Закрытая вечеринка

      Луна освещала улицу, где умиротворённая тишь скользила по пустым улочкам. Тёмно-зелёные деревья, отливающие синим, а где-то чистым фиолетовым, спокойно шелестели молоденькими листочками. Спокойствие, опустившееся на город невероятно контрастировало с шумным балом-маскарадом, проходящем в подвале старинного, но неимоверно красивого, выкрашенного в светло-жёлтый, дома.       Дамы лукаво смеялись, разрешали целовать кончики своих ангельских, но осквернённых обстоятельствами крыльев. Мужчины на это подмигивали, брали за руки, кружили в танце, даже не замечая, как новоиспечённая возлюбленная ворует из его пиджака. Так что, если кратко описывать сие мероприятие, выражаясь тюремным жаргоном: обыкновенный лохотрон, не больше. От этого и непонятно, откуда здесь столько влиятельных людей, с которыми, тем более, можно заключить неплохие сделки.       Одним из таких «важных дядек», пришедших ради развлечения и самоутверждении за чужой счёт, был и Ладо Кватания — известный в городе бизнесмен, который, ко всем своим плюсам, ещё и не женатый, хотя, несмотря на это, заводить семью не очень-то торопится. Он же и являлся единственным представителем мужского пола, на этом вечере, который не лез к каждой девушке, дабы схватить её за шикарные формы. Будем честны, хватать было за что.       Его же больше интересовали насмешки, которые он действительно мог себе позволить, а они, в свою очередь, грели ему душу. Таким образом, сейчас он ввязался в спор с только начинающим предпринимателем, что зря решился лезть к нему со своими представлениями об экономике.       — Мальчик мой, ты хоть знаешь, кому сейчас перечить пытаешься? — нагло усмехнувшись в лицо проговорил Кватания, однако не успел продолжить свои «издевательства» над пареньком, так как его внимание привлекло нечто более интересное.       Блеск изумрудного платья проскользнул в бездонных озёрах мужчины. Тёмные волосы, лежащие на острых оголённых плечах, переливались в свете искусственных свечей, которые замаскировали под настоящие настолько плохо, насколько вообще возможно. Длинное одеяние в пол, слегка поблёскивающие, как дешёвое шампанское, разлитое по не менее дешёвым бокалам, моментально очаровало и потянуло за собой, хотя Ладо даже мельком не видел лица его хозяйки, но уже пламенно решил, что проблемой для него это не станет. Аристократический, статный мужчина, к тому же богатый. Ну, скажите мне, кто на того не клюнет? Однако, для Кватания не стало приоритетом, чтобы на него «клюнули», ему нужно было подлинное внимание и заинтересованность от незнакомой персоны, явившейся на эту закрытую, но до слёз разочаровывающую своей скукой вечеринку.       Хитро улыбнувшись, на секунду представив себя охотником, идущем за своей новой декоративной жертвой, что прекрасно будет вписываться в его коллекцию, Ладо поправил кофейную бабочку и зашагал в направлении молодой особы, скромно расположившейся в углу зала, откуда музыка и гул разговоров были почти не слышны. Гордо выпрямив спину, он замечал на себе непонимающие, даже осуждающие взгляды со всех сторон. Один толстый мужчина, спрятавший своё квадратное щетинистое лицо под нелепой маской, кашлянул ему вслед, точно собираясь вцепиться в его руку и остановить. Но Кватания только выше задрал нос, не слыша и не видя, реакции зала, внезапно приковавшейся к нему.       Оказавшись в метрах пяти от незнакомки, Ладо приостановился. Его уверенному взору предстала неземной красоты молоденькая девушка. Уголки губ самовольности приподнялись вверх, обнажив серость под ресницами, вызванную бессонными ночами, проведёнными над толстой тетрадкой, исписанной синими каракулями. Душа совершила переворот, разрезавший нежную кожу изнутри, с ног на голову, от чего покрасневшие ладони моментально дрогнули. Непонятно и неизвестно, что она забыла на этом мероприятии, куда обычно приходят одни мелкие мошенники, жаждущие обокрасть не менее мелких «аристократов», да бизнесмены, вроде Кватания, коим просто наскучила жизнь, с головой проведённая в отчётах. Неимоверной глубины глаза, куда Ладо готов был прыгнуть даже с самого опасного обрыва, прикованные к фужеру с жидкостью. Пальчики нервно постукивали по стеклу и поправляли платье. Сладостным великолепием, неожиданно пришедшем в это помещение, что излучала эта дама, Ладо был готов упиваться бесконечно.       Но, к его большому разочарованию, последняя совершенно не обращала на него своего внимания, даже не соизволила поднять изящную головку, дабы Кватания мог понять, к той ли леди его потянуло.       