Ошибки молодости

– Я уже пробовал эту кровь, – с запинкой произнес Жан, растерянно глядя на пластиковую бутылку. Дед настороженно повернулся к нему. – Дедуль, что ты говорил про убавление дармоедов? Женя взволнованно закопошился. – Я его не убивал! Он еще живой был! – Живой-то он был, – заметил Жан, – но я даже не уверен, что это моя заслуга. Ты что натворил, sot? – Кто? – не понял подросток. Доктор терпеливо посмотрел на него. – Да ничего я не делал! В смысле, я нацедил крови, как дед учил, по литру, а потом оставил их в роще! Все трое живые были! А Аня говорит, двоих нашли мертвыми. И еще какой-то следователь из столицы приехал… – Опять? – Жан закатил глаза. – Diable! – В смысле опять? – не понял Женя. – Да было дело… больше ста лет назад… – доктор вздохнул и достал мобильный. – Ладно, будем звонить Ане, пусть в больницу едет искать своего живчика. *** – Жан Иванович, – Людмила робко постучалась в дверь, – к вам из полиции. Вампир обернулся и дружелюбно кивнул. А вот и Аня подъехала. – Да, Люси, иду. Люда стеснительно улыбнулась ему и вышла. Жан засобирался следом. Он вырулил в коридор и сделал несколько шагов, но, заметив идущих навстречу Аню и следователя, побледнел и, схватив медсестру за рукав, зарулил обратно в кабинет. – Скажи, что я на операции. – Что? – Что угодно. Меня нет. У меня дела. Я не могу показать им больного. – Но… Жан Иванович… – Марш, Люси, марш! Девушку как ветром сдуло. Жан, походив немного по кабинету, осторожно выглянул в коридор. Полицейские зашли в палату… а потом раздался вскрик Люды. Доктор тяжело вздохнул и закатил глаза. – Diable. – Бардак! – разорялся следователь, мрачно глядя на пустую кровать. Жан прокрался в палату и остановился рядом с Аней. – Ты где был? – одними губами спросила она. Доктор лишь вздохнул. – Принимай теперь удар на себя. Она решительно пересекла палату и выглянула в окно. Следователь посмотрел ей вслед, затем обернулся и скользнул равнодушным взглядом по Жану. – И часто у вас тут пациенты пропадают? *** – Кто-то должен отвлечь этого следователя столичного, пока мы залезем в его компьютер, – сообщил дед на общевампирьем собрании. Жан поморщился, словно у него разом заныли все зубы. – Нет. Нет-нет-нет. – Что это с ним? – Женя нервно посмотрел на доктора. – Ничего, – Жан открыл глаза и кивнул на Аню. – Пусть Аня отвлекает. – Я?! – Ну не я же! – Нет, я, – проворчал дед, хотя по нему было заметно, что он едва сдерживает смех. – Аннушка, иди ты. Мы следователю в компьютер залезем, а ты – в голову. – Флешку надо вставить, – сообщил Женя после обсуждения и пояснения некоторых технических подробностей. – Ты и вставишь, – тут же определил дед. – Нет, я не смогу одновременно тут качать и там вставлять. – Ну тогда… – Это вообще плохая идея! – решительно прервал их Жан. – Он параноик. Он заметит, если компьютер сдвинут хоть на сантиметр. Он поймет, что в комнате кто-то был! – Кто параноик? – переспросил Женя. Аня нахмурилась. – Жа-ан. Ты почему сегодня прятался в кабинете? – Жанчик, – забеспокоился дед, – я чего-то не знаю? Доктор закусил губу. – Н-ну да, нам, дедуль, «повезло» дважды нарваться на одного и того же следователя. – В смысле на одного и того же? – Женя непонимающе почесал в затылке. – Вы же говорили, это было больше ста лет назад! – Да. – Дядь Жан, люди столько не живут. Жан тоскливо посмотрел на пацана. – Так то люди. – Ладно, – решил дед Слава, – кажется, я понял. Потом расскажешь. Но, раз уж он, по твоей милости, вампир, может, мы с ним просто поговорим? – Это плохая идея, – повторил Жан. – Это отличная идея! Вампиры обернулись. В дверях стоял Жалинский, на губах которого сияла непринужденная улыбка. Вытащив из одного уха наушник, он махнул рукой себе за спину. – У вас дверь была открыта. Как всегда. А память на адреса у меня отличная. И не только на адреса. Здравствуйте, Святослав Вернидубович. Познакомишь нас, Жан Иванович? – его улыбка стала еще шире. Жан натянуто улыбнулся в ответ. – Конечно, Иван… как тебя в этот раз по батюшке? – Андреевич. – В прошлый раз отчество было интереснее. – В прошлый раз его не я придумывал. Доктор сделал приглашающий жест. – Знакомьтесь. Иван Андреевич Бриллинг. – Жалинский, – поправил Иван, – капитан полиции Иван Андреевич Жалинский. – В девичестве Бриллинг, – не удержался Жан. – А ты за столько лет русский так и не подучил? – Жалинский-Бриллинг щелкнул пальцами. – «В девичестве» говорят о девушках, потому что они, выходя замуж, меняют фамилию. Жан поджал губы. Шутка была убита педантичным объяснением и полной невозмутимостью объекта шутки. Повисла неловкая тишина. Дед торопливо поднялся с кресла и похромал к гостю. – Ну чисто два кобеля обнюхиваются да перебрехиваются. Ты проходи, Ваня, не стой на пороге. Жанчик, ну что ты как неродной, вы же так хорошо тогда общались… – Да, Жан, – Иван укоризненно посмотрел на доктора, – мы же так хорошо общались. Жан притворно заулыбался и указал на стул. – Присаживайся. Чувствуй себя как дома. Хотя ты, наверное, уже. Как всегда. – Ну, тут ничего с прошлого раза не изменилось, – Жалинский, пройдя к столу, подозрительно посмотрел на стул и остался стоять. – А вот люди новые. Анна Петровна уже дала мне понять, что мы не сработаемся, но ради тебя, Жан, я постараюсь. Или это она ради тебя на меня огрызается? – Только меня вмешивать не надо! – Аня скептически посмотрела на Ивана, оперевшегося ладонями о стол. – Я ничего не знала. – Значит, семейное, – Жалинский философски вздохнул и посмотрел на Женю. – А это что за детский сад? – Это Женя, – торопливо представил Жан, делая страшные глаза пацану. – Молчи. Ты его все равно не переговоришь. – Мне кажется, Жан намекнул, что я много болтаю, – брови Ивана взметнулись. – Хотя с ним сложно не согласиться, есть такой грешок. Хотя иногда просто работа обязывает. Итак, – он обвел взглядом присутствующих, – у нас преступление с душком вампиров – это раз. Это не первое преступление такого рода – это два. – И у нас большие проблемы с Хранителями – это три, – мрачно закончил за него Жан. Жалинский тонко улыбнулся и поднял указательный палец. – И вам крупно повезло, что к вам приехал именно я – это четыре. – А может, это ты их загрыз? – спросил бывший маркиз, сверля взглядом Ивана. Дед укоризненно посмотрел на него поверх очков. – Ну что ты такое говоришь, Жанчик… – Если бы это был я, мне было бы проще вести расследование, – фыркнул Жалинский. – О да, опыт имеется, – под нос проворчал доктор. Иван, чуть поморщившись, протянул руку и прижал палец к его губам. – Цыц. Не люблю, когда меня перебивают. Женя прыснул и торопливо отвернулся. Жан с брезгливым видом отошел в сторону, а Иван непринужденно продолжил: – Так вот. Если бы их загрыз я, то у меня бы уже была парочка подозреваемых и подходящая секта в разработке. Но нет, я удручающе не подготовился, так что это не я. И вообще, пока совершалось первое преступление, я был в командировке и ни сном, ни духом… только вернулся – и нате вам, поезжай сначала в Мытищи, а потом и вовсе в Смоленск. Но не суть! Суть в том, что нет ли преступника среди вас? Здесь четыре вампира, и каждый под подозрением. – Только не говори эту фразу, – пробормотал Жан. Жалинский усмехнулся. – Скажешь, я не прав? Никому нельзя доверять. Вампиры переглянулись. Аня сердито засопела, хотя разумом понимала, что у следователя есть все причины думать на них. – Это не мы, – твердо сказала она. Жан отмахнулся. – Аня, не слушай его. Он был в больнице? Был. Уже посмотрел все журналы и знает, что я никуда надолго не отлучался – у меня операции, пациенты. И в участке уже все документы просмотрел, знает, кто когда дежурил. Не так ли, мсье Бриллинг? – А ты знаешь мои методы, mon cher, – Иван непринужденно улыбнулся. Аня подумала, что раздражать еще больше он не может, но в то же время чувствовала, что капитан полиции привык совершать невозможное. – У вас двоих алиби на преступления, совершенные вне Смоленска, а что скажете по поводу пацана? – он уставился на Женю и шумно вдохнул. – Ты ведь был на месте преступления. Не отпирайся. Женя машинально попятился. Дед пихнул его себе за спину и развел руками, защищая. – Да куда ж ему, мальчишке желторотому! Он у нас тут все время на глазах… – Убийства в Мытищах и Ярославле давно были? – спросила Аня. Жалинский повернулся к ней. Несмотря на насмешливую улыбку, взгляд у него был внимательный, цепкий. – Предположим. – Больше недели назад? – А что? Аня начала закипать. – А ничего. Обратили Женька всего несколько дней назад. – Ой, совсем мелкий, зеленый, – запричитал дед, – даже способности еще никакой не объявилось… – А у вас какая способность? – встрял Женя, выглядывая из-за его плеча. Жалинский снисходительно посмотрел на него. – Дела безнадежные распутывать. Ну что