Крем

– Хён? Отрывая взгляд от пакетов из магазина, он продолжает разбирать пачки с едой быстрого приготовления и многочисленные напитки. В последнее время он частенько заглядывает в магазин после тренировок, и это сильно помогает ему с тем, чтобы прийти в себя. С каждым разом хореограф просит от него все больше, и кто-то – он не будет уточнять – любит поспорить с преподавателем и корректировать движения прямо во время разучивания. Впрочем, это не важно, пока прогулки в будние успокаивают его, и людей на улицах совсем мало. – Кто дома? Вроде как, он спрашивал ещё когда заходил, но никто не откликнулся. Зато он может добавить громкости к музыке. Доставая телефон, он переключает на свой любимый плейлист. Кай совсем не извращенец – терпеть не может порно – но вот слушать стоны он любит. Вставляя второй наушник в ухо, он смущенно улыбается и на миг зависает; все нормально. Расписание у хёнов в самом деле не казалось простым, так что их отсутствие в два часа дня весьма оправдано. – Эх, каким бы он был? Комментируя обновки в плейлисте, он улыбается и расставляет в холодильник напитки. Там блок миндального молока и по бутылке виноградного сока и спрайта. Вспоминать Тэхена в такой момент чревато, и мысли, уносящие его слишком далеко, вынуждают его высоко рассмеяться. – Они, не может быть, – иногда ему кажется, что он все-таки начнет интересоваться текстовой порнографией, – Нет~ Продолжая улыбаться, он касается ладонями краснеющих щек; ему слишком весело. Стоны, что звучат так ласково, и вздохи, что становятся прерывистыми – это любимая часть Хюнина. Он уверен, что это кульминация, и радостно улыбается, раскладывая упаковки с едой быстрого приготовления на самую верхнюю полку. – Хюнин-и? Голос совсем рядом вынуждает его резко развернуться; Субин шел на него очень, очень быстро. Он был похож на фурию, когда улыбался: его верхняя губа была тонкой и такой выразительной. – Хён? – обращая внимания на его мокрые, темно синие волосы, он не знает, стоит ли ему вытаскивать наушники из ушей, – Хён! Его смех на грани крика; Субин тычет в его ребра пальцами. Его пальцы длинные, и, черт возьми, даже олимпийка от них не спасает. Приступ смеха сразу же поражает Кая, и он, скривившись как креветка, пытается упасть на пол и укатиться с кухни как можно дальше. – Субин-и хён! Жалобно тянет, когда чувствует его руки на своих ребрах, а потом неожиданно поднимается вверх. Он уже не думает о стонах, ему щекотно и даже немного больно; раньше – он хорошо помнит – синяки оставались. Сейчас же он сильно вырос и стал достаточно крепким. Его руки могли оторвать от себя любого, пока это не Ёнджун. С ним можно было только сбежать – хотя, нет, нельзя было – или помолиться на то, что тот не серьезно. – О, подожди! Субин отрывается от вынюхивания чего-то в волосах Хюнина, и отпускает его; последний полноценно валится на пол, руками придерживаясь тумбы. Его инстинкт самосохранения сработал, и он сразу же лег так, чтобы высоченному как дерево Субину пришлось очень долго и болезненно наклоняться до него. Если тот решится, то его черная майка суприм будет испорчена. – Ты так вырос, – Субин смеется едва ли слышно через уже совсем затихнувшие, слава всему святому, стоны в наушниках, – Я не могу так просто поднять тебя! Смеется весело, пока Хюнин, собравшись в боевую позицию на полу, вытаскивает телефон и старательно пытается разблокировать его отпечатком пальца, но сдается и выключает так, через заблокированный экран. Мука закончилась, и он может вытащить наушники из ушей. – Что там? – Я слушал, – Хюнин бы сказал прямо, но Субин слишком неожиданно приклеился к нему, – Музыку. – Музыку, Хюнин-а? – кажется, его это не особо волнует, – Ты закупился? Открывая холодильник, он наклоняется и рассматривает его содержимое; Чхве только встал и был голоден. – Я пошел в душ. Игнорируя старшего, он быстро встает, и убегает с кухни, спешно расстегивая олимпийку. Он совсем запыхался, а его карие, волнистые волосы даже взмокли. – Спасибо за молоко, Хюк-а! Вытаскивая коробку миндального молока, он сходу открывает ее, и выпивает половину. Все же, когда-нибудь он перейдет на упаковки побольше, но сейчас, как и дальнейшие несколько лет, он должен поддерживать свою форму и хотя бы делать вид, что он сдерживает себя. Решив, что из лапши быстрого приготовления ничего путного не будет – ему сегодня нужно в восемь вечера выступать – он берет вторую упаковку молока и пытается вспомнить, где могут быть таблетки от живота. На всякий случай он просто обязан их взять. – Тэхен-а, – мысленно пытается воспроизвести тот день, когда парень одалживал ему эластичные бинты, – Хён-а. Продолжая тянуть гласную, он быстро выходит в зал и решительно дергает ручку в комнату младших. Хюнин уже точно в душе, а Субину вряд ли понадобится разрешение от Тэхёна, что сейчас был на репетициях. Ему сильно достается на тренировках, а вокал, что он должен изучить, был весьма необычен. Субин бы не хотел оказаться на его месте. – Где оно? По привычке говоря, он надеется, что хоть кто-то ему ответит. Проживая