* * *
Стоило ли говорить, что настроение плавало на протяжении целой недели? Джихо и Нам Джун готовились к особому празднику — дню рождения девушки, но у неё не было ни сил, ни возможностей этим заниматься, даже принимать звонки родственников с вопросами «а что тебе подарить?», «а что приносить на праздник?» Ничего не надо, кроме возможности отдохнуть и поплакать, потому что буквально все с экранов видели, как ей плохо, как она еле сдерживает слёзы, но при этом ничего не может поделать. Её завистники победили, молодцы, но что теперь делать Джихо, которая от отчаяния не знала, куда себя деть, лишь бы никто не доставал с расспросами и не давил на больное осознанием проигрыша? — Дорогая, сядь за трюмо, — пока девушка лежала на кровати и всматривалась в помолвочное кольцо с камнем, её жених зашёл в комнату, держа в руках какую-то небольшую белую коробочку. В тот день, когда они уезжали с банкета, а Джихо плакала практически всю дорогу до дома, Нам Джун гладил её по плечам, по голове, уговаривал не плакать, потому что такие конкурсы уже насквозь прогнили, а красота — вещь субъективная. Джихо выполнила все требования — расчесала спутанные волосы, смогла улыбнуться, и мужчина, дыша ей в макушку, поставил на столик ту самую белую коробочку и позволил своей невесте открыть её, развязав белоснежный шёлковый бант. Хан совершенно не ожидала того, что внутри обнаружится прекрасная диадема, усыпанная камнями, и выглядела она в сто раз красивее, в сто раз изысканнее, чем была на победительнице конкурса красоты тогда, буквально неделей ранее. Хэсон связывалась с ней, спрашивала, как дела, они даже встретились пару раз, но в те дни Джихо пребывала в особо паршивом настроении, потому отмалчивалась, не улыбалась, а в конце просто сорвалась с места и села в такси, сославшись на дела. Да, невежливо, Нам Джун даже покачал головой, сказав, что так обращаться с, в принципе, подругой — очень низко, надо было дождаться того момента, когда она устанет, а не исчезать буквально в первый час встречи. — Это… мне? — дыхание Джихо сорвалось, она чуть снова не начала плакать, но Ким взял диадему в руки, такую лёгкую и изящную, прямо как его будущая жена, и водрузил её прямо на голову Хан, которая прислонила руки к губам и сдавленно ахнула. — Неважно, что говорят остальные, для меня ты всё равно самая красивая, — прошептал Нам Джун прямо в ухо своей девушки, зная, что именно эта диадема украсит её волосы на предстоящем мероприятии — свадьбе, которая пройдёт счастливо и удачно через два месяца.Часть 1
29 ноября 2021 г. в 16:39
Преодоление себя — один из тех моментов в жизни, который проходит не незаметно от нас самих: обуреваемые эмоции могут захватить, кружа над землёй, и улыбаться, глядя на сомнение в чертах лица. Хан Джихо сейчас стояла посередине собственной гримёрной и не могла сдвинуться с места, желая исчезнуть на миг, чтобы о ней все резко позабыли. Традиционный ханбок был тщательно выглажен сегодня ночью, чистые шелковистые волосы сплетались в удивительную причёску, что поддерживала заколка-пинё, на лице — минимум косметики и ужас, заставляющий дрожать.
— Джихо, вот твой кофе, — лучезарно улыбающийся жених, Нам Джун, зашёл в гримёрную без стука — что он у неё не видел, — держа в руках два стаканчика с горьким напитком. Без молока и сахара — для себя, со сливками и карамельным топингом — для возлюбленной, что стояла и чуть не плакала. — Всё хорошо?
— Конечно, всё хорошо, — Ким сканировал взглядом тонкую фигурку и понял всё — ну что поделать, раз до финала дошла на чистом адреналине, а сейчас только пришла в себя. Джихо подала заявку на конкурс красоты буквально в последний момент, когда Нам Джун подтолкнул её и заставил нажать на заветную кнопку отправки. Так прошло несколько туров, когда отстраняли действительно красивых и талантливых девушек, а в душе Хан зарождалась тревога — её же не выгонят, обсмеяв? Не заставят почувствовать себя униженной, смешав с грязью?