Ну, раз уж милейшая проигнорировала жест, оказанный не каждой девушке, мужчина решил действовать самостоятельно. Но вот незадача, каким предстать ей? Какой тип людей ей нравится? Превратиться в харизматичного, но самовлюблённого принца на белом коне? Или в сильного вольного воина? А может, в ласкового услужливого мальчика? Какую маску надеть в этот раз? Бал-маскарад, как никак, принято скрываться. Но всё же, ему кажется, что с фарфоровой куколкой, привезённой из-за границы, можно показаться настоящим. Живым, если выразиться в самых точных формулировках. Но тот ли живой Ладо притащился в этот обширный подвал? Тот ли Ладо решился подойти? Тот ли Ладо мнётся в нерешительности, как девятиклассник, приглашающий девчонку на танец на выпускном?       И, как только Кватания впал в задумства, девушка подняла на него блестящие, словно два новых, только что произведённых на свет солнца, глаза. Что же, деваться не куда. Придётся плыть по течению и в ходе разговора выяснять, кем же ему являться, дабы заполучить сию, как Ладо изначально показалось, недоступную незнакомку.       — Миледи, разрешите ворваться в вашу апатичную жизнь? — мужчина аккуратно, как бы спрашивая разрешения, сомкнул в своей руке нежную ладонь и приподнёс ее к обветренным губам.       Если бы Манижа сейчас хоть что-то соображала, а совсем небольшое количество алкоголя, которое, впрочем, стало для неё чуть ли не предельным, не кружило ей голову, она конечно же отдёрнула руку и, несмотря на довольно элитное место и элитного человека, оставила на щеке Ладо тут же покрасневшую пощёчину. Но Сангин лишь самозабвенно разглядывала гения чистой красоты, пришедшего к ней в чудное мгновенье.       Он был хорош собой, безусловно, но что-то в нем было такое… ненастоящее. Будто щелкунчик, чья живая, дышащая личность старается пробиться сквозь деревянную броню, но последняя активно её сдерживает, забрасывая скорлупой от орехов и сковывая зубами с облезлой белой краской. Это слишком сильно отталкивало девушку, так что она решила воздержаться от дальнейшего питья алкоголя, который, тем более, оказался не таким уж вкусным и изысканным, как ей рассказывали, и провести остаток вечера где-нибудь, где на неё не будут бесконечно кидать косые взгляды.       Тем не менее, как бы она не хотела терять образ «загадочной принцессы», который, честно говоря, ей давался не очень удачно, внимание знатного незнакомого человека ей ужасно льстило. Конечно, она и сама «не промах», но, когда к тебе самовольно подходит приятный внешности и карману мужчина, некое удовлетворение растекается по утончённому телу.       Пусть Манижа сама не больше, чем мошенница, пришедшая лишь ради того, чтобы пополнить свой худой капитал, способом карманного вора или подсыпанием чего-либо в напитки…       Ах. Так вот, почему ей стало так плохо после выпитой жидкости. Да уж, Манижа, долго и изысканно воруешь, а распознавать отравленный алкоголь так и не научилась. Ситуация не из приятных и, скорее всего, её последствия произойдут именно в присутствии этого мужчины, если девушка сейчас же не смоется отсюда, куда подальше.       Сангин испугалась. Испытала самый чистый и живой страх, когда конечности самовольно «отмирают», а здравые мысли медленно следуют за ними, отключаясь. Если она в первый же день не задавшегося знакомства упадёт ему в руки, он воспримет это, как намёк? Что он вообще может с ней сделать в бессознательном состоянии? Взгляд по инерции скользнул вниз, на ширинку, спрятанную под пиджаком.       — Куда направлены ваши очи? — не выпуская пальцев, медово пропел Ладо, заставив предмет своего обожания на сегодняшний вечер засмущаться. — И, если вы не были осведомлены, игнорировать человека невежливо.       — К вашему счастью, осведомлена. — робко выговорила Манижа, захотев закончить этот незамысловатый диалог в той же манере, в коей его начали. — Но, позвольте, по какому праву я должна вырывать вас из приличного общества? Я думаю, нет, я уверена, что нашим путям, самим Богом, положено разойтись.       Девушка вытащила пальцы из своеобразного замка и медленно зашагала к выходу, переодически останавливаясь, в последний раз пробегая глазами по торчащим из карманов кошелькам, создавая иллюзию того, что она, как и все, наслаждается таковым времяпровождением, держа в пальцах подолы платья, дабы удалиться с вечера. Конечно, после такого резкого исчезновения ей определённо устроят скандал и вряд ли ещё когда-нибудь пустят на подобного рода досуг, но желание сохранить себе жизнь гораздо сильнее жажды высокого статуса.       — Приличное общество на то и приличное, что ужасно нудное и скучное, точно стая сонных мух, а с вами, как я погляжу, будет гораздо интересней. — вновь перехватил её кавалер, теперь удерживая за локоть. — Кстати, вы забыли о своём шампанском.       