***
В доме МакКормиков слышались крики. Баттерс неуверенно мялся под дверью, ожидая, когда ему наконец откроют и становясь невольным слушателем ссоры Стюарта и Кэрол. — Если ты устроился на работу, это не значит, что ты можешь тратить зарплату на выпивку! — Можно подумать, не ты вместе со мной вчера пила! — Я свою зарплату на детей трачу. Если ты не забыл, у нас их трое, все голодные, и каждому нужно покупать одежду и давать карманные деньги! А в идеале, нам ещё и дом отремонтировать стоит. Он вновь постучал, и в этот раз его, похоже, услышали, потому что дверь наконец распахнулась и на пороге появилась миссис МакКормик. Увидев его, она, казалось, искренне обрадовалась, и приветливым хриплым голосом сказала: — Это ты! Здравствуй, дорогой, ты к Кенни, да? Проходи. — Она придержала дверь, впуская Баттерса в дом. Мальчик вошёл в гостиную. Видно, что обитатели дома пытались создать здесь хоть какое-то подобие уюта, но дом был для этого слишком ветхим и неухоженным. Сидевший на диване мистер МакКормик проводил мальчика благодарным взглядом, явно устав выслушивать нотации от жены. Увидев на кухне печально ковыряющегося в банке с фасолью Кевина, Баттерс спохватился и достал из рюкзака пластиковый контейнер, который протянул стоявшей рядом женщине. — Тут это, я вам запечённую тыкву принёс. Мама приготовила сегодня утром. Кэрол рассыпалась в благодарностях и унесла контейнер на кухню, а Баттерс тем временем пошёл в комнату Кенни. Тот лежал на полу, старательно что-то записывая в тетрадь, и радостно вскочил на ноги, когда увидел Стотча. — Привет! Извини, я немного опоздал… — Ничего страшного, я зато успел домашку доделать. — Кенни поднял тетрадь с пола и закинул её в валявшийся под кроватью рюкзак. — Где ты задержался-то? — Да неважно… — Баттерс виновато опустил глаза в пол. — Опять в библиотеке торчал? Что ты там ищешь? — Сборник оригинальных сказок братьев Гримм. — Заготовленный заранее ответ звучит убедительно, и достаточно неинтересно, чтобы Кенни не стал больше его расспрашивать. Врать Баттерс не любил, но говорить Кенни, что он сутками роется в архивах среди пыльных книжных полок, в надежде разгадать загадку его бессмертия, он точно не собирался. Они вышли на улицу. Появившиеся вчера после дождя лужи были покрыты тонким слоем льда. Кенни наступил на одну из них, разбив хрупкую прозрачную корочку, а затем взял в руки самый большой осколок и принялся сосредоточенно вертеть его в ладонях, поворачиваясь к Баттерсу спиной, чтобы тот не видел, что он делает. Когда он закончил, то протянул блондину маленькое ледяное сердечко. Смущённо улыбаясь, Баттерс взял его в ладошки, и оно быстро растаяло под его горячим дыханием. — Жалко. Я бы сохранил его на память. Кенни хотел пошутить, что мог бы при желании подарить ему своё настоящее сердце, но вовремя прикусил язык. Вместо этого он театрально воскликнул: — Эх, как всё недолговечно в этом мире! Всё, кроме нашей любви. Внезапно он развёл руки в стороны и упал спиной в кучу опавших листьев. Единственная мысль, которая успела промелькнуть у Баттерса, была о том, что под пожухлой листвой вполне могли лежать разбитые бутылки и острые камни, или торчать арматура. Пока он замешкался, МакКормик приподнялся, лёгким движением притянул Баттерса за талию и усадил себе на колени, уткнувшись носом в белобрысую макушку. — Ну что, куда пойдём? — Мальчик приобнял его со спины и положил голову ему на плечо. Баттерс вспомнил о том, что Твик, на радостях от того, что они с Крэйгом перестали быть самой обсуждаемой парой в школе, подарил ему скидочную карту их семейной кофейни, и предложил пойти туда. Срезать через Содосопу никому из них не хотелось, и было принято коллективное решение сделать круг через центр города. Железнодорожные пути тускло поблёскивали из-под увядающей травы. Прежде чем ступить на проржавелые рельсы, Баттерс крепко сжал ладошку МакКормика и трижды посмотрел в каждую сторону, чтобы убедиться в отсутствии поезда, после чего почти бегом перевёл Кенни через опасное место. Глядя на эти предосторожности, Кенни тоскливо покачал головой, но как всегда оставил свое мнение при себе и ничего не сказал. Забавно, что при этом Лео не переживал о собственной безопасности, ведь пока они держатся за руки, смерть угрожала им обоим. Они шли по тротуару под болтовню Стотча, который радовался пестрящим всеми красками кронам деревьев, умилялся на пробегающих мимо собак, восторгался отражающимся в лужах небом и пересказывал прочитанные этим утром анекдоты. Кенни слушал его, стараясь не потерять нить разговора и любовался горящей интересом ко всему миру фигуркой Стотча. С гор в сторону города медленно ползла тяжёлая грозовая туча, и уже можно было увидеть яркие всполохи в её недрах и услышать отдалённые раскаты грома. Баттерс остановился и устремил на неё внимательный, вдумчивый взор. — Кажется, собирается гроза. Может, лучше пойдем ко мне домой? Кенни хихикнул в ворот парки. — Не сахарные же, не растаем. Баттерсу было стыдно признаться, но он боялся, что в Кенни ударит молния. Мальчики хотели отправиться дальше, но внезапно Кенни услышал визг автомобильных шин по заледенелому асфальту и истерический рёв клаксона у себя за спиной. Резким движением он дёрнул Баттерса за руку, отбрасывая его в сторону и молясь всем мыслимым богам, чтобы он не ушибся во время падения и чтобы его уж тем более не зацепил потерявший контроль над машиной водитель. В последнее мгновение перед ударом, под аккомпанемент из рёва мотора, скрежета металла и переполненного ужасом крика Стотча, Кенни с тоской подумал: «Хорошая была прогулка. Жалко, что он о ней не вспомнит.»***