в общежитии, он уже привык к тому, что всегда разговаривает. Он любил это, и любил внимание, поэтому сейчас, вслушиваясь в тишину Субин не понимает, почему он не слышит даже звука воды. Только пиликанье телефона отвлекает его, и он сразу же разворачивается на звук. На ручке висела олимпийка Кая, и Субин, совсем не думая, достает телефон из кармана и садится на стул перед тумбой. "Менеджер. Сообщение скрыто" – Серьезно? Распутывая алые наушники, он сразу же, по привычке, смахивает сообщение с заблокированного экрана и перед ним всплывает плейлист. Кнопка включения сразу же меняется на паузу, и Субин притягивает к себе один из наушников. Он долго вслушивался, и даже зажал кнопку изменения звука, чтобы хоть что-то появилось: и оно появилось. Вместе со сменой трека сменился и фон с знакомой музыкой какого-то совсем нового зарубежного рэпера. Качество отвратительное. – Он слушает такое? Хмурясь, он пытается прочитать название трека, что зашифровано множеством странных цифр, а после слышит протяжный стон. Загрузка в голове Субина продолжительная, но ему хватает семи секунд, в окончании которых резкое "ммм" он прерывает нажатием кнопки паузы. Скручивая наушники обратно, он пихает их вместе с телефоном в олимпийку и, уложив руки себе на лицо, тянет их вверх. Все еще влажные волосы послушно заправляются назад и за уши. – Мне нужен крем. Решив, что это хорошее оправдание для самого себя, он опускает руки и взглядом зависает на тумбе, где стройным рядом разложено множество тюбиков. В его комнате было их не меньше, но сейчас он должен был хотя бы сделать вид, что все нормально, и обратить внимание на вчерашнее замечание от визажиста про то, что его руки очень сухие. Выбирая из всех флаконов тот, что стоит дальше и, кажется, для рук – хотя у Кая они очень мягкие – он даже не читает немецкие буквы. "Мило" Думает об этом, когда из тюбика выходит густая, холодная масса. Привычка Кая слушать такое была не самой обычной, но его все еще радовало, что в большинстве своем это не было чем-то странным. Субин может лишь сделать поклон перед добросовестностью Кая, что назвал порнографию "отвратной" а подобные, тот уверен что домашние и точно безопасные аудио, "хобби". Он словил его на этом еще пол года назад, когда тот уснул а желание узнать, что в его наушниках, было чуть выше чем всякие манеры. Тэхен ведь не врал, когда говорил о том, что ни у кого из мемберов нет совести, правда? Впрочем, Кай сказал об этом на собрании примерно через пару месяцев, когда Тэхен напрямую спросил его; тогда Кай почему-то совсем разнылся и, прячась в теперь уже совсем крошечных объятьях Тэхена, извинялся за это. "Это было что-то" Субин улыбается, вспоминая то, как в окончании собрания, Кай попросил их подождать и ушел в свою комнату. Через минуту посреди стола в бархатном пакете лежали две весьма интересные вещи. Одну он сразу же показал на всеобщее обозрение – тогда это резиновое кольцо с странной металлической штукой вызывало только брови домиком у Бомгю – а вторую Тэхен схватил прямо с бархатным мешочком. Никто так и не узнал, что там, но зато все узнали что Тэхен тоже имел нечто интересное в своей комнате; по итогу он отчитал каждого, кто хоть раз в жизни заставлял Кая сомневаться в своих действиях. Никто не возразил, даже не смотря на то, что собрание он начал сам. От мыслей отвлек заметный топот со стороны, и Субин, заметив, что как-то сильно много он крема набрал, решил размазать его по шее. Другого свободного участка он просто не нашел. – Хён? Хюнинкай не казался удивленным тому, что Субин в его комнате. – Я взял твой крем, – Субин знал все, кроме последнего, – Ты же им не пользуешься? Крем, что он размазал по себе, был едва ли не естественной виагрой для Кая. Последний, заметив тюбик, что стоял точно не на своем месте, сразу же схватил его и поставил обратно. – Я пользуюсь им. Запах уже витал в воздухе, и странное чувство – это от горячего душа – подбиралось все ближе. Субин не особо смотрел на него – черные шорты ничем не отличались от множества других шорт, что мемберы любят носить в общежитии. Оно у них находится аж на тринадцатом этаже, и жар от солнца просто не дает им выбора. – Прости, – Субин закончил размазывать крем по шее, и теперь махал руками, надеясь, что странное чувство на руках пропадёт, – Это же крем для рук? "Черт возьми" Кай сразу же отворачивается, и, не находя решения лучше, закидывает себе на лицо свое же полотенце. Если он сделает театрально недовольный вид, то сможет весьма удачно уйти. Миновав порог, он сразу же выпутывается из розовой, мокрой ткани с запахом его мятного шампуня и задумывается о том, куда именно ему стоит уйти. Если он уйдет в комнату Субина и Бомгю, то тот в любом случае придет, а если он останется в зале, то ему не избежать приставаний с той же секунды, как Субин выйдет. Но это не должно продлится дольше пары минут – Кай все ещё мокрый, а Субин такое не любит. Он уже давно заметил, что их лидер хоть и прилипчивый, но руками никогда лица не трогает и обычно не сплетает их. "Мой телефон" Он