Джихо настолько не хотела выходить из гримёрной, что чуть не начала плакать, стирая всю нанесённую стилистом косметику и ставя Нам Джуна в затруднительное положение: он знал, что его девушке сложно преодолевать стресс, что она даже диплом в университете защищала с придыханием и состоянием, близким к обмороку. Она прошла в финал, она одна из шести девушек, выбранных зрителями программы и жюри, но всё равно пальцы сжимались, ногти впивались в мягкую кожу, вызывая боль, которая хоть ненадолго отрезвляла, а потом — снова, по накатанной, пальцы, ногти и боль. Даже мягкая музыка, идущая из колонок, не помогала расслаблению, и Нам Джун, слегка кашлянув и поставив наконец-то стаканчики с обжигающим кофе на столик, протянул ладонь возлюбленной.
Это был их старый способ успокоения — взяться за руки и, прикрыв глаза, кружиться в ритме, известном только им самим, и их координация, их отдача друг другу была просто поражающей. Мало кто мог помочь, даже находясь рядом, но Нам Джун и Джихо были из того рода людей, что своими прикосновениями, своим доверием позволяли внутреннему миру раскрыться. Лицо девушки находилось на плече парня, он гладил её по плечам и спине, подбадривая и заставляя думать, что она справится со всем, сделает всё, лишь бы предыдущая победительница конкурса красоты надела на неё прекрасную корону с кусочками драгоценных камней и лепестков из того же материала. Пускай в дверь гримёрки уже стучали, мужчина нашёл пару минут, чтобы осторожно поцеловать Хан, не стирая стойкую помаду, а потом прошептал в ухо «я уверен, у тебя всё получится».
— Госпожа Хан, пора выходить, — улыбчивая ассистентка проводила взглядом Нам Джуна, ушедшего со своим стаканчиком кофе, который успел взять со стола. — Вы готовы?
— Конечно.
Стаканчик с так и не тронутым кофе остался на столике в гримёрке, а Джихо, чуть ли не плача от своих нервов, пошла вперёд, слегка подбирая юбки ханбока и обещая себе, что больше никогда не будет участвовать в таких конкурсах. Она еле как смогла показать всю свою обаятельность, заслужив у зрителей прозвище «милашка-обаяшка», часто рассказывала истории о своём детстве, сближая тем самым себя и тех, кто за неё голосовал, почтительно относилась даже к соперницам и всегда всем желала удачи, даже съёмочной группе. Её рейтинг как «той самой девушки, что ведёт себя не как стерва» возвысился до небес, с Джихо уже связалось порядка десяти модельных агентств, желающих видеть у себя под крылом столь талантливую и красивую девушку, но на все просьбы она отвечала «подумаю», а потом с тревогой ложилась спать. А вдруг слава сиюсекундная? Вдруг она не успеет обернуться, как упадёт с пьедестала, а потом о ней забудут, будто и не было такой девушки, Хан Джихо?
Это и было страшно.
— Привет, — вторая девушка, Чхве Хэсон, нервничала не меньше, казалось, даже больше, чем Джихо; она выглядела чуть старше, но при этом её внешность была безукоризненна: ни одного шрама на лице, ровные зубы, двойное веко, даже казалось, что она ни разу не подвергла себя косметическим операциям. Хан поклонилась сопернице и слегка сжала её руку — да, пускай они были по разные стороны баррикад, но разве это можно считать запретом на общение, на моральную поддержку, когда у самой поджилки трясутся, а мозг абсолютно не хочет работать? — Всё хорошо?
— Нет, — покачала головой Джихо. — Я очень боюсь выхода на сцену…
— Все конкурсы и соревнования позади, — послышался гул аплодисментов, и Хэсон, тоже одетая в традиционный ханбок, погладила девушку по плечу. — Осталось лишь последнее испытание — неизвестность. Но мы же её примем, да?
Публичные появления знаменитостей вызывают бурю оваций, криков, когда даже самим селебрити не верится, что так приветствуют именно их, а не кого-либо ещё, и пускай Хэсон и Джихо не были такими уж и знаменитыми, их тоже встречали с должным вниманием и любовью. Выпускались видеозаписи из разряда «за кадром», и каждый заметил химию между этими двумя девушками, что часто разговаривали, помогали друг другу и даже покупали еду вместе. Про них шутили, что они — самые душевные участницы конкурса, и в полуфинале они обнимались, понимая, что снова стали соперницами.
