Буду ли я еще злиться? — Да вряд ли А ты не узнаешь, что я в полном порядке Небеса между нами поставили точку Надеюсь, ты видишь как выросла твоя дочка…
В последние дни весны на улице то и дело моросили мелкие дожди, небо за окном затягивали серые тучи, сквозь которые с трудом пробирался свет. Погода совсем не радовала. В просторном, погружённом в предрассветный полумрак, кабинете по массивному деревянному столу были разбросаны множества различных документов. В свой день рождения Серафима проснулась ни свет ни заря, решив, что следует как можно скорее разобраться с некоторыми проблемами, чтобы не отвлекаться на работу в течении выходного дня. Быстро пробежавшись взглядом по паре строк, девушка черканула размашистую подпись в нижнем углу листа и отложила очередной документ в сторону. Откинувшись на спинку кресла, она тяжело вздохнула и устало прикрыла глаза. Работа в последнее время отнимала непозволительно много времени, что сильно тревожило Поликутину. Ещё с юных лет девушка осознавала, что даже со временем вряд ли сможет кардинально изменить свой образ жизни, но не думала, что карьера практически полностью лишит её возможности проводить время с семьей. Она была готова к сложностям, которые бесспорно возникали на её пути, но в определённый момент стала замечать, что ей становиться проще лишь от того, что заняв место своего отца, девушка постепенно переняла его привычки, за проявлением которых ранее лишь наблюдала со стороны. С каждым годом она все чаще стала находить утешение в этой самой работе. Просто уходила в неё с головой, оставляя все проблемы на потом. Семья для неё бесспорно оставалась на первом месте, но иногда так хотелось просто забыться… Побыть наедине с собой, отбросив все недомолвки… И периодически она позволяла себе поддаваться этим желаниям, чтобы привести в порядок мысли. В кабинете раздался тихий мелодичный сигнал, оповещающий о новом сообщении. Девушка скосила глаза в сторону подсвеченного экрана телефона, лежащего на краю стола, но так и не взяла мобильник в руки. Несмотря на ранний час, Серафима уже получила пару поздравлений, в ответ на которые ограничилась максимально краткой благодарностью. Какой толк от всех этих высокопарных слов, если столь светлый праздник для неё уже никогда не будет прежним?Время бежит, пролетают года Волной тоски меня заглатывает иногда Я себя винила, но время объяснило Что это не моя вина
Какой в этом толк, если в груди щемит от воспоминаний? Поликутина не любила собственный день рождения. Двадцать восьмое мая обрело для неё совсем иной смысл, о котором не знал практически никто. В этот день горькие воспоминания захлестывали девушку, как бы она не старалась мыслить позитивно. И если бы не муж и маленькая дочь, наверное, с каждым годом она переживала бы этот праздник болезненнее. — Может быть ты все же оставишь работу до завтра? — послышался мягкий мужской голос. Задумавшись, Серафима не обратила внимание на приоткрывшуюся дверь кабинета. Её губы тронула улыбка, когда она увидела мужа. Несмотря на ещё совсем сонный вид, парень держал в руках большой букет алых роз. Он часто повторял, что эти цветы очень похожи на неё… — Я практически закончила, что планировала, — быстро собрав документы, отмахнулась Поликутина, поднимаясь с кресла. — Вряд ли мое поздравление будет сегодня первым, но… Не давая Климу закончить, девушка отложила букет его в сторону и обняла парня. Он осторожно провёл ладонью по аккуратно уложенным локонам жены, чувствуя её горячие дыхание у себя на шее. Ощутив приятный, ставший уже совсем родным аромат, Серафима блаженно прикрыла глаза. На самом деле, она не любила длинных речей с пожеланиями. В такие моменты ей хотелось простой заботы и чуточку внимания. Отстранившись и поправив волосы, на его губах появилась мягкая улыбка. — Не нужно. Я уже действительно наслушалась за утро, — уточнила Серафима. — И всё-таки сегодня твой праздник. Девушка закатила глаза, раздраженно поджав губы. Неужто он не понимает?.. — Ты же знаешь… — устало прошептала она. — Я не люблю праздновать. Это уже просто не имеет смысла. Мне не приносят это мероприятие ни грамма положительных эмоций. Лишь горечь. Разъедающую тоску, тяжелым комом осевшую в памяти на долгие годы. Каждое воспоминание, каждый миг, для неё, как незажившая рана, что не даёт спокойно жить. Сердце обливалось кровью лишь от одной мысли, что все могло быть иначе… — Помню, ты упоминала об этом. Но, Сим… Это неправильно. В конце концов у тебя юбилей! Я ведь не могу просто проигнорировать это событие… В её глазах он видел лишь отголоски глухой боли, хоть губы и были растянуты в печальной улыбки. — Что