«Лео, ты гдееееее?» «Уже иду, мне осталось только математику дописать» «Бросай её, я соскучился ( ^ з^)♡» «Папа меня не отпустит, пока я домашку не доделаю, сам ведь знаешь :(» — Кенни, хватит ему настрачивать, он живёт буквально в соседнем доме и придет через пару минут! И отдай мой телефон, он мне нужен. «Злюка Кайл отбирает у меня телефон и не даёт тебе писать( ; _ ; )» «Не расстраивайся, я скоро приду :з» Мальчик протянул телефон другу и наигранно тяжело вздохнул, после чего Кайл, видимо разжалобившись, попытался оправдаться: — Ты и так теперь всё время с ним проводишь, пообщайся немного с нами. Пришлось смириться, и Кенни миролюбиво поднял руки вверх, как бы сдаваясь друзьям. — Кстати, пока Баттерс не пришёл, я хотел кое-что узнать у нашего женишка… — Картман хитро прищурился и наклонился поближе к МакКормику. Кенни напрягся. Он давно научился игнорировать подколы и шуточки в свою сторону и не боялся клейма «педик», но он совершенно точно не собирался позволять Картману издеваться над Баттерсом. Каково же было его удивление, когда Эрик уставился на него как подружка главной героини из любого плохого девчачьего сериала, и восторженно лыбясь, спросил: — Как у вас всё началось? Он тебе признался, да? Вы уже целовались? Ты видел его коллекцию твоих фотографий? Ответить пребывавшему в шоке Кенни не дал Стэн, который громко воскликнул: — Ты знал?! — Я уже полгода как знаю. Я спалил Дуги, когда тот подкладывал нашему Кенни очередную валентинку в шкафчик, а кроме Баттерса было некому его об этом попросить. Кенни внутренне поразился Картману. Просто удивительно, что все это время он хранил секрет Баттерса и ни разу не попытался публично его высмеять. Кроме того, после того как Стотч и МакКормик начали встречаться, Эрик, казалось, был на седьмом небе от восторга и Кенни постоянно ловил на их с Баттерсом спинах его полные умиления взгляды. — Обалдеть ты великий детектив. — Кайл вложил в свой голос столько иронии и скепсиса, сколько это в принципе было возможно. — Куда только исчезает твоя могучая смекалка, когда ты просишь у меня списать на контрольных? — Не сравнивай жопу с парафиновой свечкой. Контрольные — это извращённая пытка для нормального человеческого мозга, а то что Кенни и Баттерс созданы друг для друга — неоспоримый факт. — Картман с видом профессора, объясняющего невеждам очевидные истины, поднял палец вверх. — Они же оба гавайцы. Стэн мученически закатил глаза. Кайл пихнул Эрика в плечо с такой силой, что тот негромко крякнул, и только Кенни искренне рассмеялся от этой ситуации. Ничего не менялось в их компании. Это ли не счастье? Изначально его друзья, услышав новость о том, что они с Баттерсом теперь пара, были, мягко говоря, шокированы. Стэн сказал, что насчёт Стотча всё было ясно ещё с поездки в лагерь для би-любознательных мальчиков, а вот Кенни всех действительно удивил. Прежде он считался едва ли не самым главным ловеласом в школе, а теперь ходил с Баттерсом за ручку, чем приводил всех яойщиц в восторг, ласково называл его по имени вместо привычного прозвища, и чуть не отправил Клайда в больницу, когда тот пошутил, что у Кенни, видимо, проблемы со зрением, и он просто перепутал Баттерса с девчонкой. Раздался стук, и на пороге появился Баттерс. Сияя ярче полуденного солнца, он одарил присутствующих счастливой улыбкой, особенно задержавшись взглядом на довольно щурившемся блондине. — Привет, ребята! — Привет. — Стен дружелюбно махнул ему рукой, приглашая присоединиться к их компании. — Давай быстрей, только тебя ждём. Баттерс стянул с себя ветровку, и плюхнулся на диван рядом с Кенни. Тот приобнял его за плечи, сжал его ладонь в своей и одним быстрым движением поцеловал в щёку. Стотч тихо ойкнул и смущённо огляделся по сторонам: сидевший рядом Кайл всеми силами изображал вовлечённость в происходящее на экране, а Стэн внезапно очень заинтересовался содержимым пачки чипсов. Только один человек высказал своё недовольство вслух. — Умерьте своё гейство, а то нормальных людей заразите. — Картман брезгливо сморщился, будто это не он минуту назад доказывал неизбежность их отношений, и картинно цокнул языком, намекая на развращённость современной молодёжи, падение нравов, разрушение скрепов, традиционных ценностей и чего-нибудь ещё. В ответ Кенни только хихикнул, игриво посылая Картману воздушный поцелуй, и едва заметно кивнул в сторону Кайла, после чего Эрик насупился и недовольно закряхтел себе под нос. Кенни ухмыльнулся. В их компании не только жиртрест такой глазастый, чтобы заметить чужую влюблённость. Кенни довольно потянулся и окинул гостиную Картманов пристальным взглядом. Стэн, комментируюший новую серию Терренса и Филлиппа, закатывающий глаза и просящий переключить канал Кайл, ворчащий что-то про отсутствующее у евреев чувство прекрасного Картман, и жмущийся к его боку, мило улыбающийся Баттерс. Счастье. Именно так оно выглядит. Удача всегда обходила Кенни стороной. Своё невезение он успел прочувствовать во всех красках: от самой по себе затянувшейся на его шее петли до упавшей на него космической станции. Но похоже сейчас судьба решила щедрой рукой наградить его за долгие годы мучений и подарила возможность насладиться компанией близких ему людей. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым.***
