Улица роз

      Как бы это ни было странно, но первыми деньгами, оказавшимися в его кармане после начала "самостоятельной жизни без отца", были деньги Тэна. Если развить мысль, то получалось, что и они принадлежали отцу. Джено рыкнул от злости на себя, но тут же успокоил себя тем, что сумма была небольшой, только чтобы хватило на автобус.       По дороге он позвонил Донхёку, но тот не ответил, видимо готовился к экзаменам. Экзамены. Учёба. Получается, раз он решил жить независимо, то и на юриста переводиться не будет, значит, всё-таки, архитектор. Интересно, если он притащит к Тэну в дом свои чертёжные принадлежности, это будет перебором? Пожалуй. Джено всё смотрел на уплывающие вдаль дома и районы, одновременно с этим пытаясь уложить в голове, что он вроде как уходит из дома, и куда? Сам напросился в жильцы к мальчику по вызову, принадлежащему его отцу.       - Ну ты и дебил, Ли Джено, - он крепко зажмурился и стукнулся головой об окно, перед глазами всё стоял испуганный Тэн, то просящий его остаться, то умоляющий уйти. Видимо, он сам не знал, как лучше поступить, впрочем, как и Джено. И если образ отца он в своём сознании уже полностью выкрасил в чёрный, то была ещё и мама, что снова и снова пыталась до него дозвониться, пока он упорно игнорировал.       Мама. Госпожа Чон. Воображение упорно рисовало Тэна в парике до плеч, с аккуратной родинкой на левой щеке, в синем платье. Мама так любит синий. Он ударил себя по лбу, пытаясь выбить мысли, что поползли дальше, подсовывая ему разные образы того, как именно Тэн мог исполнять её роль для отца и... дяди? Это всё-таки слишком! Он снова набрал Донхёка, чтобы выбросить из головы госпожу Чон Тэн.       - Слушаю, - голос звучал непривычно тихо и словно издалека.       - Хёк, я еду домой за вещами, заберу ещё и мотоцикл, заеду к тебе потом, отдам деньги.       - Что?... Деньги?... Нет, Джено, не надо, - в непривычные паузы Донхёк молчал и как-то странно дышал, отстраняясь от телефона, но Джено всё равно слышал, что что-то совершенно не так. - Это мелочи... Я прощаю тебе, как и нам прощают...       - Хёк! - Джено уже не на шутку разволновался, таким друга он не слышал никогда, - Что случилось?! Где ты?       - Дома... Всё хорошо, Джено.       Джено понял, что не так с этими паузами: Донхёк плакал. Донхёк. Плакал.       - Хёк! Я сейчас приеду! Что бы там у тебя ни случилось, всё будет хорошо, я еду!       Донхёк повесил трубку.       Сердце зашлось в каком-то сбивчивом ритме, потому что мир сегодня похоже решил свести его с ума окончательно.       За четырнадцать лет дружбы он ни разу не видел, чтобы Хёк плакал: ни когда они подрались со старшеклассниками, ни когда Донхёк сломал руку, свалившись с гаража Джено, вылезая из его окна, ни когда Джонни Со довольно грубо отверг семнадцатилетнего парня, признавшегося в своих чувствах. Никогда. Кроме как сейчас. Он выскочил из автобуса на нужной остановке и стремглав бросился к дому друга. На подъездной дорожке под парами стоял автомобиль прокурора Ли, и Джено, пригнувшись, пробежал вдоль кустов, вскарабкался по решётке, увитой плющом, и постучал в стекло. Спустя минуту рама поднялась, а из окна высунулась рука, помогающая ввалиться в комнату.       - Меня терзают подозрения, что решётка скоро перестанет меня выдерживать, - он отряхнул колени и поднял взгляд на Донхёка. - Нихрена себе! - он подлетел к нему, приподнимая лицо ладонями, осматривая разбитую губу и стёсанную скулу, - Если скажешь, что упал, то врежу! - Джено поджал губы и скрестил руки на груди, - Кто это сделал? Ты сказал отцу?       Донхёк как-то странно хрюкнул и шмыгнул носом, отворачиваясь от Джено.       - А что я ему скажу? Папа, мне больно?! Папа, не бей меня?!       - Это твой отец? - Джено снова развернул Донхёка за плечи и осмотрел ссадины, - Вот урод! За что?!       