Johnson's baby

Когда Фрэнк открыл глаза, вокруг были знакомые облупленные стены и каталки мемориального института Лэри. Как и ожидалось, в зоне видимости не было ни одного выжившего, поэтому он крепко перехватил в ладони рукоять ножа и, не теряя времени, помчался вглубь здания. За сегодня это был уже пятый или шестой раз когда Сущность призвала Фрэнка. Такое случалось нечасто. Для Неё не трогать Легион пару дней кряду было и то куда более привычно, чем такая активность, но Фрэнк не слишком беспокоился о причинах — мало ли как сошлись звёзды. Перед ним стояла задача, которая полностью совпадала с внутренними желаниями, поэтому долго задумываться над тем, почему же сегодня он в таком спросе, не было смысла. Некоторые вещи нужно просто принять. Из мыслей его выхватило осознание того, что данная при перерождении способность на расстоянии отслеживать расположение генераторов дала сбой. Фрэнк нахмурился и, не сбавляя скорости, завернул за угол комнатушки с душевыми кабинками, чтобы лично удостовериться в том, что это всего лишь какая-то ошибка. Не может же во всём медицинском комплексе быть всего три генератора?.. До слуха донеслись раздражающие звуки. Уже сели ремонтировать, стало быть… Ну ничего, это совсем ненадолго! Резко возникший в дверном проёме убийца тут же заставил девушку, наряженную как ёлочная игрушка, и парня в очках шустро разбежаться в разные стороны. Ты гляди, прямо как по волшебству! От вида этой спешки Фрэнк почувствовал щекочущее возбуждение, проходящееся от поясницы вверх по позвоночнику к самому горлу. Он хищно растянул ухмылку под маской и метнулся за своей будущей жертвой. Как показывал опыт, те, кто были одеты во все цвета радуги, представляли собой наибольшую угрозу. Хотя угрозой их назвать было сложновато... Скорее мелкие раздражающие мошки. Так или иначе, они в конечном счёте оказывались на крюке и орали как резаные (ха-ха!), но очень часто погоня за такими выродками занимала время, которое другие выродки умело использовали для починки генератора, и пошло-поехало — трое из четырёх убежали, Сущность разочарована, бла-бла-бла… Скука смертная. Но видеть, как эти маскарадные сучки вяло обмякают, устав бороться с неизбежным, довольно забавно и стоит своего. К большому сожалению, создавать неприятности — это не стиль одежды. Это стиль жизни. Потому что проклятый гад смог в последний момент сверкнуть пятками в окне — так, что комнату наполнили позорные звуки удара ножа об оконную раму. “Рингтон киллера-неудачника”, — как говорил Призрак. Фрэнк злобно скрипнул зубами, моментально переполняясь бешенством — быстро и поверхностно дыша, он мигом перелетел через подоконник и разъярённой ищейкой устремился вслед по кровавым следам-трещинам, которые заботливая Сущность оставляла позади бегущего выродка. Когда его тело переполняла Сила, Фрэнк становился непредсказуемее, быстрее, ловче, и никто, никто не мог его… — Аргх! — оброненная паллета обрушилась резкой болью прямо на голову, не сбив маску, но уж точно потрепав достоинство. Это начинало становиться раздражающим. Фрэнк вскинул взгляд из-за поднятой руки на наглое лицо, которое своей насмешливой улыбочкой просило, нет, умоляло расправиться со своим обладателем, да поживее. С такими нужна не только сноровка, но и смекалка, поэтому Фрэнк на остатках силы воли уговорил себя пораскинуть мозгами, а не бежать, сломя голову, вслед, как он делал до этого. “Тут не так много вариантов. Этот уёбок или останется в углу за стеной, или побежит сквозь комнату ожидания”. Фрэнк сделал вид, будто собирается сломать доску, и это принесло нужный результат — беглец вознамерился удрать через единственный выход в комнате, однако прямо рядом с ним уже ждал Легион с клинком наперевес — громкий вскрик раздался на весь заброшенный медицинский комплекс, когда лезвие полоснуло плечо зарвавшегося засранца и будто бы даже придало ему сил в стремлении удрать. — Молись своим сраным богам, — удовлетворённо выплюнул Фрэнк, вытирая нож о рукав. Свой нож он любил слишком сильно, чтобы ещё позволять ничтожным чинилам пачкать его вонючей кровью. Быстро управившись с этим делом, Фрэнк пустился вдогонку по мрачному коридору — красная футболка беглеца мелькала на достаточном расстоянии, чтобы её владелец снова смог стать для Легиона надоедливой, вёрткой мухой. И только Фрэнк, едва не закатив глаза, предсказал самому себе, что тот сейчас шмыгнёт за угол, — так и оказалось. Однако в следующий момент произошло нечто странное — беглец резко поменял направление движения на противоположное и врезался в квадратную колонну. “Неужто решил не отдалять неизбежное?” Брови мигом взметнулись вверх, но он даже не думал останавливаться или жалеть жертву за такой очевидно глупый манёвр, поэтому, приблизившись ещё на пару шагов, замахнулся и нацелился прямо в район сердца. Удар! Промах?.. Фрэнк поймал направление силуэта, который из последних сил сумел рывком отскочить в сторону и тут же скрылся среди лабиринта кушеток, напоследок в панике бросив взгляд через плечо. Повернувшись обратно, Фрэнк понял, что либо мир перевернулся с ног на голову, либо он спит, либо сошел с ума — а, может, и всё вместе. Перед ним стоял Гоуст Фейс собственной персоной, и, судя по тому, что его голова была озадаченно наклонена в сторону, он тоже был немало удивлён таким ходом событий. — Какого черта?! — Фрэнк отошел на пару шагов назад и раздраженно махнул рукой в слабой надежде, что наваждение пройдёт само собой. Но оно и не думало никуда исчезать. Только задумчиво подперло подбородок ладонью с зажатым в ней холодным оружием, а второй рукой перехватило под локтём первой. Но Фрэнк и не думал отступать: — Свали, это моя охота! — раздраженно кинул он, всё ещё мысленно сетуя на то, что тому надоедливому очкарику удалось скрыться из-за... Этого! — И как ты себе это представляешь? — насмешливо протянул голос из-под маски. Его собеседник приподнял руку с пальцем выше и открыл рот в желании что-то сказать, но сразу понял, что сказать ему нечего. По собственной воле Гоуст Фейс бы здесь не появился, да и уйти посреди испытания тоже вряд ли получится. Тогда что тут, мать его, происходит?! Если можно было бы призвать к ответу Сущность, то он непременно сделал бы это, однако в этом мире ей плевать на молитвы, а рабочей почтой она разжиться пока что не успела. — Просто не мешай мне охотиться, — Легион нервно дернул плечом и крепче обхватил рукоять своего ножа, — посиди где-то в углу до конца испытания, понаблюдай, тебе же вроде нравится… Такое. В лагере убийц об облачённом в саван знали немного. Например, что в прошлом он был журналистом, а ещё о силе скрываться в тенях и страсти к выслеживанию жертв. Те, кто пытался разузнать больше — от скуки или от действительно возникшего интереса — скоро с брезгливостью отказывались от своей цели. Даже Сьюзи попалась на эту удочку, а затем ещё день ходила и обиженно причитала, что говорить с этим человеком (человеком ли?) совсем невозможно, что спустя несколько минут он уже расспрашивал о её любимой и единственной собаке, которую сбила машина, когда Сьюзи было пять. Фрэнк тогда задался внутренним вопросом, как вообще за пару минут можно было докопаться до этой истории и как ей хватило мозгов рассказать другому киллеру что-то настолько личное о себе. В конечном счёте он сдержался от замечаний, оставив морализаторство для Джули, и всё же приказал всем держаться подальше от этого странного типа. Гоуст Фейс ничего не ответил, лишь хмыкнул и повернулся на звук взрыва, свидетельствующий о неосторожном обращении выживших с окружающими предметами, посмотрел пару секунд, о чём-то размышляя, после чего снова заговорил с Легионом. — Можешь сколь угодно говорить, что это твоя охота, но если завалишь её, то Сущность будет разочарована в нас двоих. Готов ли ты взять на себя ответственность за мою репутацию? "Какую еще нахрен репутацию?" Видя, что Легион напрягается всем телом и нетерпеливо сжимает ладонь с оружием до побелевших костяшек, Гоуст Фейс прыснул смехом и расслабленно помахал ладонью перед собой. — Фрэнки, детка, расслабься, я пошутил. Не будем тратить время на разговоры — мы точно вляпались во что-то интересное, согласен? Так почему бы не попробовать? В этот раз придется разделить испытание и действовать по ситуации. “Что ещё за нахрен? Детка?..” Фрэнк фыркнул, скрестив руки на груди. Ему совсем не улыбалась перспектива делить свою добычу с кем-либо ещё, однако время, которое они потратят на споры, снующие по карте людишки потратят на починку генераторов, поэтому нужно было решать что-то прямо здесь и сейчас. — Договорились, — сквозь зубы и с нескрываемым недовольством процедил Легион, и, он мог поклясться, уголки глаз этой жуткой маски изогнулись сильнее. *** Временная работа в “команде” всё же принесла свои плоды. Как бы Фрэнку ни претила эта мысль, сила Легиона удивительно удачно сочеталась с коварством Гоуст Фейса — “бешенство” на раз-два создавало неразбериху, которая в свою очередь вынуждала выживших терять бдительность и забиваться в самые тёмные уголки здания, чтобы подлататься. Они наверняка в тысячный раз проклинали этот безумный мир и Сущность, которой сегодня вздумалось издеваться над ними по-новому, столкнув сразу с двумя убийцами, будто не хватает обычного цикла смертей и перерождений. Особенное удовольствие Фрэнк испытал, когда очкарик в очередной раз опрокинул паллету прямо перед его носом, и пока эти глаза светились азартом мимолётной победы, из-за колонны выплыла белая маска, которая будто того и ждала, и беспощадно воткнула острие в спину зазевавшейся жертвы. Красная кровь не так уж сильно видна на красной одежде. Если бы не истошный вопль, то было бы сложно понять, что что-то поменялось. — Отсоси, — победно выплюнул Фрэнк, ломая ногой паллету. Гоуст Фейс над этим лишь беззвучно посмеялся, облачаясь в саван и продолжая патрулирование. Когда затихли предсмертные конвульсии последнего из выживших, ни один из генераторов не был заведён хотя бы наполовину. Это испытание можно было считать оконченным. Пусть оно и было немного спутанным поначалу, на деле всё оказалось даже веселее, чем можно было предположить. Однако с окончанием бойни странности не прекратились. После последней смерти прошло пять минут, десять, двадцать — и ничего. — Нас не должно было отнести назад или что-то вроде того? — без особой уверенности спросил Фрэнк, почёсывая затылок сквозь капюшон. Гоуст Фейс как раз закончил с проверкой очередного шкафчика и пожал плечами. Они оба решили осмотреть местность ещё раз — вдруг на испытании не только убийц было больше, но и упрямых чинил? Но они справились с этим слишком быстро, не найдя свидетельств чьего бы то ни было присутствия — нигде не было следов-трещин, а генераторы всё так же медленно регрессировали. Из треснувшего окна подул ветер, пошевелив потрёпанную синюю занавеску над койкой. Фрэнк остановился и прислушался к шуму разбивающихся о подоконник капель. “Разве здесь когда-то менялась погода?” Он поднял голову к квадратным потолочным плитам — по тёмным полосам на стыках вода лениво стекала к бреши между стеной и потолком, вниз, к облупившейся зелёной краске. Запах летнего дождя становился всё сильнее. “Зато теперь понятно, откуда здесь трава”, — не слишком заинтересованно отметил Фрэнк, хмыкнул сам себе и присел на кушетку, прислоненную изголовьем к стене. Он согнул одну ногу в колене и стал осматривать нож, рукавом оттирая его до сияющего блеска. Больше ничего делать не оставалось. Ожидание всегда давалось ему с трудом. Из-за этого окружающим приходилось несладко, но люди могли хотя бы точно обозначить через сколько оно закончится. “Потерпи ещё пятнадцать минуток, мы почти у тети Мэг”. “Хватит истерить и возвращайся в класс, уроки закончатся в три”. “Когда мы приедем в Ормонд? Ну… Часов через семь”. Сейчас же оставалось только гадать, когда высшие силы этого мира решат пошевелиться и исполнить то, что должны были уже около часа назад. Фрэнк опустил глаза на отполированное лезвие. Из отражения на него одним неровным глазом уставилась потертая маска. Она растягивала свою нарисованную небрежной рукой улыбку, словно то, что в этом мире что-то сломалось, не было для неё проблемой. Потолочная лампа пару раз мигнула. — У тебя очень живое лицо. От неожиданного звука совсем рядом Фрэнк дёрнулся и быстро выругался. — Блядь! Волна адреналина окатила его с головы до пят. Черная фигура Гоуст Фейса расслабленно располагалась в старом инвалидном кресле неподалёку, закинув икру одной ноги на колено другой, и прожигала кушетку напротив немигающим взглядом пустых глазниц. — Я напугал тебя? Прости-прости, следовало выйти из савана. Это уже стало вредной привычкой, знаешь ли, —...