выдыхает, понимая, что идти туда бессмысленно. Ничего же не произойдет, если он проигнорирует сообщения пару часов? Удобно, по-турецкий усевшись на диване, он делает вид, что медитирует. – Хюнин-и, – стул в комнате скрипит, и шаги стали ближе, – Тебе менеджер писал. – Да? Шорох одежды, скрип двери, и теперь Кай жмурит глаза сильнее. Если он не видит, значит, не чувствует. Только его голова почему-то не додумалась до того, что отсутствие зрения вынуждает усиленно работать не только слух, но и обоняние. Сладкий запах совсем рядом, и Кай сглатывает. Знакомые, легкие нотки того самого ароматного масла уносят его, не давая сосредоточиться. На него это действует не хуже прямой стимуляции. – Держи. Воздух рядом колеблется – ну, Каю так кажется – и он протягивает руку вперёд. Касаясь холодного экрана телефона, он сразу же укладывает его рядом с собой. Если он не будет смотреть, то он сможет проигнорировать само существование Субина. – Посмотри, что там, – диван рядом оседает, и голос совсем близко, – Может это важно? Давай, Хюнин-и. Руки привычно обвивают его и касаются краев шорт по бедрам. Запах фиалки близко, как и голос, и теперь Кай чувствует как все внизу теплеет. Он впервые жалеет, что имеет такую странную привычку; ему становится неловко, когда Субин хватает его за запястья и крутит им как веревочной куклой. Обычно он любит поиграть с хеном, завалить его или долго-долго обниматься, но сейчас прохладные руки на запястьях как меховые наручники. – Не надо, – нос покрывается складками, когда он щерится зубами, – Субин-и хён. Сжимая кулаки, он чувствует, как пальцы дрожат, и сжимается. Ему кажется, что ещё немного и он сможет превратиться в шарик, чтобы укатиться подальше от этого человека. Воспринимать кого-то с этим запахом он не может, и сейчас, когда его руки насильно скрещивают на груди и тянут на себя – явно надеясь завалить и посмеяться – он случайно вдыхает полной грудью. – Что такое? – Субин наклоняется к нему, чтобы заглянуть через плечо и посмотреть на красные щеки, – Хюнин-и смущается? Повернув голову в сторону Субина по привычке – они сейчас должны были лбами удариться друг о друга – резко отворачивается. Он никогда, никогда не замечал, что на теплой коже запах совсем другой и горячий. Горячий и пульсирует в паху предательски чувственно. – Нет! Пытаясь спрятать нос в своих руках, он сталкивается с руками Субина, что плотно обхватывают его запястья. Здесь запах фиалок привлекательно холодный, и он почти что сдался. Он хочет свалиться назад, расставить ноги пошире и дать себе возможность охладится под прохладным воздухом, что льется струей из кондиционера. – Я все вижу, – отпускает Кая и дает встать с дивана, – Но ты не должен бояться этого. Субин пальцем тычет в заблокированный телефон Хюнина, не понимая, почему тот так реагирует на какие-то сообщения. Что-то подсказывает ему, что вновь появились беспочвенные обвинения в том, что он слишком "слишком". Они все уже устали от критики, и если старшие справлялись посредством игнорирования, то младшие не справлялись вообще. "Когда Тэхен вообще отдыхает?" – Ты слышал? – Что? "Что я слышал?" "Я все слышал" "Ох, может я прослушал?" – Ну, там, – Кай не знает нужно ли ему уточнять, ведь в телефоне почему-то нет наушников, а плейлист оставался открытым, – Ничего? Странное сплетение слов, к тому же, пока Хюнин стоит к нему спиной, никак в голове Субина не перевариваются. Он слишком рассеян для того, чтобы собрать картинку, где в каждой части есть намек на телефон. – Я слышал, – может, так ситуация станет проще и с ним поделятся? – Да. Улыбка, что сопровождает Чхве все время, когда он врет, не может быть замечена Каем, что уходит в свою комнату, забыв про телефон. Ему нужно спрятаться до того, как все станет слишком очевидным. "Я ужасен" Баночка красивого, глубокого зеленого цвета виновата во всех его грехах. Его предубеждения и принципы были сломаны подростковой гипер фиксацией на креме, что он за год пять раз сменил. Конечно, он и представить не мог, что его первый поход в сексшоп после восемнадцати станет не секс образованием а зависимостью. "Крем, который легко спрятать, ага" В голове нет мыслей винить Субина, но внутри как-то тревожно. Он надеется, что тревожно. Надеется, что сладкое – он жмурится, думая об этом – чувство пропадет само собой, а навязчивый запах исчезнет. Удавка в виде наушников, что почему-то валялись на кровати, должна помочь. – Он обиделся, – Субин читает мысли совсем по-другому, – Я плохой хён. Облизывая губу, он откладывает свой телефон в сторону и на пару мгновений залипает на кондиционер. Если кто-то придет и поймет, что они не склеены как две жвачки, то скандал будет космических масштабов. Ему сразу же вспоминается его любимый день в компании с Каем. Тогда он приставал к нему каждое мгновение – его кудри были чуть темнее тех, что сейчас – обнимал, принюхивался и просто склеивался, игнорируя людей и правила. Для него все работники, а в особенности хореографы и менеджера, были как родные. Скрывать своей любви перед ними не было никакого смысла.