Запах сигарет и кофе резко ударил в нос, и Баттерс нерешительно вступил в полумрак комнаты. — Генриетта, тут одноклассник Брэдли хочет с вами поиграть. — проворковала приторно сладким голосом Миссис Бигл и легонько подтолкнула Баттерса к своей дочке. — Сгинь, конформистская стерва! Всё никак дождаться не можешь, когда я сгнию заживо. — Какие у тебя странные шутки, милая! Фальшиво улыбаясь, женщина скрылась за дверью, оставив Баттерса наедине с готами. Тот неловко переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя некомфортно в чёрной водолазке, чёрном свитере и чёрных джинсах с дырками на коленях. Волосы и ногти тоже пришлось покрасить в чёрный. Ему не нравилось здесь. Мрачная музыка давила на нервы, и как назло, играла песня про отчуждённость и отстранённость от общества — вот уж идеальное описание сложившейся ситуации. Он не слишком поддерживал готические взгляды на жизнь, и ни за что не пришёл бы сюда, если бы не крайняя необходимость. Он должен был помочь Кенни. Ему хотелось спасти его от постоянных смертей; он сутками сидел в интернете и перерыл всю библиотеку в поисках информации о хотя бы отдалённо похожих случаях. По словам библиотекаря, единственная книга, которая могла дать ответы на его вопросы — это Некрономикон. Во всём Саус Парке было только два экземпляра этой книги — одна у странного парня, погибшего в полицейском участке во время предвыборной кампании Митча Коннора, вторая — здесь, в доме Генриетты Бигл. Кудрявый парень — кажется, его звали Майкл, окинул Баттерса придирчивым взглядом и недовольно спросил: — Чего тебе надо? Баттерс решительно сжал кулаки: — Я хочу к вам присоединиться. — С чего это вдруг тебе надоели твои слащавые сказочки про Джастина и Бритни? — А ты не слышал? — Пит встряхнул головой, убирая лезшую в глаза чёлку и повернулся к другу лицом. — Его парень сегодня помер. Прямо у него на глазах. Баттерс жалобно всхлипнул и на ресницах у него мгновенно заблестели слёзы. Боже. Пред внутренним взором тут же появилась картина, как бродячие псы заживо разрывают кричащего от боли Кенни на части, а он сам стоит, не в силах отвести взгляд или чем-то ему помочь. Дальше всё как в бреду: возгласы Кайла и Стэна, Картман оттаскивающий его за руку от тела Кенни, Твик, сующий ему под нос термос с кофе, и бормочущий скудные слова поддержки Крэйг. От нервного срыва и истерики Баттерса удерживало только одно: он верил. Верил, что Кенни вернётся к нему. Обнимет, ласково похлопает по плечу, и скажет, что всё будет хорошо. — Ему действительно больно. Круто. — Малыш-гот с сочувствием посмотрел на Баттерса и вдумчиво покачал головой. — Не реви, готы не плачут. — Генриетта протянула Баттерсу свой мундштук. — На вот лучше, успокойся. Баттерс молча кивнул, вытирая рукавом слёзы, и осторожно принял протянутую ему вещь. Раньше ему приходилось курить только вейп-ручку, но к счастью, принцип был похожий, и ему с трудом удалось позорно не раскашляться. Двух показательных затяжек оказалось достаточно, и он протянул мундштук обратно Генриетте, которая одобрительно кивнула и молча указала ему на место рядом с собой. Баттерс сел на ковёр и облегчённо вздохнул: кажется, его приняли. — На правах новенького можешь выбрать, чем мы сегодня займёмся. — Майкл сделал глоток из кофейной чашки и одарил Баттерса тоскливым взглядом. — Мы хотели пойти на кладбище, но тебе, я так понимаю, туда сейчас лучше не соваться. — Я… слышал, — Баттерс вдохнул побольше воздуха в грудь: вот шанс узнать то, зачем он пришёл, — что у вас есть Некрономикон. Генриетта удивлённо вскинула бровь, затянулась, неспешно выдохнула сигаретный дым и поднялась с места, направляясь к полке с книгами. — Откуда такая тяга к трудам безумца Абдулы Альхазреда? — Я, это… хотел прочитать о бессмертных. Генриетта взяла в руки увесистый древний фолиант и, раскрыв его, мрачно произнесла: -То не мертво, что вечность охраняет… Неожиданно все готы заутробными зловещими голосами хором подхватили строфу: «…Смерть вместе с вечностью порою умирает!» Слушавший их Баттерс выглядел совершенно сбитым с толку: — Я не понял. О чем тут говорится? — О Древних. — О ком? — О древних богах, живших задолго до появления человечества. — Майкл сделал затяжку и изящно смахнул пепел на пол, после чего Генриетта смерила его настолько злобным взглядом, что он смутился, сгрёб пепел в ладонь и вытряхнул его в мусорку. — Я никогда не слышал об этом… — А о них вообще мало кто слышал, кроме членов культа Ктулху. Эти знания передаются из уст в уста, так что вряд ли ты мог случайно увидеть это по телеку. — Пит язвительно прищурился. — Откуда тогда вы об этом знаете? — Мы сами какое-то время были членами культа. Баттерс благоговейно уставился на готов, которые приняли его изумление с надлежащим снисхождением: — Да не таращься ты так, туда куча народу