и развёл свои обтянутые тёмной тканью ладони в стороны. Зубы Фрэнка скрежетнули (уже не первый раз за то время, что судьба закинула их сюда), а сам он раздраженно прыснул и отвернулся в сторону. Ни черта не напугал. Просто это было… Неожиданно. Он просто слишком сильно задумался, вот и не заметил. Оправдываться и доказывать, словно какая-то девчонка, требующая наказать обидчика, не было никакого желания, хотя надобность рявкнуть в ответ для равновесия всё же имелась, поэтому Фрэнк зацепился за первую фразу. — Ты не знаешь, какое у меня лицо, — он вложил в эту фразу всё пренебрежение, на которое был способен, однако это совсем не остановило тёмный балахон в углу от попыток социализации. — Я только предположил. Посмотрел на то, как ты вертишь туда-сюда этот свой, — Гоусфейс сделал неопределённый жест рукой в воздухе, подбирая нужное слово, — кинжал, смотришься в него, что я просто не мог удержаться от того, чтобы представить как ты хмуришься или кривляешься под маской. — А у тебя очень живое воображение. Фрэнк сумел ответить достойно, вновь принимая прежнее положение. Этот парень точно псих, как и все присутствующие в лагере убийц, и держаться подальше от таких было самым верным решением до наступления проблем. У него есть Легион: уютный и родной, как домашние тапочки, и нет никакой нужды в том, чтобы пытаться завести дружбу ещё с кем-то. Хотя, на удивление, Гоуст Фейс всё же тоже смог обзавестись компанией на время перерывов между испытаниями, которую ему чаще всего составлял Они. Судя по всему, он не понимал тонких подтруниваний над собой, ну или просто не обращал на них внимание, как и, собственно, на то, что его время от времени от скуки “сталкерили”. Сказано — дед: не кричи, не бегай вокруг неугомонной юлой, и можешь погреться в лучах японской стойкости. Невольно втянутой в эту странную дружбу была и Рин Ямаока, которая постоянно страдала не столько из-за своего агрегатного состояния, сколько из-за соседства родственника и Гоуст Фейса. Фрэнк ей даже самую малость сочувствовал. — Приму за комплимент, — донеслось с жалобно скрипнувшей инвалидной коляски, когда с неё всё же решили встать. — Кстати, про оружие, у тебя такой потрясный клинок! Я заметил ещё когда мы охотились, выглядит впечатляюще. Фрэнк тут же навострил уши. У него и впрямь был классный нож, очень удобный и острый, а вгонять его полностью в горячую плоть жертв по ощущениям было чем-то близким к оргазму, и он никогда не понимал тех, кто размерами своих орудий хотел выпендриться. Вот, например, Палач. Кому ты что пытаешься доказать? Ведь эта штука жуть какая неудобная и манёвренности там ноль, пока поднимешь — выживший уже тридцать раз скроется из виду. Главное — не размер, а умение пользоваться. — Эээй! — недовольно воскликнул Фрэнк и попятился назад, когда Гоуст Фейс опустился рядом на тонкий больничный матрас и тут же принялся успокаивающе поднимать руки вверх. — Фрэнки, детка, мы же с тобой по одну сторону баррикад, почему же ты так упорно сопротивляешься тому, чтобы... — Я тебе не “детка”, ублюдок! — Фрэнк со злостью схватился за нож и одним движением приставил его к горлу Гоуст Фейса. Тот замер на пару секунд, наверняка пораженный таким напором, а затем немного наклонил голову вбок и мягко указал пальцем на клинок. — Ты же в курсе, что эта штука не способна меня ранить, верно? Верно. Оттого и почувствовал себя идиотом буквально сразу же после. “Нужно научиться сдерживаться”. Подобные инциденты возникали не раз и не два. Каждую неделю кто-нибудь нет-нет да попытает судьбу в лагере убийц. Чаще всего это, конечно же, был Майкл Майерс, чья жажда убивать пылала огнём круглые сутки. И в дни, когда Сущность не забирала его на испытания, Тень пытался утолить свои яростные стремления нападениями на других киллеров. Раз за разом, занося свой тесак над смирившимся с такой участью Охотником, Майкл непонимающе наблюдал за тем, как тот проходит сквозь стоически застывшего на месте Эвана Макмиллана, словно призрачный, и не причиняет абсолютно никакого вреда. Ощущения эти, конечно, не из приятных, однако вполне терпимы — острие не разрушает ткани и не приносит боли, просто физически находится в теле. Поэтому угроза Фрэнка была откровенно ничтожной. Гоуст Фейс глубоко вздохнул и понимающе обратился к своему соседу по кушетке. — Ладно, я понимаю, Фрэнки, у нас вышло не самое лучшее знакомство, — он аккуратно отодвинул от себя руку, которая сжимала оружие уже не так уверенно, как прежде, и аккуратно похлопал её по тыльной стороне ладонью, — я не принёс тебе пудинг из выживших в качестве жеста доброжелательности сразу после своего появления здесь, ты порой поступаешь излишне категорично, когда дело касается меня, но разве кто-то в этом мире идеален? К чему эти условности? Давай просто начнём всё заново — так, будто ничего “такого” и не было, окей? Вот, например, меня зовут Дэнни Джонсон, безумно рад познакомиться! Фрэнк оторопело моргнул под маской, уставившись на протянутую ладонь в черной перчатке. Гоуст Фейс вёл себя как-то слишком дружелюбно и человечно — совсем не так, как подавляющая часть убийц, что говорить — и то могут с трудом. Он даже на долю секунды смог допустить мысль о том, что слухи, бродящие вокруг этого человека, слишком преувеличены, однако сразу после отрезвил себя одним простым фактом, что в это место никто не попадает, потому что был самой сладкой душкой округа. И всё-таки. Может стоит дать шанс хотя бы на время?.. Он неуверенно протянул руку вперёд и пожал ладонь, на всякий случай оставив в голосе улавливаемую настороженность: — Фрэнк Мориссон… Легион. Этого не было видно, но присутствовало стойкое ощущение, будто под своей маской этот человек улыбался. — Как думаешь, может, Сущность оставила нас торчать здесь только для того, чтобы мы смогли пообщаться без отвлекающих факторов? — Это очень вряд ли, — Фрэнк вздёрнул уголок рта и выдохнул немного воздуха носом, — она не будет заниматься такой ерундой. Это же не симулятор свиданий. — Свиданий? — Дэнни сложил руки в замок перед собой. — То есть, ты только что допустил мысль, что?.. Проследив за ходом мыслей Дэнни, Фрэнк сразу же выпрямился и ощетинился, как разъярённый кот. — Нет, фу, нет! Я не… Я не из этих и ни о чём таком не думал! Дэнни рассмеялся, но его смех не был приглушенным — этот человек издавал звуки так, словно преграды между ним и остальным миром не существовало. Фрэнк предпочёл задуматься об этом, чем о том, что высшее божество этого мира действительно решило свести их здесь и сейчас для более близкого контакта и не отпустит обратно, пока они не засосутся или ещё чего похуже. — Знаешь, ты довольно забавный, когда не пытаешься задавить меня своим террором, — Дэнни изобразил, будто пальцем снимает с пустой глазницы слезинку смеха. Фрэнк не удержался от того, чтобы беззлобно закатить глаза. Очкарик, не будь валяющимся неподалёку холодным трупом, наверняка сделал бы то же самое. — Итак, теперь, когда мы друзья, и времени у нас не то чтобы вечность, но около того, можешь ли ты показать мне свой потрясающий клинок? Что это? Валирийская сталь? — Чё? — в недоумении спросил Фрэнк, без особого энтузиазма протягивая свой нож рукоятью вперёд — всё же это было непривычно, — я купил его в строительном магазине Ормонда. Дэнни на это лишь отмахнулся в беззвучном жесте “Забей” и поднялся на ноги, чтобы тут же нанести воздуху несколько критических, отрывистых ударов на поражение, а потом попытаться покрутить его между пальцами и подбросить, перехватывая в воздухе. — Отлично сбалансированный, — тоном истинного ценителя произнёс Дэнни, — и размер хороший. — Ага, — Фрэнк сразу расправил плечи. Получить такой комментарий от того, кто знает толк в убийствах, было очень приятно, поэтому он охотно добавил: — там еще выемки есть для пальцев, очень удобно, когда бьёшь сверху вниз. — А ты очень увлечён своим оружием, — Дэнни покивал и скрестил руки на груди, — как жаль, что это никак не соотносится с твоим уровнем как убийцы. — В смысле? — непонимающе переспросил Фрэнк, понемногу стирая улыбку со своего лица в каком-то нехорошем предчувствии, но ответом ему послужил лишь неожиданно сильный удар сапога в грудную клетку, который заставил Легиона кувыркнуться назад и больно приложиться затылком о грязный серый кафель. — Ты какого хера творишь! — вскрикнул Фрэнк, когда сердце, ошарашенное таким развитием событий, пустилось вскачь. Сориентироваться сразу же не вышло — маска съехала чуть набок и полностью закрыла обзор, а когда он потянулся её поправлять и попытался сесть, то ощутил тяжесть на своих бедрах и без особых промедлений влетевший в челюсть точный удар кулака. Не выдержав такого напора, маска слетела и с глухим стуком откатилась прочь. “Сука, тварь лживая, — запоздало корил себя Фрэнк в попытке снова обрести понимание пространства, — знал же ведь, что нельзя с ним разговаривать, теперь я ничем не лучше Сьюзи”. — В том смысле, что за всё время преследования ты не обратил внимания на то, что у тебя не четыре, а пять целей, дурачок, — жарко выдохнул Дэнни и с силой приложил свою новоиспечённую жертву массивной рукоятью прямо по переносице. Фрэнк ощутил яркую вспышку боли в носу и отчаянно вскрикнул — всё происходило так быстро, что он не успевал сориентироваться. Глаза застило влажной пеленой и противник тут же “поплыл”, лишая возможности нормально контратаковать. Дэнни оказался более тяжелым, чем мог показаться на первый взгляд, сбросить его с себя пока не представлялось возможным. Единственное оружие, которое всё ещё оставалось в распоряжении Фрэнка — это руки, и он попытался по крайней мере схватиться за горловину этого ублюдка чтобы, чтобы… Чтобы хоть немного выместить свою клокочущую в груди ярость! Послышался звук разрываемой ткани и Дэнни как-то странно выдохнул, перехватывая “слепые” руки за запястья. Он и не думал выходить из себя, откровенно наслаждаясь ситуацией. — Ты даже не представляешь себе, какой это кайф — охотиться на убийцу, — возбуждённо запричитал Дэнни, заламывая левую руку Фрэнка вверх и прижимая её к земле над головой, — это как после пресной еды наконец-то получить десерт. Хотя ты оказался ещё более беспомощным, чем выжившие — те могут хотя бы воспользоваться осколком, а ты фырчишь кверху пузом, как слепой котёнок, стоило только отобрать любимую игрушку! Ты беспомощен, восхитительно беспомощен! Дэнни жутковато рассмеялся и к горлу Фрэнка подкатил горький ком обиды пополам со злостью и ненавистью. Его лицо к этому моменту уже успело перемазаться слезами и кровью, поэтому попытки дышать сквозь искривлённые ненавистью губы и стиснутые зубы выглядели не то чтобы устрашающе. Самое мерзкое в сложившейся ситуации было то, что этот урод прав — кажется, преимущество было неминуемо потеряно, и Фрэнк пытался судорожно понять, что он вообще может сделать сейчас, когда его судьба в мгновение ока оказалась в чужих руках. — Закройся, ублюдок! — злобно выплюнул Легион и упорно продолжил барахтаться, надеясь направить всё своё невыплеснутое бешенстсво в дикую тряску. Дэнни на это лишь довольно промычал и почти нежно протянул: — Ты такой страстный, детка... Чувствую себя так, словно объезжаю дикого коня, это так волнительно, — он наклонился ещё ниже, прямо к уху Фрэнка и быстро залепетал, срываясь на горячий шёпот, — ну ничего, ничего, как бы мне ни хотелось поразвлечься с тобой подольше, всё же я не могу растянуть это на вечность, потерпи ещё немного, я сейчас… Фрэнк не сразу понял, что должно было произойти, а когда осознал задумку Дэнни, то его прижатая к полу над головой рука уже взорвалась невыносимой болью, причиненной своим же оружием. — И впрямь удобный! По всем комнатам и коридорам мемориального института Лэри раздался оглушительный крик человека, ладонь которого прошили насквозь и пригвоздили к полу ножом. — СУКА! Ненавижу, ненавижу тебя, сдохни!... — жалко протянул Фрэнк на выдохе, который, казалось, выдавил из его лёгких весь кислород. По вискам покатился целый град горячих слёз — они текли вниз по коже, к волосам, затекая в уши, но Фрэнк не замечал этого, ведь единственным осознанием, поселившимся в его голове, было то, как же чертовски больно истекать кровью, как обжигающие пульсации не уменьшались с каждой секундой, а лишь нарастали, как любое движение приносило новую порцию страданий и он всё равно ничего не мог с этим поделать.

С т р а х.

