Да, Чонгук его ударил, а как иначе-то? Приходишь в полицейский участок в поисках пропавшего человека, а тебя лапает непонятный тип, который ещё и сам оказывается полицейским. Конечно же, он не сдержался, он устал, он год живёт в аду, а тут этот хипстер на минималках (Хосок бы согласился, сегодня Тэ сам подбирал себе одежду). Бесит! Как же его все бесит, знал бы кто…
Всё произошло быстро: Чонгук, не сдержавшись, ткнул Тэхёна в челюсть; Хосок подскочил, схватил Кима и вытолкал его за дверь, наказав идти прямо к Намджуну; позвонил старшему Киму и нажаловался; вернулся к Чону и вперил в того строгий взгляд:
— От твоих слов, Чонгук, зависит наше дальнейшее общение. Скажи мне, это вот твоё обычное поведение или такой себе экспромт? И обнимашки, кстати, что это было?
Чонгуку было капельку стыдно, поймите его правильно, он уже бил копов и с удовольствием, когда те не хотели выполнять свою работу, ну, срывался, с кем не бывает. А вот по такой странной причине — ещё не приходилось. Сложно было удержать себя в руках, когда этот, как его, Тэхён, смотрел стрёмно, гладить начал… Стоит, смотрит и гладит… Чонгук не понял ничего и просто решил проблему единственным известным ему способом. Джин и правда расстроится, он ведь просил. Чонгука спасает лишь то, что когда он обещание давал, то просто не мог предвидеть такую вот херню, и, может быть, это как-то оправдает его в глазах друга, хотя надежды на это мало.
— Это исключительно реакция на раздражитель, не сдержался, прости, Хоби-хён. Такого больше не повторится, обещаю. А обнимашки Джин просил передать. Обнимашки и кимчи.
Хоби задумался на минутку, кивнул самому себе и хлопнул Чона по плечу:
— Океюшки, принимается. Надеюсь, Ким Тэхён не сильно пострадал. По телефону ты сказал, что у тебя есть что-то, что ты хотел бы обсудить и узнать моё мнение. Выкладывай.
Вот оно. Самая сложная часть этого дня. Чонгук достал из сумки конверт и вытащил из него несколько скрепленных листов. Зажмурился на пару секунд, резко выдохнул и протянул листы Хосоку:
— Хён, мне нужно, чтобы ты посмотрел на эти фото и сказал, кому это тело могло принадлежать. Я понимаю, что, не видя тело, ты не можешь дать подробный ответ, но мне нужно знать хотя бы общие параметры: примерный возраст, мужчина это или женщина, понимаешь?
— Понимаю… Должен ли я спросить, где ты взял эти фото?
— Я никого не бил! В тот раз… Просто мне помогла одна аджумма, которая работает в Пусане в участке, куда я обращался ранее.
Чонгук оправдывался, да. Просто ему до сих пор было стыдно за свою несдержанность, и он пытался спасти остатки своей репутации.
— Это радует. То, что в
тот раз ты никого не бил. Хорошо. Ты… Ты хочешь, чтобы я сравнил параметры этого тела с кем-то конкретным?
Хоби встревоженно смотрел на Гука, тот непроизвольно сжал кулаки и кивнул.
— Хорошо. С кем я должен сравнить? Мне нужно описание человека, рост и хотя бы…
— Со мной, — перебил Чонгук.
— С тобой. Угу, ладненько. Сравнить и сказать, не ты ли это на фото? Я чего-то запутался… Давай-ка ещё разок.
Хосок подумал, что он, возможно, поторопился с выводами и Чонгук таки не дружит с головой, поехал кукухой, чуток чокнулся, ага. Но на всякий случай уточнил:
— Я должен сравнить это неопознанное тело с тобой… м-м-м… потому что. Серьёзно, почему? — растерянно пробормотал Хоби.
— Потому что мы с братом одинаковые, мы же близнецы. Разве Джин не сказал? — Чонгук хмыкнул: это так похоже на Джина — упустить самое важное.
— Ну, очевидно, что не сказал. Мы бы избежали этого неловкого разговора, если бы сказал. — Судмед с облегчением выдохнул и внимательно осмотрел Чона.
