От: "пиздец" До: "ебись оно конём"

От: «пиздец» до: «ебись оно конём» — три шага. Первый шаг: проснуться утром и осознать, что ты проспал. Второй шаг: СМС от любимого, что тот приедет во второй половине дня. Нет, Ацуму рад, он Киту видит редко, и даже нынешний бардак в квартире кажется не помехой. Блондин морально пережив шаг, судорожно решал, что сделать первым. Вариантов много, ответ один. — Сначала уборка, а после: в душ. — В слух прокомментировал Мия, не зная за какую часть хаоса хвататься. Представляя себе в голове, как страстно соединятся два сердца, Ацуму подпевая, начал убираться в первую очередь в комнате, фантазируя о том, как он прижмёт Киту к стене, расцеловывая, а после, как в фильме, бросит на кровать и нависнет сверху. Настроение росло в геометрической прогрессии, что собственно было заметно по бугорку между ног. Возрастало и там. С такими идеями и мыслями, ненавистная уборка казалась раем из которого не хочется уходить. Блять, ну правда, если бы Кита каждую неделю писал такие СМС, Ацуму обязательно возлюбил уборки. — Ну, ну, — обращается сам к себе Мия, скидывая чистую и грязную одежду в общую кучу. — Потерпи и не вставай. Разноцветная и разнопахнущая тканевая масса (именно так выглядело то, что Ацуму называл уборкой), перекочевала с пола и стула в шкаф, торжественно ей обещая, что с ней разберутся позже. Оглядев комнату, Мия присвиснув, оценил то, как «блестяще» и «идеально» убрано. Общий вид портил только давно погибнувший кактус, который пол года как выкидывается. — Тоже позже разберусь, — блондин махнул рукой, поворачивая в сторону душа, — Всё, в душ и ждать. Умозаключение было потрясающим. Ацуму не подозревая о третьем шаге, зашёл в ванную комнату, напевая что-то и скидывая с себя пижаму. — Твою мать, — прошептал тот, понимая, что если он не побреется, Кита может и не дать. Пиздец — это когда в раскарячку придерживая себя на весу, дрожащими руками приходится брить яйца. Пиздец, если не дай бог рука вздрогнет, тело пошатнётся и острое лезвие, что безжалостно (как был уверен сам Ацуму) срезает волосы — пройдётся по мошонке. — Яйца выпадут и разобьются, — твердит себе Мия, чуть ли не рыдая. Выпасть не выпали, но больно чертовски. Ещё никогда Ацуму не плакал как мальчик лишь из-за того, что поранился. Смывая кровь и шмыгая носом, блондин продолжил столь кропотливую работу, аккуратно придерживая уже не только свой вес, но и яйца. Лезвие пугающе скользило по коже, пугая и без того напуганного двадцати пяти летнего ребёнка. Каждым миллиметром своей нежной кожи Мия чувствовал, как бритва проходится по всем деликатным зонам надеясь, что никаких происшествий не произойдёт. Всякий случай наступил через несколько секунд. Новый порез пришёлся рядом с мошонкой, и решив больше не терпеть таких издевательств, Ацуму бросил затею в угол сознания так же, как недавно убирались вещи в шкаф. — Да ебись оно конём, — Выкрикивает тот, ругаясь на лезвие. — Да нахуй оно мне надо. Настроение Ацуму, как однажды отметили его сокомандники, точно зависит от: фаз Луны, высоты приливов, скорости ветра и от дней недели. В очередной раз смывая кровь и вылезая из душа, блондин агрессивно завернулся в полотенце, чуть ли не с ноги открывая дверь и слыша то, от чего сердце упало в пятки, потянув за собой желудок. Звонок в дверь. Кита здесь. — Чёрт побери, — уже тише ругается Мия, подходя к двери и заглядывая в глазок, попутно её открывая. — Кита-сан, вы рано. Кита вопросительно смотрит на Ацуму, оценивая его внешний вид, шепча в ответ тихое: — Пробок не было, Ацуму. Встреча и правда была долгожданной для них, после старшей школы пути их, казалось бы, разошлись, но нет-нет, да блондин рискнул позвать Шинске на «чашку кофе», после чего последовала «чашка чая». Эту встречу они ждали несколько месяцев (Ацуму был уверен, что несколько лет). Это была единственная встреча, в которой Кита не дал.