Дэнни возвышался над ним вестником чего-то неминуемого и ужасающего. Фрэнк больше не был хозяином собственной судьбы — он вообще не знал, сможет ли возродиться вновь, если этот псих совершит задуманное, такого никогда не происходило раньше. — Блядь, отпусти меня! — заорал Фрэнк, часто дыша и пытаясь вглядеться в эти смоляные отверстия, из которых на него смотрела сама смерть, в надежде на то, что над ним хотя бы сейчас сжалятся, похлопают по плечу, и скажут, что это была всего лишь шутка. Дэнни ненадолго замер, а потом беззвучно рассмеялся, подрагивая одними плечами, после чего свойски пошлёпал свою жертву по щеке. — Такой наивный, — растроганно протянул он, — мне нравится, когда ты послушный, поэтому так и быть, не буду вешать тебя на крюк. Ты умрёшь от земли, а не как свиньи в той морозилке. Внутри Фрэнка всё сжалось и похолодело. Он понял, что Дэнни не шутит. Ну конечно, как он мог подумать, что серийный убийца захочет сжалиться над ним? Ведь сам Фрэнк, ощущая сладость погони, никогда не поддавался на молчаливые просьбы выживших пощадить их жалкую душу. Он был Судьёй, который решал, кому жить, а кому умирать, и вторых всегда было куда больше просто потому, что у него сегодня такое настроение. — Но… Ты же… Ты же сказал, что мы друзья! — в сердцах бросил последний аргумент Фрэнк, ощущая, что слёзы отчаяния душат горло, — никто не убивает друзей! — Ну, ну, — Дэнни ласково, почти успокаивающе погладил свою жертву по слипшимся от пота, крови и слёз волосам, — конечно мы друзья, детка… Только, понимаешь, вот так вот случилось, что сегодня Сущность хочет зрелищ поострее. Разве могу я разочаровать того, кто подарил мне возможность найти такого замечательного друга? Фрэнк с тупым чувством неизбежности своей смерти наблюдал за тем, как рука в тесной черной перчатке шелковой змеей взвилась к его подбородку, сначала аккуратно расстегнув молнию неизменной кожаной куртки до пупка, а затем, оглаживая сквозь ткань обрывисто вздымающуюся грудь, неспешно поднялась вверх и обхватила белую шею с узорчатой татуировкой посередине. — Дэнни… — наплевав на собственную гордость, прохрипел Фрэнк, и уставился с мольбой во взгляде в эти тёмные впадины, за которыми, он верил, были обычные человеческие глаза. Глаза, которые не хотели, но всё же с какой-то долей вероятности могли прочитать в этом коротком слове просьбу: “Я отдам тебе всё, что хочешь, сделаю всё, что попросишь, только отпусти меня, отпусти, умирать очень больно, я не пробовал, но точно знаю”. Дэнни облизнул пересохшие губы под маской и наклонился вплотную к подрагивающему Фрэнку. — Однажды мой руководитель из газеты сказал, что найти сенсацию можно где угодно, стоит только захотеть. Так вот, я искренне уверен, что с удовольствием работает тот же принцип. Попытайся, детка. А я попытаюсь сделать так, чтобы нам обоим было максимально хорошо. Его сильные пальцы сжались вокруг шеи Фрэнка, перекрыв доступ к кислороду. Это чувство на поверку оказалось очень странным — в ушах нарастал пульс, а остальные звуки отдалялись, словно доносимые сквозь ватную пелену. Руки начали терять силу, которой теперь хватало лишь на то, чтобы хвататься за рукав черных одежд на предплечье Гоуст Фейса, словно утопающий за обломки разбитой лодки. Но Дэнни не хотел убивать сразу. Как только Фрэнк подходил к своему рубежу, он попускал хватку, давая закашляться и шумно выхватить несколько драгоценных глотков воздуха, приговаривая издевательское: “Ты стал таким красивым, приближающаяся кончина явно тебе к лицу”, “если не будешь сопротивляться, то в следующий раз дам подышать подольше” или “я не слышу, кажется ты называл меня “сука-ненавижу-тебя-сдохни”, почему же сейчас я не слышу новых имён?”. Спустя несколько минут у Фрэнка перед глазами начало темнеть и мир стремительно начал отдаляться. Сверху маячил один лишь контраст белой ключицы и кусочка шеи на фоне черного, как душа этого человека, наряда. — Знаешь, детка, мне было с тобой очень хорошо, — на выдохе произнёс Дэнни, отпуская со своей хватки истощенного Легиона, которому сил хватало только на то, чтобы из последних сил заталкивать кислород в саднящие от его недостатка лёгкие, — но пора уже с этим заканчивать. Увидимся в лагере убийц.⁓ Лёгким, отточенным движением Дэнни воткнул в шею Фрэнка свой черный нож, прошив её насквозь. Из горла послышались булькающие звуки и через пару секунд рот жертвы переполнился тёмной кровью, выплёскивающейся через уголки рта по щекам вниз, на пыльный пол. Фрэнк ещё никогда не испытывал такой боли — его тело трясло в агонии, разум терял ощущение реальности происходящего, конечности бились в сумасшедшей дрожи, а он на всё это даже не мог закричать. — Ох, чуть не забыл! У тебя есть рабочая сторона? Левая или правая? А, к черту, это же не пойдёт на первую полосу — так, для архива приятных воспоминаний. Скажи “чиииз”! Пропадая в вязкой темноте, Легион забыл то, кем он является, что делал и к чему стремился, но он не смог забыть лишь одно слово, которое билось в его воспалённом сознании до того момента, пока то окончательно не погасло. “Ненавижу”. *** Фрэнк в неверии оглядывал левую ладонь пока легкие жадно и рвано втягивали ночной воздух. От прежних ран не осталось и следа, хотя фантомная боль присутствовала в полной мере. Он грузно упал на колени, перехватывая собственную шею руками в попытке найти свежие порезы или нащупать перебитый нос, но его постигла неудача — мало того, что свидетельств зверской жестокости Дэнни нигде не было, так ещё и всё восстановилось слишком хорошо, словно эта одежда не была залита кровью пару минут назад. Всё выглядело так, будто он как обычно вернулся с испытания, где развлекался с выжившими, а сейчас пойдёт к ребятам и устроится на своём привычном месте, чтобы слушать бытовые обсуждения очередных сплетен, но нет, хер там плавал, всё совсем не было как обычно! Единственное, чего сейчас хотелось Фрэнку больше всего в жизни, это размозжить голову Гоуст Фейса каким-нибудь валуном побольше и увидеть, как ошмётки того, что когда-то было мозгами, разрозненными кусками валяются под открытым небом, а пальцы инстинктивно сжимаются от переполняющей до краёв боли до тех пор, пока не замрут навеки. Хотя нет, это была бы очень быстрая смерть для такого конченного урода, вряд ли даже можно успеть что-то понять за ту секунду, что камень летит тебе в лицо. Он заслуживает страданий. Как насчёт иголок под ногтями, снятия скальпа или всей кожи живьём? Фрэнк медленно поднялся на ноги и достал нож. Вокруг шумели деревья, а прохладный ночной воздух норовил забраться под одежду. Пусть даже один киллер не сможет причинить другому вред, пока они находятся в лагере, пускай, но сидеть сложа руки после такого унижения он физически не мог — всё внутри слишком зудело. Однако, вопреки ожиданиям, возле общего костра Дэнни не обнаружилось. Как не нашлось на опушке, рядом с Они (тот лишь молча повернул лицо к незванному гостю, когда тот нетерпеливо спросил, где Гоуст Фейс) или где-либо ещё. Как бы сильно и упорно он ни искал — всё было без толку. Дэнни словно провалился сквозь землю. Ступая по поскрипывающим доскам дома, слишком уж похожего на Ормондский курорт (спасибо, заботливая Сущность) в стремлении наконец-то закончить этот сраный день, Фрэнк устало снял маску. В Царстве Тумана тебе не обязательно было есть или спать, всё равно силы придут так или иначе, но сегодня — особенный случай. Он хотел проспать несколько суток кряду, чтобы вытолкнуть из воспоминаний отвратительные картины, которые вспышками ни с того ни с сего появлялись у него перед глазами — пронзённая ладонь, руки, сдаваливающие чуть ниже подбородка, стонущая белая маска на фоне черного капюшона, возвышающаяся молчаливым предзнаменованием… Фрэнк дёрнул плечом и отбросил свою маску в кресло, стремительно пересекая главную комнату. Наблюдающая за этим Джули меланхолично подняла бровь. — Что, охота неудачная? — попыталась угадать она. — Нет. Просто не в настроении. Громко хлопнув дверью на втором этаже — так, что с обветшалого потолка посыпалась штукатурка, Фрэнк дал чётко понять: сегодня в эту комнату лучше не входить. Он подошел к кровати и, не разуваясь, шлёпнулся на неё лицом вниз. *** Сон был беспокойный. Подушка пропиталась потом и напоминала мятую половую тряпку. Во сне Фрэнк никак не мог сгруппироваться, сесть или встать; он завис в непонятном тёмном пространстве без входа и выхода. Понятие времени стёрлось, остались только руки в перчатках, льнущие к нему из темноты. Сколько их было? Десять? Двадцать? Захлёбываясь беззвучной паникой, Фрэнк не считал — лишь пытался отбиться от них, хотя рукам это нисколько не мешало по-хозяйски сновать по его телу, сжимать, шлёпать, поглаживать, впиваться когтями или мять. Их было слишком много, чтобы этому можно было противостоять, но он снова и снова боролся с незримым врагом, лягаясь и ворочаясь, пока его наконец не вытащили из мира липкого кошмара. — Эй, эй! — Джо пощёлкал пальцами перед лицом Фрэнка, крепко сжимая его за предплечье, пока тот, рвано дыша, понемногу осознавал, что снова вернулся в явь, — бро, успокойся. Кошмар уже прошёл. Фрэнк сфокусировал взгляд сначала на Джо, который сидел на краю его кровати и глядел на лежащего выжидательно и самую малость обеспокоенно, а затем перевёл его на потолочный плафон, где неподвижно сидела ночная бабочка. — Почему ты здесь? — Да ты орал как потерпевший, — ответил Джо, наконец-то отрываясь от чужого предплечья и удобнее перехватывая чашку в руке, но всё же смотреть с легкой опаской не перестал, — я уже думал, в тебя вселился кто-то. Фрэнк тихо вздохнул и попытался сесть в кровати. Далось ему это с трудом — мышцы болели так, словно он не валялся в отрубе, а копал траншею. Джо прищурился и собрал губы в уголке рта. Если бы здесь была Сьюзи, то она спросила бы, как тот себя чувствует, что снилось и сильно ли он испугался. Если бы здесь была Джули, то она бы сказала, что принесёт кофе и помнёт плечи, а то зрелище совсем уж жалкое, а затем начала бы докапываться, что же такого произошло на испытании — слишком проницательная. Но здесь был Джо, и (слава богам!) это значило, что никаких расспросов не будет. — Всё в порядке, бро? — Да, всё окей, я в норме. Не бери в голову. Молчаливый, понимающий кивок. Джо встал, опираясь на собственные колени, и, шаркая по старым деревянным доскам, направился к двери. Было неизвестно, сколько Фрэнк проспал. Это мог быть час, могло быть десять (по освещению за окном определить было невозможно — там никогда ничего не менялось), хотя какое это имело значение, ведь для Дэнни растрепать по лагерю о произошедшем не займёт много времени. Ещё и фотография эта… Если она стала достоянием общественности, то Фрэнк уже превратился в местное посмешище. Он повернулся корпусом к двери и напряженно спросил: — Пока я спал ничего не случилось… Необычного? — Да ничего такого, — остановившись, почесал затылок Джо, — Сьюз ещё не вернулась с испытания. Джул в гостиной. — Нет, я имею в виду снаружи. Там, где остальные. Джо переместил вес с одной ноги на другую и шумно выдохнул, глядя куда-то вверх, мол, “спроси чего оригинальнее”. — Деревенщина хотел своровать колокол Призрака, но получил им же по башке. Вроде в разделе “срочные новости” ничего больше не завалялось. После этих слов Фрэнк немного расслабился и, чтобы наконец отпустить друга с миром, произнёс: — Хорошо. Я скоро подойду. Джо кивнул и закрыл дверь. За ней сразу же послышались неторопливые шаркающие шаги в сторону лестницы к первому этажу. Сложив ладони под затылком, Фрэнк задумчиво сверлил взглядом ночную бабочку. Дэнни ещё не успел поделиться своими “успехами” с остальными киллерами и макнуть Легиона в грязь несмываемого позора. В этом присутствовала чёткая уверенность, иначе новость о том, что Фрэнк примерил на себя роль жертвы, уже стала бы главной сенсацией для разговоров у костра. Возможно, Сущность призвала его сразу же после возвращения и не отпускает до сих пор. Определилась с любимчиком и никак не может наиграться. Он перевернулся на бок и на секунду почувствовал лёгкий укол зависти. Он никогда не задумывался о своей репутации по итогам схваток, просто веселился, но некоторые отмечали, что зависимость между победами и частотой испытаний всё же имеется. Тогда, чтобы вновь завоевать расположение Сущности, придётся потрудиться. Хотя бы для того, чтобы сместить с пьедестала… Этого. При мысли о Дэнни Фрэнк сжал губы в тонкую полоску и сощурился, шумно дыша через нос. Что же тогда он задумал? Хочет приберечь козырь в рукаве до лучших времён? По справедливости следовало бы поделиться информацией о новом типе испытания с другими, чтобы для них это не стало неожиданностью, только в таком случае придётся признаться в собственном поражении. Преподнести его под нужным соусом, конечно, можно, да только какой в этом толк, если ты всё равно в чужих глазах будешь тем, кого поимел Гоуст Фейс. Здесь каждый — победитель уже только потому, что судьба пожелала вложить им в руки оружие, никто даже не догадывается, каково это — быть жертвой, и что иногда у игры может быть очень плачевный итог вопреки твоим желаниям. Нет, пусть сами выбираются из задницы. Он всё же не Дева Мария, призванная страдать за чужие грехи. К тому же, больше всего на свете Фрэнк опасался того, что лишится статуса лидера Легиона. А как такой слабак и трус, в соплях и слезах вымаливающий пощады на пороге смерти, может стоять у руля? Опустив веки, Фрэнк нахмурился. Воображение сразу же услужливо подкинуло ему лицо Сьюзи, которая недоуменно хлопает ресницами, думая, что ослышалась, а Джули, придерживая её за плечи, отводит подальше и презрительно бросает взгляд на того, кто раньше был их лидером. А Джо… Джо просто сжимает кулаки и не