Нам Джун сидел в первом ряду, улыбался Джихо, а её сердце заходилось в скачущем ритме, когда ведущий шутил над чем-то, разбавляя скуку аудитории и нервы двух девушек, что переглядывались и еле могли подмигнуть друг другу. Остальные четыре конкурентки смотрели куда угодно, лишь бы отвлечься — тоже нервничали, заламывали пальцы или вообще прятали их в складках юбок; все такие утончённые, женственные, как свежие лепестки лотоса, и отличающиеся друг от друга, как снежинки.
— Что ж, встречаем нашу победительницу в номинации «очаровательная улыбка»!
Джихо пришла в себя под конец награждения; ни в номинации «очаровательная улыбка», ни в «любимица публики», ни в «тёплое сердце», ни в «эффектное представление» она не выиграла. Остались лишь двое ненаграждённых, и Хэсон с замиранием сердца наблюдала за тем, как её подруга бледнела, как ей становилось плохо от нервов. Чхве знала про все игры с рейтингами, а в особенности услышала совершенно случайно, что её подругу планируют «слить» — лишить даже надежды на победу, и в этом точно должна помочь какая-нибудь из девушек. Хэ с ужасом поняла, что именно на неё упала эта отвратительная ответственность лишить Джихо счастья и желаемой славы, но победительницей была признана Хэсон, которая чуть не осела на сцену, когда победительница прошлого года надела на её голову прекрасную тиару.
Джихо не подавала виду, просто стояла прямо, а потом, когда ей сказали удалиться и не мешать фотографированию и интервью, молча выполнила требования, уходя за кулисы и чувствуя дрожь, спустившуюся по плечам вниз, до кистей, и достигшую кончиков пальцев. Перед ней лежал сценарий этого эпизода, который ей подсунул директор, Пак Чимин, и она увидела всю правду — она нравилась всем, но за неё никто не голосовал, потому что она «никакая», «серая», «может только улыбаться и ходить из угла в угол». Где-то там, на сцене, в лучах славы купались пятеро девушек, улыбались, прямо стоя в красивых традиционных одеждах, а она, Джихо, была настолько одинокой, что чуть не заплакала, а когда директор вздохнул, похлопав по плечу, легче даже не стало.
— Не обижайся, дорогая, это просто бизнес, — в сердце ёкнуло, но Хан не позволила себе плакать или даже поджать губы — она осознавала, что ведутся игры с рейтингами, пусть будут прокляты все эти люди, сначала любящие, а потом уходящие к соперницам. Конкурсы красоты — это поля битв, где нужна собственная тактика и сильная смекалка, чтобы дойти до конца; Хан Джихо, кажется, к такому готова не была.
Нам Джун единственный видел молчаливую истерику девушки, когда она пыталась бесчувственно избавиться от прекрасной причёски, снимала ханбок и переодевалась в свою повседневную одежду, которая была достаточно элегантной: светлый пиджак, под ним — чёрный топ и белые штаны. Туфли на каблуке тоже пришлось надеть, чтобы не идти по зданию босиком, и прогнанная, униженная по-настоящему, Джихо опустилась в объятия своего жениха, который до самого конца подбадривал её, верил всей душой, пускай это не особо-то и помогло. Макияж был водостойким, потому практически не повредился из-за маленьких капелек брызнувших слёз, но ассистентка, скользнувшая в гримёрку, застала всё безобразие, ахнула и всплеснула руками, понимая, что ей предстоит сообщить о том, что девушка и её молодой человек приглашены на банкет для участниц.
— Разрешите мне поправить ваш макияж? — руки у Джихо были сухими и горячими, как почувствовала ассистентка, и она вроде как собралась что-то сказать, но вместо неё ответил Нам Джун, качая головой и произнеся:
— Я визажист, мы управимся через пять минут. Куда надо подходить?
— На первый этаж, мы вас ждём, — и ассистентка, озабоченная увиденным, пошла вон из комнаты, понимая, что двум людям надо немного времени, и тогда всё будет хорошо.
