Ох, дорогой Баджи, прости, что не писала, потеряла почту и только вот восстановила.
— Полнейшая ложь.Мы с Эриком прилетели в Колумбию, и тут вижу твое сообщение, милый Баджи. Читала каждое, перечитывала, пока не придумала ответ. Милый Баджи.
— Чертова ложь.Баджи, ты все-таки не стал на путь истинный? Тебе не помогла конверсионная терапия с доктором Нильсом? Так ты мне всегда лгал? Сколько вопросов, милый Баджи. Ты же говорил, что все хорошо, ты же говорил, что из тебя вытравили все это омерзительное, дорогой. Как так? Что за Мацуно, солнышко? Еще один опущенный человек, который пытается тебя увести за собой? Ты не забыл, что нельзя доверять людям, ты, что, ничему не научился в своей жизни? Все могут отвернуться рано или поздно.
— Блять, — сквозь зубы, пока на глаза образовываются слезы, читать становится труднее.Дорогой мой мальчик. Научись жить правильно, научись слушать Николаоса, ты же пьешь его таблетки? Ох, точно, прошло столько лет, ты все забыл.
— Ничего не забыл.Это невозможно. Родной, забудь, ты никогда не станешь любимым среди всех. Знай, только мама тебя любит. Но будь послушным, будь правильным, Баджи, дорогой, прислушайся к маме. Слушай только меня. Тебе никто не нужен, ты не можешь любить, ты не можешь доверять. Ты отвратителен, понимаешь? Только я люблю тебя, милый. Ты же знаешь, что если я приеду, то мы должны возобновить терапию.
Глаза наполнились слезами, воздуха практически не хватало. Паника проникла в самые легкие, сковывая и не давая воздуху пройти внутрь, чтобы сделать хоть один вдох. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Доктор Николас, который вызывал у него рвоту уколами, таблетками. Все его встречи картинками мелькали перед глазами, когда он пытался моргать. Каждая встреча от которой становилось больно, а в ушах разносился голос матери: «Да, милый, будь умничкой», «Милый Баджи, будь правильным». Баджи облокотиться на стол, разбивая бутылку шампанского. Шум в ушах пеленой закрывал глаза, ноги дрожали. Он испытывал эту всю боль, когда из него выбивали все омерзение. Он помнил каждый укол Николаоса, он помнил привкус лекарства на языке. Он принимал его так долго, что год без него казался всего лишь мгновением. Он омерзителен. Все голоса смешались и он не чувствовал, как рука Чифую легла ему на плечо и начала трясти. Он ничего не слышал и не знал как вдохнуть, пока не почувствовал руку на своей груди. В глазах темнело, воздуха мало. —Баджи-сан… Обрывисто, будто из-под воды доносился голос. Знакомый и нужный. Он чувствовал дрожь в теле, но не мог успокоиться. — Блять, Баджи-сан, дыши, слушай меня, пожалуйста, обрати на меня внимание. Смотри на меня, чувствуй мою руку. Это я. Я Чифую Мацуно, я рядом. Дыши со мной, видишь, смотри, — Мацуно пытался сам успокоиться наблюдая за Баджи, который судорожно трясётся и не может нормально дышать. — Вот так, да, повторяй за мной и смотри только на меня. Давай посчитаем с тобой вместе, про себя. Пожалуйста. Вот так, да, правильно. Баджи не понимал как это делает, но старался внимательно слушать голос Чифую. Он был встревоженным, но ровным и четким. Он пытался достучаться до разума Баджи, который хватал воздух ртом и опирался на руку Мацуно, что находилась на его груди. Он старался дышать в такт его руке, его дыханию. — Еще немного, пожалуйста, я хочу, чтоб ты смотрел на меня. Подними голову, да, вот так, я держу тебя, Баджи-сан. Баджи машинально поднял голову, Мацуно держал его за подбородок. Кейске размыто наблюдал за Мацуно, постепенно находя воздух, когда легкие до сих пор были скованы железной пружиной под названием «мама». Он старался дышать как Мацуно, смотреть в его глаза, он правда старался сделать так, чтобы стало легче. Он с силой сжал его руку и продолжал трястись. — Не уходи, — еле выдавил Баджи, кашляя и рвано вдыхая. — Я рядом, тут, чувствуешь меня? Видишь? Я тут и не уйду, ты главное дыши, чувствуешь руку, да, вот она, я дышу и ты. Мы