шевелится, натянутый как струна. Он глядит куда-то в сторону, глубоко погружённый в свои мысли, а рот его искривлён в гримасе преданного доверия. Фрэнк нащупал куртку, небрежно валяющуюся под боком, и притянул её к себе. Ублюдок. Просто так взял и разрушил его устоявшуюся жизнь. Ради чего? Пусть она была немного ненормальной, как и у всех в этом мире, немного зацикленной, но это была ЕГО жизнь. Дэнни поплатится за это. Было пока непонятно, как именно, но оставлять это так было нельзя. *** Вопреки собственным ожиданиям, Фрэнк не стал более мягкотелым на испытаниях. Он не вздрагивал каждый раз, когда наносил увечье, просто старался делать это как можно более точно. Он всё так же любил охоту и впредь получал от неё ещё больше удовольствия, когда осознавал, что это не простые куклы, разрушив которые, можно подзаработать очков. Нет, каждый удар — это ещё одна маленькая трагедия, угасающая надежда и сужение вселенной до лезвия, приближающегося сзади. Знать это, видеть, как свет далёких звезд гаснет в глазах отходящей на покой жертвы, было чем-то поистине оглушающим и потрясающим. В один из дней, когда судьба занесла его на ферму Колдвинд, Фрэнк был особенно сконцентрированным на испытании, поэтому, несмотря на все попытки обмана и уловки, предпринятые выжившими, цепкий взгляд и холодный расчёт делали своё дело. Всё происходило как по учебнику: поймать первого, повесить его на крюк, поймать на подходе второго и не дать освободить товарища, отнести к крюку, который ближе всего к самому горячему генератору. Увидеть крадущегося оптимиста с фонарём, понять, что он надеется испытать свою ловкость в лачуге и улыбнуться уголком рта, чтобы ровно через полминуты нести его в подвал. Один за одним они, подхваченные тёмными паучьими лапами Сущности, отправлялись на небеса, и всё шло как по маслу, пока последняя выжившая, которая без особой надежды пыталась чинить генератор, не вышла ему навстречу. Фрэнк, рассчитывающий напасть из-за угла, несколько растерялся и не успел остановить удар, который пришелся чуть выше ключицы и стал для девушки в строгом офисном костюме решающим — она упала навзничь прямо к ногам Легиона и даже не пыталась отползти. Фрэнк отступил на шаг назад и пару раз моргнул — она ведь могла ещё попытать судьбу и убежать в окно неподалёку, так почему?.. “А, пофиг”. Он хотел было завершить раунд, который выжившие с оглушительным треском проиграли, но вдруг понял, что она мало того, что не отползает — она ползёт к нему! Фрэнк крепче перехватил нож. Девушка подняла голову, ухватившись рукой за его ботинок, и молчаливо посмотрела в глаза своего будущего убийцы. Фрэнк не мог подобрать слов. Такая настырная, ещё и так настойчиво пытается вызвать жалость к себе... Пора бы напомнить ей о смерти и проветрить кишки! Но даже видя то, что Легион поднял нож, выжившая не отвернулась, лишь продолжила умоляюще всматриваться в тонкие прорези белой маски и не отпускала ботинок. “Да чтоб тебя…” — выругался про себя Фрэнк и поднял её на плечо. “Если начнёт дёргаться — сразу несу на крюк”, — подумал он, оглядываясь вокруг в поиске едва заметного тёмного дыма, витающего над землёй. — “Ну же, сопротивляйся, борись за свою жизнь, хотя бы попытайся вырваться!” Выжившая была непреклонна и неподвижным грузом висела на плече. — Ты бы ещё больше откормилась, — обречённо сплюнул Фрэнк, пытаясь отыграться хоть на чём-то. Он не мог точно сказать, что именно сподвигло его тратить своё время, бродить по местности вместо того, чтобы поскорее всё это закончить одним элегантным повешением. Просто она была слишком обречённой. Одинокой. Осознающей, что это конец, и, несмотря на всё, сохранившей внутри себя веру в то, что шанс выбраться ещё есть. Легион небрежно сбросил её с плеча рядом с люком. Она снова подняла взгляд, сейчас отчего-то очень сильно напоминая черепаху, пригревшуюся на солнце. — Ну чего ещё ждёшь? Вали, пока не передумал, — угрюмо отрезал Фрэнк и для убедительности замахнулся ножом. Девушка всё поняла и сразу же нырнула в тёмную бездну, после чего крышка люка захлопнулась. Даже имея в запасе все слова этого мира, Фрэнк не смог бы выразить тот спутанный клубок эмоций и противоречий, что он испытывал в тот момент. *** Наступило затишье. Нет, правда, либо же все сговорились, либо и в самом деле никто не сталкивался с ситуацией, когда на испытание заносило сразу двоих убийц. Фрэнк упрямо склонялся к первому варианту по одной простой причине — не хотел мириться с тем фактом, что одному ему так не повезло. Возможно, Сущность просто ставила опыты и результат ей не сильно-то понравился, поэтому дальнейшие эксперименты были либо прекращены, либо отложены на неопределённый срок. И всё же Фрэнк не отказывал себе в том, чтобы время от времени послушать разговоры у костра. Возможно, неосторожно оброненное слово смогло бы выдать укрывателей. Гоуст Фейс появился спустя неделю. Уж чем бы он там ни занимался всё это время, но настроение его было пречудесным. Когда Фрэнк, прохаживаясь со Сьюзи неподалёку, увидел Дэнни, тот сидел на бревне напротив Они и, активно жестикулируя, что-то рассказывал Духу, которая безжизненно пялилась в костёр и иногда дергалась, похрустывая стеклом. Кожу на затылке нестерпимо закололо и Фрэнка окатило волной холодного пота. Он замер, уставившись в их сторону, и пытался сообразить, что следует сделать. На первых порах он был уверен, что когда встретится с Дэнни, то захочет перегрызть ему глотку или по крайней мере как-то иначе отомстить, но у него был только бесполезный нож, который не наделён силой доставлять кому-то неудобств, пока находится по эту сторону, а в бою один на один без оружия, как бы гадко ни было это признавать, у Гоуст Фейса было преимущество в виде внушительной физической силы. Фрэнк со своей ловкостью и скоростью был в явном проигрыше. Так что же тогда делать?! Спустя несколько дней даже желание просто подойти и напомнить о произошедшем выветрилось подчистую. Это казалось низостью. Привлечь к ответственности значило признать свою слабость, поэтому увидев, как Дэнни перебирает пальцами в беззвучном “ну приветик”, Фрэнка перекосился от отвращения и он сорвался с места, стремительно зашагав прочь. — Нууу! — Сьюзи побежала за ним, недовольно канюча, — ты чего так быстро пошел? Я не успеваю! Он перехватил её за руку и, не сбавляя темпа, направился к дому. “Мерзость. Урод. Тварь.” Фрэнк пытался вызвать в себе волну гнева, злости или чего-то ещё, что заставило бы мутный осадочек, успевший отделиться за прошедшие дни, вновь взмыть вверх. Этим он надеялся заглушить ощущение тянущей истомы где-то внутри живота, которое обычно появлялось при ожидании чего-то волнующего и непонятного. “Бред какой-то, — продолжал мысленно повторять Фрэнк, — это натурально идиотизм. Всё не так на самом деле, просто нужно успокоиться и придумать план”. Обмануть себя очень непросто. Впервые он понял это, когда развлекался с Джули. Она оседлала его и двигалась очень медленно, восхитительно сжимаясь внутри. Фрэнк держал руки на её голых бёдрах, как обычно чуть поглаживая их сверху вниз, но неожиданно его посетила идея, которая поначалу заставила брови нахмуриться. Зоркий глаз Джули не смог это оставить без внимания. — Чего? — протянула она, пытаясь понять, что заставило её парня так измениться в лице. Фрэнк прикусил нижнюю губу и думал. Он не знал, стоит ли озвучивать то, что несколько секунд ранее пришло к нему в голову, и всё же, поколебавшись, произнёс: — Придуши меня немного. — Чего? — повторила Джул, но уже с другой интонацией. Она посмотрела вниз, ловя каждое изменение мимики, — ты что, прикалываешься? — Нет, — ответил Фрэнк, — я хочу... Попробовать. Вроде так ощущения лучше. Джули выглядела обескураженной, но всё же согласилась, а в следующую секунду навалилась вперёд, осторожно надавливая на горло. Фрэнк пытался не сталкиваться с ней взглядом, опасаясь, что на дне его глаз можно будет легко прочитать всё то, что он хотел бы навсегда скрыть от окружающих. А опасаться там было чего. Потому что спустя время после того, как Сущность захотела увидеть его в роли поверженной жертвы, он понял, что вновь и вновь возвращается мыслями в тот злополучный день и, увы, делает это не только для того, чтобы напитаться новой порцией ненависти к Дэнни. Поток кислорода иссяк, но Фрэнк отдавал себе отчёт, что при желании всё же смог бы выхватить немного воздуха. Джули его сильно жалела, являясь лишь невольным исполнителем странной просьбы. Её маленькие пальцы чудесно орудовали ножом и классно управлялись с дрочкой, но вот такие вещи, как качественное удушение, всё же были ей не по силам. Позже Фрэнк пришёл к выводу, что всё так вышло, потому что она не была серьёзной. Он знал, что может остановить это в любой момент, что всё происходящее — фарс и попытка реверанса в сторону его постыдных желаний. Джули в самом деле не хотела припечатывать его к кровати, полностью контролировать ситуацию, мучить и лишать кислорода до того момента, пока сама не захочет вернуть возможность дышать обратно. А это было совсем не то, в чём нуждался Фрэнк. Ведь на поверку оказалось, что побывать в шкуре жертвы оказалось для него довольно… Волнующим опытом. Наряду с массой отрицательных эмоций, он всё же каким-то лядом смог прислушаться к словам Дэнни. “Удовольствие можно найти где угодно, стоит только захотеть”. Руки, жар которых слышно даже сквозь тонкую ткань перчаток, чужой вес на собственных бедрах, вздымающийся кадык, возбуждённый шепот, едва различимый блеск чужой кожи и ощущение того, что у тебя нет возможности сбежать или дать отпор. То, что отныне заставляло Фрэнка твердеть без каких-либо стимуляций. “Я чертов извращенец”, — подумал он обречённо, когда Джули ушла в душ, впервые за долгое время так и не сумев довести его до завершения. *** Это произошло совсем не так, как он планировал. — Привет, давно не виделись, — Дэнни помахал рукой в приветственном жесте и медленно опустил её, — как жизнь? Ноги Фрэнка будто бы налились свинцом и он встал как вкопанный, напрягшись всем телом. Стены этого коридора были слишком узкими, чтобы сделать вид, что не видишь направляющуюся прямо к тебе в лоб фигуру. “Как жизнь” — это, пожалуй, самый ироничный вопрос, который мог задать человек, эту самую жизнь однажды отобравший. Фрэнк ничего не ответил, молча наблюдая за тем, как голова Дэнни наклоняется в сторону в немом вопросе, после чего резко развернулся и пошел в противоположном направлении. — Эй, ну ты что, обиделся что ли за тот раз? — “слишком наигранно, Дэнни, мог бы постараться сделать интонацию чуть более естественной”, — Фрэнки, ну не начинай, я и подумать не мог, что ты такой впечатлительный! — Отвали, — сквозь зубы процедил Легион, ускоряя шаг, хотя за считанные секунды Гоуст Фейс обогнал его и встал преградой на пути, попытавшись успокаивающе положить ладони на плечи Фрэнка, которые тот мгновенно с себя сбросил. — Если ты ещё раз ко мне притронешься, я оторву твои сраные руки. Дэнни уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы сказать что-то в ответ, но, к удивлению, тут же тихо выдохнул и сделал шаг в сторону, показывая рукой, что путь свободен. — Ладно, хорошо. Я тебя понял, извини. Не буду задерживать. “Что, вот так вот просто?” — настороженно подумал Фрэнк. Но Дэнни впрямь демонстрировал кроткость и больше не выражал намерения докопаться. Приняв как факт, что прочитать направление мыслей этого человека способа нет (как, впрочем, и желания), Фрэнк продолжил свой путь к выходу, но молчаливой кроткости Дэнни хватило всего на несколько шагов. — Хотя это… Очень странно. Легион сжал кулаки и отрывисто бросил через плечо: — Что странного? — То, что тебе не нравятся мои прикосновения, — Дэнни задумчиво прихватил двумя пальцами свою маску в том месте, где у лица должен быть подбородок. — Судя по тому, как стеснительно ты просил ту девчонку придушить себя, тебе должны были прийтись по вкусу наши маленькие шалости. Внутри Фрэнка что-то оглушительно взорвалось. Он обернулся и в два шага приблизился к Гоуст Фейсу, рассекая его грудную клетку острием наискось, однако нож ожидаемо прошел сквозь черную одежду, не оставив и следа. — Ублюдок! — взревел Фрэнк, грубо толкнув Дэнни в плечо. Бессилие болящим комом скопилось в горле, лишая возможности нормально дышать, и он понял, что если будет оставаться здесь и дальше, то этот человек окончательно доведёт его до белого каления. — Больной извращенец, сдохни, — с отвращением бросил Фрэнк сохраняющему молчание Гоуст Фейсу, стремительно направившись к выходу. И до самого последнего момента, пока худощавая фигура не скрылась за дверьми, Дэнни не отрывал от него взгляда пустых тёмных глазниц. *** Следующие три дня прошли как в тумане. Фрэнк начал всё время проводить наедине или в лесу, что немало беспокоило остальных в “Легионе”, однако хоть как-то повлиять на ситуацию они не могли. — Да ты ведь даже не даёшь возможности себе помочь! — отчаянно выкрикнула Джули в ответ на то, что всё бесполезно. Фрэнк на это лишь скрестил руки на груди и отвернулся, — ну неужели существует в этом мире что-то, что мы все вместе не сможем решить?! Джул была хорошей. Даже очень. Вечерами она гладила его по волосам, а после секса беспощадно щекотала, когда Фрэнк подолгу не хотел вылезать из кровати, и ещё она никогда не обещала того, чего не может исполнить. Но в этот раз она действительно была бессильна, ведь проблема, которую нужно решить, сидела глубоко в голове, её просто так не достать и не раздавить, как назойливого таракана. Всё же в мире Сущности было не так плохо за вычетом одного факта — здесь отсутствовали развлечения кроме пресловутой игры в кошки-мышки. Первые месяцы после перехода были самыми тяжелыми. Хотелось лезть на стенку от желания