Чонгук весь напрягся, он боялся услышать то, что мог услышать. Это ведь действительно мог быть Чону на фото. Хосок с минуту рассматривал изображение, переводя взгляд с фото на Чона. Кивнул сам себе и протянул листы обратно:
— Это не он, Чонгук. Это не Чону, я уверен. Линия челюсти не совпадает, и надбровные дуги выделяются слишком сильно.
Из парня словно выпустили весь воздух, от облегчения он привалился к стене, чтоб не упасть. Вот сейчас он был бы благодарен, если бы другой человек поделился с ним своим теплом, просто взял за руку или хотя бы похлопал по плечу. Почему-то в сознании картинкой всплыли длинные пальцы, что не так давно сжимали его предплечье, даря такую неуместную ласку, и глаза глубокого тёмно-орехового цвета, которые так неотрывно смотрели куда-то глубоко внутрь Чонгука. Гук нахмурился и помотал головой, словно физически пытался вытряхнуть этот образ из мыслей. Образ вытряхиваться не хотел, зацепился за краешек сознания и затаился.
Хоби что-то такое понял, наверное, он обнял Чонгука и прижал к себе крепко, делясь спокойствием и поддержкой.
— Чонгук, мы разберёмся, но нам нужна будет помощь. Ты пока возвращайся в гостиницу, отдохни, но оставь мне все документы, которые тебе удалось собрать за это время. А я введу в курс дела старшего детектива Кима и…
— Кима? Серьёзно, хён? Этого чудака, который руки свои контролировать не умеет? — перебил Чонгук, набычился и отстранился.
— Не этого Кима, а старшего детектива Ким Намджуна. Он отличный детектив, очень умный и организованный, не переживай, просто поверь мне. А Тэхён, я не знаю, почему он так себя повёл, такое поведение ему не свойственно. Пожалуйста, не будь так строг.
У Чонгука был кризис доверия к полиции и синдром ситуационного рукоприкладства, но он очень хотел верить брату своего лучшего друга, ведь им и правда нужна была помощь. Подумав минутку, он всё-таки решил рискнуть:
— Хорошо, хён, у меня мало вариантов, я верю тебе.
— Вот и чудненько! Чудесненько и прекрасненько! Возвращайся, отдыхай, а я позвоню, когда будут новости. — Хоби словно включился, как лампочка, от облегчения.
Проводив Чонгука, Хосок, напевая весёлую песенку, вытащил небольшой свёрток из ящика стола и подошёл к узкой полочке, где в рядок выстроились три уточки. Из свёртка достал четвёртую и посадил к остальным. Да, вот теперь мы в настоящем, где найдены четыре тела, а никаких догадок у детективов как не было, так и нет. Как не было и официального расследования, вообще-то. Просто детективы занимались этим делом в свободное время, ведь они не могли крепко связать эти дела и определиться с составом преступления. Это не убийство — и это всё, что удалось понять за это время. Глумление над телом? Спорно, ведь, не обрати на них внимание Утёнок, эти люди так и остались бы либо не найденными, либо найденными, но никто не стал бы заморачиваться поисками семей, и остались бы они неизвестными и были кремированы по истечении срока как невостребованные останки. Интересное дело, раздражающее и нетипичное. Но никому не нужное, а для группы товарищей из седьмого участка так, чисто ребус, который хочется разгадать, ведь у Кимов нет личной жизни. И у Хосока. Ёнджуна никто не спрашивал, а Чимин сам влез в расследование от скуки.
Полюбовавшись на утиную компанию, Хоби взял документы Чонгука и отправился на поиски старшего детектива Кима. Уточки ярким пятном разбавляли стерильность прозекторской/морга/кабинета судмедэкспертов и скрашивали общее впечатление холода. Это Чимин полочку сделал, просто так, ему показалось это забавным, но у Пака вообще специфическое чувство юмора, скорее даже с отметкой минус, но идея всем пришлась по вкусу. И вот они, уточки, весёлыми жёлтыми пятнышками сидят, добавляют цвета и нотку безумия в строгость помещения.
***
Пока Чонгук отдыхает, Хоби вводит в курс дела о пропаже Чону детектива Кима (старшего), а Ким (младший) пополняет аптечку, мы проведаем Юнги и узнаем, как там дела у нашего художника.