всякие, молодец. Да, Баджи-сан, молодец. Дыши со мной. Мацуно успокаивал его и приводил в чувство минут десять, пока не услышал размеренное дыхание и не увидел практически четкий взгляд на его лице. Только тогда он опустил руку и тут же налил воды. Он не мог смотреть на него в таком состоянии. Баджи продолжало трясти, он с трудом взял стакан в руку, чтобы сделать глоток и откашлялся. Мацуно сжал его запястье, сел рядом и старался сам успокоится, потому что нервы были на пределе. Он не понимал, что происходит, он не мог давить на Баджи и сейчас спрашивать, что произошло. Он просто был в растерянности, которую скрывал, давая понять Баджи, что он просто рядом и готов. Готов слушать, когда Баджи сможет нормально говорить. Мацуно продолжал крепко сжимать его, не давая никуда уйти и облокотился о его плечо, подвигая ближе. Он хотел слушать его размеренное дыхание и быть уверенным, что все хорошо. Что Баджи справился с панической атакой. Он ждал, пока его перестанет так трясти. Он аккуратно массировал руки, каждый палец и успокаивал. Баджи глубоко вдохнул, стараясь также выдохнуть, но получилось рвано и он облокотился на Мацуно, прижимаясь головой к его плечу. По щекам катились слезы, во рту был солоноватый вкус от них и Баджи не понимал, когда начал просто плакать. Он, человек как сталь, оказался таким и в таком положении от одного лишь письма. Он с трудом мог говорить. Он с трудом понимал, что произошло, но картинки не выходили из головы. Его мать, которая ярко красила губы в красный, носила строгий черный костюм и улыбалась так обнадеживающее мило, когда произносила его имя. Как она строго с этой улыбкой произносила «Сядь, милый. Нет, дорогой, стул не нужен, на коленки, да, вот так. А теперь слушайся доктора, ты должен вылечиться. Ты болен, ты же знаешь?». В голове не было и места чему-то еще, когда охватывал страх. Страх наполнял с каждой силой. Как он мог забыть это всё. Неужели действие лекарств настолько избавило его от воспоминаний, что сейчас это обрушилось с силой, давя на каждую клеточку. Каждый момент, тихий голос над ухом и каждый раз, приходилось терпеть боль, которую ему давали, говоря, что это любовь. Он вспоминал, как мама зашла к нему в комнату, когда он был с другом. Она не терпела его. Ему было двенадцать, когда он впервые с ним поцеловался, и в ту же секунду почувствовал боль. Как он мог не помнить это. Или просто делал себе лучше, выдумывая историю исчезновения матери из его жизни. Он ее действительно любил, любил и хотел нормального отношения. Он думал, он верил, что с ее уездом с любовником, она станет нормальной. Но нет, ничего не изменилось. Он помнил до тошноты ее голос. Лучше бы она забыла о его существовании. Лучше бы никогда не вспоминала, что он существует в этом мире. Хотелось убежать. Далеко, навсегда. Мацуно дёрнулся и Баджи испугался, он снова задрожал, когда его рука легла снова на грудь Баджи. — Я тут, надо открыть окна, я тут и не ухожу, ты меня видишь. Он аккуратно опустил руку и быстро побежал к окну, открыл практически на полную и достал плед из шкафа, накрыл их двоих, пытаясь укутать плотнее Баджи. Свежий воздух был необходим, так легче дышать и восстановиться. Кейске обратил на него внимание, фокус вернулся, и он чуть приоткрыл рот, но ничего не сказал. — Не напрягайся, я могу быть просто рядом, даже в молчании. Мацуно не хотел давить, он ждал. Пока Баджи не начал. Кейске крепко держал Мацуно и тихо стал рассказывать, что на самом деле было в детстве. Он рассказывал каждую боль и ссадины, что остались на его теле. Он рассказывал, как его выворачивало после каждой терапии и он слушал тихий голос матери и ее шершавые руки на своих волосах.