посмотреть ТВ, полистать горячий журнал или хотя бы включить радио. Отсутствие порнушки ощущалось критичнее всего. Фрэнк приспустил резинку трусов и обхватил ладонью твёрдый член, с чувством проведя вверх-вниз. Ссора с Джули была в самом разгаре (если можно назвать “разгаром” полное игнорирование и драматичное хлопанье дверьми), поэтому он точно знал, что в комнату никто не вломится. Фрэнк увлажнил руку языком и быстрыми движениями продолжил стимулировать себя, прикрыв глаза. Воображение живо подбросило сочные картинки: грудь Джули, талия, её мягкие, но сильные бёдра, с пошлыми звуками шлёпающие о его собственные. Она стонет еле слышно, надеясь на то, что остальные не узнают, чем они здесь занимаются (они знают), и эти попытки прикрыть рот ладонью выглядят очень возбуждающе. Её ноги дрожат от приближающегося наслаждения, а из-за дверного косяка выглядывает стонущая маска, которая… “Стоп, что?” Фрэнк ошарашенно открыл глаза, шумно дыша и на всякий случай быстро огляделся. Вокруг не было ни души. Снова подсознание играет в свои игры. Мотнув головой, он снова принялся за дело, только вот возбуждение начало неуверенно отступать. “А что, если…” Джули не заметила никаких изменений, а Фрэнк положил ладони на её бока и ускорил темп, смотря в сторону двери, где неподвижным изваянием стоял Гоуст Фейс. Он наблюдал так, как умеет только он — от этого настойчивого внимания по коже от затылка до поясницы выступали мурашки. Дэнни видел каждую деталь — аппетитную задницу Джул, похабную, чуть влажную ложбинку над поясницей, как плавно её лопатки двигаются под кожей, как от каждого толчка её голая грудь содрогается, а налитый член Фрэнка ритмично входит внутрь, вырывая из её груди сдавленные звуки… Ускорив интенсивность движений, Фрэнк сдавленно замычал. Интересно, а у Дэнни встаёт на что-то кроме убийств? В тот раз, когда наблюдал за ним с Джул, испытывал ли он что-то хотя бы приближенное к возбуждению? Фрэнк съехал спиной по изголовью вниз и перевернулся на бок — так, что тяжёлое одеяло накрыло нижнюю половину его тела. А ведь Дэнни может… Прямо сейчас… Закусив губу, Фрэнк мысленно обругал себя. Не может. Тогда его собственное внимание было слишком расфокусированным, никто не знал, что в этот дом можно незаметно проникнуть, а сейчас он следит за каждым углом, шорохом, движением занавески. Но всё же, если предположить… Фрэнк опустил веки и начал неуверенно оглаживать головку большим пальцем. Если всё же Дэнни был бы здесь, что бы он сделал? Здесь никого, остальные жители дома слишком далеко, чтобы представлять реальную угрозу. Он мог бы неслышным шагом подойти к дивану и опуститься сзади, чтобы в следующий момент скользнуть прохладной на контрасте с горячей кожей ладонью в перчатке по косым мышцам живота, неспешно, но уверенно пробираясь вниз по торсу... Во рту Фрэнка пересохло, и он быстро сглотнул. Спина почувствовала бы холодные металлические пряжки на плаще, которые настойчиво прижимались к ней сзади. Дэнни приблизился бы к его раскрасневшейся шее губами и едва слышно, с самодовольной улыбкой произнёс: “Я дома, детка”. Дэнни собственнически прикусил бы верхний краешек уха, так, как это делают уличные собаки во время спаривания, чтобы дать понять — никуда ты от меня не убежишь, а сам, минуя преграду из рук Фрэнка, обхватил бы ладонью твёрдый красноватый член у основания и прошептал, что если бы в той схватке он использовал это оружие, то шансов победить было бы куда больше. После этого он начал бы сдавливать, мять, сжимать, поглаживать и всячески истязать его внизу, закинув ногу Фрэнка на себя — так, чтобы ничего не мешало доступу и обзору. А сам Фрэнк в это время сходил бы с ума от контраста своей разгорячённой кожи и плотной ткани плаща Дэнни, чувствуя себя лягушкой в школьной лаборатории — только и рассматривай. Например, как его рёбра рвано поднимаются каждый раз, когда Дэнни сжимает слишком сильно у головки, или как в её центре выступает капелька смазки, или что его соски под футболкой затвердели и сильно нуждаются во внимании. Быть таким открытым напоказ, потому что Дэнни так хочет и потому что если не послушается, то получит наказание, ещё более изматывающее и изощрённое, чем это… Фрэнк протяжно застонал в подушку, когда на его ладонь рывками выплеснулась мутная сперма. Он плотно сжал веки, из-за чего ресницы мелко подрагивали, а крылья носа раздувались, улавливая в воздухе характерный мускусный запах, смешанный с запахом его собственного тела. “Пиздец”, — подумал Фрэнк спустя пару минут попыток осознать содеянное. Ему не было стыдно или мерзко, как в те моменты, когда сознание порождало такие фантазии, которые удивляли даже его самого. И как до такого можно было додуматься?.. Однако в этом пиздец и заключался. Ему не было стыдно или мерзко, хотя это было бы вполне логично. Ему было до одури потрясающе. И как с этим теперь жить, было не ясно. *** Фрэнк знал, что есть несколько стадий принятия неизбежного. Если взять за аксиому тот факт, что Дэнни не оставит его в покое, не прекратит существовать в этом мире и не покинет его мысли, то этот фактор можно смело считать неизбежным. И Фрэнк мог поклясться, что сейчас проходит фазу депрессии — неопределённой, беспросветной и глубокой. Он умел мыслить трезво, если не был под действием сильных эмоций, и довольно быстро осознал, что Гоуст Фейс стал его невольным объектом одержимости. Было уже почти плевать, потому что Фрэнк твёрдо вознамерился вернуть свою прежнюю жизнь и наступить себе на горло в некоторых вопросах, только чтобы всё оставалось как и раньше. Он даже помирился с Джули и извинился за своё эгоистичное поведение (чего обычно добиться от него было почти невозможно). От этого обоим стало значительно легче. Он начал воспринимать испытания серьёзнее, а не как способ прогуляться на свежем воздухе, попутно в режиме “чилл” убивая попавшихся под руку выживших. Он даже начал тренировать свою способность, данную Сущностью, искренне уверенный в том, что чем чаще её используешь, тем меньше нужно времени на восстановление. Однако всё это не заслоняло огромной метафорической надписи позади него: “Жизнь дерьмо. Я дерьмо. Вы все дерьмо. До свидания”, которая с недавнего времени очень чётко просматривалась во взгляде. Поэтому он даже не удивился подплывающему издалека тёмному силуэту, когда в одиночестве стоял на втором этаже и курил комиссированную (и чёрт знает откуда взявшуюся у Джо) сигарету. Фрэнк опирался на ветхие деревянные перила локтями, прислушиваясь к карканью ворон где-то вдалеке. Если затаить дыхание и немного подключить фантазию, то можно было даже услышать далекий звук несущегося на полной скорости товарняка. — Что-то ты сегодня не в настроении, — отметил Дэнни, закинув голову назад, чтобы созерцать молочного цвета небо. Он встал неподалёку и опёрся спиной на ограду, расположив руки по обе стороны от себя. — Лучше бы тебе так не наваливаться, — меланхолично предупредил Фрэнк, делая очередную неспешную затяжку, — а то ещё упадёшь, убьёшься. Хотя да, чего это я, в нашем тандеме это моя должностная обязанность. — О, пробудившееся чувство юмора? Где взял? — весело отметил Дэнни и волнообразно постучал пальцами на обеих руках по сухому дереву. Фрэнк на это лишь стряхнул пепел и продолжил вглядываться в горизонт. — Где взял, там нет уже. — Ой, Фрэнки, ну это слишком пошло, такими фразочками только заправским старикам вроде Они и Стрелка бросаться, придумай что-то пооригинальнее, — Гоуст Фейс выпрямил ноги и перила опасно скрипнули — он был в большей близости к тому, чтобы выпасть со второго этажа, чем подозревал. — Не слишком-то вежливо называть своего товарища стариком. — Вежливость и гетеросексуальность меня не интересуют. Они ограничивают пространство вариантов, — Дэнни пожал плечами и скрестил руки на груди. Фрэнк едва не подавился сигаретным дымом и поспешил затянуться ещё, нахмурив брови. Проследив за этим, Гоуст Фейс тихо хмыкнул: — Я всё же оказался прав тогда, ты не зря носишь маску. Фрэнк почувствовал укол чего-то едкого в брюшине. В общем, он не сильно-то и хотел тогда деанониться, просто некоторые не оставили ему выбора, а теперь возмущаются, что, видите ли, мордой не вышел... — Почему не зря? — в этих словах была слышна явная враждебность. — У тебя очень живое лицо, которое выдаёт все эмоции с потрохами. Дэнни был очень хорош в провокациях и Фрэнк уже успел несколько раз обломать зубы об эту его способность, поэтому в последний момент вместо “И какие же эмоции я испытываю?” (в большей степени потому что опасался, что его тайные порывы действительно считали), он произнёс: — Очень громкое заявление для того, у кого нет смелости показать своё в ответ. Вместо ожидаемой паузы Дэнни довольно быстро и доброжелательно ответил: — А тебе так сильно хочется посмотреть? Ты мог бы просто попросить. Бум — и новое задание на ориентирование в словах этого человека получено. Сигарета медленно тлела между средним и указательным, пока Фрэнк с неверием и сомнением искоса поглядывал на Дэнни. — Серьёзно? Было интригующе. Правда. Тем более Фрэнк до сих пор хотел торжества справедливости по принципу “ты мне — я тебе”, и обнажение истинного облика Дэнни было бы весьма кстати. Это немного склонило бы чаши весов к равновесию. Тот развел руки в стороны и произнёс: — Просьбы иногда творят чудеса. Фрэнк продолжал смотреть испытующе, пытаясь найти подвох или уловить какое-то странное движение, которое могло бы свидетельствовать о том, что Дэнни в очередной раз захотел развлечься чужой наивностью, и, увы, таких не находилось. Он и впрямь казался чистым и прямым в своих убеждениях. Однако перед тем, как несмело произнести “Пожалуйста?..”, Легион понял, что слово “иногда” позволяет с лёгкостью уйти от ответственности, оставив дурачка-Легиона с носом. В очередной раз. — Нет уж, спасибо. Мне и без этой информации живётся хорошо. — Ну, как хочешь, детка, — Дэнни отряхнул рукава от пыли и выпрямился в полный рост, — если вдруг заживётся хуже, чем сейчас, или зачем-то тебе потребуюсь — знай, что найти меня можно в шестистах ярдах отсюда к северо-западу. Не болей. Фрэнк ничего не ответил и даже не проследил за тем, как тёмная фигура постепенно скрывается вдали на лестнице. Он лишь смотрел на горизонт, ощущая, как внутри него всё плавно переворачивается вверх дном, ритмично и мелко дёргал рукой с тлеющим остатком сигареты, после чего резко раздавил горячий конец о перила и с остервенением бросил окурок вниз. *** После долгих размышлений и взвешивания всех за и против, Фрэнк всё же решился пойти. Он шел по густому лесу и окружение стремительно менялось — белое марево Ормонда отступало перед ночными мраком, постукиваниями и поскрипываниями, доносящимися из чащи. Облачко густого пара вырвалось из его рта, когда Фрэнк спрыгнул со ствола поваленного дерева, которое перегораживало собой едва заметную тропинку. “Мне просто нужно поговорить о той фотографии и спросить, что он вообще собирается делать дальше. Это важно, это меня беспокоит, надо прояснить”, — он повторял своеобразную мантру для придания себе подобия решительности, ведь в любой момент идея пойти в логово к Гоуст Фейсу могла с оглушительным треском разбиться о короткий аргумент “всё может пойти не так, как ты себе представляешь”. А вдруг всё же?.. Ещё издали Фрэнк увидел заброшенное одноэтажное здание мануфактурного вида с производственными вентиляциями, то тут, то там пронизывающими крышу. Здание не было огорожено, к нему не было нормального подъезда, поэтому для чего оно было изначально предназначено, Фрэнк сообразить не смог. Зато что здесь обитает Дэнни можно было догадаться по атмосфере, которая буквально "прощупывалась". Воздух здесь стоял и не было ни единого намёка на ветер, небо затянуло облаками, которые можно было разглядеть даже в ночном мраке, и звуки леса, они… Они тоже вдруг исчезли. Будто где-то позади была незримая грань, которая отделяла это место от всего остального мира. Фрэнк подошёл к приоткрытой двери и подумал об уместности стука, но вряд ли Дэнни ещё не в курсе, что кто-то вторгся на его территорию, поэтому легкий толчок отворил дверь до конца. Ступая в полумрак коридора, Фрэнк снял маску — с ней ориентироваться в пространстве было довольно сложно. Спустя несколько минут праздных блужданий по полупустым коридорам, Фрэнк увидел впереди красное свечение, исходящее из боковой комнаты, и с интересом направился туда. “Если там будут нанизанные на верёвку трупы птиц со всей округи, я не удивлюсь”. Но внутри всё оказалось куда безобиднее, чем Фрэнк себе представлял. Это было что-то вроде мастерской: одна часть продолговатой комнаты была освещена красными лампами для проявки фотографий, на столе в широких ёмкостях с какой-то жидкостью плавали фотографии, которые, судя по всему, находились там уже довольно давно, поэтому начали распадаться на частицы, а на железных двухъярусных полках находилась целая коллекция фотоаппаратов на любой вкус. Дальняя же часть комнаты выполняла импровизированную роль офиса, потому что там был письменный стол, заваленный большим количеством снимков и журнальных вырезок, а стена над ним превратилась в испещрённую небольшими фотографиями коллекцию убийств, где у каждого, с кем фотографировался Гоуст Фейс, в глазах угасала жизнь, а изо рта текла кровь. Тусклая настольная лампа освещала летающие в воздухе частички пыли и весь этот своеобразный коллаж. Фрэнк с легкостью узнал в жертвах своих давних знакомых: вот та девчонка, которую он недавно отпустил в люк, вот очкарик, вот качок, предпочитающий бегать голышом выше пояса… Он внимательно осматривал каждый снимок, вертя в руках первый попавшийся фотоаппарат, взятый с полки, когда голос позади вкрадчиво поинтересовался: — Нравится? Только