Маман.

      Уснув на полу и положив руки на край кровати, я проснулась из-за прикосновений к волосам. Вообще ничего не соображала, но боль в затёкших ногах и шее быстро дали мне пинка. Потянувшись, я приоткрыла глаза и посмотрела на Ямаситу, который лежал на боку, положив под голову руку, мягко улыбаясь. Придурок. У него дыра в животе, а он улыбается. В ушах зазвенело от воспоминаний ровной диаграммы на аппарате, этот писк так давил на мозг, что я сначала даже не разобрала, что сказал Ямасита. Ему пришлось повторить: — Спрашиваю: ты так и уснула что ли рядом с койкой? Могла бы пойти хотя бы в комнату отдыха. — я кивнула. Могла бы, пыталась уснуть там, но не вышло, меня вырубало, но тут же я подскакивала и смотрела на пейджер, что лежал и молчал. — Не получилось. Из-за тебя, придурка такого. — нужно избавляться от привычки браниться на больных, думаю избавлюсь, когда люди перестанут попадать ко мне на стол. Я привстала и тяжело опустилась на край кровати, уперевшись руками в поясницу и выгнувшись, слыша громкий хруст вправляемых на место позвонков. Так... Это было неловко. Но Ямасита лишь усмехнулся: — Старость не радость? — Иди ты! — улыбнувшись, крикнула я и Ямасита тихонько засмеялся, знает, что живот нельзя напрягать. Выдохнув, я наклонила голову. — Я позову ребят, Чифую хочет тебе кое-что сказать. Спасибо, что остался в живых.       Я положила ладонь на руку Ямаситы и поднялась, собираясь уходить. Нужно предупредить парней, чтобы после школы пришли навестить, Кен просил его тоже оповестить, потому что хочет поблагодарить за помощь. Внезапно, меня схватили за пальцы и я замерла, не оглядываясь. — Не благодари, я просто отплатил тебе, за то, что осталась с нами... Бог не даст соврать, как я умолял, чтобы твоё сердце наконец забилось. Но даже тогда... — я чуть расширила глаза от того, что пальцы сжали сильнее. В тот раз, когда я очнулась, первыми моими словами было: "Я видела его... Мусуёши не дал мне пойти за ним". Но я даже не подумала, что в тот момент чувствовал перепуганный за меня Ямасита. Выйдя из палаты, я замерла и, пошатнувшись, прижалась плечом к стене и сжала зубы. Мы оба ненормальные, оба однолюбы, но мне так хренового осознавать, какую боль я ему причиняю... Он боялся, что я погибну, что сердце не заведётся, но умолял остаться, а после тех слов понял, что я откликнулась не на его зов, но сам он остался из-за меня... Я этого скоро не смогу переносить, я не могу вновь стать эгоисткой, которой плевать на чужие чувства, не могу и сейчас мне так от этого хреново, очень хреново от того, что я пытаюсь понять всех. Я сжала дрожащую руку и спрятала в карман, доставая от туда телефон. Нужно позвонить парням, чтобы навестили Ямаситу, тогда нам всем станет полегче, я очень на это надеюсь.       Сразу после школы ребята появились на территории больницы, сидя у окна, я увидела их подъезжающими на байках. Кен, с почти уснувшим, Майки, Чифую с Баджи и Такемичи, которого явно привезли сюда без вопросов, он так косится на Манджиро, что всё становится понятным. Выйдя из комнаты отдыха в коридор, я ждала парней. К Ямасите я больше не заходила и пока сомневалась, что получится, но ребят захотела встретить и проводить до палаты. Ямаситу перевели в обычную палату только в два ночи, в то время, как операция закончилась в полночь, всё это время он был в реанимации под наблюдением. — Быстро вы. — улыбнувшись, заметила я, кивнув, как-бы, здороваясь со всеми. Дети так смотрели на меня, похоже выглядела я сильно замученной, так постоянно после тяжёлых операций: я слежу за состоянием больного, потому что страшно. Очень иронично было пойти на хирурга с моей боязнью смертей, которая после Мусуёши усилилась в сто крат, я теперь копошусь над каждым больным и очень боюсь браться за тяжёлые случаи. Что если не спасу? Это вопрос вечно крутится в моей голове, как старая пластинка на повторе. В палату зашли все, Кей остановился на пороге и шагнул назад, прикрывая дверь и разворачиваясь ко мне. Хотела я уже спросить, что случилось, сын, стоя напротив, взял меня за плечо, отводя и сажая на кушетку, присаживаясь на корточки. — Что произошло? У дядьки Ямаситы осложнения какие-то, почему на тебе лица нет? — спросил Кей, смотря на меня снизу вверх. Нет, осложнений у него никаких, то, чем болен Ямасита я вряд ли смогу вылечить, это не устранить хирургическим вмешательством. — Я просто не накрашенная. — улыбнулась я, отвечая на последний вопрос, но Кейске шутку не оценил и я, нахмурившись, отвернула голову. — Ты всё равно не поймёшь, Кей. Чувство, что я в чём-то виновата перед Ямаситой, хотя он ничего и не требует от меня. Я ведь всё ещё люблю Мусуёши, но всё это так давит на меня...       