***

– Хватит! Субин этого крика от Кая испугался, как огня. Сразу же пришел к мысли, что может достать его до того, что станет противным, и сразу собрался с мыслями. – Хорошо. Улыбнувшись добродушно, Субин занял свою позицию. Он старался не мешать ему, старался игнорировать моменты, когда Бомгю портит расстановку и спорит с Ёнджуном. Ребята веселятся, а Субин с гордой улыбкой смотрит на них через огромное зеркало. Единственной проблемой было то, что он делал это по рабочей привычке. Никаких извинений, мелочей, что могли бы значить что все в порядке, ничего. Только кивки в сторону Кая, что неловко смотрел на радостных мемберов и почему-то совсем не спешил; только фальшивая – мемберы её знают – улыбка, а впереди три мучительных часа в зале для практики. – Почему ты не следишь за своим младшим? – хореограф словно бы с подножья горы кричит Субину, когда проходит первый, выматывающий час, – Он в плохой форме. Вокруг мемберы и другие люди, что разбрелись немного и делали вид, что ничего не слышат. – Да? – все, что Субин мог сделать, это удивленно поднять брови, – Я его раздражаю– Как это было связано, он знать не знал; ему казалось, что Кай всегда был независим от него. "Обратитесь к Ёнджуну, он справится лучше". – Это не правда! Крик Хюнинкая был за гранью рыка; смех мемберов, что все слышали, был до слез тихим.

***

Субин помнит, что едва ли не влюбился в него и то, как через несколько минут сцепился с ним, полностью уставшим и потным, и тихо что-то доказывал. Кай всегда был доверчив, и сейчас, спрашивая что-то очевидно смущающее, получил положительный ответ. Разве может он думать о том, что Субин просто хотел поиздеваться и согласился с его словами ради веселья? "Если сказать, что все нормально, он не поймет" Кивает сам себе, и вспоминает его соседа, Тэхена. Того, что вечно его игнорирует, иногда подкалывает но никогда ни в чем не отказывает. Разве дело не в том, что Кай ничего у Субина не просит? – Хюка. "Я могу нервировать его" Отмахиваясь от серьезных мыслей, он стучит в дверь и, не получая ответа, стучит еще раз. – Впусти меня, – нажимая на ручку он ждет, когда можно её отворить, – Я твой хён – лжец. Получая в ответ тишину, он оборачивается; на диване лежат их телефоны. "Возможности лучше не будет." – А ещё я твой хён без манер, – входит, не забыв закрыть за собой дверь, и смотрит на Кая, что лицом в подушку лежит, – Ты злишься? Получая вроде как отрицательный кивок головой, он садится на край кровати, и ладонь ему на лопатку укладывает, растирает бережно. – Прости, на самом деле я ничего не слышал, – давит на впадину на спине, и гладит чуть ниже шеи, делая массаж, – Я хотел узнать о чем ты говоришь, и согласился. – Ты – лжец. Его плохо слышно из-за подушки. – Прости, – улыбается, но старается не выдавать этого в голосе, – Но что бы ты не сделал, я приму это как нечто естественное. Субин, словно бы принимая молчание как факт согласия, двумя руками давит на его плечи, расправляя его, и тормошит все еще растущее тело. Раньше он был совсем хрупкий, а сейчас его плечи были крепкие, а спина приятно широкая. – Ты взял мой крем, – Кай сдаётся, вытаскивает красный нос и, наконец, может отдышаться, – И размазал его по своим рукам. Субин на миг застывает, греет руки о теплое тело и не может сдержать слабой улыбки. Он, кажется, до конца своих дней будет умиляться тому, какой Хюнин Кай серьезный в мелочах и честный. – Это был такой важный крем? Навалившись на него, он надеется узнать, как можно исправить эту мелочь. Все-таки, он ожидал чего-то более личного. В их отношениях, где Субин на него сверху улегся в весьма странной – но для них почти обыденной – позе, нет определенных границ. Они ставят их с разных сторон, но никто до них не доходит. – Да, – Хюнин смотрит расслабленно вперед, и прикрывает глаза, когда чувствует, что Субин лезет на него сверху, – Я специально убрал его подальше. Делая вид, что он искренне возмущен, улыбается собственной глупости. Сейчас ему было немного легче, и запах, кажется, пропал. – Я могу купить тебе новый. Руки давят сначала на плечи, потом по бокам, и в конце концов останавливаются на подушке, где Кай прячет свои руки. Субин теплый, мягкий, и напоминает немного костлявое одеяло. Вот только сейчас Кай не расслабляется и ноги сжимает вместе, на лодыжках их скрещивая. Ему не должно быть неловко, но унять себя не так-то просто. Член упирается в матрас, и он не намерен рассказывать об этом кому-либо. – Это будет странно, – сцена, где Субин в сексшопе, сначала кажется смешной, – Я не позволю тебе, Субин-и хён! С глупой улыбкой задирает голову; все же, в его голове