потому что Фрэнк ни на секунду не выпускал из мыслей, что Дэнни находится где-то поблизости, ему удалось не дёрнуться от неожиданности. Тёмная фигура приблизилась и поправила пришпиленную иглой фотографию, чтобы та стала ровнее. Фрэнк с подозрением, но сохраняя спокойствие, заговорил: — Откуда ты взял всё это? — Что-то нашёл, с чем-то помогла Сущность, — беспечно ответил Дэнни и присел на краешек стола, — ничего такого, по сути. — Ты договаривался с Ней? — Фрэнк неверяще прищурился и положил фотоаппарат рядом с лампой. — Было несколько раз, — признался Дэнни, — к ней, как и к любому в двух мирах, можно найти свой подход. Фрэнк не ответил, осознавая, что фраза эта была откровенным бахвальством, которое раздувать ещё больше своими дальнейшими вопросами он не собирался. — Так что же заставило тебя дойти к моей скромной обители, Фрэнки? — Гоуст Фейс сложил руки перед собой, всем своим видом показывая, что ждёт занимательную историю. Брови гостя нахмуренно сошлись над переносицей и он спрятал ладони в карманы своей кожаной куртки. — То фото. Которое ты тогда сделал. Где оно? — он предпочёл смотреть, как бумага мерно покачивается в жидкости для проявления снимков, наблюдению за реакцией Дэнни на свои слова. — Ах, это… Да пожалуйста, дарю, — Гоуст Фейс приподнялся и нашарил на верхней полке книжного шкафа, который располагался аккурат возле письменного стола, фотографию, и протянул не ожидающему такой короткой борьбы Фрэнку. Тот лишь настороженно принял в руки кусок картона, не сводя острого взгляда с Дэнни, отряхнул от пыли и наконец-то всмотрелся. Растрёпанные короткие волосы, лицо, перемазанное темной кровью, отблескивающие дорожки слёз и тёмные омуты, полные боли и отчаяния. Рукоятка ножа, торчащая из горла, завершала всю эту картину, от созерцания которой Фрэнка резко замутило. Всё выглядело слишком реально, чтобы фантомные боли в области шеи и носа не проявились в тот же миг. Снимок в руках мелко задрожал, пока зрачки Легиона лихорадочно бегали взглядом по картинке. Так вот как он тогда выглядел со стороны… Ничем не отличающийся от других, жалкий умирающий человечишка. Если бы выжившие увидели эту фотографию, то наверняка даже посочувствовали ему. Но если это увидят другие убийцы… Нет, этого нельзя допустить. Это как уронить в бассейн с акулами каплю крови. Фрэнк неровно вдохнул и начал с яростью рвать кусок бумаги на части. — Эй, ты чего творишь! — Гоуст Фейс мигом соскочил со стола и обиженно замахал руками, — ты хоть знаешь, как сложно достать в этом мире нормальную фотобумагу?! Но Фрэнка это не останавливало. Он со злостью превращал своё лицо, замершее в гримасе страха и обречённости, в мелкую труху. В этот момент он испытывал жалость и сочувствие к тому, прошлому Фрэнку, который не знал, что за считанные минуты его жизнь изменится окончательно и бесповоротно, а насчёт Дэнни… Он много думал о том дне и пришёл к выводу, что по условиям Сущности должен был остаться лишь один. Никаких исключений. И если бы Фрэнк понял это раньше, то так же вознамерился бы во что бы то ни стало прикончить своего противника. И вне всякого сомнения он бы тоже попытался выжать из этого максимум удовольствия и упоения собственной крутостью. Это было соревнование на смекалку и, увы, в тот раз его сообразительность проиграла быстрому и гибкому уму Дэнни. Конечно же, это не значило, что Фрэнк взял всю ответственность на себя и, покорно сложив голову на груди, отпустил все грехи Гоуст Фейса. Нет, он по-прежнему ненавидел и опасался этого ублюдка, только теперь он делал это с осознанием собственной лепты, внесённой в их нынешние отношения. — Ну что, доволен? Надеюсь, что тебе хотя бы полегчало, — в голосе оказавшегося позади Гоуст Фейса была слышна насмешка. Фрэнк бросил горсть белых кусочков на пол, — Рукописи горят, а вот цифровые носители — нет. В груди Легиона что-то обрушилось — так, что по мышцами прошлась холодная волна мурашек. — У любой фотографии есть оригинал, с помощью которого можно воссоздавать копии хоть тысячу, хоть миллион раз, — не без удовольствия произнёс Дэнни и почти ласково положил ладони на напряженные плечи в полушаге от себя, — так что же ты будешь делать теперь, когда знаешь это? Фрэнк сухо сглотнул и опустил веки. Всё его тело сейчас мелко подрагивало, а сердце стучало где-то в районе кадыка. Он крепко сжал руки в кулаки и произнёс как можно более уверенно. — Уничтожь её. Все копии и оригинал. — Надеюсь, ты не думаешь, что я настолько добр, чтобы делать это просто так, мм? — промурлыкал Дэнни прямо над ухом замершего Фрэнка. — Я могу это сделать, но и тебе придется сделать кое-что взамен. Руки Дэнни медленно спустились по плечам, остановившись чуть выше локтей, и мышцам Фрэнка передалось, как тот спокоен и уверен в своих действиях. — Чего ты хочешь? — от напряжения, витающего в воздухе, голова Фрэнка закружилась, но он пытался держаться стоически и не выказывать волнения, хотя, откровенно говоря, получалось не очень. — Неправильный ответ, — ладони в чёрных перчатках переместились на лопатки и по выученному вектору опустились ниже, чтобы остановиться в районе талии Легиона. — Попробуй ещё. Сбитое дыхание Фрэнка становилось всё более шумным. Он закусил нижнюю губу и в ужасе опустил взгляд вниз, на ладони Гоуст Фейса, которые сложились в замок на его животе. — Я, — Фрэнк шмыгнул носом и замер, пытаясь не двигаться, после чего закрыл глаза и произнёс на грани с шёпотом, не в силах скрыть собственный стыд от разрушивших тишину слов: — Я сделаю всё, что ты пожелаешь. — Умница, — с придыханием похвалил Дэнни, но Фрэнк неожиданно перебил его. — Но у меня есть одно условие! — голос Легиона звучал нестабильным, хотя и довольно смелым. Гоуст Фейс не удержался от смешка. — И какое же условие ты хочешь мне поставить? Кажется, ты совсем не понимаешь своего положения. Фрэнк спешился и уже чуть тише произнёс: — Ну… Просьба скорее. Это так позабавило Дэнни, что даже в его тоне было слышно весёлую улыбку. — И чего же ты хочешь, Фрэнки? Не стесняйся, можешь говорить о своих самых потаённых желаниях и фантазиях. Я вряд ли их исполню, но послушать и понаблюдать могу — это, как-никак, мой профиль! — Сними маску. Фрэнк произнёс это быстро, в тайной глупой надежде, что эти слова замнутся, что смысл их потеряется или будет непонятен, но по короткому “хм” догадался, что его дурацкий план не сработал, и поэтому добавил в конце едва слышное, но отстраненное: — Пожалуйста. Это был крах. Гоуст Фейс добился своего и теперь Легион был повержен, выброшен на берег, уложен на лопатки. Ему всё же удалось достичь того, чтобы Фрэнк просил что-то у него, чтобы стоял посреди его собственного логова и опасался произнести лишнего или шелохнуться, чтобы его уши пылали красным — едва различимым в проявляющем фото свете. Ответа не было уже довольно долго, поэтому Фрэнк начал заметно нервничать, кусая губы изнутри, всё же не решаясь повернуть голову или переспросить. Однако в следующий момент его бесцеремонно повернули спиной к ближайшей стене и прижали к ней собственным торсом — тот даже не успел пискнуть. — Если так сильно хочется — снимай сам. Гоуст Фейс был так близко, что Фрэнк мог рассмотреть маленькие трещинки на стонущей маске, появившиеся под воздействием времени. Он инстинктивно попытался отодвинуться, но пути отхода были перекрыты — сзади нерушимой преградой стояла стена. Фрэнк вдруг четко осознал, что Дэнни немного выше его, когда для того, чтобы всмотреться в тёмные провалины на лице киллера, ему пришлось приподнять подбородок. Он несмело взял маску по обе стороны, удостоверившись, что ему действительно — как же странно принимать это как данность! — позволили это сделать, и потянул вверх. Черная ткань, служащая фоном, потянулась вслед за ней и попутно отбросила назад плотный капюшон. Момент истины настал и Фрэнк затаил дыхание, вглядываясь в лицо человека перед собой. — Не пялься так. Это невежливо, — потянул Дэнни, ожидающе улыбаясь уголком рта. Этого человека можно было назвать привлекающим внимание. В его чертах просматривалось дальнее родство с арабским народами, от которых он взял только лучшее — широкие тёмные брови и такие же волосы, нос, ноздри которого нетерпеливо раздувались, и чуть пересохшие из-за длительного ношения маски губы (Фрэнк сам из-за этого заимел плохую привычку кусать свои). А вот миндалевидные карие глаза в обрамлении густых ресниц, которые в полумраке казались безднами на гладком светлом лице, были немного странными и пугающими — они почти не моргали и не двигались. Под таким взглядом впору съёжиться. Дэнни выхватил из рук Фрэнка собственную маску и навесом бросил на письменный стол, отчего несколько фото и газетных вывесок разлетелось по сторонам. — Вежливость тебя ограничивает, сам же говорил, — самонадеянно бросил Фрэнк и, фыркнув, отвернул лицо в сторону, но его сразу же грубо схватили за подбородок и вернули в прежнее положение, заставляя вновь встретиться с этими жуткими глазами. — Ты, кажется, не понял, Фрэнки, — после избавления от маски Дэнни будто сбросил с себя часть образа, который сдерживал его, и теперь всё то безумие, что было скрыто от посторонних глаз, во всей красе открылось Легиону, — это был лишь маленький акт поощрения за твоё решение прийти сюда. Но не думай, будто я буду снисходительным и дальше. Тебе нужно заработать моё снисхождение. Ты даже не представляешь, сколькими способами я могу заставить тебя кричать от боли даже по эту сторону Тумана… Кряхтя, Фрэнк обеими ладонями вцепился в руку Дэнни, которая едва не выдавила его черепом стену. “Блядь”. Внутри вновь поднялось осознание того, что он попал в лапы к настоящему психу, который, что хуже всего, имеет рычаги давления на него. Через несколько секунд Дэнни оставил в покое несчастную челюсть Фрэнка и тот с болезненным выдохом опустился обратно. Он сжал ладони в кулаки и растерянно отвёл взгляд к письменному столу — в эту самую секунду он не хотел сталкиваться ним с Дэнни. — Всегда удивлялся, как действенна порой в разговоре с людьми старая-добрая физическая расправа, — протянул тот и провёл пальцем по линии подбородка своей вновь обретённой жертвы, — хотя с тобой это всё же не так эффективно временами. Признаться честно, эти две недели я уже не раз думал рассказать всем о том... Инциденте, — Дэнни сжал кожанку на груди Фрэнка и грубо дёрнул на себя, обдавая его ухо жаром увлечённого рассказа, — фотография, где ты корчишься на полу в агонии, грела меня у сердца всё это время. Особенно мне нравилось представлять, как твои друзья случайно находят её прямо в карманах собственных домашних накидок. Представляешь, как бы расширились глаза маленькой Джул при осознании того, что её всё это время трахал маленький, ни на что не годный слабак? — Прекрати! — закричал, вырываясь, Фрэнк, который всё это время держался только на убеждении, что Дэнни лжёт. Однако последнее задело за живое и Гоуст Фейс осклабился, впечатывая свою жертву в стену с удвоенной силой, лишая любой возможности выбраться из собственных цепких лап. — А знаешь, что самое весёлое? — Дэнни быстро облизнул верхнюю губу, — одна из копий сейчас находится в твоём доме. Кто знает, может, пока мы с тобой беседовали, её уже нашли… Фрэнк ощутил, как внизу его живота крепким узлом сворачивается страх и мелкая дрожь вновь занимает прежние позиции. — Ты блефуешь... Довольный произведённым эффектом, Дэнни мягко улыбнулся и похлопал Фрэнка по щеке. — Тебе бы хотелось в это верить, детка. Но не беспокойся. Если ты будешь послушным мальчиком, то в конце концов я скажу тебе, где она спрятана. С внутренним отвращением Фрэнк почувствовал, как рука в перчатке расстегивает его куртку до половины и сразу после этого бережно снимает капюшон с его головы, чуть растрепав светло-русые волосы. Дэнни бесцеремонно отвёл лицо своей жертвы в сторону. Ему открылся великолепный вид на беззащитную шею с поднимающимся из-за тяжелого дыхания кадыком и узорчатой татуировкой посередине. Он любовно провёл большим пальцем по белой коже. — Я помню, что это место здесь. Будто бы только вчера лишал тебя жизни, — он наклонился вплотную и широко провел влажным языком снизу вверх. “Гадость”, — подумал Фрэнк, инстинктивно пытаясь прикрыться плечами и со всей силы жмурясь. Но это только распалило Дэнни: он восхищённо отмечал лёгкое подрагивание всякий раз, когда снова и снова касался Фрэнка языком, наслаждался пульсацией крови в сонной артерии, упивался тем, как оттягивается кожа и как легко оставить на ней красный след от засоса. Фрэнк готов был едва ли не рыдать от того, что этот человек с ним делал. Мерзость. Унижение. Всё это побуждало его сопротивляться, но не очень активно, ведь тогда Гоуст Фейс мог разозлиться и прокусить кожу в качестве наказания за непослушание. Надоедливые руки в очередной раз попытались влезть преградой между ним и Фрэнком, на что Дэнни предупредительно и низко произнёс: — Держи их при себе. Ещё раз помешаешь — отхлестаю по щекам. Волна негодования поднялась в душе Фрэнка. Ещё никто не смел говорить ему такие вещи, даже приёмные родители, поэтому с первого же раза слушаться и глотать такое, не имея возможности хотя бы ответить чего-нибудь едкого в ответ… Очень унизительно. Лицо Фрэнка поменялось на не-очень-то-успешно скрывающее злобу. Маленький зверёныш. К счастью, Дэнни знал один способ, как бороться с такими проявлениями — он опустил взгляд, ладонями скользнул под кожаную куртку, растёгнутую на груди, и пальцами приобнял грудную клетку Легиона по обе стороны чуть ниже подмышек, после чего, недолго думая, синхронно коснулся едва различимых под тонкой тканью сосков Фрэнка. Раздался удивлённый всхлип. — Оу, так ты чувствительный здесь… Прямо как я и предполагал, — улыбнулся Дэнни, наблюдая за