Нам Джун занимался визажем с того момента, как в его жизни появилась Джихо; они вместе ходили на курсы, но у девушки ничего не получалось, а у мужчины, по образованию дизайнера, идеально вышло всё — и совмещать цвета, и чётко подбирать средства по типу кожи. Его подопытной стала его же собственная девушка, так и побеждал он в разных конкурсах, пока не добился признания в Сеуле, а потом и во всей стране, потому что был старательным и талантливым. Даже участвовал как консультирующий визажист в одном корейском фильме, название которого с трудом запомнил, но он получился чересчур ярким, диким, и этот новый опыт настолько взволновал парня, что он решил остепениться — да, и такое бывает, в особенности когда в отсутствие камер к нему лезли молодые актрисы. Тогда он и сделал на свой гонорар предложение Джихо, оформил всё по-людски, заказал красивое кольцо и сделал это событие по-настоящему незабываемым. Только вот жаль, что незабываемым событием теперь стал позор на сцене и за кулисами, когда Пак Чимин шептал, что это всего лишь бизнес.
Нам Джун осторожно проводил кистями по лицу своей девушки, обновляя макияж и добавляя новых нежных деталей, смог даже красноту носа, который она случайно стёрла тканью, перекрыть тональным средством и заставил улыбнуться, когда начал бурчать о том, что если она продолжит так часто хлопать ресницами, то тушь спадёт комочками прямо на щёки. Наверно, это уже нервное, но буквально через пять минут общий вид Джихо преобразился, будто бы никогда не переносила эту истерику, эту боль, а был только приятный вечер наедине со своим возлюбленным. Сейчас они спустятся спокойно вниз, покажут, что все хорошо постарались, чтобы действительно заслужить свои места, пускай Джун и чувствовал всю боль, которую она не смогла вылить словесно. Они ещё поговорят, только чуть позже.
Ужасно сдерживать эмоции, когда они хотят податься изнутри и выброситься наружу, как киты из бескрайних океанов, и именно такая ломка происходила с девушкой; она улыбалась всем, как всегда: съёмочной площадке, в камеру, соперницам, которые будто бы возвысились над ней, но всё равно ощущения были не из лучших. Фужер с шампанским сжался в её руках, но лишь изредка прикладывался к губам Джихо, что болтала с Хэсон, поздравляла её, но пускай в речах скользили комплименты, в глазах плавала тоска, проявляющаяся перед Нам Джуном, который уже не знал, что сделать, лишь бы отвлечь девушку. Она плыла меж столиков с едой, разговаривала со всеми, смеялась, но это было таким наигранным, что становилось тошно. Неужели проигрыш может так сильно поменять человека? Неужели можно сломаться, просто стоя на сцене и не слыша собственного имени в списке номинантов?
К сожалению, слова Чимина Ким не слышал.
— Пошли с банкета? — Нам Джун перехватил Джихо за локоть и слегка прислонил губы к её уху, и это подействовало — на краткое мгновение девушка пришла в себя, черты её прекрасного лица немного исказились, но Хан быстро натянула маску из каменной улыбки и кивнула.
Они пробирались к выходу недолго, дольше прощались со знакомыми, выражая им благодарность за заботу и восхищение из-за победы в какой-либо из номинаций. Больно, это понятно, но Хан на то и стала профессионалом, чтобы уметь держать лицо даже в самых тяжёлых моментах и не падать в грязь, мараясь без возможности вычиститься. Ким понимал — да, в некоторых моментах она может быть действительно жёсткой, особенно когда один на один с человеком, но при всех не будет истерить, кричать, качать свои права, она не такая.
Такси ожидалось недолго, за это время, правда, Джихо успела замёрзнуть и обхватить себя руками, а Нам Джун — обнять её за плечи и заставить откинуть голову назад, дабы потом поцеловать нежно в щёку, выражая всё своё участие и любовь. Он знал, что Хан в этом нуждалась, и старался показать, что она для него — самая прекрасная, желанная, что он готов быть с ней рядом, пускай и без звания самой красивой девушки Кореи, зато с молодым человеком, на чьё плечо можно опереться и чьи губы можно целовать, зная, что он ответит взаимностью. Пара села в подъехавшую машину, что мелькнула фарами, и только там прозвучала фраза, заставившая Джихо расплакаться, наконец-таки потеряв самообладание и то самое лицо, обнажающееся только при Нам Джуне:
— Мы одни, можешь не сдерживаться.