А дела у Мин Юнги неплохие в общем-то, всё стабильно и обычно: бьётся, человек искусства, со своей музой, которая вредничает и не хочет работать; смотрит дорамы и плачет от чувств; ест вредную еду и бездельничает. А как же… минуточку… а как же любовь на всю жизнь к Чимину? Как же «положились на судьбу» и «ты мой альфа, я твой омега»? Вот это вот всё: «Зайка моя, я твой зайчик, и ручка моя, я твой пальчик…» Да никак. Пять коктейлей, помните?
Возможно, мы капельку преувеличили (напиздели, в общем), когда сказали, что Юнги знают как художника в каких-то там кругах. Его только начинают узнавать (простите за дезинформацию). Он продал пару картин и заинтересовал несколько потенциальных покупателей и даже галерею искусств, но его покинула муза, и дело встало. Муза ушла в самовольную увольнительную после той
судьбоносной скучной вечеринки. Юнги и сам не знал, почему так. Он и не очень-то помнил, что произошло, честно говоря. Помнил сладкий вкус коктейлей, приятную музыку, скуку и почему-то что-то розовое и чувство всепоглощающего восторга. А отчего он так был восторжен — не помнил. Так что да, фея вдохновения покинула Мин Юнги после той скучной вечеринки, и художник маялся…
Не подумайте, Юнги не бездельник и любит занимать себя разными делами по его профилю. Он разрисовал стены в детской больнице, по просьбе соседки украсил стены подъезда - лесная нимфа с оголённой грудью была лишней, и пришлось «одеть» деву - писал портреты на заказ. Он даже помогал полиции составлять фотороботы преступников: живой рисунок всегда лучше механической компьютерной обработки. И вот в один из дней Юнги попросили составить такой портрет в одном из участков Сеула. И в какой же участок позвали Юнги? В седьмой, в седьмой участок позвали.
Так вышло, что при обнаружении последнего тела от Гадкого Утёнка (старик. Инфаркт. В позе лотоса в лотосах) детективы Кимы нашли не только тело, но и свидетеля. Спорного, конечно: старенькая аджумма щурилась, переспрашивала, слышала плохо и очень громко разговаривала. По рекомендации коллег детектив Ким обратился за помощью в составлении портрета к Мин Юнги, и вот он здесь и не знает, сколько ещё выдержит.
Бабуле явно было нечем заняться, и она решила скоротать время в полицейском участке среди молодых и красивых копов. Она строила подслеповатые глазки старшему детективу Киму, скрипуче хихикала над вопросами художника и кокетливо поправляла причёску. Потискала за щёчки смущённого Ёнджуна и ущипнула за бок опешившего от такой наглости Тэхёна. В общем, развлекалась как могла. В итоге через два часа мучений на листе бумаги красовался только удлинённый овал лица и — отдельным фрагментом — силуэт в тёмной одежде. С чего начали — к тому и вернулись. Никаких зацепок, чёртов Утёнок, чтоб его. Чёртова бабка.
Ким Намджун и не ожидал многого и не очень расстроился, ведь он уже был весь в мыслях в деле о пропаже Чон Чону. Приказав Ёнджуну проводить пожилую женщину, детектив Ким попрощался с художником и засобирался домой: рабочий день закончен, но вечер предстоит продуктивный. Зачем откладывать? Надо встретиться с Чон Чонгуком и начать неофициальное расследование. Накинув строгий тёмно-синий кардиган, детектив достал смартфон (в чёрном чехле, конечно же. Украшалочки для слабаков) и позвонил Чон Хосоку:
— Хоби, я просмотрел материал Чона, мы попробуем помочь. Да, сегодня начнём. Нет, ты не нужен пока. Скинь Чону мой адрес, мы с Тэхёном едем домой. Тэ обещал больше так не делать, не переживай. Нет, я не очень ему верю, но буду рядом и проконтролирую. Да, Хоби, и Чонгука проконтролирую, ты что, в меня не веришь? Нет, я не буду никого из них бить, если опять сцепятся. Блять, ладно, я обещаю, что сегодня никого бить не буду, доволен? Всё, мы поехали, пусть Чон через час подъедет к нам. Ты слышал, засранец? — обратился Намджун уже к Тэхёну, который собрался и ждал. — Я обещал Хосоку, что ты будешь себя хорошо вести. Ты ведь будешь?