Донхёк всхлипнул и внезапно прижался к его плечу, обнимая, ища поддержки. Джено на секунду замер от такого простого жеста, от демонстрации беззащитности Донхёка. Того Донхёка, что мог наверное и камень вывести из себя, но сам был совершенно безобидным.       - За... тебя.       Джено гладил по волосам, прижимая к груди всхлипывающего парня. Почему-то вокруг него внезапно оказалось много тех, кому нужна была помощь. Он знал, что отец Донхёка не одобрял их дружбу, но чтобы настолько - не догадывался.       - Прости... В прошлый раз тоже был он?       - Да... В прошлый раз мне прилетело за твоего отца. За то, что тот приходил за зажигалкой... "Что скажут обо мне, когда узнают, что в мой дом, как к себе, приходит Чон Юно?!" - Донхёк всхлипнул и громко шмыгнул, по-детски вытирая слёзы кулаком, - А что люди скажут, когда узнают, что главный прокурор Ли избивает своего сына? А?! - Джено притянул Донхёка обратно к груди, сжимая на его спине кулаки от бессильной злобы, - А сегодня он приехал с работы ради того, чтобы провести беседу! Детектив Кун сказал ему, что видел сына прокурора Ли в доме господина Чона! Пока я пропадаю неизвестно где, ему плевать! Но стоит всплыть фамилии Чон, так он сразу рвётся меня воспитывать! Я не могу так! Не могу! Хорошо хоть он не в курсе, что я в Джонни Со втрескался по самые уши!       - Хёк! - Джено отнял друга от себя, сжимая предплечья, - Хочешь? Уйдём вместе?       - Куда уйдём? - Донхёк на мгновение даже дышать перестал.       - Из дома! Я сейчас ехал к себе за вещами, потому что ухожу.       - И куда? - Донхёк перестал плакать, потрясённо глядя на друга.       - Ну... - Джено вдруг осознал опрометчивость своего поступка. Не потащит ведь он Донхёка к Тэну в дом. Он сам не мог до конца осознать и принять своё собственное решение поселиться там, - Хочешь, снимем квартиру вместе?       - Джено, - Донхёк истерично хохотнул и укоризненно покачал головой, - ты то может и получаешь деньги за победы на соревнованиях, а я живу только на папину платиновую карту, и не думаю, что он согласится оплачивать мне квартиру.       - Можем найти подработку, - не унимался Джено, - я думаю кому-нибудь нужны...       - Кто? Что мы делать будем? Посуду мыть?! Кофе варить?! Я не знаю даже какие кнопки нажимать на посудомойке, лишь как закинуть капсулы в кофеварку! Джено...       - Понятно, - тот пожал плечами, - значит, ты пока не готов... Я ведь тоже к этому не сразу пришёл...       - Эй! Алло! Земля! Мы сейчас вообще о чём?! - Донхёк пощёлкал пальцами у его носа и посмотрел, как на сумасшедшего, - Ты сейчас на полном серьёзе? Ты уходишь из дома?       - Ты ведь сам говорил, чтобы я не убегал на один день, - делано безразлично пожал плечами Джено.       - Эй! Мы не сможем! Ты не сможешь без всего, что тебе отец даёт! - Донхёк, казалось, разозлился не на шутку, тыкая пальцем в плечо Джено, - Да всё, что у тебя есть, всё что на тебе сейчас - принадлежит твоему отцу! Ты без него и дяди - ничто!       Джено замер, огорошенный словами друга, в бешенстве сжимая и разжимая кулаки.       - Вот что тебе отец говорит, когда избивает?!       У Джено в который день из-под ног поплыла почва. Донхёк в бешенстве кинулся на него, но у Джено за плечами годы тренировок, а у Донхёка только алая пелена ярости перед глазами. Джено увернулся от удара и отступил к окну, в то время как Донхёк, потеряв равновесие, шлёпнулся на пол.       - Ну и кто тут ничтожество, Хёкки? - процедил Джено, дёргая дверь из комнаты друга. Возможно, бывшего. Плевать он хотел на прокурора Ли и его сына. Джено вихрем промчался по лестнице, толкая входную дверь и хлопая ею за собой, так никого и не встретив. Он пересёк пустую подъездную дорожку и побежал по улице в сторону дома. Его душили слёзы.       