Баджи рассказал о каждой боли, которую испытывал на протяжении ни одного года, как за ним наблюдал и пичкали всем, чем можно, пока мама улыбалась и говорила: «ты мой хороший, только я могу любить тебя, потому что ты вот такой». Мацуно лишь открывал рот, на глазах образовывались слезы с каждым сказанным словом Баджи. Он с силой сжимал его запястья и продолжал рассказывать о своей боли, что он терпит ее даже сейчас. Он дрожащими руками повернул телефон к нему и показал сообщение от которого стало тошно, ком подкатил к горлу и слезы сами поделись с глаза. Он не знал, что делать, просто хотел быть рядом. — Она вернётся, Чифую. — Нет, никуда не вернётся, забудь, удали, я рядом и больше никого не будет. Ты же знаешь? Ты можешь мне доверять, пойми, послушай, — Мацуно будто прорвало. — Я рядом всегда, держу — чувствуешь? Это я, твой Чифую Мацуно и никуда не уйду. Удали ее сообщения, удали и поменяй симку, давай поговорим. Давай пройдём в нашу комнату и просто поговорим или хочешь, просто будем лежать. Так лучше, да? Баджи ничего не ответил. «Нашу» — в голове лишь это слово. Он сказал это сам и Баджи вздрогнул. Мацуно действительно рядом и он его чувствует. Он чувствует, как его слегка тянут на себя и он машинально направляется следом за Мацуно, проходя в комнату. Кровать разложена. Мацуно стянул с Баджи кофту и штаны, усаживая на кровать, наблюдая за его состоянием и сразу сел рядом, стягивая одежду и с себя. Он уложил Баджи, сам прижался к нему как можно плотнее и стал аккуратно и легко водить пальцем по голой коже в успокаивающий жестах. Он старался практически не касаться, пока Баджи не успокоиться полностью. Он не мог понять ту боль, но глядя на Баджи в голове кипела злость. Как так можно обращаться. Как можно обращаться так со своим родным сыном, давать ему вместо любви одни страдания и просто улыбаться. Как можно после стольких лет писать такие сообщения и угрожать своим приездом. Мацуно сжал зубы и прижался к Баджи так плотно, чтобы он чувствовал, что он рядом. Сейчас необходима поддержка и, если он не хочет говорить, то лучше не говорить. Молчание с касанием, это лучшее, что мог предложить Чифую. — Прости. — Нет, только не это, не извиняйся. Я рядом и мы вместе, помнишь? Так что иди сюда. Мацуно притянул его к себе, нависая сверху и целуя в лоб. Настолько невесомо, что по телу пробежали мурашки. Мацуно спустился ниже, целуя его в скулу, еще ниже в уголок губ и следом в сами губы. Он так аккуратно дотронулся до него, чувствуя скованность действий и сильней прижался. Он хотел, чтобы Баджи ощущал его присутствие каждой клеточкой, чтобы в голове сейчас был только Мацуно и успокаивающие поцелуи, которые он дарил ему. Мацуно спускался все ниже, целуя в шею, в ямку над ключицами, под ней, доходя до сосков и целя рядом. Он аккуратно перебрался на Баджи, целуя его живот, чувствуя как он напрягается и тут же расслабляется под влажными губами и легким касаниями на ребрах. Мацуно вырисовывал непонятные фигуры руками, пока целовал живот и ребра, возвращаясь к лицу и мягко улыбаясь сквозь свою злобу к этому извергу в роли его мамы. Язык не поворачивался ее так назвать. Только все стало хорошо, только он почувствовал свободу, но тут же все обрезалось, когда появилось сообщение матери. Баджи действительно боялся ее, боялся ее приезда к нему. Надо было срочно поменять карточку, хотелось выкинуть все это из головы. Слезы сами лились с глаз, и он чувствовал влагу подушки и зажмуривал глаза с силой, пока Мацуно аккуратно выцеловывал каждый сантиметр кожи. От этого действительно становилось легче, он чуть расслабился и стал равномерно дышать. Легким наконец хватало воздуха, а глаза прикрыл от приятного нахождения рядом с любимым человеком. Он может любить, он может доверять, чтобы ему не говорили. Но сказать это вслух больно, непривычно. С каждым разом брал страх и безысходность. Мало одному любить, мало одному доверять. Кейске аккуратно положил руку на мягкие волосы Мацуно и притянул к себе, укладывая сверху и целуя в лоб. Он дал понять, что немного успокоился. Теперь осталось придумать план, как не попасть на крючок матери, как забыть ее, не ходят к психологам, потому что его не поймут. Не