ж, предположим. Прошлые убийства – дело не ваших рук, а точнее, клыков. У себя дома вы, смею предположить, тоже шалить не стали бы, у вас тут Хранители… у вас же тут все еще Хранители? – он вопросительно посмотрел на деда. Тот кисло глянул в ответ. – Будь они неладны. – Восхитительно. Насколько я помню ваш Договор – это какой-то пиздец… простите, что матом при ребенке. – Я не ребенок! – возмутился Женя. Жалинский отмахнулся. – Тогда простите, что при даме. Так вот. Будем отталкиваться от того, что это не вы… – А чего вы деда не подозреваете? – опять влез в разговор Женя, тут же схлопотав подзатыльник от оного. Аня была бы рада добавить, но для начала посмотрела на московского следователя. У того опять был тот взгляд – внимательный, оценивающий. – Я думаю, за века своей жизни Святослав Вернидубович научился заметать следы получше. Но пока, – он отчетливо подчеркнул это «пока», – я буду отталкиваться от того, что это не вы. И рассчитываю на вашу помощь. – Значит, вы поделитесь материалами по другим убийствам? – спросила Аня. – Конечно. Конечно, нет, – отрезал Иван. Девушке захотелось зарычать на него, но она сдержалась под предостерегающим взглядом деда, который обратился к Жалинскому: – Ты нам только скажи, чем подсобить можем, нам же тоже надо душегубца сыскать, а не то… – Выкладывайте все, что знаете. *** Когда дверь за следователем закрылась, все выдохнули, а дед еще раз для профилактики влепил Жене подзатыльник. Аня поджала губы. – Он всегда такой невыносимый? – Всегда, – подтвердил Жан холодно. Дед устало опустился в кресло. – Ну рассказывай, маркиз, что у вас случилось. Когда он уезжал из Смоленска, у вас отношения были самые что ни на есть дружеские. Да и он к тебе вроде как обычно, а ты чего? И какого лешего ты его обратил?! – А что я должен был делать?! – вскинулся доктор. – Он умирал! Я не хотел этого! И за его смерть Хранители бы спросили с нас, просто потому что мы слишком тесно общались! – А чего ты его домой-то не привел? – Я не хотел, чтобы он приходил в наш дом! – Жанчик, не тяни кота за яйца, говори, что у вас там стряслось, – велел дед. Доктор тяжело вздохнул. – До нашей глубинки эта история почти не докатилась, но в Петербурге и Москве это было, наверное, очень громкое дело. Да и не только в России. Международный… не сказать, чтобы прямо скандал, но всех знатно потрясло. Вскрылось что-то вроде масштабного мирового заговора или тайного общества… – Это масоны, что ли? – фыркнул Женя и прозорливо спрятался за Аню. Дед опустил вхолостую поднятую руку. – Цыц! Не лезь, шалопай. – У масонов свои заморочки были. Но они не убивали людей. Наверное. Хотя наверняка было дело, это же масоны. Да и какая разница, – Жан равнодушно пожал плечами. – В общем, мне на тайные общества было плевать, но мне не понравилось, что Иван использовал служебное положение, чтобы прикрыть делишки своего общества… кажется, Азазель, будь он неладен. И так вышло, что он умирал у меня на руках, я напоил его своей кровью, а потом он встал и хладнокровно перестрелял всех преступников, потому что они были как-то связаны с его трижды клятым обществом и не должны были проболтаться. Неприятная история. Не хочу ни вдаваться в подробности, ни вообще вспоминать об этом. Мы… мы договорились, что я никому ничего не скажу про его Азазель, а он не будет никого оттуда обращать и вообще не будет распространяться о существовании вампиров. На том и разъехались. – А сейчас это не может быть его общество? – насторожилась Аня. – Вдруг он нарушил слово и наделал нам вампиров, которые теперь буянят, а он приехал их прикрыть? – Нет, общества больше нет. Давно. Но осадочек остался. Кажется, в России это называется «оборотень в погонах»? – Это называется «мудак», – мрачно ответила Аня. – Он мне сразу не понравился, выскочка. – А мне он тогда показался таким хорошим мальчиком, – покаялся дед Слава. – И ты, маркиз, тоже хорош. Была у нас одна головная боль в лице Ольги, а теперь, оказывается, их две. Низкий поклон. Жан печально вздохнул. – Пойду на операцию. *** – А давайте мы вашего щенка заберем. Чтоб вам кумекалось быстрее. Да, Аннушка? – Ирина Витальевна посмотрела на Женю, у которого как-то все внутри похолодело. День и так не удался, а вечером снова явились Хранители, которым не терпелось учинить расправу. Слишком много неприятных событий для одного новообращенного вампира! Дед засуетился, открыл было рот, чтобы возразить, как из коридора раздался бойкий голос: – А что, у вас щенков разбирают? А какая порода? Так у вас гости! Здравствуйте. Ирина Витальевна царственно повернулась и посмотрела на веселого Жалинского. – А вы кто? – Это мой коллега, из Москвы направили, – торопливо пояснила Аня. – Вы хотели обсудить дело, капитан? – Ну да. Понимаю, что рабочий день окончен, но расследование… – Мы зайдем попозже, – проговорила Ирина Витальевна и торжественно удалилась. Ее свита безмолвно испарилась следом за ней. – Это Хранители? – уточнил Иван, сверля взглядом закрывшуюся дверь. Его ноздри чуть заметно трепетали. – Да, – подтвердил Жан. – Ты зачем пришел? Правда поговорить? – Нет, на Хранителей посмотреть, – Жалинский потер подбородок. – Запомнить лица. Номера машин. Внешность и… – он глубоко вдохнул. – Мне нужна вся информация. Я ее получил. До завтра. И удалился так же быстро, как и появился. – Вот нахал, – возмутилась Аня. Жан покачал головой. – Нахал-то нахал… вот только он мог и дальше прятаться. А он вышел, чтобы Хранители не забрали нашего оболтуса. При свидетелях – тем более, из органов – им это сделать сложнее, поэтому они ушли. *** – А кто такая эта Ольга, которая рассказала про Барановского? – спросил Иван, пока Аня везла его к гаражам после информации, полученной от графини. – Бывшая жена Жана. – Что? – Жалинский чуть не подскочил в кресле, но ремень безопасности держал крепко. – Жан был женат? – Обидно, что на свадьбу не позвали? – Да, я как злая фея – пойду и всех покусаю за такое, – пробормотал Иван и замолчал. Аня покосилась на него с некоторым недоумением, но решила не вмешиваться и насладиться звуками тишины. Она успела понять, что при общении с московским следователем, которому, вероятно, нравился звук своего голоса, это большая удача и вообще редкость. Они нашли труп Барановского в гараже и, осмотрев место происшествия, отвезли в морг. Ане не хотелось об этом просить, но Жалинский, проницательно глянув на нее, сам велел ничего пока не говорить Хранителям. – Скажите, что я не разрешил. Тайна следствия. Не хочу, чтобы ваши Хранители путались у меня под ногами, пока расследование не окончено. Им бы только топорами помахать… – Без проблем, – легко согласилась Аня, которой это было только на руку. Прикрываться приказами и строить из себя туповатого рядового она, к счастью, успела научиться. – А теперь мы поедем к этой вашей Ольге, – решительно заявил Иван, плюхаясь на пассажирское сидение. Он был странно задумчив с тех пор, как обнаружили труп. Аня потянулась к телефону. – Нет, Жану звонить не надо. И в больнице вы, Анна Петровна, ничего не забывали. Просто заводите мотор и держите курс на работу Ольги. Надо будет ее… опросить. Аня раздраженно вырулила со стоянки и поехала в институт. *** – Ну и о чем вы хотели со мной поговорить? – ледяным тоном спросила Ольга, неприязненно смерив взглядом Ивана и переведя его на Аню. Менее неприязненным он не стал, даже наоборот. – Просто несколько вопросов по поводу вашего студента, – охотно пояснил Жалинский, тоже изучая женщину. – Обратитесь в деканат. Я ничего не знаю. – Но вы сообщили о нем. – По старой памяти. – Поскольку вы – бывшая жена Жана Ивановича? – Мы давно расстались. А у вас… – Ольга медленно поднялась с места, пристально вглядываясь в лицо Жалинского, – такие красивые глаза… Аня торопливо оттолкнула Ивана в сторону и прошипела сквозь зубы: – Прекрати. – Что, – графиня едко улыбнулась, – не нравится, когда твой мужчина смотрит на кого-то другого? – Это не мой мужчина. – Да, Анна Петровна скорее меня придушит, чем согласится, чтобы я был ее мужчиной, – Жалинский усмехнулся, снова подходя к едва ли не рычащим дамам. – А все-таки, вернемся к нашим Барановским. Ольга… как вас по отчеству? – Анваровна. – Анваровна? – Иван, похоже, был удивлен. – Редкое имя. Кажется, арабское? – Возможно. Капитан полиции, помедлив, что-то произнес. Аня с недоумением обернулась к нему – она не поняла ни слова. Зато графиня побледнела и влепила Ивану пощечину. – Хам! – О, вы владеете турецким, – пробормотал Жалинский, схватившись за щеку. Ольга смотрела на него разъяренной львицей. – Вы тоже! И как вы смеете говорить такое женщине? – Просто хотелось кое в чем убедиться. Приношу свои извинения, – Иван вдруг старомодно поклонился и, пока никто не опомнился, поцеловал Воронцовой