тебя беспокоит? — поинтересовался парень. — Ведь должна же быть какая-то причина для этого негатива. Дело в твоём отце? Девушка замерла, как парализованная. Взгляд резко опустел, а губы сжались в тонкую полосу. Это длилось лишь секунду, но ее тревожное смятение дало Климу понять, что он попал точно в цель. — Ты в порядке? — Все хорошо. Я просто… — она обессилено опустила глаза. — Даже спустя столько времени не могу… Я слишком долго винила во всем себя, чтобы сейчас просто забыть и радоваться жизни в этот чертов праздник. Слишком много воспоминаний, что не позволяют мне так поступить. Долгое время она действительно обвиняла исключительно себя в случившемся восемь лет назад. Не могла даже сформулировать откуда у неё возникли такие мысли, но и избавиться от них тоже не могла. Ей казалось, что чтобы не случилось, она должна была вмешаться. И это медленно сводило её с ума. Она всю жизнь верила отцу. Каждому его слову. И даже в тот момент, когда этой вере в миг пришел конец, когда она осознала, что большинство его слов — ложь, в девушке осталась надежда. Надежда на то, что у них все будет хорошо, несмотря ни на что. Как он и обещал. Но это обещание он сдержать не смог... Действительно ли время лечит? Если бы на этот вопрос потребовали ответ у Серафимы, она бы с уверенностью сказала «нет». Прошло уже практически восемь лет, а она помнила тот день, как вчера. Его полный горечи взгляд, брошенный в ее сторону, роковые слова, что в дальнейшем снились ей в кошмарах и кровь, быстро пропитывающая, ткань его белоснежной рубашки… Поликутин присел на край дивана рядом с женой, осторожно беря её за руку. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Но прошлое должно оставаться в прошлом. — Все слишком сложно, Клим… — надломленным голосом прошептала Серафима. — Да, я понимаю, мы с тобой похожи, но… У тебя есть мама, — ее взгляд будто в миг опустел. — А для меня отец был единственным близким человеком… В нашем доме это был исключительно семейный праздник. Он часто пропадал на работе, мы редко проводили время вместе, но в день моего рождения он всегда был рядом. С самого детства…А сколько уже времени прошло И от тебя остались лишь воспоминания Мне по-прежнему так не хватает Твоего внимания
И что осталось с того времени? Лишь горькие воспоминания. Девушка осторожно взяла в руки рамку, что стояла на ее рабочем столе и взглянула на старое фото. Нервно сглотнув, прикрыла глаза и улыбнулась. Столько ей было на этом снимке? Пять… Она сидела на коленях отца и, восторженно разворачивая пеструю обертку подарка, озорно улыбалась. Еще совсем маленькая, не знающая проблем девчонка. Этот снимок был сделан в гостиной этого самого дома двадцать лет назад. И вот, вместо маленького ребёнка, жизнерадостно щебечущего что-то и досаждающего отцу своими капризами и выходками, в кабинете, в довольно скверном несмотря на праздник настроение, сидела уже взрослая девушка, с тяжёлым грузом прошлого. Как все-таки быстротечно время… — Клим, давай просто закроем эту тему, хорошо? — предложила Серафима, возвращая фотографию на место. — Это мои личные заморочки и я не хочу впутывать в них кого-либо. Она с сомнением скосила льдисто-голубые глаза в сторону мужа и поджала губы. — Тимофей предложил встретиться сегодня, посидеть всем вместе. Они с Лизой пару дней назад вернулись в Санкт-Эринбург и… Мы могли бы поздравить и её с прошедшим, их ведь не было в городе на её день рождения. — Ты же помнишь, что моя мама ждёт нас сегодня к обеду?.. — осведомился парень. Черт! Виктория, в отличии от своего покойного мужа, восприняла отношения сына с дочерью Платона Долмацкого совершенно спокойно. А чтобы поддерживать дружеские взаимоотношения, что сложились у неё с невесткой, женщина предпочитала хоть изредка приглашать их к себе на праздники. — Конечно, помню, — утомленно потерев переносицу, кивнула девушка. — Но я думаю, мы вполне успеем. Раз Виктория ждёт нас к полудню, я договорюсь с Тимом на вечер. Клим молча кивнул, задумавшись над чём-то. Серафима не стала ему мешать. Наступившую в помещении тишину неожиданно прервал детский возглас, заставивший их обоих обернуться: — Мама! В кабинет ураганом влетела маленькая русоволосая девочка, сносят все на своём пути, и кинулась к Поликутиной. Серафима быстро подхватила дочь на руки, взъерошив каштановую шевелюру.Знаешь, пап, я сделаю все, чтоб мои дети Были счастливей всех людей на свете Ведь я прекрасно знаю, как бывает Когда родительской любви сильно не хватает
