Северная граница Эрафии
27 апреля 1162 года
Весенний лес был пропитан лёгким ароматом утренней росы, повесившей свои прозрачные серьги на нежные листья вековых дубов. Всё живое в царстве матери-природы мирно дремало в такт естественному ходу времени. Казалось, что эта сказочная земля навсегда обрела покой под чарами волшебного сна. Но резвый предрассветный ветерок, стремительно промчавшись меж густой листвы деревьев, тронул струны оранжевой зари и заиграл светлую мелодию щебета пробудившихся пташек. Однако чувствовалось в музыке природы странное, несвойственное этому дивному месту волнение. Птицы ощущали необъяснимую тревогу, как будто кто-то чужой, незнакомый вторгся во владения вечности, заставив жителей чудесной дубравы беспокойно зароптать в своих уютных гнёздах. Но трепет крон не выдал шелеста плащей Лесной Стражи… Незаметно и бесшумно. Ни хруст ветвей под тяжестью тела, ни шипящее дыхание, ни треск натянутой тетивы — ничто не должно выдать его местоположение. Отточенный слух ловит малейший шорох на лесной тропе, а зоркий глаз не упускает деталей — будь то пыльная позёмка возле корней дуба или мимолётные тени, бегающие меж широких стволов деревьев. Его давно не пугают кошмары после первых боёв, мышцы привыкли к постоянному напряжению… Уже не простой человеческий страх и желание выжить, а бойцовские инстинкты руководят его разумом во время частых пограничных стычек с разбойничьими бандами. Рефлексы, наработанные за годы службы в Лесной Страже, помогают ему оставаться мастером своего ратного дела. Крылья сквозняка в дубовой кроне доносили до стрелка лишь одиночные возгласы из птичьих обителей, но Страж слышал и переливы конского волоса натянутых над дорогой и укрытых в арке ветвей ловчих сетей, и дыхание соратников за спиной, и скрежет волокон вяза в плече собственного лука. Возможно, всё это было лишь иллюзией, созданной разыгравшимся от усталости воображением, а возрастная паранойя лишь усугубляла эффект. Но чутьё… Чутьё стрелка ещё никогда не подводило, будучи его верным хранителем, вытаскивавшим из множества кровавых передряг. Вот и сейчас, вглядываясь в решётку рассветных лучей, гуляющую по земле, стрелок ощущал неведомое присутствие рядом чего-то загадочного, волнующего нутро. Но Страж помнил своё дело –этотревожное чувство было ему хорошо знакомо. Стрелок откинул все сомнения. Он знал, что через пару мгновений здесь, на лесном тракте, появится тот, ради кого и была приготовлена эта засада. Последний миг затишья перед бурей. Маленький мир волшебного царства, учуяв присутствие незваных посетителей, умолк, собрав все свои мускулы в единый узел. Он приготовился. Он слушает и наблюдает… И вот! Скользящие мановения воздуха доносят едва уловимый копытный цокот. Момент. Чуть громче. Ещё миг. Слышен ритм. Хлопки следуют в одном порядке. Значит, и конь следует один. Тяжеловес с просторов Авонтнелла или же уставший эрафийский скакун? Наверняка, второе, ведь нафоне планомерного бряцания подков различим шум стремительного бега… волчьих лап! Преследователей явноне более десятка — в ином случаевслед за лошадиным топотом неслась бы россыпь лихорадочных звуков. Старый знакомый решил кинуться вдогонку за выжившими? На него не похоже, ибо дружище Херес не привык считать вражеские потери. Неужто стал учиться на своих ошибках? Маятник ветвей отмеряет для тонкого слуха стрелка секунду за секундой. Всё явственнее различимы не только неровное животное дыхание, но и лёгкий перелив стальной кольчуги всадника. Скакун, из последних сил пытаясь оторваться от хищников, стремительно пролетел мимо засады. С небольшой высоты Страж уловил дурной запах конского пота и вязкий, так хорошо знакомый ему аромат человеческой крови. Этот дольше не протянет… Не медлим! Вместе с хриплым лаем обезумевших гончих на тропу ворвался и оглушающий птичий гомон, возвестивший о вторжении недруга в лоно дубравы. Гром негодования лесных жителей на мгновение сбил Стража с толку. Но там, где отказывает слух, не подводит острое зрение. Плечо заныло от напряжения, а тетива застонала в предвкушении скорой добычи. На яркой сетке солнечных полос мелькнули тени. Тогда стрелок в сумраке крон увидел сияние блеска чёрной шерсти орочьих волков. Листочек беспокойно