руку. – Мне кажется, я знал вашего отца. – Это вряд ли, – откликнулась Ольга, отдергивая ладонь. Хотя ей, похоже, было приятно. – Он очень давно погиб. – Да, полагаю, задолго до того, как вы расстались с Жаном Ивановичем… возможно, даже до вашей встречи. – Возможно. Вы ведете себя как шут. Они долго смотрели друг другу в глаза. Аня поспешно встала между ними. – Ольга… Анваровна, вам точно нечего сказать о Барановском? – Точно, – графиня перевела взгляд на нее. – Тогда вы уходите? – Тогда, может, вам найдется что сказать о Жане Ивановиче? – полюбопытствовал Жалинский. Ольга снова повернулась к нему и склонила голову к плечу. – Мне совершенно не хочется говорить об этом человеке. – Болезненное расставание? Графиня подалась вперед и с вежливой улыбкой отчеканила: – Не ваше. Дело. – Да бросьте, – Иван рассмеялся. – Тогда давайте поговорим о вашем отце. – Я его почти не помню – он погиб, когда я была ребенком. Так что не думаю, что это правда ваш знакомый. Разве что, – она чуть улыбнулась, – вы совершенно не выглядите на свой возраст. – Есть немного, – Жалинский улыбнулся в ответ. – Впрочем, и вы чудесно выглядите для своих лет. Ведь батюшка ваш, кажется, погиб в 1877? Ольга несколько секунд смотрела на него, а потом коротко рассмеялась. – Какая чушь. У вас не самые удачные шутки, капитан. – Хватит, Ольга, – Аня с досадой посмотрела на спутника, – он догадался, что ты вампир. – Ты что, сказала своему мужчине о нас? – графиня посмотрела на нее так, как обычно смотрят на червяка в яблоке. Аня прищурилась, подбирая ответ, но между ними вклинился Иван. – Анна Петровна тут ни при чем, – он зевнул, демонстрируя клыки. – Чудно, ты его еще и обратила. – Да не я, а Жан! – не выдержала Аня и прикусила язык. Лицо Ольги отражало что-то вроде утомленного «а что еще можно было ожидать от этого простигосподи человека». – У Жана никогда не было вкуса, – насмешливо проговорила она. – Да? – Жалинский лукаво улыбнулся. – Но он женился на вас. – Исключение только подтверждает правило. Иван несколько раз фыркнул, а потом рассмеялся. – Мне кажется, Ольга Анваровна, мы подружимся. – Это вряд ли. – Да бросьте. Вдвоем клевать мозг интереснее, чем в одиночку. – Капитан! – Аня сурово посмотрела на Жалинского, а тот непринужденно махнул рукой. – А что такого? С кем мне еще перемыть косточки уважаемому маркизу, не с вами же? Ольга хмыкнула. – А знаете… что-то в вас есть. Иван снова поклонился. – Мерси. А про Барановского вам действительно сказать нечего? – Нет. Но если появится, обязательно сообщу. – Буду очень рад, – Жалинский протянул ей визитку, которую Ольга приняла со змеиной улыбкой. Следователи покинули актовый зал института и сели в машину. – Анна Петровна, – заметил Иван, пристегиваясь, – если вы хотите меня стукнуть, то пожалуйста. Можете даже по той же щеке, что и Ольга Анваровна. – Вы действительно ведете себя как шут, – бросила Аня, рывком вытягивая ремень. Тот с треском порвался, и девушка с досады хлопнула ладонью по рулю. Тот, к счастью, выдержал, хоть и обиженно скрипнул. – Значит, у меня все отлично получается, – Жалинский скептически посмотрел на обрывок ремня. – Но ваша Ольга врет. Она что-то скрывает. – Она всегда что-то скрывает, но не факт, что это касается нашего дела. – Касается. – Откуда вы знаете? – Анна Петровна, при всем уважении, – Иван улыбнулся девушке почти ласково, – вам люди лгут меньше ста лет. А мне – все сто пятьдесят. Я повидал многое, даже правдивые показания. Так вот сейчас совершенно точно были не они. Поехали в участок. – Вы правда знали ее отца? – спросила Аня через некоторое время. Жалинский чуть сморщил нос, точно принюхивался, и пожал плечами. – Похоже на то. – Откуда? – Жан ведь уже рассказал вам про Азазеля? Про общество мое? Вот Анвар тоже оттуда. Как тесен мир, не правда ли? – Действительно… *** – Алло? Иван… Андреевич, верно? – Счастлив вас слышать, Ольга Анваровна, – Жалинский выпустил сигаретный дым сквозь зубы и поправил наушник. Он уже вернулся в гостиницу и курил в открытое окно, чтобы не попасться датчикам дыма. – Решили порадовать меня беседой перед сном? – Хочу пригласить вас в гости. Вы же хотели перемыть косточки Жану? Если я услышу что-то интересное, то, быть может, и вам удастся узнать что-то по вашему делу. – Что же такое интересное вы хотите услышать? Я более чем уверен, что его жизнь до встречи с вами была довольно уныла и однообразна. – Либо вы льстите мне, либо что-то скрываете о себе. Не люблю, когда от меня что-то скрывают. – Взаимно. Но жесткие методы допроса дам – это отнюдь не сильная моя сторона. Поэтому ваше приглашение весьма ценно. – Тогда жду вас в девять вечера. Вам нужен адрес? – Разумеется, нет. Я уже давно его знаю. *** – Неужели вы решили, будто я пригласила вас на свидание? – насмешливо спросила Ольга, открыв дверь и увидев бутылку вина в руках приехавшего Жалинского. Тот улыбнулся и вошел в дом. – Тогда бы мне понадобился еще и букет цветов. Но нет, Ольга Анваровна, вы, разумеется, потрясающая женщина, но я не рискну столь быстро набиваться вам в спутники жизни. А это, – он протянул бутылку, – обычный подарок. Извинение за беспокойство. – Вы полагаете, что я выпиваю? – графиня приподняла бровь. – Что я вообще пью вино последние сто лет? – А чем нам еще остается себя порадовать в нашем посмертии? – Иван усмехнулся. – Но нет, ma chère, это немного не то, о чем вы подумали. – Вы хотите сказать… – Пакеты с донорской кровью в чемодане выглядят странно. А вот парочка бутылок хорошего вина… – Вы решили любезно поделиться своими запасами? – Ольга по-новому посмотрела на бутылку и постаралась держать ее осторожнее – она явно прибавила в цене. – Жест доброй воли. Да и не все же вам пить кровь своих студентов, нужно разнообразить рацион. Воронцова любезно улыбнулась и жестом пригласила следовать за собой. – И в чем разнообразие? Это кровь девственниц? Из Москвы? В жизни не поверю. – Ну что вы, только кровь невинных младенцев! – отозвался Жалинский и, когда Ольга повернулась к нему спиной, показывая дорогу, Иван внимательно огляделся и даже, кажется, принюхался. *** – Зачем вы вчера ездили к Ольге? Иван невозмутимо смотрел на возмущенного Жана. Они с Аней утром приехали в морг за результатами вскрытия, выяснили, что труп не Барановского, а на обратном пути Жан отловил следователя и затащил в какой-то кабинет. – Я тебе больше скажу. Я еще и вечером ездил к ней лично. – Ты спятил?! – А что такого? – Жалинский изумленно вскинул брови. – Она вампир – это раз. Она что-то скрывает – это два, – он прищурился. – Вы ее скрывали от меня – это три. – Ты просто не спрашивал. Иван улыбнулся. – А мы не зря общались. – Не сравнивай нас, – отрезал Жан и, помедлив, добавил. – У нее алиби? – Тебя это волнует? – Мне просто интересно, как много она тебе сказала. – Чудесно, – Жалинский щелкнул пальцами в неизменно бриллинговском стиле, – похоже, ты в принципе не доверяешь всем своим бывшим? – Поэтому они и бывшие. Так что там с алиби? Надеюсь, ты больше не будешь беспокоить Ольгу по пустякам? Иван помолчал. Потом сделал несколько шагов, подойдя вплотную к Жану, взял его за воротник и заглянул в глаза так, что его лицо оказалось совсем близко от лица собеседника. Казалось, Жалинский принюхивался к чему-то. – Ты мог бы просто вежливо попросить. Понимаешь? Просто. Попросить. – Вот вы где, товарищ капитан, – в кабинет заглянула Аня и приподняла бровь. – Я не помешала? – Мы уже закончили, – произнес Жалинский и, разжав пальцы, отряхнул воротник Жана. – Помните о воспитании, маркиз. Вы же аристократ. Он вернулся к двери, и Аня посторонилась, пропуская его. Потом посмотрела на оставшегося вампира. – Вы еще подеритесь. Ты же не вызовешь его на дуэль? – У меня нет перчатки, чтобы кинуть ему в лицо. Аня скептически посмотрела на коробку одноразовых перчаток, которая стояла прямо под рукой доктора. – Слушай, не хочу тебя расстраивать, но, мне кажется, Ольга с этим капитаном… они… – Они спелись, – меланхолично проговорил Жан. – Как ты узнал? – Это было предрешено. – Ты в фаталисты подался? – Не совсем, – Жан устало прикрыл глаза ладонью. – Просто… понимаешь, иногда, если бывшие встречаются и они недовольны расставанием, то они… как бы сказать… начинают дружить против того, кто с ними расстался. – Наверное, – Аня равнодушно пожала плечами, не понимая, к чему эти слова. Потом замерла, пораженная осознанием. – Погоди. Бывшие? Ольга и… нет, Жан. Нет. – Дед тогда сказал, что нам нужно отвлечь следователя. И попытаться что-то узнать о деле, – Жан философски уставился в потолок. – Я отвлек. И я узнал. – Ты с ним… с ним… – Аня замерла с открытым ртом. О таких сторонах либидо Жана она не подозревала. – Да. – Слушай, «разузнать информацию» вовсе не подразумевает, что