собачье сердце

театр — это дрессировка. театр — это жить эмоциями персонажа несмотря ни на что. театр — это не «играть» эмоции персонажа, а пропускать их через себя. театр — это дрессировка себя. дрессировать себя в первую очередь как собаку в какой-то мере. иронично, кстати, про собаку. выжидать всегда надо на дистанции и любить тоже. никогда не знаешь, когда тебе вгрызется в руку собака больная бешенством. обслюнявит ногу если повезет, а кому не повезет, тому не везет. своеобразная слепая сторона удачи. ставрогин — это дрессированная собака. в пьесе. а может нет? какой-то неудачный эксперимент с ролями. это не грандиозное выступление, за которое люди платят деньги, а так для прогона, для разогрева. дальше лучше. взгляд у ставрогина сейчас действительно как у пса. вдруг руку откусит? верховенский всего лишь несчастный профессор и без руки… это не так важно. это для разогрева. у ставрогина хищные черты лица, подавленый взгляд, резкие движения, звонкая речь. слышно на весь зал собачье рычанье. по сценарию собака, то есть уже человек, должен сейчас сидеть за столом с профессором барменталем и доктором преображенским. с собаками надо помягче, обучать командам, водить к кинологам. но что делать если собака в образе человека? невозможно догадаться, но наверное, человек так же подвержен дрессировке, да, так и есть. собака лучший друг человека, как говорилось. всё поддаётся дрессировке и верховенский, конечно же по сценарию, берет поводок и угрожает, что наденет на него эту «веревку поганую». там, где по сценарию пишется «агрессивный метод» верховенский переписывает под «безотказное подчинение». этот пёс хитрое, лживое, агрессивное существо, фамильярное, реальное животное и без фальши. внезапно всё останавливается, актёры замерли, один пёс не выходит из роли. никогда не выходит. верховенскому бы хотелось отметить, что роль эта очень подходит, но это не роль. выбегает парень, немного странный, со странным прищуром, странными черными глазами, то ли от того от недосыпа, то ли просто тяжело. выбегает в зал и останавливается тоже странно и чему-то рассмеялся сам себе, бледный весь как смерть. как его звали-то? кириллов вроде…говорит, мол, так и так, все по домам. никто спорить не стал, но верховенскому немного стало и хорошо и больно, потому что дрессировка отменилась. давно он хотел себе бешеного пса, как он. главное, что впечатление у «пса» пока хорошее о нём, а это первый и важный этап, без него ничего не получится. театр — это дрессировка. дрессировка смотря кого и при каких условиях, и какими методами. метод «кнут и пряник» не подходит — нужно давать больше воли, но держать на поводке, нужно приласкать, но выжидать на дистанции. и пёс сам пойдет к тебе, потому что не может иначе. это дрессировка. второй этап — вкусопоощрительный. через несколько дней в подсобке после очередной репетиции верховенский наконец-то понял потребности собаки. собака — животное. собаку нужно хвалить за правильно выполненные команды. за хорошо выполненную работу можно дать слабину и позволить что-то животному. псу надо освоиться — потрогать чужое тело, пощупать, сжать, смять, укусить, тогда оно привязывается к тебе сильнее, главное позволять. пальцы холодные, длинные, под ногтями кровь запеклась почему-то, но это неважно. красота на грани фантастики. сейчас петруша позволяет ему все, главное чтоб привязалось сильнее, тогда-то и можно на привязь и в намордник. главное чтоб своё и ничьё больше. безотказная бомба массового действия. верховенский позволил себе остаться на ночь после интенсивной отработки второго этапа в собачьей конуре. всё-таки позволил немного больше чем полагалось, но ничего страшного, отработает. зарплату с подработки задерживают, а верховенский хоть попробует, как самый настоящий актер, вжиться в роль и попробовать есть с одной миски. главное меньше выёбываться. на одном театре далеко не уедешь приходится всё-таки кое-где перебиваться, писать что-то за деньги, какие-то дешевые статьи в журнал, даже не под своим именем. деньги не