дёрнулся. — Wangil’! По приказу сержанта ловчий невод спрыгнул с небес и обнял нежданных посетителей. Рык отчаяния попавших в западню низким гулом полетел к дубовой аллее, однако острые клыки уже не могли спасти мечущихся в сетях послов господина Хереса от кары эрафийцев. Звенящий наконечник направлен точно в ревущую пасть. Задержал. Не дышу… — Huor! Гулкий крик пролетел сквозь облако визгов из гнёзд — и стрела, в нетерпении сорвавшись со струганого вяза и срезав ряды черешков, впилась одновременно с семью сёстрами в упругую плоть жертвы. Квартет зверей, хором издав безнадёжный вопль, рухнул замертво. Выплеснув из себя едва заметный выдох облегчения, ветеран опустил плечо лука. Звено сработало чисто, но деревья, на краткий срок окунувшись в гнёт липкой тишины, вновь ощетинились листвой, как только заслышали вдали поступь чужака. Напряжение не спадало. Что не так? Шалопаи-стражники в своём письме с заставы описали целый отряд зеленокожих разбойников, что вчера ночью перешли границу прямо под носом у этих олухов. Другой дороги с Яблоневого Холма, где бы незаметили толпу мародёров, тоже нет. На востоке пара десятков ополченцев уже держит подходы к Тракту, на западе — ещё та глухомань со всяким зверьём, что, естественно, порвёт их в клочья в своём логове, сколько бы к ним этого отродья ни попросилось в гости. Подземный ход держит Беспалый Фарад со своей разудалой шайкой, посему начнись там заварушка — мы бы быстро смекнули, куда оборванцы зубы правят. Наша тропа — единственно верный для них выход. Так чего высиживать? Прочная ветвь тихо охнула, когда стрелок прислонился к стволу дерева. Старое тело дуба, обтянутое толстой сморщенной кожей, тяжело дышало, беспокойно размахивая по сторонам кучерявой кроной. Прислонившись ладонью к коре, Страж леса закрыл глаза. …Не слышит его грубого урчанья, но шёпот листьев подсказывает, что он один. Не чувствует приторного вкуса горьких слёз его грязного пота, но трепещущийхолст ветвей твердит, что он один. Не может его узреть, но всевидящий лес знает, что он в полном одиночестве ворвался в уютные покои царства согласия… Широкие полы плаща смягчили приземление стрелка на тропу, и лишь толстые подошвы чужих сапог, впечатав мелкий гравий в дорожную пыль, лишний раз напомнили ему об удобстве и бесшумности снаряжения блюстителей границы. Мгновенно приложив стрелу, Страж осмотрелся. Тёмная аллея под покровом густых одеял из дубовой листвы, таящих неопознанное в утреннем мраке, терпкий, слепленный густыми кровавыми лужами песок тропы под ногами и безобразие мёртвого зверинца в лианах ловчей сети. В стороне от места брани, кружась в грязном вихре, беспокойно мечется тот самый замыленный конь из уютных стойбищ королевского двора. В довершение этого израненного, истоптанного батального полотна посреди дороги возвышается шатающийся сэр в сверкающей звонами зарева кольчуге. Меж рёбер зияет запёкшаяся рваная рана, кою рыцарь отчаянно пытается скрыть стальной рукавицей. Немое возмущение звена, вызванное столь дерзкой выходкой бывалого ветерана, тяжёлой периной нависло над Стражем. Внезапноза спиной стрелка раздался лёгкий хлёст телячьей кожи. — Лук без плеча что грифон без когтей, — быстро прошепталпокинувший клубок древесной зелени боец. Страж с раздражением взгялнул на непоседливого ученика. Из-под просторного капюшона торчали тонкие усики, совсем молодые, но уже элегантно подкрученные на лихой кавалерийский манер. — Крой спину! — негромко, но отчётливо приказал стрелок. Настаёт момент истины. Тетива тревожно шепчет о том, что он где-то рядом. Мир замер, и только испуганный конь продолжал топтаться на месте и с каждым мигом всё громче и громче оглашать тропу своим диким ржанием. Громче и громче. Громче и громче… Один неосторожный хруст ветви в зарослях кустарника у подножья дуба, и стрела с восторгом вырвалась из чёрствых пальцев ветерана, вспоров цепенящую тишину. Последовавший истошный рык хищника обнажил врага. На тропу выскочило нечто чёрное, высокое, лохматое, ужасно пахнущее, скверно рычащее и озлобленное на всё живое, и ринулось на бедного сэра. Неизвестный господин вознёс меч и уже приготовился к печальному концу своей эпопеи, но чудовище вдруг сорвалось с рывка и неловко