ты должен с кем-то переспать! – Не подразумевает, – согласился доктор. – Но я все равно переспал. – О боже. – Ты же атеистка. – А ты же бабник! Это подразумевает, что ты натурал! – Я не бабник, я ставлю эксперимент. Просто с мужчинами он заведомо обречен на провал. – Но с Жалинским? С Бриллингом?! – Ну тянет меня на стерв, я виноват?! Аня закатила глаза и, не найдя, что сказать, быстро покинула кабинет. *** – Ольга спит с Барановским, кто бы мог подумать! Мы его по всему городу ищем, а он у Ольги в постельке… – Аня покачала головой, недоумевая, как Ивану удалось вытрясти эту информацию из графини, но наличие Барановского – настоящего Барановского! – в участке говорило само за себя. – Ну не зацикливаться же на Жане, – логично заметил Иван. – Ольга – красивая интересная женщина, одинокая. Она же не будет всю жизнь вздыхать о бывшем. На нем свет клином не сошелся. – А вы? – не удержалась Аня и прикусила язык, кляня себя за болтливость. Жалинский повернулся к ней и внимательно посмотрел прямо в глаза. – По-вашему, Анна Петровна, я зациклен на Жане? – Я вовсе не… – Надеюсь, в ваш вопрос входила и первая часть моей реплики, по поводу красивого и интересного, – Жалинский невозмутимо сел в машину. Аня села на водительское сидение и, сердито покосившись на обрывок ремня, сказала: – Я погорячилась. Я вовсе не хотела лезть не в свое дело и в ваши отношения. – Отношений нет, – Иван спокойно наблюдал за ее мытарствами с ремнем. – Но они были? Жалинский потянулся через девушку, поймал кусок ремня, с силой потянул и связал обрывки. – Я оплачу ремонт. Или сам могу заменить. – Вы умеете чинить машины? – Я умею чинить практически все, что связано с техникой, – Иван щелкнул пальцами. Этот жест начинал раздражать. – Даже что-то собрать могу. – Так все же были отношения? – Анна Петровна, – терпеливо произнес Жалинский, – если человек переводит тему, то, возможно, он не хочет говорить об этом? – Извините, – Аня перевела взгляд на дорогу и завела машину. Иван прикрыл глаза. – Я бы тоже хотел извиниться перед Жаном. Если бы я знал, за что. – В смысле? – девушка даже заглушила мотор. – Вы не знаете?! – Я догадываюсь. Вероятно, за то, что я двуличная сволочь и что-то он него скрывал. Хотя чья бы корова мычала. – Мы должны скрываться! – вспылила Аня. – Вы сами стали вампиром и должны понимать, почему! – Вот именно! – огрызнулся Жалинский. – В таком случае можно проявить понимание к другим людям, почему и они вынуждены что-то скрывать! Уж не Жану упрекать меня в неискренности. – А он упрекал? – Нет. Он делает больно иначе, – Аня непонимающе посмотрела на собеседника, демонстрируя полное незнание современных мемов. Иван вздохнул и пояснил. – Он просто печально на меня смотрел. – А. Это он умеет, – девушка побарабанила пальцами по рулю. – Знаете, я не очень хорошо разбираюсь в отношениях между людьми… – Вы поразительно не разбираетесь в отношениях между людьми, – перебил Жалинский. – И у вас наверняка есть на это веская причина. Но на будущее – постарайтесь не показывать свою неосведомленность так явно и агрессивно. – Ну спасибо. Учту. Но ваше общество, которое вы покрывали… – Послушайте, Анна Петровна, – не выдержал Иван, – это была моя семья! Другой у меня уже не будет! Основательница общества была мне матерью, а Анвар, о котором мы говорили – братом, как и все остальные члены общества! – он замолчал и отвернулся к окну. Через несколько секунд он услышал сдавленный смех. С негодованием обернувшись, он увидел виноватое лицо Ани. – Простите. Я просто подумала… если Анвар был вам братом, то нашей Ольге вы приходитесь… дядюшкой. Жалинский не выдержал и тоже рассмеялся. Потом провел по лицу ладонью, отгоняя невеселые мысли. – Ладно, мы оба погорячились. Так что вы хотели сказать? Аня перестала смеяться и закусила губу. Раздавать советы мужчинам, которые были в отношениях сто лет назад, она еще не пробовала. – Может, вам просто… поговорить? Не язвить, а просто поговорить? – А, так вот как это выглядит со стороны. Ну, если вы поможете мне поймать Жана и связать, чтобы мы могли объясниться, то без проблем. – Если мы его свяжем, то могу ли я быть уверена, что вы будете именно говорить? Иван некоторое время смотрел на нее, а потом опять расхохотался. – А вам палец в рот не клади, Анна Петровна. Ладно, поехали. – Кстати, – Аня спохватилась. – Как вы убедили Ольгу рассказать вам про Барановского? – Мы душевно поговорили с этой чудесной женщиной, – Жалинский хмыкнул. – А потом я его просто нашел, и ей некуда было деваться. – Нашли? – Таких как мы, Анна Петровна, часто называют полицейскими ищейками. Готов поклясться, Жан называл меня оборотнем в погонах, – Иван шумно втянул воздух и прикрыл глаза. – И никто даже не представляет, насколько такие определения в яблочко. Я просто почуял запах человека, который был на месте преступления. – Так ваша способность вампира – это острый нюх? – Мой нос к вашим услугам, – Жалинский улыбнулся и постучал пальцем по переносице. – Возвращаясь к вопросу, как я узнал про Барановского… я по запаху понял, что найденный нами труп не принадлежит Сергею, зато ароматом Барановского слегка благоухала Ольга Анваровна. Милейшая графиня чуть не загрызла меня, когда я вскрыл спальню, где она заперла своего спящего любовника. – Представляю, в какой ярости была Ольга, – Аня не знала, злорадствовать или сочувствовать Ивану. Но тот вроде выглядел живым и даже слишком, поэтому она остановилась на первом варианте. Жалинский непринужденно щелкнул пальцами. – Поехали. У нас много дел. *** – Анна Петровна, послушайте… Аня перехватила руку Жалинского и заломила за спину. Тот фыркнул и, ловко вывернувшись, остановился поодаль, растирая плечо. – Однако, доброй ночи. – Я думала, вы напиваетесь в баре, отмечая свой отъезд. – Я уже, – Иван равнодушно отмахнулся и посерьезнел. Оглядевшись на дверь в жилище вампиров, он понизил голос. – Вы же помните, что на задержание Жени выписано постановление? – Это сложно забыть, – огрызнулась Аня. Ситуация с Никитой обострилась, когда тот на камеру сказал, что с ним был еще один вампир и опознал Женька. Конечно, пришлось за ним погоняться – Иван не мог пойти по следу сбежавшего преступника, поскольку тот сел в машину, и запах оборвался. А что он наговорил в трубку Никите? Аня давно подозревала, что Жалинский немного не в своем уме. Зато Никита психанул, попытался заманить следователя на крышу и попытался оглушить – за что и схлопотал от обиженного вампира. Но теперь ее, Аню, отстранили от дела… – Я понимаю, что вы злитесь, но речь не о том, – Жалинский нетерпеливо мотнул головой. – Вы же знаете… я могу найти Женю. Выйти на его след. – Ну так ищите! – разъярилась Аня. – Найдите и посадите его! Иван пристально смотрел на нее, а потом покачал головой. – Вы не понимаете, Анна Петровна. Женя пропал. Вам нужно, чтобы я его нашел? Аня нахмурилась. – Я действительно не понимаю… – Я знаю, что главная Хранительница была в отделении днем, я не спутаю ее запах. Она же хотела казнить Женю, верно? Женя сбежал от нее, и вы знаете, где он, или он сбежал от всех, и вам нужна помощь, чтобы его найти? – Вы… вы хотите помочь? – неуверенно уточнила Аня. Жалинский с досадой взмахнул руками. – Да, черт побери, спасибо, что заметили! Да, я хочу вам помочь – если вам требуется помощь. Я ненавижу, когда от меня что-то скрывают, и, если у вас все под контролем, я должен знать хотя бы об этом! – У нас все под контролем, – после некоторого размышления признала девушка. – Мы не знаем, где Женя, но пока это не важно. Наше незнание защитит его. Вы… вы можете его не искать? Жалинский шумно вдохнул воздух и прислушался к своим ощущениям. – Я доведу это дело до конца. Мне не важно, кто что думает, у меня свое мнение насчет случившегося, и я не отступлю, пока не докопаюсь до правды. Потому что если я пошел по следу, то не остановлюсь, пока не вцеплюсь в горло. Если мне потребуется для этого найти Женю и допросить – я найду и допрошу, но вашей полиции и тем более Хранителям пока выдавать не буду. – Пока? – Если он действительно виновен, то придется что-то делать, – Иван пожал плечами. – Но ваши Хранители мне слишком не нравятся, чтобы отдавать мальчишку им на растерзание. Я его не трону, – он глубоко вздохнул и добавил. – Обещаю. – Почему? – Аня недоверчиво посмотрела на него. Жалинский посмотрел в темное небо и достал сигарету. – Не возражаете? – А если возражаю? – девушка скользнула неприязненным взглядом по сигарете, но потом коротко бросила, словно отдавала приказ. – Курите. Иван чуть поклонился и зажег сигарету. Затянулся, затем медленно выдохнул дым. – Я не знаю, что наговорил обо мне Жан… хотя знаю, он наверняка наговорил исключительно правду. Но не суть. Суть в том, что я действительно неплохой