Тэхён еле сдерживал себя от того, чтоб не рвануть домой, ну, он ведь скоро увидит Чонгука, он в предвкушении. Вместо нервозности Тэ демонстрировал полную невозмутимость, надо отдать ему должное, он отлично справлялся - переступал с ноги на ногу, теребил браслеты, облизывал губы и поглядывал на выход - и был доволен собой.
— Хён, ты за кого меня принимаешь? — возмутился Тэхён и постарался выглядеть оскорблённым.
— Я принимаю и знаю тебя таким, какой ты есть, и у тебя не получится наебать меня своим невинным видом. — Намджун был строг, властен и капельку пугающ. — Если ты, похотливое животное, опять полезешь к Чонгуку и подставишь меня в глазах Хосока, ты в курсе. Ты. Штрафы за парковку. Месяц.
Старший детектив с каждым словом, которое он чеканил низким, пробирающим до костей голосом, приближался к Тэхёну, пока почти не упёрся тому в лицо. Ёнджун, который проводил свидетельницу и вошёл в участок, резко затормозил, вздрогнул и быстро сбежал обратно на улицу. Тэхён сжался до состояния сдувшегося шарика и со всей искренностью заглянул Намджуну в глаза:
— Хён, я не буду вести себя вызывающе. Не из-за штрафов, ну, я правда почему-то увлёкся тогда (шея! Это была шея Чонгука, и руки, и весь он), но я буду держать себя в руках.
Намджун сделал вид, что поверил:
— Я слежу за тобой, помни это. Ёнджун! — Похлопав Тэхёна по плечу, Ким-старший призвал стажера, метания которого, конечно же, заметил.
Ёнджун, который прятался за метровой куклой полицейского у входа, влетел в фойе и встал по струнке в ожидании команды. Намджун умилился и уже мягким голосом похвалил парня:
— Ёни, ты молодец сегодня, почти спустился в подвал сам, собирайся домой. До завтра.
Потрепав по волосам сверкающего Ёнджуна, Кимы отбыли домой на встречу с Чонгуком (Тэхён) и приниматься за новое дело (Намджун).
***
А немного раньше, когда Юнги распрощался с Намджуном, при выходе из участка он столкнулся с Чимином, который заступал на ночную смену.
Один входил, а другой выходил, и по классике жанров они столкнулись. Взлетел вверх ворох бумаг из рук художника, выпала и громко упала на пол сумка с обедом и рабочими бумагами из рук судмедэксперта. Синхронно чертыхнувшись, парни присели, чтоб собрать разбросанное, и (какое клише, господи) столкнулись лбами. Юнги мило ойкнул, Чимин прошипел «блять», и их глаза встретились (автор стреляется из пушки банальности, простите). Чимин уже был готов вызвериться, ему много не надо, чтоб психануть. Но остановился, наткнувшись на извиняющийся взгляд красивых тёмных глаз напротив. Вот тут Пак и узнал своего нечаянного знакомца — это же тот чудик с вечеринки, который так странно подкатывал тогда! Вспомнив детали разговора, Чимин напрягся и приготовился к новому потоку бессознательного.
Юнги вздохнул, потёр лоб и робко улыбнулся:
— Простите, я был невнимателен и не заметил вас. Со мной так бывает. Простите, пожалуйста, — встал, поклонился и начал собирать рассыпанные листы.
К этому Чимин был не готов, вернее, готов, но не к этому. Он хмурился и смотрел на мятную макушку, перевёл взгляд на бледные кисти рук с просвечивающими венами, заглянул в лицо. Это точно был тот художник.
— Ты меня не узнаёшь? — зачем-то спросил Чимин.
Мин удивлённо посмотрел на Чимина, задумался и покачал головой со смущённой улыбкой:
— А мы с вами встречались? Простите ещё раз, я не помню.
Вот оно что, ухмыльнулся Пак — факир был пьян, история забыта. Ну что ж, Юнги с воза — Чимину легче.
— Я, наверное, обознался, не берите в голову. — Судмед скупо улыбнулся, подобрал сумку и направился вглубь участка на своё рабочее место.
Почему-то стало обидно из-за того, что Юнги его не помнил. Чимин даже разозлился на себя, но обида никуда не делась.