Я нахмурилась и быстро поднялась, вытирая слёзы руками. Класс, не хватало ещё перед сыном расплакаться, я ему обещала, что слезинки перед ним не пророню. К тому же ситуация наверняка кажется ему глупой и не стоящей переживаний, кого любишь с тем и будь... Хах, если бы, пыталась, Мусуёши меня пинком выпнул, мол: "рано ещё". Хотела бы я забыть их обоих и посвятить себя детям, но не выходит, я постоянно чувствую, что заваливаюсь и нет того, кто стоял бы за спиной, удерживая меня. Нет его! Приходится стоять своими силами, находить любые способы устоять, потянуть руки, поддерживая Кейске, он не обязан ощущать ту же пустоту за спиной, что и я. — Извини. Это всё глупости. — выдохнув, проговорила я и оглянулась к Кейске, утерев нос пальцем и улыбнувшись. — У меня есть ты и именно ты даёшь мне сил держаться. Остальное не важно. Ты ж мой любимый сынуля, иди сюда!       Я, раскинув руки, обняла Кейске, засмеявшись, чувствуя, как меня обняли за плечи в ответ. Похоже я сильно его расстроила, раз Кей даже не отбивается и в ответ обнял меня. Сжав кольцо рук на его рёбрах, я сдавленно фыркнула, когда он в ответ сильно сжал меня, вот сучёныш, ну ладно, кто кого сильнее придушит! Но не успела я сжать сына до хруста, как дверь с палаты приоткрылась и послышался удивлённый хмык. Блять. Только не Майки. — О. Объятья, я тож хочу! — мы с Кейске отстранились, глянув друг на друга, и тут же нам на шеи закинули руки, а сам Майки повис на нас, ноги висели в нескольких сантиметрах от земли. — А по какому поводу обнимашки?       Я улыбнулась, тихо смеясь и тут же Кен взял Манджиро в подмышки и снял с нас, ведь видел, что Кейске сейчас бомбанёт, а драки, пускай и словесной, в больнице устраивать не желательно. Хотя, Кей всё же решил высказаться и закинул руку на шею блондина, что-то ему злобно говоря. Я, махнув рукой, тихонько подошла к Чифую и Такемичи, старательно избегая взгляда второго. Я не уверена в том, что мне стоит рассказывать Ханагаки свою историю, у меня уже фобия. Единственный, кто знал о моей смерти в прошлом – был Мусуёши, теперь Шиничиро, он едва не погиб. Вдруг, все кто узнают это – умирают? Я часто думала об этом, но, возможно, я просто оправдывала свою невнимательность к Мусуёши. Больше я такого не допущу. Ещё кого-то опасности, даже мнимой или возможной, я подвергать не хочу. — Поговорил с отцом? — спросила я и Чифую кивнул, поджимая губы, сдерживая улыбку, я не понимала, чего это с ним, но сама улыбнулась кончиком губы. — А он чего? — Обрадовался... Сильно. — махнул рукой Чифую и я, усмехнувшись, пожала плечами, представляя довольную мину Ямаситы. Парни решили не толпиться в коридоре и я проводила их взглядом и взглянула в окно, Манджиро, оглянувшись, нашёл меня и улыбнулся, махая рукой, пока ему Кей в плечо не ёбнул, чтобы на байк садился. Какой ревнивый. Кейске всегда не любил, что ко мне кто-то лез, когда мне грустно или я уставшая, а сейчас я дала слабину и показала, что устала и даже заплакала. Дура-дура. Я не собираюсь реветь и пугать Кейске своими слезами, он любит меня и не хочет расстраивать, но я никогда бы не решилась манипулировать им через слёзы. Я лучше врежу, чтобы до Кейске дошло или надавлю на самолюбие, всё, что угодно, но через слёзы я никогда не пыталась действовать на ребёнка. Раньше, когда я плакала, меня, обняв за голову, прятал ото всех Мусуёши, а сейчас мне нужно их сдерживать, ибо никто моих слёз не примет. Это одна из многих причин держать себя в руках. Нужно будет после работы что-нибудь приготовить Кейске с Чифую по приходу домой, они опять наверняка одну лапшу ели. И с Шиничиро нужно будет поговорить насчёт состояния Манджиро и Эмы, они наверняка сильно испугались за Кена. Дела-дела. Работа не ждёт.       После смены я зашла к спящему Ямасите. Хотела бы я ему что-нибудь оставить, но сама понимаю, что после ранения в живот нельзя. Подождёт, он на капельницах, вот когда выпишется, полностью восстановившись, я его накормлю всем, чем он захочет. Потрепав чёрные волосы мужчины, я улыбнулась с его умиротворённого лица. Выходя с палаты и поправляя сумку на плече, я вышла с больницы, оглядываясь и прислушиваясь, рёв движка Кейске был хорошо различим от того же бабу Манджиро или Шиничиро. Сына не обещал заехать за мной, но всё равно тут, я лишь улыбнулась. Поэтому не люблю давать слабину перед сыном, он начинает себя вести так прижато к земле, становится тише и не естественнее, я ненавижу это. Шагнув, я стукнула сына в плечо и упёрла руки в бока. — Это тебе за то, что пропустил сегодня последние два урока и сбежал. Мне всё рассказали, ты не думай. — Кей, нахмурившись, сматерился и я усмехнулась, подходя и усаживаясь на байк. — Ну, ладно, в этот раз прощаю, ты ведь в больницу с Чифую пришёл. А вот если бы хуйнёй, как обычно страдал. — Да когда такое было? — усмехнувшись, фыркнул Кейске и тут же кашлянул, молча заводя байк. Н-да, сам понимает, что хрень сморозил. Проще будет сказать, когда он не страдал хуйней, ээ-э... Да никогда, с колыбельки что-то да выдавал странное, а ведь взгляд такой умный был, все прям удивлялись с него маленького. Возвращаясь домой, мы взяли Чифую с Пек-Джеем и пошли наверх, поужинать вместе. Сейчас пока всё спокойно, но нужно присматривать за Манджиро, чтобы тот не взял в третий отряд червя, что будет пожирать «Тосву» изнутри.