следак – это раз. Суть в том, что сейчас нет никакого Азазеля – это два. Суть в том, что я могу немного помочь Жану – это три. Только не говорите ему. Если вы что-то узнаете – сообщите. Если я что-то узнаю… постараюсь держать вас в курсе, потому что понимаю, что вы единственные, кто может помочь во всем разобраться. Рассказывать кому-то про вампиров совершенно нелепо, тем более, Никита не вампир. Поэтому если есть шанс не спалиться самому и не спалить вас – почему я должен этого избегать? Меня, знаете ли, тоже вполне устраивает быть инкогнито. – Как вам удается держать все в тайне без Хранителей? – не утерпела Аня. Жалинский задумчиво выпустил пару колечек дыма. – Сначала у меня оставались некоторые связи… потом появились новые… Российская Империя была большой, а Советский Союз – и того больше, легко затеряться. Постоянно горят архивы, постоянно теряют документы… а я не привык привязываться к одному месту. Так что не так сложно, как вам может показаться. Иван затянулся в последний раз и метко запустил окурок в урну. Потом коротко кивнул и удалился. *** – Если никто из вас не кусал Никиту, то у вас тут еще один вампир. Замечательно, – Иван, прищурившись, обвел взглядом всех собравшихся. – Или вы и о нем забыли мне сообщить? – Нет, – Жан растерянно посмотрел на деда. – Я больше никого не знаю… – Сейчас посмотрим… – дед, кряхтя, пошел к шкафу и достал свою векопись. – Вампиров было много, да только не все дожили до сего дня. И не всем есть дорога обратно в Смоленск. – Иван, а вы не можете найти его по запаху? – спросила Аня. Жан округлил глаза. – По запаху? Твоя способность – усиленное обоняние? – Как хорошо, что вампиры не страдают аллергией, а то бы весной мне только и оставалось, что запереться в доме и никуда не высовываться, – Иван сморщил нос. – Нет, ma chère Анна Петровна, не могу. У вампиров нет своего запаха, отличного от людей, мы мертвы, но это не проявляется внешне. А особенности кишечника и старая кровь не пахнут… пока находятся внутри. – Но Никита же контактировал с этим вампиром? – Никита много с кем контактировал! – Жалинский беспомощно развел руками. – В Вешках было всего пять запахов: трое потерпевших, включая Барановского, Женя и Никита. Потом еще два запаха – свидетель с собакой. А потом куча полицейских, но их я всех выделил и запомнил. Слушайте, я вампир, а не оборотень! Я даже не ищейка. Делаю, что могу. Кстати, – он погрозил Жану пальцем, – с наркотой осторожнее. «Кристалл» в столице довольно модный, а сейчас докатился и до вашей глубинки. В следующий раз скажи мне, я тебе просто учую ближайшую закладку. Как глупо попались, а вроде взрослые люди, клянусь Азазелем… – Хватит ворчать! – дед Слава хлопнул ладонью по обложке увесистого фолианта. – Ворчать можно только мне, в силу преклонного возраста и наличия недалеких внуков. Ну что, смотреть будете? Вампиры прекратили препираться и сгрудились вокруг книги. *** – У вас снова открыта дверь. И горит свет, – Иван вошел в дом и весело ухмыльнулся Жене. – И след вашего мальчишки привел меня сюда. Жан настороженно выступил вперед, загораживая Женю. Жалинский усмехнулся и ему. – Мon chеr, я пришел не арестовывать вашего щеночка. – Я не щенок! – возмутился парень, но дед Слава тут же цыкнул на него. Иван втянул носом воздух. – Вы нашли другого вампира? Женя, под поощряющим взглядом семьи, еще раз коротко пересказал все, что узнал о Климе. Жалинский подошел к нему вплотную и, прищурившись, обнюхал. Женек отшатнулся. – Вы чего творите?! – Он пытается выявить запах Клима, – пояснил Жан, напряженно наблюдая за следователем, который замер, глядя в потолок и анализируя полученные данные. – Офигеть! А так все вампиры умеют?! – Женя взволнованно обернулся к деду. Тот покачал головой. – Прикольная способность! Хотя, с другой стороны, зачем… – Тебе уж точно незачем, – отозвался Жалинский и покачал головой. – Нет. Конечно, народу вечерами не так много, плюс ты явно шифровался и избегал людей, но, черт возьми, ты шарился по каким-то пустырям и мусоркам! – Иван сморщил нос и отвернулся. – Я понятия не имею, который из запахов принадлежит вашему Климу, а который – местным бомжам. Не обнюхивать же каждого маргинала! У тебя ничего нет из того, что Клим держал? – Не, я же не знал… – Женя развел руками. – Но у меня есть идея, как его найти! *** Когда вампиры и Хранители оказались в заброшенном доме, все тут же разделились, чтобы начать поиски Клима и Жени. Аня тоже собралась последовать за своими, но из кустов вдруг высунулась рука и остановила ее, поймав за запястье. Девушка попыталась заломить нахальную руку, но вместо этого Аня оказалась в крепких объятиях Ивана, который зажимал ей рот ладонью. – Тихо, второй раз я на один и тот же трюк не попадаюсь. Ваши Хранители еще не знают, что я вампир, пусть так будет и впредь. Я вас выследил, – он отпустил Аню и выглянул из кустов. – Пусть они ищут Клима. А мы с вами найдем Женю. У меня плохое предчувствие. Умные веселые щенки часто плохо заканчивают. – У вас есть какой-то план? Жалинский с ухмылкой постучал себя пальцем по носу. – Я уже напал на след. Но на всякий случай мне нужен кто-то еще – не доверяю я вашим Хранителям. Зачем дед их притащил… Переломанного Женю они нашли вовремя. Иван, судорожно вдохнув воздух, вдруг ухватил Аню за плечо и с нечеловеческой силой бросил в стену. Та вскрикнула от неожиданности, а Жалинский тем временем взвалил беспомощного парня себе на плечо. – Сейчас здесь будут Хранители. Скажете, что это Клим вас оттолкнул и сбежал, – с этими словами он выскочил в окно и, постоянно принюхиваясь, убежал прочь. Хранители, услышавшие крик, как раз успели увидеть Аню с неестественно вывернутой ногой. Шипя сквозь зубы, она как раз поднималась и пыталась на нее наступить. Еще не сросшаяся кость опять хрустнула и пропорола брюки. Кто-то из Хранителей, побледнев, выскочил из комнаты, чуть не столкнувшись с Жаном и дедом. Аня хмуро посмотрела на них, а затем встретилась взглядом с Ириной Витальевной. *** – А вы можете не ходить по номеру? – взмолился Женя. Он уже очухался, но Иван запретил ему покидать гостиницу, куда притащил ночью, и велел сидеть тише воды, ниже травы, объяснив, что у деда его будут искать в первую очередь. А где еще его спрятать, он пока не придумал, но скоро придумает. И теперь Женя сидел в уголке за дверью так, чтобы его не было видно ни с порога, ни из окна. – Не могу. Движение – это жизнь, – отозвался Жалинский и вдруг оказался у стола, где принялся перебирать какие-то документы. Женя сообразил, что он использует нечеловеческую скорость просто потому, что не может стоять на месте. – Можно спрятать тебя в одном из заброшенных домов в деревне, где жил Никита, но не в его доме – вдруг туда сунется Клим. Хотя он вряд ли там появлялся, не стал бы Никита его знакомить с дедом… Он бросил папку обратно и вмиг очутился у чемодана. Достав из кармашка колоду карт, Иван начал тасовать их, да так, что у Жени в глазах замельтешило. Заметив ошарашенный взгляд парня, следователь хмыкнул и совершил с картами несколько движений, которые Жене прежде доводилось видеть только в кино. – Это кардистри, искусство обращения с картами. Я показал флориши Сибил и Пандора, – пояснил Иван и ловко снял карты одной рукой, поменяв половины колоды местами. – А это вольт Шарлье. Хочешь фокус? Выбери карту, – он протянул веер карт Жене. Тот прищурился и, чуть ли не дымя ушами, заставил одну из карт дрогнуть и вылететь к нему в руки. Жалинский присвистнул. – Ого, у кого-то проклюнулась способность? Поздравляю. – Но то, что вы делали… это же без способностей? – парень вытер лоб. Телекинез пока давался ему с большим трудом. – Ловкость рук. Для этого не нужно быть вампиром. Хочешь, научу? – Женя горячо закивал. – Тогда я сейчас покажу тебе несколько приемов и уйду, а ты сиди здесь тихо, не высовывайся и упражняйся. Только чур, без телекинеза, а то уронишь стол и на шум кто-то придет. Договорились? *** – Где Женя? – бросилась к Ивану Аня, едва тот оказался в доме. Сделал он это через окно. Дед тоже взволнованно прихромал на голоса. – А где Жан? – привычно проигнорировал вопрос гость. – На работе. И я сейчас пойду. Так где Женя? – настойчиво повторила Аня, схватив Жалинского за воротник. Тот примирительно поднял ладони. – Легче, Анна Петровна. Или вы хотите отомстить мне за сломанные кости? – девушка раздраженно разжала пальцы, но взглядом собеседника на всякий случай расчленила. – Он пока у меня, но нужно место более безопасное. Что-то посоветуете? – Уезжать надо, – мрачно сообщил дед Слава. – Хочешь побезопаснее – забери его в Москву. В чемодане протащи, ему не впервой. Всем нужно уехать. – Я никогда не поеду, я же сказала! – взвилась Аня, но дед лишь вздохнул. Жалинский тоже