поймут, если он расскажет свою историю, снова легко растворимый, снова больницы и психиатры. Он просто может не выдержать, когда и так эмоциональность и психика нарушены. Он не принимал легкорастворимый уже неделю. Он думал так станет легче, но нет. Курс, курс точно надо допить и закончить с этим всем. Он должен довериться одному человеку, который точно будет рядом. А Мацуно, это доказывает, он показывает действиями и заботой. Да, были свои проблемы, но ведь это не станет на пути к тому, что просто быть рядом? Нет, не должно быть так. Баджи придвинулся, проводя губами по лбу Мацуно, успокаивая себя. Крепче обнимая Чифую, так лучше. С ним комфортнее и спокойнее. Легко и свободно. Он чувствовал эту свободу до сообщения, и сейчас Чифую старается ее показать. Он касается так легко и нежно. Он боится сделать больно. Он трепетно относится у каждому действию и вздрагивает, когда Баджи начинает трястись. Мацуно одной рукой накинул на них одеяло, кутая и зарываясь в его изгиб плеча и вдыхает приятный запах. Он рядом, он никуда не уйдёт, пока Баджи сам его не попросит. Даже так, он всегда будет с ним. Поддержит, успокоит. — Баджи-сан, я рядом. — Знаю, Чифую, рядом, со мной рядом. Мацуно поцеловал шею, умолкая и тихо размеренно вдыхая. Баджи крепче его обнял, тоже прикрывая глаза.///
Утро было мрачным, потому что проснулись они в четыре утра. Туман оседал на улице,а холодный ветер прорывался внутрь. Мацуно наблюдал за Баджи, который крепко его обнимал за талию и даже не поменял свое положение, боясь отпустить. Мацуно содрогнулся, когда Кейске пошевелился и приоткрыл глаза. — Я рядом, все хорошо. Закрою окно, а то холодно. Кейске ничего не ответил, а лишь приподнял руку и Чифую быстро закрыл окно. Сразу пролез под одеяло и вернул руку Баджи себе на талию. Сейчас было комфортнее именно так. Ощущать прикосновение, потому что через него он чувствовал, что Баджи спокоен. Что он знает, Мацуно не уйдёт никуда. — Прости, я испортил праздник. — Нет, не смей. Ты ничего не портил, это тот человек, который написал полнейший бред, выкинь из головы. Все отлично, видишь, мы вместе и рядом. Я чувствую твое тепло, ты тоже? Чувствуешь меня? — Мацуно говорил размеренно, успокаивающе, будто убаюкивал своими словами и Баджи прикрыл глаза. — Да, но, я не знаю, что делать дальше, — Баджи вздрогнул. — Как действовать, я не хочу больше боли, Чифую, понимаешь. — Я не позволю больше терпеть боль, потому что я рядом. Только приятное, помнишь как мы целовались, я ощущал, как тебе приятно, я чувствовал твое прикосновение и трение. Ты был очень хорош, ты подарил мне новое чувство, знаешь? Мне было приятно и есть приятно, когда я лежу вот так рядом. Мне нравится тебя целовать, я хочу большего, Баджи-сан, веришь? Рядом с тобой хочу всего тебя. Баджи замер, наблюдая, как Мацуно говорит без остановки, да еще и такие слова, которые он даже не ожидал услышать в ближайшее время. Да вообще не ожидал такого услышать никогда. Он потянулся к нему, дернул за волосы и обратил его взгляд и внимание. Баджи прикусил губу и закрыл рот Мацуно рукой. Слушать дальше это было невыносимо. Невыносимо приятно. Настолько, что внутри разливалось тепло, а в животе завязывался тягучий узелок, пока Мацуно ерзал на нем. Баджи еще раз дернул его за волосы, чтобы Мацуно смотрел прямо в глаза. — Ты действительно хочешь? — тихо, практически неслышимо. Баджи прикрыл глаза, снова кусая губы. Он ждал ответа. Он так давно этого хотел. Обычного счастья. Обычной любви и доверия. — Да, еще раз да, Баджи-сан. Рядом с тобой я хочу всего. Чувствовать тебя полностью, дыхание, поцелуи, прикосновения, я хочу… Баджи снова прикрыл ему рот и отвернулся, чувствуя как к щекам подступил жар. Это было перебором, потому что слишком приятно. Мацуно наклонился сильнее, облокачиваясь на локоть и целуя его в щеку, заставляя повернуться к себе. Как только Баджи повернулся, он сразу прижался губами к Мацуно, чувствуя, как он