тем, как его жертва открывает рот словно яростная рыба и вздрагивает всем телом от круговых движений его больших пальцев. — Нет, — сквозь зубы выдавил Фрэнк, с трудом сдерживая себя в руках. — А то что? Что ты сделаешь? — Дэнни откровенно наслаждался тем, с каким упорством Легион сопротивлялся, особенно когда самообладания не хватало и наружу прорывался сдавленный хрип. — Такой испорченный мальчик, боже… И откуда в тебе это всё. — Я уже не мальчик, — с остервенением рявкнул Фрэнк и тут же с силой прикусил губу, сдерживая рвущиеся наружу звуки. Он до белых костяшек вцепился в резинку снизу своей куртки, чтобы не было соблазна перехватить руки Гоуст Фейса и прекратить это издевательство. Он знал, ради чего страдает. Рано или поздно эта пытка должна закончиться. — Хаа? И сколько тебе? Семнадцать? — рассмеялся Дэнни и ловко пробрался ладонями под футболку Фрэнка к затвердевшим розовым соскам, чтобы тут же прихватить их пальцами. — Мне девятна... нхахг! — Громкий короткий стон вырвался из горла Легиона на выдохе и он сразу же снова прикусил губу, отворачиваясь. — Ну, это, конечно, всё меняет, — издеваясь, согласился Дэнни. Он не стеснялся жадно вглядываться в реакции Фрэнка, касаться мягкой тёплой кожи под кофтой, выхватывать каждый вздох и полустон, который тот физически не мог сдержать. Это стоило того, чтобы записывать происходящее на мысленную плёнку. Дэнни заметил, что глаза Фрэнка покрылись влажной поволокой, а щёк и шеи коснулся болезненный румянец, и довольно улыбнулся своей работе. — Что же ты от меня постоянно отворачиваешься, — с наигранно-обиженными нотками в голосе произнёс Гоуст Фейс, — ещё немного и я подумаю, что тебе не нравятся наши маленькие шалости. — Больной ублюдок, — сдавленно отозвался Фрэнк, злобно прожигающий взглядом дыру в письменном столе, — лучше бы ты меня просто ещё раз прирезал. Глаза Дэнни сузились. — Слушай, — мягко и вкрадчиво начал он, поглаживаниями по щеке заставляя Фрэнка немного напрягаться в ожидании неизвестно чего, — неужели тебе было бы приятно слышать такое от смазливого парнишки, который минуту назад стонал от тех штук, что твои руки вытворяли с его сосками? — Пошёл ты, — выплюнул Фрэнк, излучая всем своим видом искреннюю ненависть. Дэнни вздохнул и грубо встряхнул свою жертву, приподнимая на пару сантиметров над полом. — Вот и мне неприятно, — разъяснительно сказал он, — я ведь тоже из плоти и крови, Фрэнки, мне тоже бывает обидно. И когда человека незаслуженно обижают, другие перед ним что?.. Ответом ему послужило бунтарское молчание. — Другие перед ним что? — с нажимом потребовал ответа Гоуст Фейс. — Извиняются, — сквозь зубовный скрежет выдавил Фрэнк, мысленно фыркнув: “Как же, незаслуженно”. — Пра-а-авильно, мой хороший, — Дэнни опустил свою жертву обратно и насильно повернул к себе лицом — в свете красных ламп он выглядел несколько демонически, — а те, кто поступают именно так, узнают, где именно в комнате Джули спрятана фотография. К нахмуренности Фрэнка добавились растеряность и немного молчаливой нервозности. Дэнни почти нежно погладил его по шее. — Прости, — промямлил Легион, опустив глаза. Пусть он и не мог отвернуться, но мог хотя бы не смотреть прямо, плюс так ещё и создавался вид “осознания своих ошибок”. — Нет, нет, детка, — Гоуст Фейс почти нежно произнёс это и провёл большим пальцем по раскрасневшимся от укусов губам Фрэнка, — мне не нужны твои слова. Ты будешь зарабатывать прощение иначе. Внезапная догадка заставила глаза Фрэнка неверяще расшириться. Нет, он… Он же не будет в самом деле… Ловкий палец, обтянутый тёмной тонкой кожей, бесцеремонно протиснулся в рот Легиона и сразу же надавил на мягкий скользкий язык. — Вижу по глазам, что ты верно догадался, — улыбка Дэнни довольно расширилась от увиденной реакции, — придётся немного поработать ртом. Давай сначала потренируемся на пальцах. Но Фрэнк уже был вне себя от ярости, вызванной таким нарушением собственных границ, поэтому, не медля, укусил Гоуст Фейса. Тот зашипел от боли и тут же отдачей зарядил мощную пощёчину, от которой перед глазами заплясали звёздочки. — Окей, нет так нет, — глаза Гоуст Фейса в мгновение ока стали холодными и острыми, а уголки его губ самую малость приподнялись, что выглядело угрожающе, — Значит, ты выбираешь путь позора и одиночества. Я тебя понял. ...И он развернулся на одних пятках по направлению к выходу. На лице Фрэнка отразилась непередаваемая паника. Ещё несколько шагов и этот человек скроется за дверью, и тогда его жизнь будет окончательно разрушена. — Эй! — воскликнул Легион, отчаянно хватая его за рукав, — чёрт, это произошло случайно, я ещё никогда в жизни не делал ничего подобного! — И что с того? — фыркнул Гоут Фейс, отбирая рукав обратно и продолжая свой путь, — всё, мне больше с тобой неинтересно, пусть толпа развлечёт меня, когда будет разрывать твоё достоинство на куски. — Дэнни!!! — Фрэнк закрыл проход собой, намертво вцепившись обеими руками в дверную раму. Он сейчас слишком сильно напоминал взъерошенного кота, но лишаться своих шансов и вот так просто ни про что стирать уже пережитый кошмар он не собирался, — я буквально сделаю всё, что ты скажешь! Прости, я… Я плохо с-себя вёл... На него уставилась безразличная пара глаз, в которой к концу этого горячего спича начал зарождаться слабый интерес. — И… — слова давались очень тяжело, ведь сейчас нужно было любыми средствами остановить Гоуст Фейса от осуществления задуманного, поэтому следовало дать авансом больше, чем тот просил. Но это, чёрт возьми, так непросто! — И? — переспросил Дэнни, скрестив руки на груди. — И меня нужно… Наказать… Само звучание этих слов и его положение в данный момент вынуждали Фрэнка внутренне орать от того, как жалко и убого он выглядит. Но брови Дэнни взметнулись вверх, а уголок его рта пополз вверх. — Что бы ты хотел для меня сделать? — вкрадчиво поинтересовался тот, понемногу включаясь в игру. Фрэнк боялся этого вопроса. Он понимал, что это — точка невозврата, черта, переступив которую он больше никогда не сможет нормально смотреть в зеркало. Он перехватил ладонью свое предплечье и, проклиная мир, себя и день, когда он родился, ватными губами произнёс: — Я бы хотел отсосать тебе. Дэнни наклонил голову в сторону — так, как делал обычно, когда его лицо закрывала маска, немного подумал, а затем взял Фрэнка за запястье, и, сказав оценивающее: “Годится”, потащил на прежнее место у стены, но по пути заметил обычный деревянный стул, который был аккуратно задвинут под столешницу. В его голове что-то щёлкнуло и он схватил стул за спинку, приставив его к стене. — Садись, — это приглашение было весьма сомнительным, ведь Фрэнка буквально швырнули на деревянное сидение, а после этого Дэнни сам сел на его бёдра, чем немало удивил свою жертву. — Ну чего ты так на меня смотришь? Работай, — Гоуст Фейс поднёс ладонь, обтянутую тонкой черной кожей, к лицу Легиона. — Я всё ещё тебе не доверяю. Убеди меня в том, что ты старательный, исполнительный и больше не покажешь зубы. Сердце в груди билось в каком-то совсем сумасшедшем ритме, а пальцы перед его ртом меланхолично покачивались. Всё это приправляла настойчивая тяжесть чужого тела у себя на бёдрах. “Что ж, Фрэнк, ты пиздецки вляпался, вот теперь будь добр — расхлёбывай последствия”. Он глубоко выдохнул и осторожно заглянул Дэнни в глаза. Тот выглядел довольно скучающе для человека, которому сейчас будут пытаться доставить удовольствие. “Нет, так не пойдёт. Нужно что-то действеннее, не то он ещё чего доброго снова захочет свалить”. Фрэнк недолго поколебался, а потом аккуратно обхватил запястье Дэнни обеими руками. Он сдавил зубы на кончике среднего пальца и, не отрывая взгляда от тёмных радужек на лице Гоуст Фейса, медленно стащил темную перчатку. — Нестандартно, — одобрительно прокомментировал тот, продолжая наблюдать. Далее предстояло ЭТО. Добровольно положить часть чужого тела в рот. Даже для Джул он не делал ничего подобного, максимум — мог удовлетворить её руками, но ртом… Никогда. — Ну и чего ты медлишь? — спросил Дэнни и требовательно приставил к припухшим губам Легиона указательный и средний палец. Нерешительно, будто собирается приобрести новый гастрономический опыт, Фрэнк открыл рот. Его язык влажно блестел в свете красных ламп, когда он лизнул пальцы впервые. В голове промелькнула предательская мысль, что это вкус Дэнни и его нужно запомнить. Мягкий язык осторожно вылизывал пальцы, стараясь прикинуть по ощущениям, как было бы приятно. Дэнни был безмолвным наблюдателем, поэтому Фрэнк не мог понять, нравится тому или нет. Он вобрал в себя пальцы по вторую фалангу и начал нежно посасывать, не забывая о том, чтобы иногда выпускать их наружу с громким причмокиванием, а после размашисто лизнул внутреннюю сторону ладони Дэнни. Он сам не заметил, как увлёкся этим процессом. — Ну всё, всё, достаточно, — Гоуст Фейс пытался звучать отстранённо, однако хрипотца в его голосе всё же говорила о том, что Фрэнку удалось добиться нужного эффекта. Ему понравилось. Сейчас бы впору облегчённо вздохнуть и отправиться заслуженно отдыхать, только вот Дэнни так не считал. Это было только начало, разминка перед долгим марафоном. Он поднялся на ноги и начал неспешно расправляться с низом плаща, застёжками и ремнём, не сводя нечитаемого взгляда с Фрэнка, который уже прилично нервничал. Вскоре перед его лицом появился член — крепкий, ровный, с блестящей розовой головкой. Он стоял торчком и немного покачивался. Легион в ужасе вжался в спинку стула. Ему было откровенно не по себе, всё внутри кричало о неправильности происходящего. Но испытующий взгляд сверху, который приглашал приступить к “работе”, был неумолим. — Что-то не так, детка? — издевательски спросил Гоустфейс, наблюдая экзистенцальный пиздец на лице Фрэнка. Чтобы его усилить, он легонько шлёпнул головкой по губам, от которых мгновенно отхлынула кровь. Дэнни закатил глаза и надавил костяшками по обе стороны челюсти чтобы в следующую секунду, не церемонясь, войти в горячий рот. Фрэнк поддался панике: он быстро вдыхал и выдыхал воздух носом, сведя глаза к переносице. На языке поселилось ощущение постороннего предмета, солоноватого, терпкого, такого, которого там никогда до этого не было. Рот мгновенно наполнился слюной и Фрэнку ничего не оставалось, кроме как, превозмогая рвотные позывы, позволить ей выйти за пределы рта и потечь по подбородку. Дэнни поменял угол проникновения и толкнулся за щеку Легиона. — Умница, — похвалил его Гоуст Фейс за такой самоконтроль и любовно погладил по волосам. Фрэнк этот жест оценил по-своему — как разрешение временной передышки, поэтому начал потихоньку отодвигаться назад. — Ну вот, только ты начинаешь себя хорошо вести, случается нечто подобное, — расстроенно протянул Дэнни. — Детка, давай закрепим раз и навсегда, что только я решаю, когда мы делаем паузу. Я помогу. Нехороший блеск на дне глаз Гоуст Фейса поспособствовал тому, чтобы всё, съеденное накануне, перевернулось в желудке Фрэнка. Он беспомощно смотрел снизу вверх, не смея шелохнуться, как вдруг Дэнни усилием руки на затылке заставил того прогнуться ниже, перехватил его шею обеими руками и без какого-либо предупрежения вошел на всю длину. На глаза Легиона навернулись слёзы, и он закашлялся. Дэнни шумно выдохнул сквозь зубы — как же долго он не ощущал на своем члене другого человека! Горло Фрэнка потрясающе сокращалось, пока он сам в попытке найти равновесие развёл колени по обе стороны стула, упёрся одной рукой в сиденье, а второй схватился за полы тёмного плаща. Он почти не мог дышать, но Гоуст Фейс и не думал над тем, чтобы его пожалеть или дать поблажку. Наоборот, он начал понемногу двигаться, заставляя привыкать к своему члену, занявшему всё горло Легиона, уже в процессе, в нарастающем ритме. Фрэнк боролся за каждый глоток воздуха, пытался расслабить горло, чтобы рвотный рефлекс проявлялся не так сильно, издавал глубокие гортанные звуки. По его лицу текли рефлекторные слёзы, из носа появлялись пузыри при слишком глубоких толчках, а от подбородка тянулась и мерно покачивалась тонкая густая ниточка слюны, смешанной со смазкой. Фрэнк ощущал, но не видел, как об его подбородок бьются тяжелые яйца Дэнни, потому что глаза его закатились наверх, а ресницы крупно подрагивали. Спустя несколько минут рот Легиона наполнился вязкой горячей спермой — она стекала с уголка его губ пока Дэнни, прикрыв один глаз, глубоко дышал, а затем излюбленным жестом поднял подбородок Фрэнка и спокойно приказал: — Глотай. Тот подчинился без лишних уговоров — спустя несколько секунд его кадык поднялся и опустился на прежнее место. Дэнни удовлетворённо кивнул и размазал остаток смазки по его губам большим пальцем. — Ты хорошо отработал своё непослушание. Фрэнк рвано и гулко выдохнул, ощущая, как его стояк ужасно болит и требует к себе хоть какого-нибудь внимания. *** С самого начала это была негласная игра. Кто первый расколется — проиграл. Сразу Фрэнк не понял это, но странное поведение Гоуст Фейса вызывало некоторые сомнения, что с удивительной точностью подтверждало его теории. В то время, когда Дэнни никто не видел несколько дней кряду, в разных уголках дома начали происходить странности. Сперва Фрэнк заметил, что картина в главном зале висит уж слишком криво. Не так, как обычно. Он сощурился и медленно подошёл, чтобы поправить, после чего обернулся на друзей, шумно что-то обсуждающих, хмыкнул себе под нос и вернулся к ним. Такие вещи творились сплошь и рядом — чашка, поставленная определённым образом, меняла направление своей ручки, одеяло оказывалось заправленным не так, как обычно, маска, повешенная на косяк двери, находилась лежащей на тумбочке у кровати. Фрэнк уже почти решил, что начал сходить с ума, но затем увидел Гоуст