нахмурился. – Я тоже, пока не докопаюсь до правды. Никита – дурак, с собой покончил, но если организатор Клим, то мне нужно до него добраться. – Ты же не будешь его судить, – дед покачал головой. – Отдать Клима полиции – значит, выдать всех нас и обречь полицейских на смерть. Нам надо, напротив, затаиться. Брось все и уезжай домой. – А вы мне, Святослав Вернидубович, не указ, – Иван фыркнул. – И я буду делать все, что захочу. А хочу я довести начатое до конца. За всю мою жизнь до и после смерти от меня никто не уходил. – Прям никто? – не поверила Аня. Жалинский отмахнулся. – Некоторые щенки бывают поразительно удачливы… но больше ничего подобного не повторится. – Ну уж нет, – дед покачал головой. – Ты, Ваня, против Клима – тьфу, пшик! Не по Сеньке шапка. Так что уезжай. За помощь спасибо, а только загостился ты. Не знаю, что там у тебя с Жанчиком было, а только я считаю, что ты парень не плохой, – он похлопал Жалинского по плечу. – Так что не хочу, чтоб с тобой чего случилось. Уезжай. Ежели кому сможешь помочь – Ане, Жене, Жану ли – уж помоги. Но с Климом я сам разберусь. Иван несколько секунд смотрел ему в глаза, а затем молча покинул дом. Аня немного постояла в растерянности, а затем бросилась за ним. – Иван! Но на улице было пусто. *** – Жан Иванович еще в больнице? Едва дождавшись ответа медсестры, Жалинский быстро зашагал по коридору и, распахнув дверь, влетел в лабораторию. Жан чуть не подпрыгнул. – Дед хочет, чтобы вы все уехали. – Я знаю, он говорил. Иван, отдышавшись, заглянул ему в глаза. – Куда ты собираешься? – Неважно, – Жан поджал губы. Жалинский закатил глаза и уселся на стол. – Важно. Я могу помочь. Дед попросил кому-то из вас помочь. – Не сиди на столе. – Ты меня слышишь? – Иван с раздражением посмотрел на выглядящего равнодушным врача. – Я могу помочь. – Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? – Жалинский не ответил, продолжая пристально смотреть на Жана. – Нет. – Точно? – Точно. Иван задумался, потом хмуро кивнул и быстро вышел. Жан с некоторым недоумением уставился на поскрипывающую дверь. Странно. Насколько он помнил, Бриллинг всегда доводил дело до конца. Упрямство пополам с педантичностью не оставляли шансов ни одному преступнику. А тут предложил уехать с ним. А если Жан не согласился, то Ивану остается… черт, он же не пойдет в одиночку выслеживать сильнейшего вампира?! – Ваня, стой! – Жан бегом выскочил в коридор, потом во двор, но Жалинский уже куда-то исчез. *** Если рассуждать логически, в заброшенном здании были только Хранители, вампиры и Никита. Методом исключения можно вычислить Клима. Прежде, чем начать поиски, Жалинский заскочил в гостиницу, где пыхтел над картами Женя. Иван откупорил бутылку, напоил парня, напился крови сам и осторожно перелил остатки в термос. Затем снова строго-настрого запретил выходить, а после покружил вокруг гостиницы, проверяя, нет ли знакомых с ночи запахов. Но, кажется, Женьку никто не вычислил, а то он был бы приманкой… конечно, можно в принципе попробовать ловить на живца, но Иван опасался, что скорее поймает Хранителей, а не Клима, а это ему совсем ни к чему. Потом Иван заскочил к деду, убедившись сначала, что в доме нет ни Жана, ни Ани. Дед ничего нового не сказал – и так понятно, что остальные не хотят покидать насиженные места, в отличие от Ольги, которая уже вовсю собирала вещи. Жалинский быстро попрощался с дедом и прежде, чем тот поймал его за ухо, сбежал в заброшенный дом. Конечно, без машины сложно, но звать с собой Аню Иван не намеревался. Он привык работать в одиночестве. Особенно после того случая с одним гениальным щенком. Иван огляделся и брезгливо сморщил нос. Пыль, грязь, плесень и груды мусора. Отличное местечко выбрал этот Клим. Жалинский его никогда не видел, но вампир ему заранее не нравился. Что ж, найти его по следу всяко лучше, чем нарезать круги по городу в надежде случайно наткнуться на того, чей запах присутствует здесь. Итак… Иван хлебнул крови из термоса, который прихватил с собой, оскалился и втянул носом воздух. Теоретически, если вылакать целый литр, обоняние у него будет похлеще собачьего, но, может, получится и так? Это запахи семьи Жана. Жалинский закусил губу. Запах Жана был дразнящим и слишком знакомым. И теперь из-за Клима Жану придется сбежать из города, к которому он привязался. Ивану такая привязанность была не очень понятна, но он видел, что его старому знакомому не по себе. Так, нужно сосредоточиться… вот запахи всех вампиров. Вот Никитин, довольно старый, почти неразличимый – Иван уловил его только потому, что знал о том, что Никита тут был. И то не факт, что это не самообман. Несомненное преимущество ищеек перед вампирами в том, что собаки не будут сомневаться, нет ли у них галлюцинаций. Именно поэтому Жалинский не мог определить, какой запах здесь такой же старый, как запах Никиты… А этот больной насквозь запах – Ирина Витальевна. Иван принялся разматывать клубок запахов Хранителей и чертыхнулся – ночью в доме их было больше, чем приходили в дом деда Славы. Ну что ж, придется выслеживать каждого… Хотя не все так плохо. Иван воспрял духом. Хранители же не пешком прибыли – значит, их след оборвется, когда они сядут в машину. А вот Клим явно передвигается на своих двоих. Зимой вечерело рано, и к моменту, как Жалинский разобрался в клубке запахов, было уже больше четырех часов. В заброшенном доме стало темно, хоть глаз выколи – никакого электричества, а Иван не стал зажигать огонь – вдруг Клим вернется? Осталось два или три запаха. По закону подлости наверняка Климу будет принадлежать последний. Жалинский негромко фыркнул и зашел в очередную комнату – он не сидел на месте и постоянно нарезал круги по этажам, следуя за запахами людей, обыскивавших дом ночью. Ноздри защекотал застарелый запах крови, и Иван почувствовал, как у него вытягиваются клыки. Он глотнул из термоса – долгое использование способности утомляло. Огляделся, сделал пару шагов и задел что-то ногой. Тихое постукивание – оно откатилось. Следователь наклонился, пошарил по полу и наткнулся пальцами на картонный стаканчик. Он пропитался кровью. Иван даже облизнулся и глубоко вдохнул. Кровь из стаканчиков могли пить только двое. Если повезет и если это не Женя… Через несколько минут Жалинский уже выскочил из дома и бежал по следу. Запах вел через подворотни и мимо помоек, не оставляя сомнений, что принадлежал не бравым людям в черном, сопровождающим Ирину Витальевну. В какой-то момент Ивану показалось, что он запутался и потерял след – дома вокруг стали добротнее и дороже. Однако, понюхав дальновидно захваченный стакан, Жалинский определил, что не ошибся. Что Клим забыл здесь? Неужели на кого-то напал? Иван нахмурился и пошел медленнее, пока не добрался до одного частного дома, где запах стал гуще – Клим стоял здесь. Но не это поразило Жалинского – вокруг дома все пропиталось запахом главной Хранительницы! *** Иван со всех ног летел к дому вампиров. Лишь бы успеть и предупредить о заговоре Клима и Ирины Витальевны! О случайности речи быть не могло – Клим явно побывал внутри, а признаков траура по безвременно загрызенной Хранительнице не наблюдалось. В любом случае, о своем открытии следовало предупредить деда, а тот уж сам решит, что с ним делать… а потом можно будет вернуться и продолжить поиски Клима. Жалинский зашел в дом, но необычная тишина насторожила его. Плюс посторонний запах… нет, не Хранители и не Клим, что радовало, но не прямо до счастливого визга. Знакомый запах… Иван, копаясь в памяти, достал пистолет, и тут его осенило – Барановский! Зачем он здесь? Ольга пришла прощаться? Но запах Ольги не такой свежий – она была здесь еще днем… Идя по новому следу, Жалинский быстро нашел укрытие Сергея. – Что ты здесь делаешь? Барановский вздрогнул и уставился на него совершенно несчастным и затравленным взглядом. Иван даже опустил оружие. Так смотрят потерявшие хозяина щенки. Что-то его последнее время преследуют воспоминания… – Они… они забрали Ольгу. Прямо из поезда! Показали какие-то корочки и забрали! Следователь внимательно выслушал путанные показания, мрачнея все больше. Его опередили. Первой реакцией было бежать в больницу, проверить, на месте ли Жан, но Жалинский взял себя в руки. Нужно рассуждать логически. Вряд ли Ольга замешана в чем-то незаконном, кроме своей причастности к вампирам. А у Клима вряд ли имеется корочка, позволяющая конвоировать людей из поезда. Значит, Ольгу забрали Хранители – это раз. Хранители заодно с Климом – это два. Дед ни за что не покинет свой дом без веской причины, а его нет на месте поздним вечером – это три. И дома вообще пусто – это четыре. – Пиздец у нас дела, – поделился он с Барановским прекрасным открытием и достал телефон. *** Сергей вел автомобиль быстро