Прочь недосказанность!

      — Так, стоп, Ари. Успокойся уже, присядь, и давай всё сначала, — Артур тянет за руку Ариадну и подвигает ей стул. Сам отправляется в уборную со стаканом.       Ариадна выглядит так, будто как минимум прямо сейчас готова хлопнуться в обморок, как максимум — свалиться на пол и забиться в эпилептическом припадке с пеной у рта. Ни та, ни другая перспектива Артура категорически не устраивают, потому что да, есть у него за плечами медицинские курсы, однако армейское прошлое на то и прошлое. Ему совсем не хотелось бы к нему возвращаться, по крайней мере, при таких нестандартных обстоятельствах.       Вот залатать Имса, когда его задницу в очередной раз подстрелили — так это пожалуйста. Тут уж Артур готов проявить все свои сомнительные хирургические таланты. Всё-таки есть в нём садистские наклонности. Но с этим ведь он никогда и не спорил. Совсем другое дело — носиться с девчонкой в экзистенциальном кризисе, к тому же, с расстройством половой идентичности.       Артур возвращается из уборной и протягивает трясущейся Ариадне стакан с водой. Та осушает его залпом, давится и долго кашляет. Артур делает глубокий вдох и долго, шумно выдыхает.       — А теперь давай сначала. Почему ты вдруг решила, что ты… кхм… трансгендер?       — Что значит, я ВДРУГ решила? — негодует Ариадна. Кажется, ей уже немного легче, и это определённо обнадёживает. — Артур, ты что, совсем меня не слушал? Я же сказала, я решила уже давно. Точнее, не решила, а знаю. Просто не решалась вам сказать.       — М… — Артур на секунду принимает задумчивый вид, потому что… Потому что он на самом деле пока не понимает ни черта. — И почему ты теперь решилась? — наконец, спрашивает он первое, что просится на ум.       Ариадна возносит взгляд к потолку, и вид у неё такой, будто Артур вдруг потребовал, чтобы она говорила с ним на Идише или Иврите.       — Артур, ну… Господи, как же это сложно… Вы все мне как семья. Сколько я могла ещё скрывать от вас свою сущность? Это как минимум не справедливо по отношению…       — Ладно, хорошо, это я понял. Ты права. Вот чего я не понимаю, так это того — почему именно Кобб? Ты ведь только что рассказала мне. Почему боишься рассказать ему?       — Да потому, что… — она не успевает договорить, скрипит тяжёлая входная дверь склада, арендованного ими под офис, и сразу закрывается с жутким грохотом.       Артур едва успевает подхватить стул вместе с Ариадной, предотвратив её немедленное свидание с пыльным каменным полом.       — Пупсик, я захватил тебе кофе, — радостно вещает Имс, поставив на стол перед Артуром картонный стаканчик с зелёным логотипом «Старбакс». — Привет, Ари.       — Привет, Имс, — выдавливает Ариадна. Её снова начинает колотить, как припадочную.       — Имс, какого чёрта? — Артур кивает в сторону двери.       Имс оборачивается, смотрит на дверь и пожимает плечами.       — Сквозняк… — смотрит на Ариадну, вдруг сощурившись, и тут же его густые брови взлетают прямиком на лоб. — Детка, да ты имидж сменила! Знаешь, а я всегда знал, что короткая стрижка тебе пойдёт. Помнишь, Арти? Я ведь говорил…       — Имс, у нас проблема, — перебивает Артур. О своей проницательности Имс в состоянии говорить часами. — Ари, сама скажешь, или лучше я?       Напыжившаяся как замёрзший воробей Ариадна делает странный и весьма неопределённый жест головой, который одновременно с одинаковым успехом можно было бы принять и за кивок, и за жест отрицания. Однако по лицу её совершенно очевидно, что Артуру придётся начинать самому.       — Так что стряслось-то, вы можете уже сказать? — нетерпеливо дёргается Имс.       Артур снова делает глубокий вдох.       — Ари решила, что она…       — Боже, Артур! — Ариадна закатывает глаза. — Я не решила, я знаю. Я трансгендер!       — Транс… кто? — челюсть Имса отвисает, а глаза так комично расширяются, что Артуру едва удаётся подавить неуместный в данном случае смешок.       — Транс-ген-дер, — повторяет она по слогам и как можно громче. — Это когда человек…       — Да знаю я, — обрывает обалдевший Имс. — Не забывайте, я англичанин. У нас половина нации ещё не определились, кто они такие — мужики или бабы. Просто… ты-то с чего вдруг?       Артур сухо сглатывает и смотрит на Имса, потом на Ариадну. Кажется, если та ещё чуть сильнее закатит глаза, то они окажутся у неё прямо на коротко стриженном затылке.       — Не вдруг! Я давно об этом знаю. Я давно поняла, что родилась не в своём теле.       — Тогда почему говоришь об этом только сейчас?       — Потому что… не знаю. Раньше казалось — это неудобно. Но вы ведь моя семья… Вот только… М-м… В общем, вы с Артуром должны мне помочь как-то обтекаемо преподнести всё Доминику.       Имс с искренним удивлением задирает брови.       — Почему ты боишься говорить об это Коббу?       Ариадна вздыхает и, поднявшись со стула, зарывается пальцами в короткие русые волосы.       — Да потому, что Дом… мы…       Снова скрипит дверь и тут же захлопывается всё с тем же грохотом. На этот раз дёргается не только Ариадна, но и Имс, и даже Артур.       — Юсуф, дверь! — кричат в два голоса Ари и Артур.       — Сквозняк… Всем привет! О… Вас уже так много. Я-то думал, чуть ли не первый приду.       Химик машет всем знак приветствия и направляется прямиком к столу со своими склянками и препаратами. Сразу начинает чем-то звенеть, зажигает грелку, и по всему складу тут же тянет какой-то сладко-горькой пакостью.       Ариадна зажимает нос, Артур кривится, Имс делает вид, что вообще ничего не ощущает. Артур бы и не удивился, если бы так оно и оказалось. Вот когда однажды на Артура случайно попал одеколон Кобба… — какого вообще чёрта таскать парфюм с собой на работу? — вот тогда нюх у этого говнюка сработал как у заправской ищейки.       — Юсуф, поди-ка сюда, дружище. Помощь твоя нужна, — подзывает Имс, смотрит на ссутулившуюся Ариадну, потом на Артура. — Что? Лучше четыре головы, чем три.       Артур ухмыляется себе под нос — с такой логикой правда поспорить сложно. Однако лично он сам пока ещё так и не успел добиться от Ариадны, в чём же конкретно должна заключаться в этом случае помощь. То ли дело Имс. Ему никогда не нужны никакие подробности для того, чтобы ради близких кинуться грудью на амбразуру. Здорово, что этих близких у него не так уж много. Во всяком случае, это здорово для Артура. Хотя иной раз Имс попутно так же умудряется улучить момент, чтобы немного покуражиться. Вероятно, сегодня он именно в том самом настроении.       — Что стряслось? — с явной готовностью помочь спрашивает Юсуф, вытирая ладони о бумажную салфетку. Оторвавшись от своих «чёрных дел», он направляется к остальным, но вдруг замирает на полпути. — Ариадна, ты сменила…       — Да, я решила подстричься. И это не та проблема, о которой я хотела поговорить. Артур?       Ариадна смотрит на Артура, как утопающий таращится на спасательный круг. Имс стоит, опираясь рукой на стол, потягивает кофе и со слабо скрываемым интересом наблюдает за разворачивающейся драмой. Артур понимает, что снова он попал. Собственно, ничего тут удивительного. На то он и координатор, чтобы помогать разруливать всякие сложные задачи. Вот только бы не мешало для начала докопаться уже до сути проблемы.       — Ариадна решила… — начинает он, но поймав на себе гневный взгляд Ариадны, тут же поправляется. — Ариадна трансгендер.       Юсуф смотрит на Артура, и тот уже серьёзно начинает сомневаться — не перешёл ли он, на самом деле, ненароком на Идиш.       — Транс… что?       — Кто! — обиженно рявкает Ариадна. — Транс-ген-дер! — поясняет она для особо одарённых, но предсказуемо напрасно. Индус по-прежнему не понимает ни черта.       — Что такое транс-ген-дер? — переспрашивает он.       На этот раз Ариадна благоразумно решает, что глаза лучше бы прикрыть.       — Не «что», а «кто». Юсуф, ты, вообще-то, обо мне говоришь. Возможно, ты и не заметил, но я пока ещё — живой, одушевлённый предмет.       — Ну простите, — смущённо бубнит Юсуф, и его щёки из бронзового становятся тёмно-коричневыми с багровым оттенком.       — Ари чувствует себя мальчиком, — сжалившись, наконец, над теряющими терпение Артуром и Ариадной, поясняет Имс.       — Матерь божья! — восклицает Юсуф таким тоном, будто ему только что сообщили, что Ариадна думает, будто она бурундук или сахарный поссум.       — Какая ещё матерь? Братишка, ты же индуист, — выдавливает из себя Имс и начинает тихонько ржать.       — Да пофиг. Как это она мальчик? Чёрт, Ари, ты…       — Успокойся, Юсуф. Спокойно… — размеренным тоном почти нараспев приговаривает Артур.       Оставаться в положении сидя уже нет никаких сил. Он поднимается со стула и начинает медленно расхаживать по помещению. На секунду бросает раздражённый взгляд в сторону стола со склянками и горелкой и недовольно морщит нос.       — Так вот для чего ты стрижку сменила. Значит, ты теперь мальчик? — восклицает Юсуф и, судя по его восторженному голосу, очень гордится тем, что наконец-то он пришёл к логичному выводу, причём, даже почти без посторонней помощи.       Артур не спешит его в этом разочаровывать. Успев прошагать уже добрую половину огромного склада, он застывает на месте и оборачивается через плечо. Твою мать, как же здесь воняет. По пути обратно Артур едва борет в себе желание подойти и пнуть ногой проклятый стол со всей этой гадостью, от которой несёт, как от застарелой помойки. Вот, значит, из чего синтезируется то дерьмо, которое их химик так успешно все эти годы выдавал за качественные снотворные смеси.       Имсу, слава богу, удаётся сделать уже над собой усилие и перестать ржать. Он подходит к Юсуфу и похлопывает его по пухлому плечу.       — Слушай, приятель, ну его. Лучше не думай об этом, окей? Тут, в общем-то, в другом проблема, — пытается объяснить Артур. — Ари боится рассказать об этом Дому. Есть идеи, как лучше это сделать?       — Боится? Почему? — искренне недоумевает Юсуф. Ариадна тихо стонет и с размаху приземляется обратно на стул. — Кобб разве что-то имеет против мальчиков?       — М-м… — Имс делает вид, что задумался. Артур видит по нему прекрасно, что это лишь способ, чтобы снова не заржать. — Да вроде бы нет, — выдаёт он наконец.       Артур возвращается к столу и поднимает стаканчик с кофе.       — Тогда я вообще ничего не понимаю, — окончательно сдаётся индус. — В чём проблема-то? Какая разница, мальчик Ариадна или девочка? — он поворачивает голову и уставляется своими чёрными глазами на Ариадну. — И почему ты боишься рассказать Доминику о том, что ты… транс… чёрт, в жизни не запомню это слово…       — Да потому…       Артур смотрит на Ариадну и понимает, что та вот-вот расплачется. И да, только этого сейчас для полного счастья как раз им и не хватало. Уж лучше бы она упала в обморок или забилась в припадке. По крайней мере, тут бы у него, может, с натяжкой, но всё-таки хватило навыков, чтобы привести её в чувства. А вот успокоить ревущую женщину — пускай она и считает себя мальчиком — такое из них троих под силу, разве что, Имсу. Однако прямо сейчас тот выглядит так, что Артур понимает — этот невозможный паскудник явно намерен досмотреть всю комедию до логического финала.       Артуру становится яснее ясного, что лучше предотвратить сражение, чем пасть потом в нём бесславно, возможно, даже и с позором. Ведь Имс непременно воспользуется случаем, чтобы потом дома укусить его, что «ай-ай-ай, пупсик… даже не смог помочь своей подружке, а ведь девочка, или мальчик, без разницы, так тебе доверяла…». В любом случае, Артур решает, что нужно сделать хоть что-то. Он уже собирается поставить стакан с кофе обратно на стол, чтобы подбодрить окончательно растерявшуюся Ари дружеским поглаживанием по плечу, как вдруг входная дверь открывается, и снова раздаётся оглушительный «бах!».       И какого, простите, хрена, это опять звучит так неожиданно? Артур подскакивает на месте и роняет стакан. Очевидно, что всё происходящее дерьмо совершенно вывело уже его из шаткого равновесия. Остывший кофе поливается прямиком на его белую рубашку от BOGGI. Небольшая часть попадает за шиворот Ариадне, и в другой ситуации она бы непременно разразилась оглушительным визгом, однако Артур вдруг понимает, что девушка — мальчик, чёрт, как же это сложно — практически не реагирует. Просто сидит и таращится в сторону двери, как разбуженная посреди дня сова.       — О. Все уже в сборе. Доброго утра вам, — радушно приветствует Доминик.       — Дом, дверь! — рявкают в один голос Артур и Юсуф.       — Сквозняк же… — пожимает плечами Кобб, слишком грузно для такой нежной техники шваркнув на стол серебряный чемоданчик PASIV.       Артур морщится так, будто это не машину только что грохнули, а его самого огрели битой по затылку. Имс носится вокруг как заботливая квочка и слишком активно пытается помочь ему расстегнуть испорченную рубашку. Артур отмахивается от него как от назойливой мухи, наконец, кладёт ладонь на плечо Ариадне и осторожно, ободряюще его сжимает.       — Что-то случилось? — интересуется Кобб, разложив на столе принесённые им материалы текущего дела. — Почему у всех такие лица, будто мы кого-то хороним? И, чёрт, чем тут так воняет?!       Он начинает озираться по сторонам в поисках источника сногсшибательного аромата. Юсуф меняется в лице, сделавшись по цвету похожим на терракотовый горшок, и спешит к своему столу. Имс наконец выдирает Артура из рубашки и помогает натянуть ему свой джемпер, висящий на спинке стула. Попутно не забывает воспользоваться ситуацией и нежно пробежаться пальцами по Артуровым бокам.       Артур предсказуемо покрывается мурашками. Имс приторно скалится.       — Вот в первом вопросе, Доминик, ты, как раз, далеко не ушёл, — иронично выдаёт он как бы между делом. — Мы тут на самом деле кое-кого хороним.       — Ч-что?       — Меня, — загробным голосом произносит Ариадна, по-видимому, решившая, что помощи ей ждать больше неоткуда.       — То есть… В каком это смысле тебя? Мне кто-нибудь, наконец, объяснит, что тут происходит?       Ариадна поднимается со стула и обречённо смотрит по очереди на всех присутствующих, потом возвращает взгляд Коббу. Тот стоит рядом со столом и сводит брови на переносице, с явным излишним усердием напрягая извилины, в своей манере заранее пытаясь осмыслить то, чего даже ещё не услышал.       — Доминик… ты, главное, присядь и дослушай до конца, — начинает мягко уговаривать Ариадна.       Артур приподнимает одну бровь, но предпочитает пока помолчать, Юсуф усиленно делает вид, что борется с причиной невыносимой мусорной вони, Имс… Имс и тактичность родились в разных измерениях, и все об этом знают.       — До конца? — с откровенным интересом переспрашивает он, наморщив лоб. — Так значит, мы ещё не обо всём знаем? Потому что мне лично эта история не показалась такой уж долгой и запутанной.       — Имс, прошу тебя, заткнись, — шипит сквозь зубы Артур, периферическим зрением наблюдая, как Ари делается по цвету похожей на варёного омара.       — Да в чём проблема, я не пойму? — удивляется Имс, и Артур практически уверен, что он в самом деле не видит тут никакой проблемы. В этом, как раз, весь он. — Господи Иисусе, почему вы, американцы, все такие сложные? И французы не лучше, — добавляет он в сторону притихшей Ариадны. — Подумаешь, Ари поняла, что чувствует себя мальчиком. Что тут такого-то? Какая разница, мальчик она или…       — Имс, блять, да заглохни ты!       — Почему, Арти? Я правда не понимаю…       — То есть, как это.? А-ари… это… — сдавленно пищит Кобб и мешком валится на хрупкий стул.       Старый пластик под ним жалобно скрипит, но, к счастью, выдерживает напор, избавляя всех от ещё одной проблемы в виде отбитой задницы Кобба. Артур смотрит на Доминика — тот вдруг делается таким бледным, что Артур почти всерьёз переживает, не хватил ли его, часом, сердечный приступ.       — Дом, это правда, — выпаливает быстро Ариадна, но тут же мнётся и добавляет: — Почти. Во-первых, это называется трансгендер. Хотя, наверняка, ты это знаешь. А во-вторых… я поняла это не сегодня… и даже не месяц назад. Это случилось ещё в раннем детстве. Просто, сами знаете, как… большинство людей реагируют, поэтому я и не…       Она говорит всё тише, и тише, пока наконец звук не убавляется до минимума. Повисает гробовая тишина. Артуру на мгновение кажется, что откуда-то даже повеяло могильным холодом, и он неуютно ёжится, натянув рукава джемпера до кончиков пальцев.       — Окей. Отлично, — подводит итог Имс, чинно вышагивая на середину пространства между столами. Артур на секунду успевает залюбоваться его подтянутой задницей и почти разочарованно вздыхает, когда тот поворачивается ко всем лицом. — Раз уж наша панельная дискуссия на время исчерпана, то у меня, как раз, назрел один весьма любопытный вопрос. Ари, значит, ты говоришь, что практически всегда ощущала себя парнем, так?       — Так, — скрипит осипшим голосом глубоко несчастная Ари.       Артуру её становится всё жальче, но он тут же хмурится, кажется, начиная понимать, куда именно клонит Имс. И точно, это на самом деле очень даже интересный вопрос, хотя, возможно, для Артура он не настолько интересный, как для Имса. Для того он давно уже как бельмо на глазу, и это порядком раздражает Артура. Иногда, но не сейчас.       Пока Артур мечется лихорадочно в своих размышлениях, Имс, очевидно, сжалившись над окончательно раздавленной Ари, что-то увлечённо гуглит в мобильном и вдруг выдаёт, задрав на лоб обе брови:       — Упс… Н-дас-с… — и поднимает глаза. — Я тут кое-что выяснил насчёт… В общем, вопросов больше нет.       Ариадна только успевает облегчённо вздохнуть. Смотрит на Кобба, — тот старательно изображает мраморную скульптуру, только глаза одни двигаются, — но тут Артура вдруг накрывает. Потому что, может, кому-то всё и понятно, а вот ему точно нет.       — У меня есть вопрос, — говорит он, поднимая руку.       — Пупсик, я сам тебе объясню. Хватит уже девочку, чёрт, мальчика мучить, — шепчет Имс, склонившись над ухом Артура.       Но того уже ни чем не проймёшь. Знает он, как некоторые объясняют. Лучше уж выяснить всё из уст первоисточника.       — Отвянь, — фыркает он через плечо и снова поворачивается к Ариадне.       Та уже почти слилась со стулом на клеточном уровне. Такими темпами Юсуфу скоро придётся её — его — блять — синтезировать из пластика. Но Артур должен, просто обязан у неё — него — спросить.       — Ари, только один вопрос. Просто скажи, насчёт того… поцелуя, в моём сне, в деле Фишера…       — Я помню, Артур. И, если ты забыл, то это ты меня поцеловал, — напоминает Ариадна и косит взгляд на Имса.       Тот только плечами пожимает — мол, что? Он тут вообще не при делах. Он-то, как раз, сам во всём разобрался.       — Да, я помню, что я сам, — тушуется на секунду Артур. — Это было нужно для дела. Вот только… Ну нет, я же точно помню, что ты ответила. Я бы сразу понял, если бы не ощутил с твоей стороны никакой отдачи. Но ты ведь, говоришь, что ты… кхм… мальчик?       Имс из-за спины Артура издаёт короткий, но почти истерический смешок, и снова наклоняется к его уху. Правда, на этот раз уже не совсем шепчет.       — Арти, котёночек, трансгендеры не всегда предпочитают людей того же пола, с которым они родились. И потом, я ведь тоже мальчик, не забыл? И ты.       — Это совсем другое, — шипит Артур, прикрываясь ладонью от чужих ушей. — Мы не просто мальчики, мы…       — Педики, — сквозь смех добавляет Имс.       Артур кривится, будто кто-то только что поскрёб когтями по стеклу.       — Боже, Имс. Другое слово не мог подобрать?       — Какое это другое?       — Геи, хотя бы.       Артур смотрит на Имса, на время оставив в покое в конец измученную Ариадну. Глаза у Имса вдруг загораются, как у гонного кобеля рядом с течной сукой.       — Пу-упсик, — тянет он с коварной улыбкой. — То, что ты вытворял вчера передо мной прямо на нашем подоконнике… Геям такое, поверь мне, даже не снится. Мы с тобой никакие не геи, сладенький, а самые настоящие…       — Имс… блять… — Артур озирается по сторонам и только теперь понимает, что они с Имсом давно перешли на разговор в полный голос. В помещении склада царит такая тишина, что, кажется, Артур прямо сейчас может слышать, как потирает лапки муха на плече у Юсуфа. — Сука, убью… — рычит он, хватает со стола Глок, снимает с предохранителя и бесцеремонно тычет дулом Имсу в затылок, толкая того к выходу. — Просим прощения, но нам нужно отлучиться. До обеда можете нас не ждать, — злобно роняет он через плечо уже почти в дверях, потом на секунду останавливается и добавляет: — А ещё лучше до завтра.       — Котёночек… Ну прости, ну… Чего ты так взъелся-то? — без малейшего намёка на вину хнычет Имс, пока взбешённый Артур продолжает подгонять его стволом, даже не заботясь о том, что они, вообще-то, на улице, и кто-нибудь вполне может их увидеть.       — В машину! Живо, а то пристрелю скотину, — рявкает резко Артур, нажав на пульте кнопку центрального замка. — Ты меня знаешь, Имс, я могу, так что лучше шевелись. И, желательно, молча.       До отеля, слава богу, ехать максимум минут десять. Артур ведёт машину как бешеный, проскакивая все светофоры. Имс благоразумно помалкивает, потому что пушка всё ещё лежит у разъярённого Артура прямо под рукой на правом колене. Уж кому-кому, а Имсу хорошо известно, как мастерски его Арти обращается с любым огнестрелом.       В отель заходят в обнимку, рука Артура у Имса под полой пиджака. Дуло пистолета упирается прямо в рёбра. Разумеется, Артур в курсе, что Имс никуда от него не сбежит, но вот так ему сейчас куда приятнее. Да и сам он, признаться, далеко не уверен, что не сможет в данный момент прострелить этому трепливому гондону хотя бы его упругую задницу.       Хотя, нет, как раз, эту часть Имсова тела Артур предпочитает лицезреть в целости и сохранности. А вот, к примеру, простреленное предплечье ему даже во время работы не помешает ну никак.       Как только они заходят в свой номер на третьем, Артур сразу запирается изнутри.       — Раздевайся, — сухо командует он.       От злости приток адреналина усиливается раз, кажется, в сто, и как минимум треть всей крови из его организма уже сосредоточилась в паху. Член стоит по стойке смирно, здорово оттопырив ширинку, яйца потяжелели, и очень классная штука, оказывается, Имсов джемпер, который доходит Артуру почти до середины бедра и прикрывает собой весь это взбесившийся ливер, потому что иначе швейцар и метрдотель наверняка бы сочли его за сексуального маньяка в пубертатном периоде.       Имс выдирается из шмоток уж слишком ловко для чувака, к башке которого приставлено пистолетное дуло. Не сказать, чтобы Артура это удивляло. Пускай вместе они не так уж и давно, однако изучить друг друга успели со всеми потрохами и возможными девиациями.       Сам Артур не разменивается на то, чтобы полностью избавиться от одежды. Только снимает джемпер, который слишком уж явно мешает. Имс пятится к широкой кровати и разоблачается буквально за пару секунд. И стоит, надо сказать, у него ничуть не менее крепко, чем у самого Артура.       Артур снизу тычет дулом Имсу в щетинистый подбородок.       — На живот, сука, — снова приказывает он. — И ноги раздвинь.       — Как скажешь, любовь моя, — возбуждённо и сорвано усмехается Имс, с готовностью разворачивается на сто восемьдесят градусов и падает на заправленную постель, пока Артур одной единственной свободной рукой воюет со своей ширинкой.       На пару секунд он замирает и смотрит на голого Имса, распластанного по постели, и понимает, что… сука, вот это он, всё-таки, попал. Артур так сильно влюблён, что иногда кажется, что он готов пристрелить этого невозможного гада только за это досадное упущение. Потому что Артур ведь не планировал, а Имс просто пришёл и не спросил у него позволения. И вот за этот прискорбный факт чья-то охуенная задница поплатится прямо сейчас. По крайней мере, и за этот, несомненно, тоже, до общей кучи.       В последний момент Артур всё же решает, что штаны ему сейчас ну точно совсем ни к чему. Только мешать будут. И швыряет их на пол вместе с лёгкими мокасинами. Теперь на нём из одежды только носки, но они то никак не помешают ему трахнуть эту охренительную…       — Я так понимаю, пупсик, на подготовку и смазку мне рассчитывать не стоит, — бубнит Имс, уткнувшись в подушку носом.       — Правильно понимаешь, любимый, — язвит сквозь зубы Артур и залезает на Имса, пристроившись у него между разведённых ног и ткнув ему в затылок пистолетом.       — Что? Арти, что ты только что?       — Заглохни.       — Нет, постой… Артур…       Голос Имса звучит странно и непривычно, как-то слишком взволнованно, но Артур сейчас не в том состоянии, чтобы о чём-то там думать. Хочется так, что перед глазами всё плывёт. Он даже едва может толком соображать, что должен делать с пистолетом, который по-прежнему упрямо продолжает сжимать в своей руке. Поэтому он делает то, что первое приходит в его поплывшую от похоти голову.       — Умолкни, Имс. Хотя бы ненадолго, окей? — рычит взбешённо он и суёт пистолетное дуло Имсу в рот, развернув влево его физиономию и прижав её щекой к постели. Имс предсказуемо затыкается. — Слишком уж много ты пиздишь, счастье моё. Но если вздумаешь покричать, вот тут я не против, — судорожно шепчет Артур, навалившись на Имса сверху, и ощутимо кусает его за мочку уха.       Имс издаёт задушенный стон и… с готовностью приподнимает зад.       — Ух-х, блять… — не может удержаться от восторженного вздоха Артур.       Сплюнув на пальцы свободной руки, он почти нежно проникает между крепкими, поджимающимися ягодицами и смазывает тугое кольцо мышц.       — М.м… — глухо стонет Имс с пистолетным дулом во рту.       — Тихо, тихо. Лучше… расслабься, — шепчет задушенно Артур, ткнувшись потёкшей головкой в напряжённый вход. — Сам же знаешь, всё равно я тебя… трахну, — входить начинает сперва дразняще медленно, а потом сразу засаживает на всю длину.       Имс взвывает, громко клацнув зубами по металлическому стволу. Внутренние мышцы сжимаются так сильно, что на какой-то момент Артуру даже серьёзно кажется — пропали все его старания, и воспитательные меры полетели коту под хвост, потому что он кончит прямо сейчас. Он замирает на секунду и с силой кусает себя за нижнюю губу с внутренней стороны. Рот тут же наполняется солёно-металлическим привкусом, и его, слава богу, немного отпускает. Артур наклоняется и больно кусает Имса за взмокший, солёный от пота загривок.       — Сказал же… расслабься.       — Умуму…       — Чёрт.       Вытащив ствол изо рта Имса, Артур оставляет его лежать рядом на постели и подаётся бёдрами назад. Почти выходит — потом резко вперёд по самые яйца.       — С-с-суч… — шипит сквозь зубы Имс.       — М?       — Пиздеть… говорю, будешь, или… трахать.?       — Ебать тебя буду… блядёныш… пока из горла не вылезет.       Артур начинает размашисто двигаться и наконец набирает нужный темп. Пока он жёстко пялит Имса, тот с каждым следующим толчком стонет под ним, как портовая блядь. И это ли не счастье? Если нет, то Артур, вероятно, какой-то ненормальный. Наверняка, так и есть, и он бы, вполне возможно, даже огорчился по этому поводу, если б сейчас под ним стонал не Имс, а кто-то другой.       — Имс… — выход, толчок.       — Ох-х… Да… пуп…сик…       — Я вот… не пойму… Ох-х, блять… почему… всё-таки Ари…       Сжав ягодицы Имса пальцами, Артур чуть крутит задницей. Имс утыкается мордой в подушку и матерится, как последний затрапезный сапожник. И старается сильнее прогнуться в пояснице. Артур улыбается — разумеется, он знает… Давно уже изучил все тайные уголки, от прикосновения к которым его невыносимая пассия растекается под ним бесформенной лужицей.       — Почему… боялась сказать.? — переспрашивает Имс.       — Мгм.       Имс тихо смеётся, но тут же задыхается очередным заполошным стоном. От удовольствия и возбуждения его, как и самого Артура, всего нещадно трясёт.       — Так они… же с Коббом… переспали они.       — Блять, серьёз…но?       — Ох-х… Ага… а тут она… вдруг… мальчик…       — Вот же… хах… Имс… Имс, прогнись так ещё… Вот… вот. Да… да-а…       Артур понимает, что скоро кончит. Из головы вышибает всё и напрочь — и Кобба с мальчиком-Ариадной, и целый проёбанный день предстоящего дела, и… заряженный пистолет, лежащий на постели рядом с его рукой.       Имс под ним подвывает, подмахивает задом, и Артур краем ускользающего сознания понимает: вот вам и воспитательные меры. Как ни крути, а кончат они всё равно оба.       — Арти, я… ну, покричи же… для меня…       И Артур кричит. Нет, он не просто кричит — орёт так, что слышит, наверняка, даже весь первый этаж. И руки сами по себе разъезжаются так резко, что Глок слетает с постели и глухо ударяется о стену. Вслед за ударом раздаётся оглушительный выстрел, который почти перекрикивает кончающий Имс.       — Чёрт… чёрт…       — Арти, ты… что… бля… предохранитель…       — Забыл… Имс, я… чёрт! Вставай, быстро! Сука, вот ведь…       — Ты трахал меня… с заряженной пушкой во рту, — почти с восторгом упрекает Имс.       Артур не разделяет его восхищения. Правду, однако, говорят: «Раз в год и палка стреляет». По всему ведь от простого падения спусковой крючок сработать был не должен.       Превозмогая одышку после оргазма, оба мечутся по номеру, судорожно натягивая на себя первые шмотки, которые попадаются под руки. Артур поднимает с пола неисправный Глок.       — Имс, тревожная сумка! Документы, надеюсь, там?       — Да… да, всё там.       — Ноут в машине остался. В окно, живо. Спустимся по пожарной, — говорит Артур и кидается к окну.       «Всё-таки, здорово, что они в Нью-Йорке. Здесь у всех будто какой-то фетиш на пожарные лестницы», — лихорадочно рассуждает он про себя. Артуру даже думать не хочется о том, что он потом обнаружит в тревожной сумке, которую снова так неосмотрительно — или предусмотрительно — позволил самостоятельно собрать Имсу.       — Арти, постой, — звучит вслед. Артур открывает окно и одной ногой уже стоит на улице, но Имс вдруг застывает и не шевелится, будто в каком-то ступоре. — Артур!       — Имс, у нас нет времени, сейчас охрана примчит, потом полиция. Снаружи поговорим, — уже почти умоляет Артур, но Имс так и стоит, и, похоже, даже не собирается двигаться. И если сейчас сюда ворвётся охрана, то…       — Нет, мы поговорим сейчас, — упирается он и приземляется задом на широкий подоконник.       Артур обреченно вздыхает и опускается на корточки на решётчатом балконе. Если уж что-то втемяшилось в эту светлую британскую голову, то пока оно само оттуда не выйдет — не вытравишь ничем. Даже битой не выколотишь.       — Хорошо, я слушаю, — сдаётся он. — Только, умоляю, любимый, давай уже быстрее. Иначе…       — Вот! Это слово, снова. Я уж, было, решил, что мне послышалось, но…       — Имс, о чём ты? — обречённо вздыхает Артур.       — Ты сказал «любимый», — бубнит Имс себе под нос и совсем непривычно, будто смущённо, теребит в руках ремень от сумки.       — И? — недоумевает Артур.       — Мгм. И? Просто хотел уточнить — это только для связки слов или…       Артур наконец понимает, в чём дело, и — вот ведь чёрт! — он чувствует себя таким невообразимым гандоном, что даже слов не находится, чтобы это высказать. И… ну, нет, не может быть, чтобы он за столько времени на самом деле ни разу…       — Имс, я что, правда ни разу не говорил, что люблю тебя?       Имс не поднимает глаз, продолжает ковырять ногтем несчастный ремень, второй рукой тянется к мочке уха, и вот это уже Артуру ну совсем нисколько не нравится. Потому что он знает — этот жест означает, что Имс серьёзно взволнован. И да, пусть он волнуется по какому угодно поводу, но только не потому, что Артур — чёрствый и бессовестный ублюдок — ни разу больше, чем за год, так и не озвучил вслух свои чувства.       Откуда-то из коридора, за запертыми дверями их номера, доносится шум. Вдалеке раздаётся знакомый вой полицейских сирен.       — Я люблю тебя, Имс. Правда люблю! Прости, что был таким уродом и до сих пор ни разу не сказал, но я…       Имс вываливается в окно и, улыбаясь как шальной, на секунду прижимается тёплыми губами к губам Артура.       — Погнали, любовь моя. Похоже, на этот раз нам с тобой придётся перекантоваться на складе.       — Да хоть под мостом, любимый, — смеётся Артур и спрыгивает вниз, опираясь на сильные руки Имса. — Главное, чтобы с тобой.       Да, определённо ему нравится их жизнь. И здорово, что они оба мальчики не только в штанах, но и в голове.