Вопреки всему

Съемки фильма «Сексказка» завершились быстро. Гурченко, находившаяся в жуткой депрессии после разрыва с супругом не обращала внимания ни на кого, хотя продюсер картины и оказывал ей знаки внимания, актриса воспринимала их скорее как нечто само собой разумеющееся, постоянный атрибут своей профессии. Она уже зареклась, что больше никогда не свяжет свою жизнь с мужчиной, тем более моложе себя. Но, как известно, судьба любит смеяться в лицо нашим планам и предположениям на будущее. Они увиделись снова лишь на презентации картины в Москве, галантно предложив свой локоть и себя в качестве спутника, когда увидел, что она явилась без пары. Единственное, на что Люся обратила внимание в этот раз, что на безымянном пальце мужчины не было обручального кольца, но и эта информация воспринялась ею скорее как факт, что пресса в разлучницы её не запишет. Хотя беседовать с ним Гурченко было интересно, Сергей оказался человеком образованным, вежливым и заинтересованным. Что-что, а этот взгляд Люся не могла спутать ни с чем, потому что очень редко его видела даже в своих коллегах актёрах и режиссёрах. Сенин не просто поддерживал беседу, чтобы не молчать, он увлечён был разговором с ней, по правде, только их беседой ей и запомнился тот «выход в люди», потому как не пришлось наигранно улыбаться посторонним и безграмотным людям, что в период перестройки и неразберихи повалили в кинематограф как мухи на мёд. Собственно Сергей Михайлович скрасил ей этот вечер, потому она не стала отказываться от предложения поужинать, и они продолжили своё уже более близкое знакомство в небольшом уютном ресторане. Время пролетело быстро и уже ближе к полуночи, мужчина отвёз актрису домой и попрощавшись у дверей удалился. А Люся осталась одна в пустой квартире, с таксой и букетом цветов, подаренных ей Сениным, и от отчаяния и боли предательства захотелось выть и кричать, но подобной роскоши она позволить себе не могла, потому лишь выпила снотворное, чтобы уснуть и пока оно не подействовало дала волю слезам, пряча их в подушке под покровом ночи… Жизнь продолжалась, если её каждодневное существование вообще можно было назвать жизнью, в разгар перестройки ни фильмов, ни концертов, людей больше интересовал завтрашний день, чем искусство. Для артистов настали непростые времени, и уж тем более для Гурченко, для этой актрисы профессия — смысл жизни. Но сейчас не было любимой работы, в которой она раньше всегда пряталась от семейных проблем. Неожиданное затишье необычно отразилось на ней, хотя время всё-таки не лечит, оно лишь учит нас жить с той болью, что нам причинили, но Люся стала чаще и чаще садиться за рояль, а прикоснуться к клавишам не решалась, который за последнее время, после ухода Купервейса успел покрыться пылью. Однажды, проснувшись утром, она вспомнила слова своего друга литовского театрального режиссёра Римаса Туминаса, с которым познакомилась в Риге, на одном из его спектаклей: «Слушайте Моцарта, музыка должна нас спасти». И впервые за последние несколько лет Люся сама села за музыкальный инструмент, пальцы непривычно, даже осторожно, едва касаясь, прошлись по клавишам, эти прикосновения было словно к нераскрывшемуся бутону розы, боясь нарушить это совершенство. Но страх длился всего несколько секунд, и пальцы всё же запорхали, и комнату заполнила сороковая симфония Моцарта. Одиночество окружало её, она даже не заметила, как бывший муж, пусть и гражданский, отгородил от неё почти всех друзей. Телефон молчал уже несколько недель, не смея нарушать тишину и прекрасные ноты великого композитора, в чьей музыке Люся искала спасение от тоски и душевной боли. Она всё больше и больше чувствовала себя беззащитной, рядом не было мужчины, за чью спину можно было спрятаться и на чьё плечо опереться… Потому для неё был совершенно неожиданным звонок, раздавшийся в пустой квартире после обеда, прозвучавший словно гром… Актриса подошла к аппарату и нерешительно сняла трубку: — Алло… — Здравствуйте, Людмила Марковна! — Здравствуйте… Актриса напряглась, по имени отчеству её близкие и друзья не называли, значит, это посторонний человек. А звонков от таких людей она сейчас в глубине души очень боялась, хотя внешне и хорохорилась. Но чтобы не показывать испуга, сразу обозначила: — Кто вы? — Я Сергей, Сергей Сенин, продюсер фильма «СекСказка». — А, Сергей Михайлович, добрый день, — Люся выдохнула и даже вспомнила его отчество, с души будто камень свалился, стало легче дышать. — Хотел бы пригласить Вас в театр, если Вы не заняты сегодня вечером, — деликатно произнёс мужчина. — Нет, я свободна, — «во всех смыслах этого слова» мысленно добавила певица. — Тогда я заеду за вами в 18:00. — Хорошо, — на автомате ответила Гурченко. — До вечера. — До вечера, Людмила Марковна. Она и сама не понимала зачем соглашается на этот поход в театр, тем более с мужчиной, которого едва знает, но с другой стороны, может ей действительно стоит развеяться, что толку сидеть в четырёх стенах. Ничего уже не изменится, Купервейс ушёл, а ей предстоит теперь учиться жить без него, без человека, которого она столько лет называла папой. В 17:50 у её подъезда мягко притормозила машина, из неё вышел мужчина с букетом роз, он не осмелился подняться и позвонить в квартиру, считая подобне поведение уж слишком навязчивым. Актриса вышла из подъезда ровно в 18:00, «пунктуальность — закон королев» этому её ещё Папа научил. Она подошла к мужчина, тот сразу же протянул ей букет: — Спасибо! — тихо поблагодарила женщина, принимая цветы. Сергей открыл дверь переднего сиденья перед Гурченко, Люся села, причём, ножки перенесла вместе, что безумно удивило мужчина, «женщина до мозга костей» пронеслось у него в голове и он мысленно улыбнулся, закрывая дверцу и садясь за руль. В театре они не задержались, пьеса оказалась настолько убогой, что оба почувствовали облегчение, покинув театр. Зато в ресторане они просидели допоздна, много беседовали, Люся даже не заметила как пролетело время, в обыденную реальность их вернул голос официанта: — Извините пожалуйста, но мы уже закрываемся. — Конечно, принесите счёт, — тут же отреагировал мужчина. Юноша тут же протянул ему подготовленный лист, заглянув в него, Сергей вложил несколько купюр. Официант мгновенно удалился, Сенин протянул руку актрисе, та вложила свою ладонь в протянутую мужскую, и Сергею хватило выдержки, чтобы от неожиданности не отдёрнуть руку, ведь кисть у Людмилы Марковны была ледяной. Это были всё новые и новые детали, которые он узнавал об актрисе Людмиле Гурченко. Мужчина отвез её домой: — Благодарю за приятный вечер! — первая заговорила женщина, когда с букетом вышла из машины. — Вам спасибо, что согласились его провести со мной! — ему было рядом с ней комфортно, не было вот этой пропасти, что она Народная Артистка СССР, а он начинающий продюсер. Несмотря на разницу в возрасте, Люся была абсолютно современным человеком. Хотя Сенин не на миг не забывал, что она не просто женщина, а Людмила Гурченко, но ему казалось, что её он не знает совершенно, ни как актрису, ни как человека. Следующая их встреча произойдёт только через неделю, впрочем его голос в телефонной трубке актриса узнала сразу, предложение прогуляться в парке она восприняла с улыбкой и согласилась, Гурченко понимала, что Сергей аккуратно и постепенно усиливает ухаживания, но в тоже время была уверена, что эти отношения никуда их не заведут, второй раз на одни и те же грабли она не позволит себе наступить. Только Люся забыла, что Сенин совершенно другой человек, которого она не знает и это пугало, но ей было рядом с ним комфортно и интересно, постепенно этот молодой мужчина занимал в её жизни всё больше и больше места. Они много беседовали, всё чаще вечерами гуляли с таксой Тузиком в парке, а после ужинали в Доме кино. За без малого месяц они узнали друг друга получше, хотя по прежнему обращались к друг другу на «вы», пока в один вечер, провожая её домой, он не сделал предложение: — Людмила Марковна, я хотел бы пригласить вас вечером в ресторан через 2 дня, у вас нет планов на этот день? — Нет, — ответила актриса, замечая как нервничал и был заметно напряжен мужчина, хотя они уже провели вместе в ресторанах не один вечер. Попрощавшись у подъезда, Сергей уехал к себе, а Люсю не покидало чувство тревоги, она уже жалела, что так быстро и опрометчиво согласилась на это предложение, но отказываться уже было поздно, да и ко всему некрасиво было уже так поступать. Чем ближе была эта дата, тем больше Гурченко нервничала, непонятная тревога прорастала в её душе при одном только воспоминании предстоящей встрече, слишком уж был взволнован Сергей, когда делал это приглашение.