и дергано, и Жалинский только поражался выносливости студента. Если бы Иван не был бессмертным, то ни за что не сел бы в машину с водителем, который в течение последней недели несколько раз был при смерти. Оставалось только надеяться, что они правильно вычислили адрес. Только бы успеть… Иван не знал, до чего, но тут не нужно быть экстрасенсом – ничего хорошего бедных вампиров не ждет. – Я ничего не понимаю, – пожаловался Барановский. Жалинский, закусив губу, тоскливо уставился в потолок салона. – Я тоже, и меня это раздражает. – Вы точно знаете больше. – Без проблем. Твоя дама сердца – вампир, как и ее семья. И похитили ее охотники на вампиров, которые сговорились с другим, очень нехорошим вампиром. И теперь мы едем спасать хороших вампиров от плохого вампира и слишком много о себе возомнивших людишек. Понятно? – Не очень. – Мне тоже. Я занимаюсь какой-то херней. Но этот плохой вампир стоит за убийствами в Вешках и других местах, а значит, он моя добыча… в смысле, я должен его поймать! Барановский подозрительно покосился на него. – А вы вампир или охотник на вампиров? – А сам как думаешь? – Жалинский оскалил клыки. – Я сижу в машине с человеком, в котором едва душа держится. Конечно, я вампир, а не самоубийца. Но мне все равно страшно, поэтому, будь добр, следи за дорогой. – Во что я вляпался, – уныло протянул Сергей, послушно вперившись взглядом в освещенный фарами асфальт. – Аналогично, – буркнул Иван, нервно пощелкивая пальцами. Жаль, карты в гостинице оставил… черт, там Женя! Интересно, схватили ли его? Кого вообще успели поймать Хранители? – А у нас есть что-то для борьбы с вампирами? Может, заехать в супермаркет за чесноком? – Не поможет, – машинально бросил Жалинский. – Крест, чеснок, святая вода – ерунда все. Помочь может… может помочь… слушай, у тебя есть огнемет? – Чего?! – Значит, нет. Жаль, – Иван криво ухмыльнулся. – Ну, я должен был спросить, мало ли. Когда Жан меня обратил, то сказал остерегаться огня, молний и отрубания головы заговоренным топором. Молнии парализуют, а после огня телу долго восстанавливаться… поэтому вместе с отрубанием головы это будет, пожалуй, фатально. Заговоренный топор постараемся найти на месте, огонь добудем, а молнии… – он покопался за пазухой и вытащил электрошокер. После непродолжительных размышлений и борьбы с собой Жалинский положил его на приборную панель. – Тебе оставлю, мало ли. Ты туда все-таки не лезь, но, если Клим – ну, кто угодно незнакомый – выскочит наружу, шпарь его этой штукой. Только не перепутай, каким концом, электрошокер немного… мощнее разрешенного законом, и удар тока продолжительнее. Человека не убьет, хотя я не уверен. На людях не проверял. – А на ком проверяли? – На себе. Когда сознание потерял, тогда и перестал подкручивать, – следователь поежился от воспоминаний, но вдаваться в подробности, зачем ему такая игрушка, не стал. Достаточно того, что он знал, что не единственный вампир в мире. – Только сейчас на мне не проверяй. Раз сработало на мне, то и других вампиров возьмет, – опять оскалился он, но Барановский лишь покачал головой. Дальше они ехали молча. Иван сосредоточенно допивал содержимое термоса, а Сергей старательно делал вид, что не видит этого и не догадывается, что внутри. Войдя в заброшенный приют и почувствовав знакомые запахи, Жалинский понял, что они не ошиблись. Дальше послышались голоса, и Иван пошел на них, ловя каждое слово. Нда… ситуация и впрямь хуже не придумаешь… Клим не дикий или чокнутый, а хитроумный помешанный на мести влюбленный тип с задатками своей философии о превосходстве одной расы над другими. Хранители вообще слышат, какую он пургу несет? Им вообще нормально? Почему они до сих пор его не заткнули? Неужели верят, что Клим сделает то, что им нужно? Что бы он ни обещал, он врет. Но, зараза, убедительно. Жалинский даже заслушался. А потом, когда до Хранителей стало что-то доходить, Иван разрядил в Клима всю обойму. Конечно, это вампира не убьет, но хоть немного ослабит… Потасовка была короткой, но Жалинскому, как ни банально это прозвучит, она показалась вечностью. Хранители встали на их сторону, Иван словил вьетнамские флешбэки от падения Клима, Барановский внезапно пригодился, и вот следователь, сжимая топор, возвышался над горящим Климом. Вот топором он головы еще не рубил. Ну почему топор, ну почему не заговоренный револьвер или хотя бы шпага… – Ваня! – Жалинский задрал голову и встретился взглядом с высунувшимся из окна Жаном. – Только, умоляю, без столь любимых тобою монологов! Просто руби молча! – Я уже давно предпочитаю делать такие вещи без лишних слов, – отозвался он, прогоняя воспоминания, недвусмысленно намекнувшие на то, что при устранении свидетелей молчание – золото. Но все же он не смог удержаться и, наклонившись к поверженному вампиру, шепнул. – Знаешь, приятель, не могу сказать, что полностью не согласен с тобой… в твоих словах определенно есть смысл. Но тут такое дело… дед лишил тебя твоей первой любви, и мне совершенно не хочется, чтобы ты сделал со мной то же самое. Я бы тебе, конечно, страшно отомстил. Но проще сыграть на опережение. И, пока Клим не очухался и не начал свои штучки с телекинезом, Жалинский замахнулся и со всей дури ударил по его шее. *** – Преступников нашли, всех спасли, все кончилось хорошо. Кто молодец? – Иван скрестил руки на груди и с усмешкой посмотрел на сидящего в лаборатории Жана. Тот лишь поджал губы. Проходной двор, а не больница. – Ну ты молодец, ты, хорошо. Спасибо тебе за спасение моей семьи от Жени до деда. Теперь ты уйдешь? Жалинский помотал головой, продолжая улыбаться, и неожиданно спросил: – Это ведь ты рассказал Ане про нас? – А ты рассказал Ольге. – С чего ты взял? – Иван прикрыл дверь и присел на ближайший стол. Жан поморщился. – Слезь со стола. Это очевидно. – Мне бы было интересно услышать цепочку твоих логических размышлений. – Ты пришел ебать мне мозг? – устало поинтересовался Жан. Жалинский изогнул бровь. – А что тебе надо ебать? – Надо оставить меня в покое, я так много прошу? – Да, слишком много. Может, просто ебать тебя? Жан спрятал лицо в ладонях. – Да мне вообще поебать, кого ты будешь ебать. – О, твой русский, я смотрю, существенно улучшился! – Отстань, а? – глухо попросил доктор. Иван подошел вплотную, едва заметно шевеля ноздрями, точно принюхиваясь. Положил ладонь на плечо Жана и тихо позвал: – Mon cher, я же говорил… тебе стоит только вежливо попросить. Доктор отнял ладони от лица и посмотрел в глаза Ивана. В эти глаза он смотрел сотни и тысячи раз. Сотни и тысячи дней назад. – И ты уйдешь? Жалинский помедлил и кивнул. Жан отвернулся и молча уставился на ряд пробирок. Иван отпустил его плечо и опять присел на стол. – Не сиди на столе. Пожалуйста. Иван послушно встал и придвинул к себе свободный стул, на котором и устроился. – Вот видишь, работает. Жан невесело усмехнулся. – Зачем ты пришел? – Анна Петровна считает, что нам нужно поговорить. Но связать тебя ради этой возвышенной цели не согласилась. – Ты хочешь вовлечь всю мою семью в наши отношения? – Жаловаться на тебя деду – это последняя инстанция. – Дед скажет, что бабы таки кончились, раз я пошел по мужикам, – Жан развернулся на стуле к собеседнику и переплел пальцы. – Итак. О чем ты хотел поговорить, мсье Бриллинг? – Ты не хотел меня видеть потому, что я двуличная тварь, или потому, что ты меня обратил? Ты считаешь себя преданным или виноватым? – Ты двуличная тварь, но я виноват перед тобой и перед всеми вокруг за твое бессмертие. Мне жаль. Прости. Еще вопросы? Жалинский тоскливо посмотрел на индикаторы дыма под потолком. – Скажи мне, что бы ты делал, если бы в какой-то момент понял, что вся твоя прошлая жизнь, твои идеалы, цели – это шелуха и чушь, впереди – только пустота, а ты совсем один в этом огромном и холодном мире? – Я остался в Смоленске. – Жаль, что я тогда тоже не остался, – Иван взял со стола пробирку с яркой сиреневой жидкостью. Жан забрал ее и поставил на место. – Ты хочешь пробудить древних чудовищ? – Я не знаю, чего я хочу. Они все умерли, понимаешь? Все. До единого. Жан понимал. – Мне правда очень жаль, mon cher. Я… – маркиз с трудом сглотнул и продолжил, – я всегда был эгоистом и трусом. Я не смог тебя отпустить, а потом сам же и прогнал. Если я и злюсь, то только на себя. – Если тебе станет легче, я никогда тебя не винил. – Спасибо, правда стало легче. – Но иногда очень хотелось. Но я сдерживался. – Я ценю это. – Иногда я даже почти начинал… – Хватит, я тебя понял. – Почему ты считаешь себя трусом? – спросил Иван после паузы. Жан тоже посмотрел на индикатор дыма. Он периодически бросал курить (в основном, когда забывал, что у него есть сигареты, и те лежали в кармане годами), но сейчас очень хотелось закурить снова. – Я не