Ладо приподнял перед глазами бокал, однако не поспешил отдать его. Он покрутил фужер в руке, разглядывая жидкость, которая была неестественно мутная. Дошло до него не сразу, но стоило неуловимой мысли прийти в голову, он тут же перевёл внимание обратно на Сангин, чьи глаза со страхом сверкнули.       — Идёмте со мной, — коротко произнёс он, став тучным и до смеха сосредоточенным, и нагло взял девушку за талию, будто они знакомы целую вечность, за которую можно было успеть друг в друга влюбиться.       Манижа незаметно прикусила губу, выражая своё негодование. Были бы в этом момент другие обстоятельства, она бы вмазала, да посильнее, но сейчас накануне её жизнь. Довериться мужчине, чьего имени она не знает, нельзя было ни при каких обстоятельствах, но ситуация выглядела безвыходной, да и тем более уйти под руку с галантным кавалером, который показался не способным на такое, ей казалось гораздо более приятным вариантом, чем грохнуться в обморок, а потом обнаружить себя в непонятном помещении, с непонятным мужиком рядом.       За раздумьями, Манижа не заметила, как незнакомец вывел её на улицу, где вечерняя летняя свежесть напомнила о себе, продув незакрытые плечи.       — Возьмите пиджак. Скоро приедет мой водитель. Сегодня вы ночуете у меня, — твёрдо проговорил Ладо, тут же начав снимать с себя тёмно-коричневый предмет одежды и, не дождавшись, пока Манижа проявит своё недовольство, набросил на его неё.       Сказать, что Сангин возмутило такое поведение — не сказать, ровным счётом, ничего. С какого это перепугу она должна ехать не пойми с кем, не пойми куда? Капля спокойствия, равнее успевшая вселить в ней надежду, тут же скрылась под волной недоверия. Нужно было бежать. И, впрочем, плевать, куда, главное, дальше от этого, как Манижа посчитала нужным назвать, психа.       Несложно догадаться, что она не то, чтобы не успела убежать, она не успела сделать шаг в противоположную от мужчины сторону, как ноги предательски подкосились, глаза, точно по команде, закрылись, а руки задрожали, окончательно оставив её в дурочках.       Вопросом «И что теперь делать?» она задаться не успела. Ладо моментально подхватил её за локти и прижал к себе, одному рукой крепко держав за плечи, а другой поддерживая за талию, как куклу. Он нервно постукивал носком ноги, ожидая своего, лишившегося в этот вечер своей пунктуальности, которой он обычно отличался, водителя.       Через сколько минут нестерпимого ожидания, чёрная, сливающаяся с ночным пледом, накрывшим город, машина подъехала к нему, и оттуда вышел очкастый крепкий мужчина, лет 30.       — Лёш, я сегодня с гостьей, так что сразу домой, — кратко бросил он.       В волнении над телом, крепко прижатым к нему, он даже забыл поздороваться. Алексей понимающе кивнул, уже привыкнув к подобного рода обращению к себе и открыл дверь машины, ведущую на заднее сиденье, а сам вернулся вперёд. Усевшись на излюбленное водительское место, он боязливо развернул голову, жестом передавая свой вопрос.       — В квартиру. Мне не нужна шумиха, — отчеканил Кватания и вернулся к разглядывания уже лежащей на нём девушки. — А горничной передай, что я провожу время на культурном мероприятии.       Впервые, он почувствовал себя в роли родительской фигуры отца, который пришёл забирать нетрезвую дочь с выпускного. Тот же стресс, те же дрожащие коленки, та же тревога, будто это он стоит перед разъярёнными родителями, готовыми набросится, как семейство львов, на него в ту же секунду, если он не загладит свою вину.       Однако, той самой злости Манижа у него не вызвала. Он сам решил забрать её, он сам везёт её к себе домой, он сам будет с ней разбираться. Ему попусту не за что гневаться на Сангин, даже наоборот, ему искренне жаль.       Ладо не бывал в ситуациях с подмешиванием в напитки чего-либо, и, как выражался он «Не дай Боже!», не участвовал в этом, но часто являлся свидетели таких ситуаций и их последствий. Поэтому спасти юную, но до боли прекрасную деву от того кошмара, который мог её ожидать, для него скорее было долгом перед теми, кого он уберечь не успел, чем благородным делом.       И всё же, объясниться с ней будет сложно, но лучше об этом не думать. Голова и так забита невозможными в своём количестве мыслями, точно назойливыми насекомыми, которые всё жужжат и жужжат, передвигаясь по мозгу и полностью отключая его работу.       Кватания закинул голову на мягкое сиденье. Утром он обязательно передаст её врачам, самым лучшим и дорогим, которых только сможет найти. А потом? А потом… он не знает, но, во всяком случае, обязательно что-нибудь придумает. Ведь влюблённый Ладо Кватания способен на всё.