это высокий парень в черном плаще, что пришел за одним только кремом. Он будет сильно выделяться, и Кай не переживет, если когда-нибудь увидит такое фото в новостях. – Почему? – придвигаясь ближе, он нос прячет в мягких, волнистых от влаги волосах, – Это крем от морщин? – Возможно? Хюнин чувствует, как его руки вновь сжимают, приятно поглаживают по венкам на запястье. Сейчас ситуация только кажется интимной, и он понимает, что ничего в этом такого нет. – Это же фиалка? – копошится, вытаскивая руку из под подушки и касается волос Хюнина, которые, кажется, мешают ему, – Она пахнет очень сильно. Здесь сердце Кая замирает, и он не может не принюхаться к запястью, что совсем рядом. Холодная, холодная фиалка на руках пахнет приятно, и он вновь заводится. Внизу мигом теплеет, и теперь парень на нем теряет все краски и лицо. "Это так плохо" – Тебе нравится этот запах? Он не может заглянуть вперед и посмотреть прямо в лицо – он все еще должен опираться коленями по обе стороны от Кая, чтобы не придавить его. Но руку, вывернув тыльной стороной вверх, укладывает на подушку перед Каем и лбом прикладывается к его спине; он даже не догадывается, что только что потерял свою личность для него и стал обычным телом. – Масло ши очень приятное, – когда он это говорит, Хюнин дергается, словно бы пытается подлезть под него, – Я добавлял пару капель в ванную сегодня утром. У нас целая банка лежит этого масла. Субин усмехается, когда чувствует, как Кай носом тычет в его запястье, как холодный воздух обдувает его руку; он слишком милый. Настолько, что легко проигнорировать пару ёрзаний, пока он не чувствует, что его член тычется куда-то. Когда парень под ним успел так далеко уползти? – Хюнин-и, – встаёт, и, едва ли не ударяясь головой о второй ярус, садится на кровати, вытаскивая из под себя чужие ноги, – Я пойду кушать. Без этого я не смогу думать. Секундное наваждение от неловкого прикосновения быстро пропадает. – Подожди, – Кай смешно собирается в одну кучку и садится, – Ты должен заплатить мне, хён. "Я должен попросить его" – Хорошо? Отвечает сразу же, и вытягивает свои ноги, чтобы встать наконец с кровати; но сегодня ему кажется суждено валяться. Кай руки на его бедра укладывает, вынуждая поднять их обратно, на кровать. Субин, конечно же, на это реагирует и послушно садится как султан, принимая в объятия Хюнина. Сегодня он совсем мягкий, как суфле, и нежился больше обычного. – Ты точно в порядке? – укладывает ладонь на его лоб, а после касается губами, позволяя парню падать в объятьях, – Температуры нет. Привычно стукается лоб в лоб, и жмурится. – Хён. "Я должен хорошо попросить своего хёна" – Да, Хюнин-а? Голос чуть ниже обычного, и Кай припадает губами к шее. Здесь запах совсем яркий. Не стерся о ткань постельного белья, не налип на другую кожу; это был концентрат и тепло, которое он не собирается смачивать губами. Носом трется, и на миг задумывается "я придумал все это". Вот только когда он коленками ползет назад, чтобы лежа обниматься в ногах Субина, и животом припадает к простыни, чувствует скользкое, мокрое пятно в трусах. – Пойдем в зал, – чувствует, как накаляется воздух, облизывается, – Здесь жарко. От этих слов Кай смущается и носом утыкается ему в бедро; но ведь он чертовски прав. Никто в общежитии не поднимал вопроса об одежде, все ходили в шортах, или широких штанах, но эти султанки. Черт возьми, их легкая ткань не скрывает ничего, совсем ничего. Сейчас Кай может видеть линию боксеров через эти штаны, и он соврет, если скажет, что больше ничего не видит. В его голове совсем пусто, запах переполнил его на пару с теплом тела. Большого тела, худоватого, но в деталях идеального. Укладывая свою ладонь на руку Субина, он понимает, что это не единственное, что у него больше. – Вставай. Чхве тянет его за плечи, стаскивая со своих ног, выбирается из цепкой хватки. Что-то в самом деле было не так; было слишком жарко, и теплые губы, что на пару мгновений прижались к его шее, не были случайностью. Кай жадно втягивает носом остаточный шлейф от крема, но больше не может поймать волну. "Я опоздал?" Разочарованно укладывая голову на бедра, он ерзает. Быть может, думает, что обзор Субина не такой широкий, и тот не заметит, как он елозит голыми коленями по простыни. Ему хватает десяти секунд на то, чтобы совсем разочароваться и отлипнуть от хёна, что был слишком непробиваем. – Вставай, – Чхве немного в шоке, но все ещё продолжает гладить почти высохшую каштановую макушку, – Мне мало места. Хюнин слезает с кровати, и, игнорируя свой стояк, уходит в зал первым. В его голове буря надвигается, и ни одной подходящей