захотел возвращаться на родину, чтобы не видеть, как все, кого я знал, стареют и умирают. Проще было остаться в Смоленске. Без знания языка и в компании жуткого бородача, который насмерть ткнул меня острой ветвистой палкой в живот. – Рогатиной? – Нет, – Жан помотал головой. – Рогатина – это копье. Рожон на крепком древке. – Копье? – Иван задумался. – Твой русский действительно здорово прокачался. А как называется остро заточенная ветвистая палка? – Остро заточенная ветвистая палка. – Я больше по огнестрельному оружию, – признался Жалинский и похлопал себя по кобуре. – И… я не думаю, что ты трус. Ты просто не хотел, чтобы было больно. – Аня до сих пор не может простить деду свое бессмертие. – Слушай, а если мне с ней закрутить? – Что? – Жан даже опешил от столь резкой смены темы. – Даже не смей. – Почему? Ты же сам сказал, что тебе все равно. Доктор мстительно прищурился. – Она телепатка. – Оу, – Иван потер щетину. Пора бы побриться. – Тогда с Ольгой? – Она выходит замуж. – С Женей? – Ваня, – вкрадчиво проговорил Жан, – пока ты не дошел до деда, скажи – ты просто хочешь вызвать у меня ревность, да? – А это возможно? Жан прислушался к своим ощущениям. – Если ты хочешь быть частью семьи, то не стоит спать с каждым ее представителем. Не знаю, как там в ваших тайных обществах, но в нашу семью принимают немного иначе. – Когда я попал в свою семью, я еще не знал, что у слова «спать» есть больше одного значения, – Жалинский фыркнул, но тут же перестал улыбаться. – Ты правда считаешь, что я могу стать частью твоей семьи? – Это стоило предложить еще сто лет назад, – Жан кисло посмотрел на него и провел языком по клыкам. – Я поступил очень плохо. Я обрек тебя на одиночество не только обратив, но и запретив обращать кого-то еще. Оставив без людей, которым ты мог бы доверять полностью. Рассказать, кто ты. – Это как раз было не так сложно. Можно сказать, я всегда так жил. Жан печально вздохнул. – Я помню, ты никому не доверяешь. Аня такая же. Ольга тоже. За одним исключением: у нас есть семья, которой мы можем довериться хоть немного. – Ты им не рассказывал про меня. Жан уставился в потолок. – Довериться до разумных пределов. Доверие подразумевает, что мы поддержим друг друга и поможем, – он снова перевел взгляд на Жалинского. – Не мне осуждать твое тайное общество… твою старую семью, но я тебя в чем-то понимаю. Узнавав методы Хранителей, я чувствовал себя не в своей тарелке. – Ваши Хранители куда более беспринципны, чем была миледи. – Не сказал бы… мне кажется, ты все еще ее идеализируешь. Но ладно, я действительно не знал ее. Ты скучаешь по ней? – Ты правда считаешь, что твоя семья меня примет? Жан не стал настаивать на ответе. И так понятно. – Мне кажется, она уже. Ты нам здорово помог. Да, поначалу все будут относиться к тебе настороженно, но ты правда помог всем нам. – Я хотел помочь тебе. – И я очень рад, что именно ты приехал в Смоленск. – Я приехал, потому что знал, что в Смоленске ты. – Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь доверять нам. – Я уже доверял тебе. – Доверял? – Жан запнулся. – В прошедшем времени? – Ого, ты все-таки меня слушаешь, а не пропускаешь мимо ушей! – Жалинский невесело хмыкнул. Жан сжал виски. – Ваня, особенность твоего стиля изложения мыслей в том, что я совершенно не понимаю, когда ты говоришь правду, а когда… даже не врешь, а шутишь. И это не вопрос доверия. И даже не языковой барьер. Ты просто намеренно не желаешь говорить всерьез. – Потому что это все-таки вопрос доверия. – Я хирург, а не психиатр. Я могу вскрыть тебе череп и покопаться в том, что найду, но вряд ли помогу с его тонкой настройкой. Могу подсказать тебе хорошего специалиста. Или это ты задался целью вскрыть череп мне и чайной ложечкой выесть содержимое? Извини, но это блюдо исключительно в меню Ольги. Если хочешь что-то сказать, говори прямо. – А можно сделать? – Да делай уже все, что хочешь, – устало бросил доктор. Иван сосредоточенно кивнул, встал со стула, быстро подошел и поцеловал Жана. Тот застыл, и Жалинский, не встретив ни сопротивления, ни поддержки, отступил на шаг. – Понял. Не стоит начинать сначала. – Зачем сначала? – Жан поднялся и пристально посмотрел Ивану в глаза. – У меня только что сложилось впечатление, что ничего не прерывалось. Во всяком случае, твое поведение об этом если не кричит, то недвусмысленно намекает. – Ты против? – Жалинский дерзко поглядел в ответ. В обществе Жана он всегда казался себе младше своих лет – ровно на те годы, когда его обратили. А ему тогда еще и тридцати не было. Жан оставался невозмутим. – Так ты за этим приехал? Иван закатил глаза. – О Азазель, я должен это говорить вслух? Через рот? Жан, ты моя первая любовь, и я не хочу тебя отпускать. – Первая любовь? Тебя не смущает, что твоя первая любовь – мужчина? – Жан, я воспитывался в эстернате, у меня нет никаких моральных принципов, почему меня что-то должно смущать? – похоже, Бриллинг и в бытность Жалинским мог прикрываться эстернатом до бесконечности. Он помолчал и напряженно уточнил. – Или ты снова меня прогонишь? – Ты правда считаешь, что я… прогнал тебя в прошлый раз? – А разве нет? Ты сам это сказал. – Мon Dieu… – Жан, побледнев, привлек к себе Жалинского, обняв его за пояс. – Я ведь действительно… мне жаль, мне очень жаль… Ваня, ты простишь меня? – Я не хотел бы строить отношения на твоем чувстве вины, – Иван поймал подбородок Жана и заглянул ему в глаза. – Тебе не кажется, что у тебя комплекс вины? Передо мной, перед Ольгой. Ты не пробовал обратиться к этому своему знакомому специалисту? – Тогда мне придется обратить и его, – врач усмехнулся, – чтобы правильно объяснить ситуацию. И мучаться чувством вины еще и перед ним. – И делить тебя еще с каким-то мозгоправом? Ну уж нет. – Тебе придется делить меня с женщинами. У меня эксперимент. – Твой эксперимент увенчался успехом в лице Ольги, – Жалинский весело прищурился и шумно вдохнул. – Да-да, я все знаю. Гормональный фон меняет запах. В числе твоих образований есть акушер-гинеколог? Будешь вести ее беременность. Жан перехватил руку, которая все еще держала его за подбородок, и припал губами к запястью. – Ольгина беременность. Работа в больнице. Ты, – на каждую фразу он оставлял на коже легкий, почти невесомый поцелуй. Он не обладал чутким нюхом Ивана, но прекрасно помнил запах его кожи. Он не помнил, как все закрутилось, но некоторые вещи забыть было невозможно. Да и зачем? – Пожалуй, у меня действительно не останется времени на женщин. Жалинский довольно прикрыл глаза, но затем помрачнел. – Мне, наверное, тоже нужно извиниться? – За что? – Жан, водивший носом по едва заметным венам на запястье, поднял на него взгляд. – Я… я не уверен. Ты за что-то разозлился. За Азазеля? Мою семью? – Сложный вопрос, – Жан пожал плечами. – У тебя семья, у меня семья. Ты скрывал, я скрывал. Ты готов на все ради их защиты и сохранения вашей тайны, я не лучше, далеко не лучше. Я много думал. Не мне тебя судить. Но если тебе нужно мое прощение – вот оно, – и Жан мягко увлек Жалинского в новый поцелуй. – Иван, мне сказали, что вы у Жана… – Аня открыла дверь и с некоторым недоумением уставилась на представшую перед ней картину. – Нет, ну вы хоть дверь запирайте! Жан, оторвавшись от чужих губ и тяжело дыша, обернулся. – Здравствуйте, Аня… Петровна. Пожалуй, вы совершенно правы. Вы что-то хотели? – Просто пригласить Ивана к нам на вечер. Но, думаю, ты его уже пригласил? – девушка скептически приподняла бровь. – М… почти, – Жан снова посмотрел на Жалинского. – Только не на вечер. Навсегда. – Если никто из вас не против, конечно, – торопливо добавил Иван. Аня с недоумением приподняла уже обе брови. – А с каких это пор он стал таким стеснительным? – Это глубоко запрятанные комплексы брошенного ребенка, выросшего в приюте, – пояснил Жан. – Таким детям бывает сложно поверить, что они кому-то нужны просто так, а не за что-то. Жалинский возмущенно хлопнул его ладонью по затылку. – Эй! Ты же сказал, что у тебя нет диплома психиатра! – Зато у меня есть богатый жизненный опыт, mon cher. – Вы выросли в приюте? – спросила Аня. Иван, помедлив, кивнул. – Я называю миледи матерью, поскольку она основала сеть приютов-эстернатов, в одном из которых я воспитывался. Эстернат – моя семья. Азазель – его часть, а значит, я должен был его защитить. Возможно, миледи была в чем-то неправа. В двадцатом веке были популярны романы-антиутопии, и я понял, что она была… весьма неправа. Но я делал то, что должен был. Ради семьи. Аня отрывисто кивнула, признавая его точку зрения. Потом повернулась и вышла в коридор, бросив напоследок: – В восемь вечера у нас дома, не опаздывайте. И придумайте, что сказать Хранителям, они же до сих пор не в курсе. И заприте дверь, в самом деле!