К своему дому Джено подбежал взбешённой фурией. Запрыгнул на ветку и перебрался через забор. Собаки сначала кинулись в его сторону, но признав своего, тут же побежали дальше. Уж что-что, а дрессировать псов его отец умел. Что двуногих, что четырёхлапых. Привычный маршрут по пристройке, гаражу, крыше веранды и перед ним его комната. В сгустившихся сумерках было видно, что внутри никого. Он поддел замок, переделанный специально под то, чтобы его можно было открыть снаружи, и ввалился в комнату. Постель была заправлена, а кресло-мешок взбито, отчего сердце ёкнуло: он знал, что это всё делала не прислуга, а лично мама.       Не включая свет, он прошёл к шкафу. Стараясь не шуметь, достал свою сумку, сваливая в неё какую-то одежду, боксёрскую форму и аксессуары, в другую сумку отправилась обувь и разные гаджеты. Джено оглядел перевёрнутую комнату, по которой словно прошёлся торнадо. Осталось забрать деньги, которые хоть и принадлежали ему, но хранились в сейфе отца, потому что так надёжнее. Повесив сумки крест-накрест, он тихо приоткрыл дверь из комнаты. Мама сейчас должна была ужинать в столовой в другом крыле дома. Неслышно ступая, он спустился к отцовскому кабинету и юркнул внутрь.       Невесомые шаги заглушались высоким ковровым ворсом. Давно известная комбинация и тихий щелчок открывшегося сейфа. Джено отодвинул в сторону какие-то отцовские документы и вытянул из глубины чёрный ящичек. Не его. Он задвинул его обратно и вытащил синюю шкатулку с золотым тиснением "ЛД". Её давным-давно подарил дедушка Ли, сказав, что это семейная реликвия. Сейчас Джено семейные ценности мало интересовали, учитывая то, что он узнал об отце и дяде. Он вытащил пачку купюр, перетянутую резинкой, и сунул шкатулку обратно, задевая чёрный ящичек, звякнувший чем-то металлическим. Любопытство одержало верх, и Джено поднял крышку, с трепетом понимая, что перед ним отцовский пистолет. С этого Глока он учился стрелять, то под серьёзным взглядом отца, то под шутливые насмешки крёстного. В животе неприятно скрутило от, казалось бы, приятных воспоминаний. Он разрядил пистолет, проверил обойму, чтобы была полной, и убрал оружие обратно в коробку. Чуть помедлил и положил её в одну из сумок, закопав поглубже в одежду.       Оставалось только забрать мотоцикл. С этим возникали трудности, во-первых, потому, что бесшумно выкатить его из гаража не получилось бы, а во-вторых, через забор не перекинуть. Он тяжело вздохнул и вышел из кабинета, даже не закрыв сейф. В этой части дома свет был приглушен, видимо отца к ужину не ждали, а мама предпочитала в такие вечера проводить время на кухне, общаясь с прислугой. У Джено кольнуло в сердце: кроме него, отца и дяди, у неё никого не было. Вынужденная сидеть взаперти, она перестала общаться с подругами, что когда-то приходили к ним в гости. Джено помнил тех женщин, от которых почему-то всегда густо пахло розами, словно это и был запах денег и драгоценностей, которыми их снабжали мужья. От мамы всегда пахло иначе: домом. Джено казалось, что если бы не его отец, она давно бы уже уничтожила незаконный бизнес своего отца. Она совсем не была похожа на дедушку Ли: мягкая и заботливая, в представлении Джено, совершенно не созданная для того, чтобы заниматься грязными делами. Видимо, этим Джено пошёл в неё.       - Что происходит?! - он открыл было дверь в коридор, ведущий к гаражу, но его окликнула мама, - Ли Джено! В чём дело?! Что это за сумки?       - Мама, прости, я ухожу из дома, - Джено боялся поднять взгляд.       - Сынок... Почему? - её голос дрожал, а Джено всё гипнотизировал пол перед собой, - Вы ведь помиритесь с папой, как обычно, и всё будет хорошо...       - Будет, мам, но мне сейчас просто необходимо уйти, - он не мог сказать ей правды, это было слишком жестоко.       - Тогда не говори, что уходишь, скажи, что тебе надо прогуляться и ты вернёшься...       