мысли. Стягивая с шеи узлом завязанные наушники он едва ли не плачет, думая, что упустил момент. В голове не всплывает табличка со словом "стыд" как и осознание того, что Субин мог понять его неправильно. Падая на диван, он следит за Субином, что плетется следом. Тот подходит, чтобы забрать телефон, сразу же убирает его в карман. Глаза тянутся по фигуре, и он не может промолчать. – Такой большой. "Он может стать ещё больше?" – Йа. – Что? – Хюнин не понимает, что происходит, когда его щеки сжимают пальцами, – Хён? Шею немного тянет, когда он вынужденно смотрит вверх, на лицо Субина; сглотнуть тяжело. – О чем ты говоришь? – Это, – Кай на этот внимательный взгляд нервно облизывается, – Я про съемки. Хюнин говорит, сбиваясь, когда смотрит непонятно куда; щебечет что-то о том эпизоде, когда Субину в рот влезла печенька. Впрочем, Каю легко было импровизировать, ведь этот человек с ортопедической обувью – он знал об этой проблеме и надеялся, что его это не коснется – часто мелькал в размышлениях Кая. – Ох, уточняй сразу же, когда говоришь такое. В ответ только кивает головой с невозмутимым взглядом, и пальцами давит на его бедра, поглаживая у самой кромки боксеров. Ему кажется, что это самое мягкое пианино в его жизни, а потом кажется, что уткнуться носом в руку, что его за челюсти держит, лучшая идея. "Я хочу ещё" – Я соврал, – признается тихо, руками гладит тазовые косточки, – Можно посмотреть на твой член? Поднимая взгляд, он чуть ближе придвигается, к краю дивана, и совсем не улыбается. "Почему он такой игривый сегодня?" Субин прочитать его не может, чувствует как подрагивает все нутро от рук, ласкающих бедра. Он не может ему отказать, и внимательно следит за тем, как с него аккуратно стягивают штаны и боксеры. На душе не спокойно, но тело отталкивать не хочет, позволяет играть с собой, позволяет касаться голой кожи, оставляя дорожку молний по бедрам. – Большой, – Кай без раздумий обхватывает его у основания, направляя вверх, – Как и Субин-и. Здесь уже никаких молний и разрядов электричества. Только резкая пульсация, вынуждающая сердце быстро-быстро перекачивать кровь. Первая волна сердце сбивает, вторая – дыхание, а третья – вынуждает член дергаться в чужих теплых руках. – Ты сделаешь это? "Хюнин-и растёт" Субин не улыбается, но бровь его намекает на то, что если тот откажется, то больше никогда в этой жизни этот член так просто не попробует. Он, как лидер да и вообще человек с грудой камней на сердце, сможет выдержать этот булыжник воспоминаний. Его отношение к Хюнину не изменится, а это он забросит подальше и подпишет "пубертат". Сейчас, когда язык касается головки, Субин понимает, что придется скопировать это в папку "частое". Ему хочется смотреть на Хюнина, но он не может справиться с мыслью о том, что это слишком пошло. Он не переживет, если позорно кончит в первые несколько секунд. – Прости. Тихо говорит Субин, когда замечает, что его рука сжимает мягкие, уже сухие волосы Кая. Он не думал о том, чтобы давить на него, поэтому треплет русую макушку. Макушку, что ускользает, становясь ближе. Его теплый язык проходится по всей длине, с каждой стороны, и ощутимо обводит каждую венку. Кай жадничает, губами массирует уздечку, надеясь почувствовать липкий предэякулят. Если честно, у него у самого член ноет, но сейчас он не может отвлечься и стянуть с себя шорты. Ему кажется, если он оторвет свои губы от члена, то тот исчезнет. – Хюнин-а, – Субин рукой проводит по своему бедру, и, пока парень играется с головкой, крепко обхватывает у основания, – Интересно? Улыбаясь, он смотрит на теперь уже смущенного Кая. Игнорируя свое возбуждение, как и отсутствие штанов, он тянется к тумбе, чтобы содрать свое полотенце и постелить на диван. Раз они начали, то обязаны закончить. К тому же, когда он встаёт на колени перед сидящим на диване Каем, и тянет шорты вниз, никто не сопротивляется. Они просто решили плыть по течению, и это абсолютно нормально. – Это из-за крема, – спешит оправдаться Кай, пока следит за тем как Субин забрасывает его шорты на пару с боксерами в кучу грязной одежды, – Я всегда пользуюсь им для этого. Он отворачивается, когда Субин смотрит на него. "Это не так интересно" Прикрывая рукой свой стояк, Хюнин молит всех богов о том, чтобы Субин не начал делать то же, что и он пару минут назад. Он с позором кончит из-за больших горячих рук и больше никогда не взглянет в глаза их обладателя. – Принесешь? Одна только мысль об этом вынуждает Кая вспыхнуть; он кивает послушно и вмиг оказывается в своей комнате. Найти зеленый тюбик не трудно, но когда он идет обратно и сжимает его в