не пытался закрыть дверь между нами, и я воспринимаю это как его способ признать Ритуал. Мы находимся в туре уже семь недель, и в те ночи, когда наши комнаты соседствуют, смежная дверь всегда открыта. Я ерзаю на кровати, сбрасываю одеяло — здесь становится жарко? Мои глаза скользят по полоске света, пробивающейся сквозь щель в двери, когда голос диктора из-за стены обрывается на полуслове, и наступает тишина. И темнота; он выключил свет. Я приподнимаюсь, опираясь на локти, внимательно повернув голову в сторону двери. Обычно это не занимает много времени. Мои глаза закрываются. Я слушаю. Мои пальцы теребят резинку трусов. Я не хочу. Ещё нет. Нет, пока я не услышу его первым. . . . Через щель в двери из его комнаты доносится только тишина. Он там, я знаю, что он там. Так какого черта он делает? Четыре ночи назад он привел в свою комнату девушку, высокую блондинку с татуировкой дракона, обвившейся вокруг пупка. В юбке, которая придавала новое определение слову "короткая", она демонстрировала свой живот за кулисами всем, хотели вы на это смотреть или нет. Видимо, Эдуард хотел. Он нарушил Ритуал. Но и я тоже. Я наблюдал за ним той ночью: его обнаженное тело отбрасывало извилистые тени в красном неоновом свете с другой стороны улицы. Наполовину спрятавшись за дверью, я стоял, вцепившись руками в дверной косяк, и ничего не мог сделать: не с ним, не с той девушкой, в которую он входил. Я хотел быть той девушкой, я хотел быть прижатым к кровати, я хотел, чтобы мои пальцы теребили его волосы, я хотел, чтобы мой язык был у него во рту. Я прижал костяшки пальцев ко рту, боясь издать хоть звук. Я так сильно этого хотел. Я хотел убежать, но мои ноги, словно привинченные к полу, не двигались. И где-то между одним толчком и другим, он повернул голову к двери, ко мне. На секунду он посмотрел мне прямо в глаза, прежде чем зажмурившись, вздернул подбородок и отдался оргазму. Я наблюдал за ним, пока он не рухнул на девушку, а затем закрыл дверь. В течение четырех дней с тех пор мы делили поездки в фургонах, раздевалках, столах для завтрака, но никто из нас ничего не сказал, ни на следующий день, ни в любой другой день. Сегодня первая ночь с тех пор, когда наши комнаты находятся рядом друг с другом. И дверь открыта. И он в своей комнате, с выключенным светом. И я жду его тяжелого дыхания и случайных приглушенных стонов, которые означают, что он дрочит, как я всегда делаю, прежде чем я засуну свою руку в шорты. Только на этот раз он молчит, как будто его даже нет в комнате. Но я знаю, что он там. Что происходит? Подушка под моей головой становится тверже. В комнате становится все жарче. Мои пальцы становятся нетерпеливыми. Образы его на девушке мелькают в моей голове, вспыхивая за моими закрытыми веками; образы меняются, и теперь он на мне, его волосы скользят по моему лицу, оставляя ощущение покалывания на моей коже. Моя рука пробирается в мои боксеры, и вскоре мне уже все равно, что он делает там, в своей комнате — все, что меня сейчас волнует, это то, что он делает со мной, в моей голове. Это не займет много времени…ещё несколько движений… Мои глаза резко открываются. Там, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, стоит Эдуардо. Мне требуется долгая секунда, чтобы понять, что он действительно там, что это не игра моего воображения, но когда я наконец понимаю, мое тело замирает. Какое-то мгновение я просто лежу, ничего не говоря, даже не моргая. Как долго он там стоит? "В чем дело?" Я нарушаю тишину, пытаясь придать своему голосу сонный оттенок. Хорошая попытка. Хотя это сработало бы лучше, если бы моя рука не лежала на члене. Я отпускаю себя и вытираю вспотевшую ладонь о простыню. "Ты думал обо мне?" - спрашивает Эду. "Хм?" Мой план притвориться невинным только что рухнул в глубины ада. Он качает головой. "О, прекрати нести чушь. Это был ты тогда, не правда ли?" Это смех искажает его голос? Я все еще могу сказать, что ему, должно быть, приснилось, и вышвырнуть его из моей комнаты, а завтра мы оба снова притворимся, что ничего не произошло. Может быть, все вернется на круги своя. «Да. Это был я» В тот момент, когда слова слетают с моих губ, я хочу запихнуть их обратно в горло, но затем он отталкивается от двери и делает несколько шагов к моей кровати. Он все еще одет в свои поношенные джинсы, его кожа просвечивает сквозь разрезы ткани. Мне хочется сорвать с него эти джинсы, но вместо этого я перекатываюсь на бок и наблюдаю за ним. Он ставит одно колено на кровать, затем другое и садится на пятки. Его рука теплая, когда касается моего бедра; его большой палец слегка надавливает, очерчивая круг на моей коже. Такое чувство, что мое сердце должно бешено колотиться внутри меня. Кажется, что моя рука должна дрожать, когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, но мои пальцы, проводящие линию вдоль его челюсти, так же устойчивы, как и мое сердцебиение. Он наклоняется, и на мгновение мы вдыхаем друг друга, прежде чем его губы касаются моих. Мои руки обвиваются вокруг него, и мы смеемся, когда я неуклюже тащу его на себя. И это должно быть неловко, но это не так — это кажется знакомым, как будто мы делали это много раз раньше. У меня такое чувство, что мы будем делать это снова и снова. Много раз. Похоже, мы придумали себе совершенно новый Ритуал.