ходит. — Пит встрепенулся. — Даже наш учитель труда. — Мистер Адлер?! — Он самый. Баттерс уставился в угол комнаты, с трудом переваривая шокирующую правду. Было немного жутко осознавать, что его школьный учитель является членом секты, так же как и его новые друзья, кстати. — А… чем вы там вообще занимались? — Да ничего, орали всякие глупости на древнем языке, да хороводы вокруг костров водили. — Девушка всем своим видом выражала презрение к такому времяпровождению. — Не секта, а кружок пения какой-то. — Даже ни разу никого в жертву не принесли! — Малыш-гот казался особенно разочарованным. — Ж-жертву? — Баттерс встревоженно застучал друг о друга кулачками. Готы переглянулись между собой, и Майкл посмотрел на Баттерса, как на последнего идиота: — А ты думал, что те, кто поклоняются тёмным богам и с нетерпением ожидают пробуждения Ктулху и последующего конца света, будут в своих обрядах крестиком вышивать? — Не замечал, что из камер при полицейском участке мало кто возвращается? Поверь, проблема тут не в плохих адвокатах; наши «стражи порядка» поголовно в культе завязаны. — Может, если бы мы остались, то нас потом все же допустили до настоящих обрядов. — Тоскливо протянул Фёркл. — Вы ушли из культа? — Баттерс облегчённо выдохнул. — Почему? Майкл устало проговорил: — Мы думали, что когда Ктулху придет в наш мир, он всюду посеет скорбь и отчаяние. — Легенды гласили о реках крови и новой эре тьмы. — Из уст детсадовца эта фраза звучала особенно жутко, и Фёркл, довольный произведённым эффектом, кровожадно блеснул глазами. — Да, но вместо обещанной крутоты Ктулху отправился крушить синагоги и хиппи-фестивали. — Пит разочарованно скривил рот и подпёр щёку ладонью. — И в итоге его, как последнего обсоска, победил мой младший братец-придурок. Генриетта наконец протянула Баттерсу Некрономикон, и когда он принял книгу, внимательно осмотрела его с ног до головы: — Знаешь, не в обиду, но ты не выглядишь как кто-то, кто может всерьёз интересоваться бессмертием. — Да, тот пацан в дурацком супергеройском костюме выглядел органичнее. Надо отдать ему должное, наряд у него довольно мрачный. — Вы… Вы про Мистериона говорите?! — Да, про него. Надежда на то, что бессмертие Кенни все же не связано с культом, разбилась вдребезги. Как бы ему ни было страшно это признавать, как бы ни хотелось найти другое, менее жуткое объяснение, можно было с уверенностью заявить — Баттерс идёт по верному следу.***
Баттерс шёл быстрым шагом по улице и пытался переварить полученную у готов информацию. Судя по всему, он связался с чем-то по настоящему ужасающим, чем-то опасным и запретным. Но он должен был дойти до конца ради Кенни. Кенни… Баттерс замер посреди улицы, будто споткнулся. Как ни старался, он не мог вспомнить, куда он пропал сегодня утром. Неужели снова? Мальчик достал из нагрудного кармана небольшой ярко-жёлтый блокнот, и открыл последнюю исписанную страницу. Краткая запись на залитом слезами листке лаконично гласила: «Вторник, утро. Растерзала стая собак.» Баттерс поднял задумчивый взгляд в небо. Если он забыл о смерти Кенни, значит тот уже воскрес. Он облегчённо вздохнул. По крайней мере, Кенни вернулся, и в этот раз спустя всего несколько часов. Он внимательно изучил предыдущие записи и внутренне содрогнулся: Кенни приходилось умирать слишком часто и слишком болезненно. — Я помогу ему. Обязательно. — С такой нехитрой мантрой на устах, Баттерс залез в открытое окно собственной спальни.***
— Сынок, спускайся вниз! К тебе пришёл твой друг! — Иду, мам! — Баттерс спрятал в ящик стола увесистый ветхий Некрономикон, выскочил из комнаты и сбежал по лестнице на первый этаж. На крыльце его уже ждал Кенни, перекатываясь с носков на пятки и отстранённо рассматривая цветы на клумбе перед домом. Пока они обнимались и обменивались приветствиями, Кенни поймал на себе недовольный взгляд мистера Стотча, выглядывающего из окна. Каждый раз, когда мальчик приходил к ним, лицо Стивена принимало самое странное выражение: на нём можно было прочитать борьбу между желанием прогнать МакКормика взашей и хорошенько наказать Баттерса за гейство, и радостью, что его сын хоть кому-то сдался. Миссис Стотч относилась к этому гораздо более лояльно. Улыбаясь самой себе и глядя куда-то вдаль, она махнула мальчикам рукой на прощание и скрылась за закрытой дверью. Кенни остановил уже направившегося в сторону парка Баттерса, и хитро произнёс: — А у меня для тебя кое-что есть. Дай мне свою руку и закрой глаза. Баттерс послушно протянул Кенни свою ладонь и крепко зажмурился. Он почувствовал, как тот что-то завязывает у него на запястье. — Можешь открывать. Баттерс распахнул глаза и посмотрел туда, где Кенни касался его кожи горячими пальцами: там красовалась нежно-розовая фенечка. — Какая красота! Это мне? — Ага. Тебе нравится? — Очень. — Баттерс с нежной улыбкой рассматривал своё запястье. Браслетик был простым, косого плетения, с чередующимися полосками розового цвета разных оттенков. Он заметил несколько небольших ошибок в узелках, но от этого несовершенства подарок казался ему ещё более ценным. — Меня Карэн научила. Эта фенечка, конечно, не такая красивая, как те, которые ты сплёл, — он закатал рукава, демонстрируя больше десятка узорчатых браслетов, — но