Фейса, сидящего у костра, и всё встало на свои места. “Ну приветик”. И всё же доказательств было мало. Он учился жить с осознанием того, что чёрное привидение могло быть где угодно, когда угодно, молчаливо следить из-за колонны (Фрэнк даже пару раз пытался застать его врасплох, выпрыгивая из ванной или резко поворачиваясь после того, как проснулся — безрезультатно), и как бы странно и раздражающе это ни было, но со временем он начал привыкать к чужому присутствию. Просьба Джули придушить его немножко, хотя и шла напрямик из сердца и являлась отображением его истинных желаний, всё же должна была отработать лакмусовой бумажкой — настолько ли Гоуст Фейс на самом деле тщеславен, чтобы ради пары секунд задранного вверх носа напрямую раскрывать своё присутствие? Как оказалось — да. Именно тогда он вышел из савана и игра началась. Первым ходом Фрэнка было заняться дрочкой в полумраке своей комнаты, и, перехватив себя за горло, томно произнести одними губами перед самой кульминацией: “Дэнни”. Это неизменно привело к тому, что очумевший от такого развития событий Гоуст Фейс на следующий же день прибежал говорить, казалось бы, ни о чём, но с вполне конкретной целью показать свои намерения. “Ставлю пять тысяч бладпоинтов на то, что он предложит душить меня несколько раз в месяц”. “Ставка не сыграла — намекаю, что ничто бисексуальное мне не чуждо”. Короткие взгляды, паузы, повисшие в воздухе чуть дольше, чем следует, и проверка личных границ на прочность. Что, в конечном счёте, могло пойти так? Гоуст Фейс — скрытный убийца, и это качество так или иначе отражалась в остальных чертах его характера. Внимательный, замечающий мелкие детали, умеющий ждать и дожидаться ошибки, чтобы тут же ею воспользоваться. Фрэнк видел всё это, удивлялся и учился новым правилам игры, которые ему, до этого бывшему прямым и предсказуемым, были чужды. Поэтому время от времени он впадал в уныние, ощущая себя глупым и пропускающим какие-то важные детали, но Гоуст Фейс, помимо всего прочего, был ещё и терпеливым. “Кстати, я живу тут неподалёку, когда будешь готов — заходи”, — почти кристально ясно, для точного понимания сказал тогда Дэнни и тут же скрылся из виду, оставив Фрэнка с осознанием, что всё это действительно происходит, и хитрый жук Гоуст Фейс одной простой фразой аккуратненько переложил всю ответственность на него. “Зараза”. ...и вот едва затушенный окурок нервно летит в пустоту, пока тот, кто отправил его в полёт, пытается унять собственное участившееся сердцебиение. Но решение Фрэнка прийти в его обитель было тщательно взвешенным — кто бы знал, сколько раз он твёрдо шел по направлению к заброшенному дому среди леса, а потом посередине пути взъерошивал себе волосы и, поджав хвост, снова возвращался домой (Гоуст Фейс знал). Когда он всё же нашел в себе силы пнуть входную дверь, то мог создать целую визуальную новеллу по вероятным предстоящим веткам диалога с Дэнни. Он продумал буквально всё, взяв за гипотезу то, что они снова продолжат играть в эту странную, но от того не менее волнующую игру. Сколько бы доказательств Фрэнк ни находил, всё равно он не мог до конца быть уверен в том, что на самом деле происходит в голове у Гоуст Фейса, и это сохраняло элемент неожиданности — интриги если будет угодно, что принесло свои плоды. Беседа шла именно так, как предполагал Фрэнк, поэтому внутренне он очень гордился тем, что своеобразная “тренировка параноидальности” от самого мистера Гоуст Фейса не прошла зря. Стоит отметить, что Дэнни был очень убедителен в своей игре. По спине Фрэнка шли реальные мурашки от тех ужасов, которые рисовал ему Дэнни, щедро разбрасывающийся красочными описаниями. Это очень возбуждало. Поэтому ещё когда он только начал свои первые поползновения в сторону тела Фрэнка, когда подошел сзади и собственнически обхватил его талию ладонями в перчатках (в охуенных, мать его, перчаточках!!), то Легион едва всё не разрушил своим рвущимся из груди стоном, который в последний момент удалось преобразовать в шумный вздох. Очень секси. Устраивает движ в штанах. Гоустфейс, к слову, прекрасный актёр. Он даже при всём своём самодовольстве, увидев, как Фрэнк пялится на него, едва не пуская слюни, смог сдержаться и деликатно напомнить о том, что они, вообще-то, в театре, а в театре слюнями разбрасываться не положено. Однако в один момент всё пошло не по плану. Это случилось тогда, когда Фрэнк, захваченный игрой, слишком сильно вошёл в раж и укусил Дэнни за палец. Именно тогда Легион и понял, что проебался, когда увидел в глазах, которые тот пытался делать как можно более безумными, обиженное выражение, словно у щенка, которого ужалила за нос пчела. Фрэнку многих усилий стоило тогда не засмеяться. А он актёришко куда похуже Гоуст Фейса будет. Поэтому схваченную оплеуху он сразу же посчитал справедливой (а по эту сторону Тумана никто не мог причинить тебе физического вреда, если ты сам этого не позволяешь) и едва успел остановить в дверях это раненое самолюбие, в панике мчащееся подальше от своего позора. А дальше — ничего не поделать, пришлось контролировать зубы. Но то, чем это обернулось... Боги, Фрэнк никогда не думал, что может испытать такие сладостные судороги просто от того, что какой-то предмет проникает к нему в глотку. Ну, конечно, не просто, там сыграло много других факторов… Однако такого крышесносного ощущения никогда, никогда не происходило с Джули и, как оказалось, это именно то, чего так жаждал Фрэнк. По окончанию он сполз на пол со стула и, тяжело дыша, уставился на потолок. Дэнни скосил на него взгляд в скрытой нерешительности. “Это всё?” “Готов ли ты сорвать покровы и позволить мне помочь справиться с тем, что болезненно выпирает в районе твоей ширинки?” Но Фрэнк был беспощаден и никак не желал сталкиваться взглядом с Дэнни. Беспрекословно приняв это решение, он ушел, оставив Легиона наедине с собой, а через минуту тот уже мелко подрагивал, согнувшись и почти касаясь лбом пола. Их дальнейшие игры становились всё интереснее и изощрённнее. Дэнни перехватывал Фрэнка где угодно и настаивал на том, что пора отрабатывать очередную копию фото, а Фрэнк свою очередь покрывал Дэнни последними словами, получал за это по шапке и смиренно шёл удовлетворять очередную фантазию Гоуст Фейса. Отсосать в лесу, так, чтобы были слышны праздные разговоры сидящих у костра? Да. Успеть потрахаться в лачуге Анны, пока ту призвала Сущность? Да. Устроить беспощадный фингеринг на втором этаже, когда весь Легион был на месте и шатался без дела? ДА! Всё да, только бы с Дэнни, только бы он касался Фрэнка как и прежде, сжимал, хотел, зарывался в волосы, утробно рычал и взгляд его никогда не гас. Однако, увы, ничто не может длиться вечно. *** — Что? — тупо переспросил Фрэнк, уставившись на врученную фотокарточку, — Последняя? — Угу, — глухо ответил Гоуст Фейс и завёл руки за спину, — ты отработал все. — Да ну, быть такого не может… — Фрэнк помотал головой и смял в руке цветной кусок бумаги. — Может. У меня больше ничего нет, — заверил его Дэнни и опустил взгляд себе под ноги, растерянно потерев переносицу. — Бред какой-то, — заключил Фрэнк, скрещивая руки перед собой и хохлясь, как продрогший воробей, — ты точно меня обманываешь, что-то должно было оставаться. Небось, распечатал новую партию и пытаешься меня обмануть, чтобы шантажировать в будущем, да? — Фотобумага кончилась — давно нет новых поставок от Сущности. — А как же оригинал? Где-то же должен быть носитель? Я никак не могу быть уверен, что ты не наделаешь новых! — Я утопил его в ёмкости с проявителем. Все данные стёрлись. — Ещё скажи, что домашнее задание съела собака. — У меня нет собаки, Фрэнк. Несмотря на то, что погода в Царстве Тумана всегда была приблизительно одинаковой, сегодня Фрэнку казалось, что ветер особенно холодный и пронизывающий. — Знаешь, — сдавленно начал Фрэнк, смотря прямо перед собой, — ты ведь как-то просил у Сущности, чтобы она исполнила твоё желание… Может быть.... Может, она ещё раз согласится на парный матч и мы сойдёмся, и ты возьмёшь новый фотоаппарат, и… — Нет, — резко ответил Дэнни, и эта категоричность заставила Фрэнка дёрнуться, — не будет больше ничего. Фотографии кончились, ты свободен делать всё, что захочешь. А я больше не имею на тебя рычагов давления, поэтому… Прощай. Дэнни встал с бревна, сжал кулаки, и, не оборачиваясь пошел вперёд, в сторону своей чащи. Фрэнк просто не знал, что сказать. Тёмная фигура, стремительно удаляющаяся всё дальше, отчего-то делала ему так плохо, что в груди предательски заныло. — Ээээй!!! — заорал Легион во всё горло, сложив ладони раструбом у рта, и этот вопль всё же заставил Дэнни обернуться. Фрэнк шёл прямо на него, а затем, подойдя вплотную, со всей силы нанёс ему удар ножом в плечо, который ожидаемо прошёл мимо. — Это потому что ты нашёл себе новый объект одержимости?! Глаза Гоуст Фейса ошалело расширились и он выставил ладони перед собой: — Нет, конечно, ты чего, совсем больной?.. — Тогда в чём проблема? Чего тебе не хватает?! — яростно полосуя своего бывшего “мучителя” порезами, вопрошал Фрэнк в то время, как на его глаза наворачивались слёзы жгучей обиды. — Я за это время уже привык. Стокгольмский синдром! Неси ответственность, мудак! Дэнни растерянно обернулся по сторонам. — Фрэнк, послушай… — Фрэнк то, Фрэнк сё… Фрэнк пятнадцатое, Фрэнк двадцатое! Я уже девятнадцать лет как Фрэнк, и что с того?! Он закашлялся от слишком активного монолога, но, присмотревшись внимательнее, Дэнни понял, что тот просто таким образом пытается скрыть всхлипы. Фрэнк подошёл ближе и, как можно более незаметно вытирая выступившую на глазах влагу, уткнулся лбом в плечо Гоуст Фейса, а после этого сдавил его со всей силы. Дэнни со свистом выпустил из лёгких весь воздух и настойчиво несколько раз постучал ему по лопатке. — Фрэнк, ты меня сейчас раздавишь, отпусти! — Хуй тебе, мудила сраный. Выбирайся сам как хочешь, не мои проблемы. — Ну, Фрэнк! Не устраивай сцен! — впервые, наверное, за всё их общение Дэнни позволил себе повысить голос. От неожиданности Фрэнк даже чуть ослабил хватку, что позволило Гоуст Фейсу выбраться и наконец вдохнуть немного воздуха. — Ну не могу я так больше! То, чем мы занимаемся, это супер, но мне мало! — Чего тебе мало?! — Ну, например, — Дэнни замешкался, пытаясь подобрать аргументы, — например, поцелуи. Мы никогда не целовались, ведь это же не в стиле манипулятивного Гоуст Фейса! Да и не в стиле обреченного на мучения Легиона, он ведь вообще ничего из этого не хочет… Фрэнк сюпнул носом и в замешательстве произнёс: — Погоди, чё? Поцелуи? — Ну, или вот мы никогда не лежим вместе после секса, а мне часто хочется всяких, знаешь ли, нежностей… Погладить тебя, лицом об тебя потереться. Или чтоб ты меня погладил. Но это же совсем не вписывается в концепцию нашей игры. Фрэнк стоял, сжав губы в тонкую полоску и пугая ворон в округе своим раскрасневшимся носом. Он смотрел на Дэнни долгим взглядом, который не описывается литературными приёмами русской речи, а затем просто подошел к нему, схватил за ворот плаща и притянул к себе чтобы поцеловать. Так, чтобы все его чувства были понятны без лишних слов.

БОНУС 1

— Почему нельзя просто сказать, что тебе надоело играться? Я что, тупой по-твоему, слов не пойму? — Нет, я был уверен, что ты со мной только потому, что я строю из себя жестокого и крутого чувака, а ты чувствуешь себя невинной жертвой, и в обычных обстоятельствах ты этого ощутить не можешь... Фрэнк раздраженно цокнул языком. — Ну ты придурок или да? — Судя по твоему взгляду — да… — Пизда. Послышался звук возни и сдавленное болезненное “Ай! Не щипайся!”. Прошло полминуты. — Дэээннииии.... — Мм? — А скажи, как ты вообще понял, что я не прочь поиграть в такие игры? — На самом деле, довольно сложно не понять. Не каждый день во время удушения жертвы тебе в бедро упирается стояк!

БОНУС 2

— А ещё у Фрэнка так очаровательно брови сводятся над переносицей, когда он просит его не убивать, а ещё… Дух вздохнула и бросила палочку, которой до этого рисовала на земле, чтобы хоть как-то отвлечься от этих сопливых воздыханий. — О Сущность, да когда ж это уже кончится… Фрэнк то, Фрэнк сё… Фрэнк пятнадцатое, Фрэнк двадцатое! Тьху! Пойди и трахни его уже наконец! Они кивнул. — Внучка дело говорит. Гоуст Фейс посмотрел в небо и потянул ладонями по маске — так, что её форма теперь чудесно подходила под совершаемые с ней действия. — ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ ЭТО ДРУГОЕ! Наверное, недостаточно внимательно меня слушали тогда. Ладно, рассказываю свой план в последний раз: сначала я элегантно привлекаю внимание Фрэнка тем, что вешаю картину немного криво... Дух с Они переглянулись и обречённо вздохнули.

БОНУС 3

— Агхх… Ммм! Стой, подожди! — Что такое? Что-то не так, малышка? — Н-ну, вообще-то да… — Сьюз, только не говори, что ты снова думала о наших с Фрэнком отношениях. — Да, думала. И не нужно корчить такое лицо! Мне кажется, что делать это, пока вы с ним официально вместе как-то… Неправильно? Нечестно по отношению к нему?.. Послышался звук шуршащего одеяла и отчаянный вздох. — Мы же с тобой обсуждали это много раз. С ним я связана чем-то вроде круговой поруки, понимаешь? Ах, не знаю, как объяснить. Это что-то вроде дружбы “с привилегиями”, но мы уже давно не любим друг друга так, как это делают парочки. — И он тебя? — И он меня. Просто поверь на слово. Послышалось протяжное понимающее “угу”. — И всё же тебе нужно с ним честно поговорить в ближайшее время. Тогда он будет свободен и открыт для новой любви... — Я тебя умоляю, да кому он нужен? Он же никого себе не найдёт. — Слушай, мне кажется, или та горшковая пальма в углу только что неприлично заржала? — Сьюз, тебе пора заканчивать с кофе. Я серьёзно.

КОНЕЦ