Его стихия

Опрометчивый шаг? Вам ли мне о таком говорить? Это выбор души, я не вижу причин к отступлению. Может, юношей-аристократом неплохо пожить, Только я в этом плане имею особое мнение. Двухметрового роста красавец-блондин за спиной Горячо и до дрожи порывисто в шею мне дышит. Это Шульц. Мой надёжный мужчина. Он мой, только мой, И его лишь дурманящий голос единственно слышу. Было время, когда в глубине моей юной души Нерешимость посеяла зёрна тревог и сомнения. Но в глазах голубых я ответ отыскал и решил, Что мой выбор собой целиком оправдает стремление. Он большой, атлетически сложенный, авторитетный, Привлекательный, гибкий и ловкий, упорный, смешливый. Пусть для многих моё восхищение слишком заметно, Все вокруг лишь горазды меня осуждать молчаливо. Я и в смелых мечтах непристойных представить не мог, Что однажды мой Шульц уделит мне немного внимания. Обращение «кроха» — эмоциональный порог. Называй меня так, называй, мой предмет обожания! Мне бы тела рельефного мягко коснуться рукой… Тренировки. Покрытая потом могучая шея, И с плеча обнажённого сползшая лямка. С собой, Если рядом окажемся, справиться вряд ли сумею. Я домой приходил, чтоб одежду сменить и поесть, После вновь уносился на встречу, почти на свидание. Я всем сердцем и телом к нему привязался. За шесть Долгих месяцев я убедился в себе, и в призвании. Мы сегодня вдвоём. Горячо и тревожно внутри. Я устал, и предательски сильно дрожали колени. Капли пота текут по вискам, прошепчи мне «Сотри…» И огонь, заключивший в кольцо, разливался по венам. Мы единое целое, слишком друг к другу близки, И похожи на танец над пропастью наши движения. Эта близость собой обжигает и рвёт на куски, Но как хочется дольше держаться в таком напряжении… Я стараюсь, с трудом выполняя чуть слышный приказ И почти расплываясь от жаркого хрипа на ухо. Пересохшие губы кусаю с ответным «Сейчас!» И желаю ему показать силу тела и духа. Но колени слабы, я упал бы, да Дитрих не дал. Кто бы знал, как спокойно мне в этих железных объятиях! Он меня как пушинку к горячему телу прижал, Мне всегда не хватало такого медвежьего сжатия… Неизбежно глаза застилало густой пеленой. Я услышать успел похвалу и довольное «кроха». Я прижался к тебе лишь на миг посильнее спиной, А потом отключился с последним прерывистым вздохом. Как очнулся, увидел тревогу в огромных глазах, Что сменилась на прищур лукавый. Язык заплетается. «Всё ли там хорошо?» — корка на пересохших губах, И местами весь мир плавно кружится и расплывается. Улыбнулся мой Шульц и в объятиях вновь как сожмёт! «Молодец, — говорит, — я тобой бесконечно доволен. Как на нужную нам высоту ты поднял водомёт, Так и сдался огонь. Вот что значит железная воля!» Наградили обоих за мужество в битве с огнём, И почёт мне принёс от людей в городке уважение. Мы сумели добиться подобного с Шульцем вдвоём, И в душе за мой выбор профессии нет сожаления. Но особой наградой стал крепкий удар по плечу. «Может, выпьем с тобой в эту пятницу парочку пива?» Шульц. Мой Шульц. Боже, что за вопросы? Конечно, хочу! И в ответно я, глядя в глаза, улыбаюсь счастливо.