пахнут. петруша водит пальцем по чужим волосам, он себе позволяет, ему можно. вельветовые следы, царапины, укусы — всё следы дрессировки. это досадная случайность, в следующий раз будет не так, по другому. действительно зверьё, что в жизни, что в кровати. издержки профессии. в процессе дрессировки дрессировщик воздействует на нервную систему собаки безусловными и условными раздражителями. для правильного использования этих раздражителей необходимо знать, какие безусловные и условные раздражители применяют при дрессировке собак, знать характерные особенности этих раздражителей и порядок их применения. ставрогин выучил безусловный раздражитель, на который верховенский воспитал у него безусловный рефлекс: команда «можно». награду заслуживают только хорошие собаки и всегда дрессировщики. так верховенский считал. он перебивается воздухом, целовать могут исключительно дрессировщики, пока нет команды «можно» собака молча наблюдает за процессом. насаживается. больно. приятно от осознания вседозволенности, ощущения вторично. секс — это скорее для верховенского психологическое удовольствие и своеобразный метод воспитания. ах, знал бы театр, весь бы этот маленький город, наверное бы обзавидовался. это только больше масла в огонь подливает. команды «можно» не будет, сегодня от метода «кнута и пряника» «пряник» получает дрессировщик, а «кнут» непослушная собака. наказание за укусы. третий этап — подражание. хотя такое используют только на щенятах, этот пункт начал проявляться незаметно, немного не по плану, но приятно и хорошо. ставрогин, который до этого не терпел сахар в чае, а верховенский, который размешивал в кружке чуть ли не всю сахарницу, начал немного, но пить добавлять сахар, как у дрессировщика. ещё немного и до «голос!» недалеко. петруша часто не понимал, почему такой человек забыл в театре. петруша был жертвой родительского вмешательства в свободное время, вырос и появилось время, а привычки остались. ведь по привычкам жить-то проще. петруша в последнее время распускает руки и вот опять. проходят будто сквозь сетку, оглаживает по ребрам, вдоль и поперёк, как будто не верит, что материальное и всё его. но одёргивает оставив кружку с чаем нетронутой. петруша потом стал замечать что перестаёт пить чай с сахаром. четвёртый этап — команда «фас». вернулся с репетиции с выбитым зубом, который сжимал в руке. что-то не поделили с шатовым, но главное что ставрогин не стал бить в ответ, а это уже хорошо воспитание работает. кровь размазаной акварелью красовалась на разбитом бледном лице. красиво. верховенский даже сначала проникнулся таким видом, если бы не вспомнил что виноват в этом фактически он. всю последующую агрессию на шатова выместил в кровати с последующей командой «можно». даже петруше захотелось ему сказать за что-то спасибо, но не стоит. человек человеку — враг, а собака — лучший друг человека. ставрогин всю неделю просидел с флюзом, едва выходя на улицу. верховенский сам не заметил, что его временное пребывание здесь переместилось на постоянное проживание. главное, что никто не против. он знал, что если тот вернётся в театр, то и ему прилетит «за глаза». пятый этап — «манипуляция». манипуляция — вознаграждения за работу, а для инициации работы использование коррекции. вознаграждение за работу, присутствие, сломанную балку кровати, игнорирование, в подарок выбитый зуб. разработка легкости манипуляции собакой либо кормом, либо механикой без использования команды. чередование команд комплекса и команды «назад» надо было выучить эту команду прежде чем рваться «вперёд», прежде всего для дрессировщика. но теперь «назад» уже нет особенно для дрессировщика. отдельное обучение собаки команде «назад», для возможности более чёткой коррекции её продвижения. животное не виновато в минутных приступах желаний дрессировщика. всегда так должно быть. «назад» уже не будет особенно для человека, который пытается сокрыть труп от глаз ближнего смотрящего. привязывая труп к камню, главное не утопить себя вместе с ним. для верховенского