я только учусь. — Она чудесная! Спасибо. Несмотря на пасмурную погоду, на душе у мальчиков было светло. Они шли по тротуару, держась за руки, и Баттерс болтал обо всём на свете, а Кенни слушал его и умилялся. На входе в парк стоял небольшой лоток со сладостями и выпечкой. Заметив его, Баттерс вприпрыжку подбежал к нему, и радостно спросил: — Здравствуйте! А можно нам облепиховый сок и два яблочных пирожка? Расплатившись с продавцом, он протянул Кенни пирожок и бумажный стаканчик с соком. МакКормик стыдливо отвел глаза, явно чувствуя себя неловко из-за того, что Баттерсу пришлось тратить на него деньги. — Спасибо, я не голодный. Он попытался улыбнуться, но тут из его живота раздалось предательское бурчание, вещавшее о том, что мальчик не ел со вчерашнего дня. Баттерс, казалось, огорчился, но уже спустя секунду он скорчил такое злодейское выражение лица, что Кенни невольно вздрогнул. — Всё идёт по плану! Отказываясь от еды, Мистерион, ты с каждым днём будешь слабеть, и в итоге не сможешь остановить меня! Муахахахахаха! Кенни удивлённо вскинул брови, но тут же нахмурился и хриплым шепотом произнёс: — Не дождёшься, Хаос! Он принялся запихивать булочку себе в рот, от чего Баттерс вышел из образа и обеспокоенно воскликнул: — Осторожно, ты же подавишься! Кенни согласно кивнул. Ему не хотелось сейчас помирать, тем более таким глупым образом, и он послушно начал пережёвывать запечённое тесто. Улыбавшийся Баттерс, глядя на него, тоже принялся за еду. Когда они закончили, Стотч картинно всплеснул руками. — Не надейся, что этого будет достаточно, чтобы остановить меня! — Сейчас узнаем. Внезапно Кенни с силой толкнул Баттерса в грудь, но тот рефлекторно вцепился в рукав оранжевой парки, так что оба мальчика упали в кучу пожухлых листьев. Швыряясь друг в друга шишками, они катались по желтеющей траве в корнях ели, укрытые от любопытных взглядов её мохнатыми ветками. Итогом их непродолжительной шуточной битвы послужило то, что Кенни оказался прижат к земле, а Баттерс триумфально восседал сверху и хищно щурился. — Ты заплатишь за то, что дерзнул противостоять мне! Кенни хитро улыбнулся: — Платить, значит? Натурой можно? Уши и щёки Баттерса мгновенно стали бордовыми. Пока он смущённо хлопал ресницами, Кенни резко схватил его за запястья, потянул на себя и повалил на землю, придавив сверху своим весом, после чего наклонился к лицу своего пленника так близко, что их носы почти соприкасались, и игривым шёпотом произнёс: — Ну что, примешь минет в качестве оплаты? Стотч в ответ испуганно пискнул и неуверенно произнёс: — Может ограничимся поцелуем? Кенни рассмеялся. Он встал на ноги, помог Баттерсу подняться с земли и оттряхнул его ветровку от грязи. Сейчас, с красными щеками, отплёвывающийся от хвои и с листьями в растрёпанных волосах он казался особенно очаровательным. — Хэй, Лео. — Чего? — Хочешь, расскажу секрет? — Давай. — Баттерс насторожился, приготовившись узнать очередную страшную тайну, которую он будет хранить, что бы ни случилось. Кенни пригнулся поближе к Стотчу и, воровато оглянувшись по сторонам, таинственным шёпотом поведал: — У меня самый лучший парень в мире. — Кто?! — Баттерс выпучил глаза, и только потом понял, в чем была шутка. — А-а-а, ой. Он с лёгкой обидой посмотрел на заливающегося хохотом Кенни, но довольно быстро сам начал смеяться. Радостно хихикая, он чмокнул блондина в щеку, чем неожиданно того смутил, и сказал, мило улыбаясь: — У меня тоже.***
В комнате пахло никотиновой жвачкой и низкокачественным, плохо сваренным кофе. Баттерс потягивал горячий чай из крохотной фарфоровой чашки; перед ним, в кресле, сидел мистер Адлер, тучный, страдающий от отдышки, и звучащий так, будто он всё время тщательно пережёвывал собственные щёки: — Так о чём ты хотел спросить? — Мне нужно кое-что узнать о Кенни МакКормике. Учитель труда изумлённо вскинул брови: — Это же тот мальчишка, который всё время лицо в капюшоне прячет? Вы с ним, если я не ошибаюсь, встречаетесь? — Ну, да-а. — Баттерс со смесью гордости и смущения заулыбался и принялся вырисовывать носком кроссовка узоры на ковре. — Что я могу тебе о нем сказать? Я ведь даже не преподаю у него — он вместе с девочками ходит на уроки домоводства. — Меня интересует, что с ним сделали последователи Ктулху. Мистер Адлер, явно не ожидая подобного вопроса из уст ребенка, прозвучавшего, кроме того, так вежливо и дружелюбно, поперхнулся воздухом: — Я не понимаю, о чем ты говоришь… — Я спрашиваю вас о культе. Как долго вы ходите на их собрания? У мужчины в панике бегали глаза, но тут он вспомнил, что разговаривает с собственным учеником и перешёл в наступление. — Я ничего не знаю ни о каких собраниях! Что за дети пошли, только балуются, пристают к взрослым с глупыми вопросами! Я твоим родителям позвоню, и скажу, какой ты шалун. Баттерс едва заметно вздрогнул, но упрямо продолжил гнуть свою линию, говоря всё громче и к концу своей тирады почти срываясь на крик: — Не отпирайтесь. Я точно знаю, что вы поклоняетесь Ктулху! Я знаю, что вы приносите людей ему в жертву, знаю, что родители Кенни ходили на ваши собрания десять лет назад, и что они почти всё это время были в невменяемом состоянии. — Страшно представить, сколько времени Баттерс потратил, отрывками