— Это тебе! — самоуверенно произнесла девчушка звонким голоском и сунула под нос матери листок, что все это время держала в руках. — С днём рождения! Осторожно опустив ребёнка на пол, Серафима с улыбкой взглянула на рисунок, на котором разноцветными карандашами была изображена вся их семья. — Очень красиво, милая. Спасибо! — она чмокнула девочку в щеку и потрепала по волосам, так не похожим на её собственные. С каждым днём Серафима все больше убеждалась в том, что дочь явно пошла не в неё. Наверное, единственное, что та унаследовала от материи — это большие льдисто-голубые глаза с густыми ресницами. Ну и авантюристский нрав… А в остальном девочка роста копией своей бабушки. Неудивительно, что Виктория в ней души не чаяла. — А что ты тут делаешь? — заинтересованно спросила малютка, стаскивая со стола первый попавшийся документ, до которого смогла дотянутся, пока Серафима этого не заметила. Клим вовремя выхватил листок из рук ребёнка и поднял ее на руки. — Мама работает. Давай мы с тобой не будем ей мешать? — Он вопросительно взглянул на насупившуюся дочь. — А пока она заканчивает дела, мы с тобой пойдём поиграем, хорошо? Девочка довольно быстро сменила гнев на милость и не раздумывая довольно кивнула. Серафима, наблюдавшая за этой картиной, мягко улыбнулась. В такие моменты она ощущала себя дома, там где она и должна быть... — Отличная идея, — проговорила девушка, задумчиво вертя кольцо на пальце. — И, как я уже упоминала — с документами я практически закончила. Но мне нужно отлучиться на некоторое время. Парень нахмурился, недоуменно взглянув на жену. В его глазах читался немой вопрос, на который Серафима, тут же поспешила ответить. — Это не связано с работой, — уточнила она. — Буквально час. А как я вернусь, мы сразу можем отправиться к твоей маме. — К бабушке? — встрепенулась, уже успевшая потерять интерес к разговору, девочка, продолжавшая сидеть на руках отца. — Именно, дорогая. К бабушке. Только чуть-чуть попозже, — задумчиво проговорила она, погладив девочку по голове. Сложив все необходимое в сумку, Серафима накинула её на плечо и быстро направилась к выходу. — Только не забывай про время, — кинул ей вслед Клим. ***И я совсем не обижаюсь, честно Пускай когда-то сердце разрывалось с треском Но когда прощаешь — раны заживают Любовь сильнее, любовь всегда побеждает…
Остановив машину возле ограждения, девушка замерла, собираясь с мыслями. Серафима ненавидела это место всем своим сердцем, но возвращалась сюда снова и снова. В очередной раз глубоко вздохнув, она открыла дверцу и ступила на влажную после дождя землю. Равнодушно оглядывая помрачневшую природу, Поликутина безуспешно пыталась успокоить колотящиеся в груди сердце. Небольшую тропинку, ведущую вглубь Клыковского кладбища, девушка знала наизусть. Под дробный стук каблуков, пальцы нервно перебирали цветы, что она держала в дрожащих руках. В голове пульсировала лишь одна мысль, что не давала ей покоя уже много лет. Я простила, простил ли ты меня?.. Сколько раз Серафима слышала «Он бы тобой гордился»? Сколько раз была готова лез на стену от боли, что съедала её изнутри? Он пожертвовал собой, чтобы дать ей шанс на нормальную жизнь рядом с человеком, которого она любит. Несмотря на его лютую ненависть к Климу, в последний момент он все же осознал свою ошибку. Она тоже осознала. Но только поздно. Слишком поздно. И долгие годы не могла себя простить за слова, сказанные отцу в тот вечер в порыве гнева. «Я тебя ненавижу!» Одна фраза. Всего лишь три слова. Но вина разрывала её изнутри долгие годы. Спустя пару минут Серафима уже остановилась у нужного надгробия. Прикрыв на пару секунд глаза, она обессилено выдохнула, опускаясь на корточки. Каждый раз, приходя сюда, девушка обещала себе не плакать. И каждый раз это обещание нарушала. Слёзы сами наворачивались на глазах, стоило лишь взглянуть на могилу отца. А губы, растянутые в подобие улыбки, чуть дрожали. Холодный ветер, развевающий полы чёрного плаща, пробирал до костей, а тяжесть медальона на груди не позволяла забыть о непростом прошлом и причинах, заставлявших её возвращаться сюда. — Здравствуй, папа… Опустив взор на землю, девушка сглотнула подступивший к горлу ком. Мысли быстро опустели. Казалось, всё то, что она так хотела сказать, всё, чем хотела поделиться — всё это в миг потеряло всякий смысл. Оставив после себя лишь тоскливую горечь.Обещаю, что счастливой буду…
У неё все будет хорошо. Клим выполнил обещание, данное Платону Евсеевичу в том роковой день. Он оставался рядом с ней, несмотря ни на что, но… Но ей всегда будет не хватать отца. Что бы он не делал, что бы о нем не говорили, в её памяти он навсегда останется самым дорогим человеком. По щеке скатилась одинокая слеза, оставив влажную дорожку на нежной девичьей коже…