плавно сминает их, проходится языком, но не углубляет. — Мне нравится вот так. Мацуно провел пальцами по скулам, обводя острый угол челюсти, и снова прижался к губам, обвел языком и слегка толкнулся внутрь, посасывая нижнюю губу и чувствуя, как Баджи выдыхает ему прямо в губы. Он прикусил слегка и тут же лизнул, начиная сминать губы и придвигаясь ближе. — Чувствуешь? Баджи подался вперед, отвечая на поцелуй и ощущая, как языки сталкиваются и сливаются, как он проходился скользким движением по внутренней части зубов, возвращаясь к губам и прикусывая, начиная посасывать их. — Чувствую. Баджи перекатил Чифую на себя, упираясь бёдрами и слегка раздвигая ноги, тем самым подталкивая его ближе подвинутся и наклоняться. Сейчас они соприкасались буквально каждой частичкой тела. Мацуно удобнее устроился, прижимаясь грудью и бедрами, обхватывая Баджи. Мацуно аккуратно порезал на месте, чувствуя легкое возбуждение и приятную щекотку внизу живота. Так было хорошо, с ним Мацуно готов пробовать все. Идти на все возможное, лишь бы быть рядом. Знать, что никто никуда не дует. Мацуно потерся пахом, выдыхая в губы Баджи и тут же целуя, подавляя рваный и тихий стон. Баджи обхватил его талию, сжимая и двигаясь ниже, проходясь по бёдрам и возвращая руки на ягодицы. Он слегка надавил на них, вырывая уже стон и кусая его губы. Баджи хотел быть рядом. Хочет любви и выкинуть подальше то, что произошло ночью. Главное, Мацуно от него не отказался, а наоборот доверился. Он наговорил столько с утра, что щеки горели до сих пор. Мацуно успокаивал и уложил его спать и сказал, что защитит и не оставит. Мацуно целует и касается его в ответ, даря ему новое чувство. Никакой боли, а лишь нежное чувство, что греет изнутри. Баджи толкнулся машинально вперед, упираясь пахом в его, и тихо промычал, когда произошло трение через легкую ткань, и прикусил мочку уха Чифую. Легкая дрожь прошла по телу, но она приятным узелком осела внизу живота, и он повторил движение, только чуть сильнее, и почувствовал, как Чифую сам прижимается сильнее, чуть откидывая голову и открывая Баджи тонкую шею. Он прошелся языком, оставляя маленький синяк и тут же целуя в то же место, и продолжая ритмичные толчки навстречу, пока Мацуно ерзал в ритм Баджи. Легкие стоны срывались с губ, когда Мацуно откидывался назад и выгибал спину под прикосновениями рук Баджи. Сейчас их время. Никто не помешает им быть рядом. Если потребуется поменять таблетки, даже если приедет мать. Мацуно его не оставит. Он поддержит, даже, если у Баджи будут срывы и панические атаки, они справятся вместе, если это потребуется. Баджи был уверен, что он может любить, что его могут любить. Мацуно может его любить. Мацуно снова толкнулся, еще раз и еще, пока Баджи с силой не сжал его бедра и не притянул к себе. Он почувствовал, как Мацуно немного расслабляется, с силой выгибается и тут же опускается на грудь Баджи. Он аккуратно поцеловал шею, рвано выдыхая. Кейске почувствовал, как Мацуно кончил и протиснул руку меж их телами. Чифую содрогнулся, поднимая пальцы на ногах с силой и пытаясь расслабиться, пока Кейске аккуратно протискивается в свои трусы и начинает ритмично двигаться, прикрывая глаза. Чифую целует. Чифую касается его руки, чуть сжимая запястье. Чифую вдыхает его запах, нежно проходится языком по шее. Чифую прижимается всем телом, когда чувствует дрожь Баджи и его приятную истому, поэтому целует в губы. Жадно и мокро, показывая насколько он его. Насколько дорожит его присутствием. Они пройдут через все вместе. Они смогут пережить сложные моменты и остаться вдвоем. — Баджи-сан… наш праздник продолжается и будет всегда, понимаешь? И ничто, и никто не помешает нам, запомни. Я не отдам и не отпущу. Тихо, прямо на ухо, горячим воздухом. — Люблю… Вырывается у Баджи, когда он выдыхает и втягивает следом запах разморившегося Мацуно, и прижимает сильнее к себе. — Люблю, Баджи-сан. Коротко, искренне. Через тернии к звёздам.