собирая сведения о секте из старых газетных заметок, и с какой неохотой Стюарт и Кэрол МакКормики отвечали на его вопросы, даже будучи пьяными. Оказавшись так близко к правде, Баттерс точно не собирался идти на попятную. — Вы что-то сделали с ними и их сыном, и мне нужно знать, что именно! Мужчина с ужасом взирал на Стотча, то и дело хватаясь за сердце: — Откуда ты знаешь всё это? — Во… вопросы тут я задаю! — Баттерс грозно сверкнул глазами и замолк. Мистер Адлер нервно потел, будто перед ним сидел не десятилетний мальчик, а работник секретных служб, и в руках у него вместо чашки чая шприц с сывороткой правды. Он откашлялся, тщетно постарался придать голосу твердости и нехотя начал свой рассказ. — Много лет назад, когда умерла моя возлюбленная, я встретил в магазине странного незнакомца. Он заговорил со мной и все время намекал, что смерть — это не конец, и он мог бы помочь мне. Я так тосковал без неё… — Мужчина вытер с щеки непрошенную слезу. — Так я впервые пришел на собрания культа. Они почитали Ктулху — древнего бога, который не жив и не мёртв. Он ждал своего часа в мёртвом городе Р’льехе, приходил к людям во снах, и сулил начало новой эпохи, эры бессмертия, вечного безумия и дикой, животной радости. Тогдашний глава культа — я не знал его имени — загорелся желанием создать человека, которому была бы подвластна часть силы Ктулху, в некотором роде полубога. Ему приснился обряд, который нужно было для этого провести, и мы начали подготовку. Мистер Адлер вздрогнул и закрыл рот ладонью, чтобы сдержать рвотный позыв, видимо вспомнив о творящихся в культе отвратительных вещах, которые приводили в ужас даже опытного сектанта. — Мы выбрали МакКормиков — их было просто заманить на собрания выпивкой и едой, а после обрядов они почти ничего не помнили из-за алкоголя. Парочка маргиналов, они даже не понимали, какой чести удостоились. — Он презрительно сморщил нос. — Всё шло хорошо — Кэрол забеременела и родила ребёнка, который и должен был унаследовать силу Ктулху. Баттерса тошнило от отвращения и ужаса. Было просто невыносимо слышать от своего учителя подобные вещи, тем более, касающиеся человека, которого мальчик по-настоящему любил. Мистер Адлер тоскливо вздохнул и более спокойно произнёс: — Но у нас ничего не вышло. Кенни — обычный мальчик, ничем не отличающийся от остальных детей. Ну, кроме… — Он окинул Баттерса многозначительным взглядом. — Кхм, не важно. Дальше беседа не клеилась. Они неловко перебрасывались дежурными фразами, и как только Баттерс опустошил чашку, то сразу засобирался домой. Мистер Адлер слишком неприкрыто обрадовался его уходу, так что мальчик собирался в спешке. Стоило только ему выйти из дома, мистер Адлер встревоженно подбежал к двери, и тщательно запер её на все замки. Бросив случайный взгляд на ковёр, он увидел маленький блокнот с ярко-жёлтой обложкой: видимо, мальчик выронил его, когда надевал ветровку. Подняв блокнот с пола и раскрыв его на первой попавшейся странице, он изумлённо распахнул глаза и начал быстро перелистывать страницы, жадно вчитываясь в скудные, немногословные заметки мальчика. Почти все они были об одном. Смерти Кенни МакКормика. Мужчина бросился к столу, достал из ящика никотиновую жвачку, которую торопливо засунул в рот в попытке успокоиться, и схватив в руки телефон, судорожно набрал чей-то номер. — Ало? Да, это я. Нужно срочно созывать собрание. Это очень важно! — Он промокнул платком вспотевший от нервного напряжения лоб. — Это касается сына МакКормиков. Кажется, у нас получилось.***
Вечерело. Развалины Содосопы мрачно чернели на фоне закатного неба. Баттерс бежал до дома Кенни, сгорая от нетерпения, и мысленно проговаривал заготовленную заранее речь уже в пятый раз. Пусть ему не удалось узнать, как спасти Кенни от постоянных смертей, зато он выяснил, почему именно тот может воскреснуть, и может быть вместе они смогут найти для Кенни способ не умирать. Несмотря на радость, им постепенно овладевало чувство тревоги и бесконтрольного, беспричинного страха; он будто предчувствовал опасность, но не мог понять что именно заставило его так встревожиться. За домом послышались чьи-то голоса и приглушённая возня. Может, Баттерс не обратил бы на неё внимание, списав шум на обитающих поблизости бездомных, если бы не раздавшийся из дома глухой крик и гулкий удар тела о деревянные доски. Мальчик осторожно заглянул за угол и увидел, как двое людей вылезают из окна и что-то вытаскивают на улицу. Баттерс присмотрелся повнимательней и почувствовал, как у него всё похолодело внутри. Они тащили Кенни. Он не шевелился, не сопротивлялся, и судя по всему был мёртв или без сознания. Баттерс вцепился в стену здания так сильно, что из-под пальцев посыпалась штукатурка. В его груди поднимался клокочущий гнев. Не так уж часто у мальчика случались вспышки агрессии, чтобы он имел возможность научиться себя контролировать, и потому, не отдавая себе отчёта в своих действиях, он подхватил с земли камень и бросился на незнакомцев. — Отпустите его! Не ожидавшие нападения похитители сперва выронили ношу и отступили под натиском ударов взбесившегося ребёнка, но тут один из них схватил валявшуюся в грязи бутылку и со всей силы ударил Баттерса по голове. Мальчик замер на секунду, словно осознавая своё поражение, и упал за землю. Он лежал в полубессознательном состоянии, тихо всхлипывая, не в силах дать отпор злобно пнувшему его человеку. — Смотри-ка, это же его ухажёр. Психопат чёртов. Чего делать-то с ним теперь? Ударивший Баттерса бутылкой мужчина плюнул себе под ноги и зловеще проворчал: — С собой возьмём. Пригодится.***