Джено поднял взгляд и замер. Мама сидела в инвалидном кресле, маленькая, хрупкая, но такая сильная. По её щекам текли слёзы, но на лице была улыбка, словно нарисованная на фарфоровом личике дорогущей куклы.       - Но это ведь будет ложь, - прошептал он, опускаясь на колени, отпуская всё то, что копилось внутри последние несколько часов. Из глаз горячими ручейками потекли слёзы, пока он растягивал губы в попытке обмануть сам себя. У них с мамой это, видимо, семейное: плакать с улыбкой на лице.       - Вы все мне лжёте. От ещё одного обмана я не сломаюсь, - Джено на коленях подполз к её ногам и уронил голову под холодные ладони. - Малыш мой, как же ты похож на отца, - она перебирала его волосы, вытирая слёзы, что сквозь лихорадочное дыхание текли по лицу Джено, - тот тоже говорит, что всё будет хорошо...       - Прости, мамочка... - он чувствовал, что сейчас отчаяние накроет его окончательно и он разревётся как малыш, размазывая слёзы и сопли по лицу.       - Всё хорошо, мой хороший, всё хорошо... - твердила она, тонкими пальчиками зарываясь в волосы. Джено чувствовал себя рядом с ней маленьким и беззащитным, но вместе с тем, ему становилось легче с каждым её касанием. Он просидел так, боясь пошевелиться, должно быть, пять минут. - Ты точно решил уйти?       - Да, - он поднял голову с её колен и тыльной стороной ладони вытер подсыхающие слёзы, - мне очень надо, мам, прости...       - Обещаешь хорошо кушать и регулярно звонить мне? - потрепала она его по волосам.       - Ну, мам, - закатил глаза Джено и фыркнул, - конечно...       - Если что-то будет нужно, обратись к крёстному, он тебе поможет всегда, - она поймала его ладонь и заглянула в глаза снизу вверх. У Джено сердце болезненно сжалось. Он только сейчас заметил, сколько же у неё морщинок в уголках глаз, таких любящих и нежных. - Я всегда буду ждать тебя домой, даже если вы с отцом разругаетесь в пух и прах, помни, здесь твой дом. Здесь тебя любят.       - Любишь, мам, а не любят, - поправил он её.       - Такой большой вырос, а всё равно глупышкой остался: любят... - она поцеловала центр его ладони и свернула её в кулак, совсем как в детстве, оставляя ему поцелуй в ладошке, который он сможет достать из плотно сжатого кулачка, когда заскучает по маме. Только теперь, вместо пухлых кулачков, плотно сжатый кулак с голубым переплетением вен и сбитыми костяшками.       - Прости, мам... - он засунул руки в карманы куртки.       - Я позвоню охраннику, чтобы он выпустил твой мотоцикл, - она отъехала в сторону телефона.       - Мне почему-то кажется, что отец запретил ему это делать.       - Джено, не забывай, пожалуйста, что я не только госпожа Чон, но и госпожа Ли, в первую очередь, - она гордо расправила плечи и улыбнулась.       Джено улыбнулся было в ответ, но вспомнив про то, при каких обстоятельствах упоминалось имя госпожи Чон, поник.       - Прости...       - Вот заладил, прости-прости, я всегда прощу, Джено, а теперь поцелуй маму и беги, скоро отец должен приехать, тебе надо успеть, - она подставила щёку для поцелуя, сжимая телефон в другой руке.              Ворота и правда были открыты, и Джено, опустив визир, повернул в сторону города, в сторону Тэна. Вечерний воздух холодил руки, забираясь под манжеты куртки, мимо проносились огни фонарей, а в груди Джено клубились странные чувства: с одной стороны, окрылённый поддержкой мамы, он впервые ощущал себя настолько свободным, с другой, те обстоятельства, при которых он обрёл эту призрачную свободу, тяготили. В голове вертелось мамино "Вы все мне лжёте". Догадывается ли она, насколько отец погряз в своей лжи и обманах? Возможно, Джено разберётся с этим позже, если понадобится, а пока он вдыхает ночной воздух и переключает скорость, повышая передачу. Огни фонарей превращаются в тонкую линию и Джено понимает, что разъезжается с отцовским крайслером в противоположные стороны, лишь когда проносится мимо.       Он, в первую очередь, Ли.