руках, замедляется. "Зачем нам смазка?" Открывать дверь ему неловко. Субин сидит спокойно, откинувшись на диван спиной; его голые ноги, бедра, и, черт возьми, член, что лежал на боку, словно бы все так и должно быть. Принимая приглашение в виде похлопывания по бедру, он забирается на колени Субина аккуратно, почти его не касаясь, и садится на самый край, сохраняя дистанцию в тридцать, если не больше, сантиметров. – Значит, запах? – конечно, Субин мог предположить, что у Кая могут быть подобные кинки, – Тебя возбуждает запах? Для него это было из того же разряда, что и стоны в плейлисте Кая. Интересное, безобидное увлечение. Открывая тюбик, он набирает каплю на палец и сразу же размазывает себе по шее. У него улыбка понимающая, соблазнительная. – Хён, это не то, – Кай подсаживается ближе, смущается собственной улыбки, – Твоя кожа не станет мягче. – Иди сюда, – Субин под коленями ему давит, прося сесть поближе, – Оставить майку? Руки тянутся по голым бокам, обдавая их теплом, и под майку лезут согреваться. Конечно, сейчас холод от кондиционера должен быть ощутимым, но Кая это не волнует. Его волнует, что их члены разделяет ткань майки, и ничего более. Если он прижмется ещё немного, то сможет наглядно сравнить их размеры. Только у Субина другие планы, и Кай каждым миллиметром своего тела чувствует, что этот щелчок тюбика аукнется ему будущей болью в заднице. Проходит миг, и Субин массирует задницу самого милого парня. Холодный крем, что пах фиалкой, сразу же нагревается посредством двух заведенных тел, и сладкий аромат масла ши витает в воздухе. Он сжимает мягкие мышцы, гладит, играет с ними, и только когда Хюнин начинает на нем ёрзать, касается промежности. – Хён, – Кай от легкой щекотки и страха носом тычется в его шею, – Это хорошо? Запах масла ши на шее густой, а пальцы с хлюпающим звуком так легко проталкиваются внутрь. Субин чувствует, как проникает глубже, а потом медленно достаёт. Кай с легкостью принимает два пальца, и громко выдыхает. Его внутренности дрожат, и с члена точно капает. – Тебе не больно? – Субин подушечками пальцев гладит мягкое, чуть выпирающее колечко мышц, – Оно кажется опухшим. Субин предполагает, что обычно оно не должно быть таким мягким; в этом нет никакого смысла. – Это из-за тебя, хён, – Хюнина радует, что все идет гладко, – Из-за крема я терпел так долго. – Ты играл с собой в душе? – тремя пальцами надавливает, и чувствует, как нутро послушно растягивается навстречу, – Может, ты сразу хочешь на мой член? Грязные слова возбуждают, и Кай выдыхает резко, чувствуя, как приятно растягивается его задница. Вот только руки переходят на его ягодицы, и тянут в стороны. Притягивают ближе, вынуждая животом касаться Субина, и втягивать его с дрожью. – Ты спрашивал, слышал ли я как ты дрочишь в душе? Кай чувствует, как по его бедру проскальзывает горячая головка и хорошо ощущает то, как парень ладонью давит на член, чтобы тот меж ягодиц скользил, дразня. – Нет, – сам качается бедрами, пытается вывернуться от жаркого чувства, – Я не смогу, Субин-и, я не делал этого больше недели. Прикладываясь щекой к щеке он жмурится, старается сохранить свои остатки ума – он хочет этот член. Хочет поскакать на нём, почувствовать это адское натяжение, но сначала ему нужно разогреться. Он видел эти размеры, и понимает, что в здравом уме ни в жизнь бы не стал так рисковать своей задницей. – Мне продолжить? Массируя ягодицы Субин улыбается; упругие половинки не вмещаются в его огромные ладони. – У меня есть вибратор, но, – Кай выворачивает руку за спину, чтобы перехватить ладони Субина, что не могут перестать гладить его зад, – Твои пальцы больше. Нагло облизывая пальцы, он пропускает их в свой рот – позволяет Субину надавить на язык и посчитать зубы – и мокро хлюпает губами. Если честно, Субин бы никогда не поверил, если бы увидел такого Хюнина на видео. Сослался бы на монтаж или бесовские силы; он же знает, что его младшенький сущий ангел. Даже в постели Кай будет милым и аккуратным – думал он. Но сейчас Хюнин, похлеще беса, вылизывает пальцы с полуприкрытыми глазами и позволяет Субину их вставить в свой зад одним движением. Пистолетом собранные пальцы легко проникают в теплое нутро, вырывая у парня громкий выдох. Голос дрожит, и дышать носом невозможно. Он переполнен запахом этого дурацкого крема; длинные пальцы внутри приятно гладят стенки и что-то выискивают. Мокрый звук не хуже его любимой музыки в плейлисте без названия. Сейчас место, до которого Кай вибратором еле достаёт, настойчиво гладят, и Кай руки сжимает на плечах Субина. Он стонет громко, прерывисто, и задницу выпячивает навстречу