главное не утопить свою гордость и независимость от внешних обстоятельств, ему абсолютно всё равно на внешние факторы. такого человека волнуют только его внутренние. речная гладь и полотно на небе. в мыслях: «главное не приручить себя». шатов просто условие для чужой цели. «агрессивный метод» вместо «безотказного подчинения» теперь так, никак по другому. просто пропало умение делать иначе. шестой этап — дистанция. собака должна понять, что не имеет значения, есть дистанция между ней и дрессировщиком или нет. после подачи команды дрессировщик обязательно приближается к собаке либо для коррекции, либо для вознаграждения. постепенное увеличение дистанции. стимуляция собаки утрированными начальными движениями реальных воздействий на собаку. верховенский решил держать дистанцию, после всего случившегося. особенно после случившегося. наказание игнорированием как метод профилактического наказания особенно приемственно в его методике. точнее стиль манеры его личности. вести себя так, будто ничего не происходило. первый акт марлезонского балета. все довольны и все счастливы. для верховенского и «ставрогина» так должно быть. он просто цель, прихоть, в конце концов животное, которое всю жизнь должно быть на привязи, ждать всю жизнь чего-то неземного, вроде внимания со стороны «хозяина». чтобы он спустился с небес на землю. не иметь ни друзей, ни подруг, а в свободное время сидеть на цепи. «ставрогин» даже звучит как кличка, так петя думал. верховенский пересидит. подождёт. когда он успокоится, всё-таки нужно сделать прививки от бешенства. ему не нужна воля. страшно не тогда, когда тупой считает себя умным, а тогда, когда он считает себя хитрым. нужно сидеть на поводке. верховенский как-то успел забрать трофей. что-то вроде поводка, который завязывают на праздничные мероприятия. галстук! точно, это галстук. надо вернуть. всё будет хорошо. седьмой этап — форс-мажор. ох, бедный кириллов. никто и в душе даже не представлял, что такой человек как он сможет покончить жизнь так трагично. застрелить и себя и своего дорогого сожителя — ваню шатова. мол, говорят, что лёшенька застрелил шатова, выбросил его в реку и не пережил такого травматического фактора и свёл жизнь на «нет» сам. обидно, досадно, но ладно. молодой человек с огромными мечтами стать инженером, рисовал свои зарисовки мостов, но птицу в клетке не удержишь. как можно перспективного человека запереть за театральной сценой? все так говорят. говорят, что он мог продвинуть свой проект моста, продать свои проекты, реализоваться как он давно хотел. страшно тяжело и жалко. так говорят, что он достал ружьё, чтобы унять рой своих беспорядочных мыслей. умирал от бессонницы, мучаясь от полушёпота в пустой комнате, всё плавится и всё невозможно давит на виски. как будто кто-то сдавливает голову с обоих сторон и не отпускает. говорят, единственная отрада была в его жизни это шатов. говорят он его застрелил. как можно застрелить человека к которому в дождь несёшь апельсины посреди ночи? которому чистил эти же самые апельсины, пуская сок себе в расцарапаные, изрезаные ножом пальцы, да так чтоб щипело и шли слёзы. так говорят, что он застрелил человека, которому делал компрессы от температуры, когда тот в бреду звал свою бывшую жену. и так горько бился в подушку. так говорят. так говорят, он не выдержал невзаимности чувств своего воспалённого ума и выстрелил ему прямо в лоб. говорят. у кириллова в голове всегда говорили хором, шептали ему по отдельности, кричали и надрывались, говорили и очень-очень советовали подняться вверх. так говорят, что он ради вани готов был подкармливать птиц в четыре утра, потому что тот всё время просыпал, а у того бессонница. говорят, что постановку прикрыли на неопределённый период вместе с театром в связи с трауром. восьмой этап не начаться, как уже закончился. собаке — петля, а дрессировщик на границе. наигрался и хватит, он сделал что хотел, возможно. и где-то в швейцарии верховенский ловит себя на мысли, что он, как ставрогин, перестал пить чай с сахаром.