свалилось в дорожный узориз ярких красок проснувшегося светила. В блеске лучей Страж наконец рассмотрел существо, выпрыгнувшее из лесной темноты. Это был огромный волчий самец, примерно в полтора раза крупнее своих сородичей с бесплодных северных пустошей, а на нём, крепко схватившись мощной ладонью за густой загривок, сидел зеленокожий воин. Его крепко посаженная на туловище голова была покрыта медным шипастым шлемом с красным хвостом до пояса. Лёгкий чешуйчатый панцирь с позолотой защищал мощный корпус всадника, а левая рука была сплошь укрыта стальными пластинами. Всвободной правой гоблин держал здоровую секиру с длинной рукоятью. Оценив ситуацию, стрелок дал клич соратникам на родном языке: — Это лорд! Слова тревожным эхом понеслись к верхушкам старых деревьев и осели в дремучих кронах. Послышался грозный лай, глухой и басистый, как удар топора дровосека по толстому бревну на нищей лесопилке. Раненый сэр, хромая и спотыкаясь, криво попятился под защиту дубравы, а его благородный конь прекратил своё бешенство и настороженно уставился на восстающий мрачный силуэт. Не спуская стрелу с поводка, ученик вопросительно мотнул головой в сторону рыцаря, ожидая приказа. — Смотри за ним, — произнёс наставник, натягивая на упругий вяз третье древко с оперением из сокола. Держать… Держать цель до конца! Все равно этот тип от нас не сбежит. Бросок! — и опытный защитник рубежей Эрафии опрокинут навзничь тяжёлой лапой вонючего чёрного волка. Следующий шлепок если не прикончит его на месте, так отправит в глубокий сон на денёк-другой, попутно разодрав лицо в клочья. Однако второго замаха не будет. Залп! — и шесть острых жал впились в звериное тело, ввергнув животное в агонию. Скинув наездника, волк вытянулся в струну, издал жуткий, ледяной, истошный вой — и ничком упал на холодную землю. В едином порыве боевое звено покинуло укрытие. Шесть пар сапог оставили глубокие следы на песке тропы, шесть фигур в бурых плащах окружили зеленокожего бандита. Подобрав лук, Страж шагнул в круг к братьям по оружию и посмотрел на недруга. Гоблин отличался от обычных представителей этого хитрого и жадного народца. Ростом с взрослого мужчину, он был явно выше и сильнее любого прислужника князей Дейи. Туповатый нос, квадратная челюсть, жиденькая рыжая бородка и желтоватый отблеск глазниц — всё это было присуще коренным обитателям скалистых равнин Крюлода, но никак не рабам некромантов из пепельных пустынь. Это был не гоблин. Это был самый настоящий орк, неизвестно как оказавшийся вдали от родных степей. Загнанный в кольцо, зеленокожий безнадёжно озирался по сторонам, выискивая лазейку в душной стене из неприятелей.Орком овладело неодолимое желание навсегда покинуть эту проклятую обитель необъяснимого колдовства, лишившего его поддержки Всеведущих. Герои сменили маски, и теперь гость из воинственной страны варваров не был хладнокровным хищником, с азартом и воодушевлением преследующим свою добычу. Он был лишь жалкой жертвой, угодившей в заранее расставленные силки. От начала и до конца — весь порядок этого буйного ритуала был написан чужою рукой. Орк попытался совершить отчаянный прорыв из окружения, но резвые наконечники стрел, тотчас впившись в плечо и бедро вояки, заставили его гневно взвыть от боли и. — Стой где стоишь, подонок! — резко пронеслись под древесными сводами слова сержанта. — Твои дружки тебе уже не помогут. А на недовольный рык соперника командир звеналишь презрительно усмехнулся. — Потом всё расскажешь, — и мощный удар кулака в область уха лишил орка сознания. Бегло осмотрев поле битвы, сержант приказал четверым из отряда разбиться на две группы и прочесать весь лес вдоль тропы. Сам же тихо и не спеша подошёл к стрелку. — Этот гад здоровее быка, и потому со своими ранами ещё спокойно протянет полдня точно, а вот господин долго не продержится. Род, бери Кеца и вдвоём дуйте с раненым к лагерю. Захватите скакуна, дойдёте до поворота на Тракт, а дальше сам помнишь. И постарайся в следующий раз обойтись без своих выходок. Я-то знаю, что ты всегда на чутье, а вот ребята такой подход не особо одобряют. Давай! Большое и тёплое светлое пятно медленно расплывалось по лесной чаще. Ночные тени отступали. Утро воцарилось над миром.