пальцам, что хаотично толкаются в его стенки, иногда задевая самое сладкое место. – Милашка. Дразнит, делает движения более резкими, пока Кай не упирается лбом в его плечо и не начинает шумно дышать, сдерживать свои стоны. С введением третьего пальца, становится заметно туго. Справляться с этим приходится классическим методом – введением до упора, расправлением пальцев – Кай жмурится от тянущего чувства – и ожиданием. Легкие поцелуи в взмокшие виски не помогают отвлечься. – Тебе тоже нужна разрядка. Говорит заботливо, и гладит от бедра вверх. Он едва касается члена, проводит по нему слабо сжатым кулаком, и Кай пятится назад. Он не хочет кончить вот так просто в свой первый раз. – Я смогу, – кивает головой, и подстраивается под член, что слабо держится дугой, – Принять его будет просто, да? Находя поддержку в теплых объятиях, он закрывает глаза и старается расслабиться. Мягкие толчки мимо, и Кай пытается насадиться сам, словно бы так правда получится. Рукой направляет, не осознавая размера, и тихо-тихо мычит. Давящее чувство в миг сменяется яркой пульсацией на члене – головка уже в нем, и теперь пекущее чувство сменяется на ласковую улыбку. "Он такой милый" Хюнин отвлекается, вслушиваясь в шумные вздохи Субина; ему легче, когда он понимает, что ему приятно. Приятно, и запах секса обволакивает их интимной обстановкой; словно бы кондиционер специально жужжит для фона. – Все хорошо, – Кай убеждает себя, отстраняется от плеча и смотрит прямо в глаза парня, – Это совсем не больно. Теряясь в обеспокоенном взгляде Субина, Кай разводит ноги шире, пропуская в себя член до половины, и задирает голову, чтобы с дрожью в голосе и внутренностях замычать от странного давления. Его изнутри распирает, подавая сигналы по всему телу, вынуждая член колом стоять. Его красная головка задирает майку, открываясь специально для Чхве, что гладит его аккуратно по бедрам. – Я люблю... – Субин встречается с красными глазами чуть выше себя, – Тебе больно? Хюнин медленно опускается и поднимается, пытается понять, что ему сделать для того, чтобы выжать из этого момента максимум; единственное, в чем он правда уверен, это в любви, которой здесь не должно быть. – Просто трахни меня, хён. "Никаких слов о любви" Кай выглядит соблазнительно, и сейчас ставит себя в ту роль, где нет никакой группы, и петь он не умеет. Только стонать из-за тянучки внутри и ноющего члена, что почему-то ласкать не хочется совсем. Хочется растянуть жаркое чувство процесса, и зацеловать Субина до смерти. – Я сделаю это быстро, – Субин укладывает руки ему на поясницу, сцепляет в замок, – Держись за мои плечи, хорошо? Хватка чуть крепче, и он буквально припал грудью и шеей к лицу Субина, что в вороте майки что-то спокойно вынюхивал. Он не может поверить, что сейчас внутри него член движется, и старательно игнорирует скрип дивана. – Не до конца, – Хюнин просит, чувствуя, как сбивчивый, медленный темп вынуждает его задницу сжиматься каждый раз, когда он попадает по простате, – Хён. Неловкие, тягучие движения становятся прерывистыми; Субин ловит каждый стон Хюнина и подмечает для себя, что тот не любит медленно. Не любит, впрочем, как и сам Субин, мокрые ласки невпопад, поэтому чеканит быстрый темп, вынуждая Кая цепляться за его плечи когтями. Из его рта стоны безостановочные и почти что крики – пекущее чувство вынуждает открыться и прогнуться в спине. Он понимает, что у него есть всего пара секунд до того, как он кончит. – Я кончу, – он хнычет, сжимается пару раз и чувствует, как член пульсирует будучи прижатым к груди Субина, – Я кончу, я сейчас кончу! Он повторяет тихо и бедра сильно напрягает; через пару секунд он чувствует, как тепло разливается под кожей. Сладкое чувство в животе горячим узлом расходится, и последние, медленные но грубые толчки вынуждают его сжиматься, хаотично царапая ногтями чужую спину. – Ты такой громкий, – Субин не спешит покидать пульсирующее в странном ритме нутро, и аккуратно отцепляет от себя руки Кая, – Ложись. Этот толчок назад был пугающим. Кай хотел удержаться на руках, но упал на локти, и все еще не мог сказать ни слова; внутри тянет и горит. "Почему его член в моей заднице?" Спрашивает себя в потерянном состоянии, и, раскрывая грудь, закрывает лицо руками. – Позволь мне закончить, – Субин касается теперь уже открытого для всеобщего обозрения члена, – Хорошо? Субин толкается в него такт, игнорируя ликующие от сексуального напряжения бедра, и ждет, пока положительный ответ не станет слишком очевидным. – Я попросил Тэхена задержаться в зале, – забрасывая себе на плечо ноги Кая, он усмехается, – Примем душ вместе, Хюнин-и?