Кенни медленно приходил в себя. Вокруг пахло сыростью, плесенью и дымом, рядом слышался треск костра и чьё-то нестройное бормотание. Он не мог пошевелиться — руки были скручены за спиной и туго стянуты верёвками. Последнее, что он помнил — это как двое незнакомых людей напали на него в его же комнате и чем-то сильно ударили по голове, однако, судя по всему его не убили. Наконец он открыл глаза и увидел что он находится в заброшенном торговом центре. Он был привязан к одной из колонн в центре большого кольцеобразного костра, вокруг которого стояло множество людей в тёмных робах и плащах, скрывающих их лица. Мальчик содрогнулся от ужаса. Судя по всему, его похитители — члены культа Ктулху; слишком малоприятная и жуткая компания, чтобы ему хотелось снова с ними встречаться. Собравшись с духом, он набрал побольше воздуха в грудь и громко восклинкул: — Что вам от меня нужно?! Услышав его, культисты начали неловко переглядываться между собой, пока одна чёрная фигура, судя по голосу — женщина, не вышла вперёд: — Мы хотим, чтобы ты занял своё законное место! — О чем вы? — Кенни настороженно осмотрел присутствующих. Ещё один культист сделал шаг вперёд и хриплым старческим голосом проговорил: — Посмотри вокруг: ты видишь лишь тень былого величия. Наше братство пришло в упадок, многие покинули его, после пришествия Ктулху. — Неверные предатели! Они не ведают, что звёзды ещё не заняли нужного положения, и когда настанет пора, он вернётся во всём своём великолепии! — Тяжёлое время, нас оставили многие наши братья. Следом нас постигло новое несчастье: мы лишились нашего главы. Женщина вдохновлённо сверкнула глазами из-под капюшона: — Но его гибель не была напрасной, ведь теперь ты сможешь возглавить нас! Отовсюду послышались возбуждённые одобрительные возгласы сектантов. У Кенни пробежали мурашки по спине, и он сиплым от волнения голосом спросил: — Почему я? Ответ был слишком шокирующим: — Ты бессмертен. Кенни показалось, что земля качнулась у него под ногами, и если бы его не сдерживали верёвки, он точно не устоял бы на обессилевших от шока ногах. — О… откуда вы знаете? Культисты расступились, и вытолкнули вперёд белобрысого мальчишку, связанного, так же как и Кенни. Увидев МакКормика, Баттерс громко закричал: — Кенни! Я думал, они убьют тебя! — Какая прелесть. Невинная, детская любовь. Какое сильное желание помочь своему другу, узнать, почему тот не может умереть, и вырвать из объятий смерти! - Культистка говорила так, будто сплёвывала слова. - И при этом глупость, неосторожность, и жалкая идея, что от величия нужно спасать! Сектанты рассмеялись, после чего вновь обратились к Кеннету: — Ты могущественней любого из людей. Займи своё место, веди нас! — НЕТ! Отказ привёл культистов в ступор. Они молча смотрели на тяжело дышавшего мальчика, глядевшего на них исподлобья. — Но почему? Именно нам ты обязан своей силой! Мы желали создать человека с могуществом бога, и нам удалось! Теперь, когда мы лишились лидера, мы нуждаемся в тебе. Близится час пришествия Ктулху, начало новой эры, и ты можешь стоять у её истоков! — Знаю я вашу новую эру — убийства, оргии, и безумие! Оно вам надо? Мне лично нет! Сектанты растерянно молчали, пока одна девушка громко не воскликнула: — Я знаю, чего ты боишься. Бедный мальчик слишком привязан к людям вокруг него. Но подумай сам, насколько они ничтожны, не только в сравнении с тобой, но даже в сравнении с нами! Родители — алкаши и почти бездомные, брат с сестрой, которых ждёт то же самое, друзья — кучка неуправляемых идиотов. И этот. — Она брезгливо указала на перепуганного Баттерса. — Не в меру любопытный, глупый, болтливый задохлик. Они лишь сдерживают тебя, мешают получить заслуженное. Кенни выслушал её с мрачным выражением лица. Он упрямо молчал и только злобно хмурился. Мужчина с хриплым голосом тоскливо вздохнул: — Тогда мы сделаем так, что тебе будет не за кого цепляться. Баттерс почувствовал, как его кто-то хватает со спины, зажимает рот ладонью и тащит в сторону алтаря. Он бился в чужих руках, но его жалкие попытки сопротивления ни к чему не привели; несколько пар крепких рук с силой прижали его к холодному жертвенному камню. Баттерс завопил от ужаса: он увидел, что один из культистов заносит над его грудью тускло поблёскивающий при свете свечей кривой кинжал. Кенни кричал, умолял сектантов не трогать Стотча, угрожал, вопил и метался как муха в паутине, будучи не в силах разорвать верёвки, сковывающие его запястья и плечи. Услышав его крики, Баттерс ощутил подступающую к горлу ярость. Его переполняла ненависть к этим помешанным, и сделав над собой нечеловеческое усилие, он из последних сил рванулся вперёд. Державший его запястья мужчина этого не ожидал, и мальчику удалось вырваться из его хватки; он вскочил на жертвенный камень, ударив по руке культиста, державшего кинжал, из-за чего несостоявшееся орудие убийства упало к ногам ребёнка. Схватив его и бешено размахивая им в разные стороны, Баттерс бросился к центру костра, где находился наблюдавший за ним с тревогой и восторгом Кенни; одним прыжком он перемахнул через полосу огня и упал на колени перед привязанным к колонне мальчишкой, торопливо рассекая обрядовым кинжалом державшие его верёвки. — Прости меня, — его трясло, — это я во всём виноват! Из-за меня они нашли тебя, я всё испортил. Кенни стряхнул остатки верёвок, и крепко сжал ладонь Баттерса в своей, стараясь вложить в этот жест все чувства, переполнявшие его: — Лео, ты ни в чем не виноват. Он бы сказал ещё что-нибудь, но времени на разговоры не было, и взявшись за руки, мальчики помчались вглубь торгового центра. Они бежали вдоль пустых помещений не оглядываясь, и синхронно вскрикнули, услышав за спиной выстрелы и злобную ругань одного из преследователей: — Не стреляй, придурок! Если он погибнет, мы забудем сегодняшнее собрание! Услышав эти слова, Кенни разительно изменился в лице. Он резко вильнул в сторону, скрываясь в одном из заброшенных магазинчиков и увлекая за собой Баттерса. Мальчики притихли — они настороженно прислушивались к шагам и голосам культистов. Кенни тяжело дышал и смотрел в пустоту перед собой. Было видно, что он решился на тяжёлый для себя шаг. — Дай мне нож. Баттерс посмотрел на него, с ужасом осознавая, что тот собирается сделать. — Нет! Не надо, пожалуйста! Кенни взял его за плечи и мягко проговорил: — Ты спас меня. А я должен спасти тебя. Баттерс судорожно вцепился в рукав его парки, но сделал над собой усилие, и с тяжёлым сердцем кивнул головой. — На счёт три ты убежишь отсюда, хорошо? Раз… Кенни встал на ноги и сделал шаг в сторону слышавшихся неподалёку голосов культистов. — Два… Он тяжело вздохнул и постарался вложить в свой крик как можно больше решимости. — Три! Баттерс бросился прочь из укрытия. Он бежал, не оборачиваясь. Даже когда за спиной послышались изумлённые возгласы культистов. Даже когда он услышал, как Кенни кричит от боли, вонзая нож себе в грудь. Даже когда он почти перестал различать дорогу перед собой из-за градом катившихся по щекам слёз.***
Кенни открыл глаза. Он с шумом вдохнул воздух и рефлекторно схватился за грудь, но в ней не было ни ножа, ни раны. Впрочем, как и всегда. Возле кровати, положив голову на краешек матраса, сидел Баттерс и, кажется, спал. Его плечи были накрыты какой-то тканью, и Кенни с удивлением узнал в ней куртку своего отца. Блондин почувствовал движение, и сонно потянулся, просыпаясь и с трудом открывая слипшиеся веки. — Кенни..? Ой, а как я у тебя оказался? Я помню только, как шёл к тебе от мистера Адлера… Он покрутил головой по сторонам, осматриваясь, и наконец поднял взгляд на Кенни: — Ты что… плачешь? Мальчик ничего не ответил, и только громко всхлипнул, пряча лицо в воротнике парки. Баттерс испуганно взял его за руку и хлопал ресницами, не понимая, что происходит. — Кенни..? Я что-то не так сказал? Я не хотел тебя обидеть! Прости, пожалуйста… Вместо ответа МакКормик бросился ему на шею и крепко его обнял. Так крепко, что Баттерсу было тяжело вздохнуть, но он прижался к Кенни ещё сильней, чувствуя, как сильно он нуждается в этом. Блондина трясло, и он, казалось, почти задыхался от безудержных слёз. За окном валил снег. Первый в этом году. Пушистые белые хлопья неспешно падали на мёрзлую землю, выписывая на фоне ночного неба причудливые узоры. Кенни слегка отстранился от Баттерса и сбивчиво прошептал: — Мне дышать нечем… Можешь открыть окно? Шустро вскочив с места, Баттерс кинулся к окну и чуть-чуть отворил форточку. — Так хорошо? Кенни молча покачал головой, сам подошёл к окну, настежь распахнул створки, запрыгнул на подоконник, и сел, высунув ноги на улицу. С трудом отдышавшись и умывшись собранным в ладони снегом, он похлопал ладонью по покрытой облупившейся краской доске, приглашая Баттерса сесть рядом. Мальчик уселся бок о бок с Кенни, и тихо проговорил: — Я никогда раньше не видел, чтобы ты плакал. На лице МакКормика появилась горькая усмешка. — Мне просто никогда ещё не было так страшно. Вымученная улыбка быстро сменилась выражением ужаса, скорби, и такой запредельной печали, что страшно было представить, что именно пришлось пережить этому ребёнку. — Я чуть не потерял тебя вчера. На лице Баттерса промелькнул испуг. Он встревоженно взял в руки ладонь Кенни, после чего глубоко вдохнул холодный воздух, успокоился, и с милой улыбкой взглянул МакКормику в глаза: — Но со мной ведь всё в порядке. Значит, ты снова меня спас. Кенни благодарно заулыбался, а по его щеке против воли снова покатилась слеза: — Да. А ты спас меня. Баттерс потянулся к нему, и осторожно вытер рукавом непрошеную слезинку. Внезапно Кенни потянул его за руку на себя, вновь заключая в объятия, и утыкаясь носом в ткань на его плече. Они так и сидели рядом в обнимку. Медленно кружились снежинки, то и дело тая в поймавших их детских ладошках, и обжигая нежную кожу слабым холодным поцелуем, сквозь чёрные облака с трудом можно было различить тусклый диск луны, а в воздухе звенела тишина. Несмотря на холод и пережитый кошмар, Кенни и Баттерс были счастливы. Что бы теперь ни случилось, мальчики могли быть уверены: они со всем справятся. Вместе.