Соргет

Пара ласточек взвилась, покинув лесную сень. Птицы, гнезда оставив, исчезли в погожий день. Из убежища в ивах смотрю на заросший пруд, Где наяды играют, венки из цветов плетут. В паутине ветвей, под узлами больших корней В полудрёме лежу там, где тени земли черней. Слух мой песни ласкают и мягкий журчащий смех, Словно пальцы вплетаешь в пушистый прохладный мех… Слышу матери голос — весенний лучистый свет: «Где укрылся, мой милый? Мой мальчик, Соргет, Соргет… Куда спрятался снова от старших своих сестёр?» Она смотрит сквозь ветви и взгляд её — сладкий тёрн. Светлый волос волнами рассыпался по плечам, В серебристых глазах, притаившись, живёт печаль… Тонкий стан её гибок, шаг лёгкий замрёт на миг... Я к ней кинулся жадно, к ладоням щекой приник. Руки мамы нежны, словно белый лебяжий пух. Мне как будто в награду дух леса ещё дал двух: Две сестры — отражения матери, радость дня, Всё играли, ласкали, заботой своей храня. Только я не похож на беспечный цветущий день, Я — порывистый ветер, бегущая следом тень, Волос угольно-черный, угрюмый, тяжёлый взгляд, Будто к белым голубкам волчонок приёмный взят. Игр весёлых дичился, смотря на народ лесной, Больше холод любя, чем палящего солнца зной. Я давно осознал, светлой магии нет во мне, Потому что мужчине достаточно сил вполне. Нимфы звонко смеялись, манили меня в игру, Я на берег взглянул, на зовущую в круг сестру… Изгибается в танце, кружит её хрупкий стан, Рядом весело скачет кудрявый вертлявый пан. Пан играл на свирели, резвился у ног её, А во мне свирепело и билось: моё! Моё! Он поймал её руку, целуя, к щеке прижал И с волос золотистых со смехом венок сорвал… Я не помню, как бросился, точно попав в висок, И, прижав его голову, с силой вдавил в песок. С упоеньем смотрел, свои пальцы сомкнув кольцом, Как кривится в агонии муки его лицо. За испуганным криком и плачем родных сестёр, Всё мне слышался голос, чтоб в пыль я его растёр… Поднялась во мне сила, нутро обожгла, пьяня, Призывая сжать руки сильнее и жизнь отнять. Гулко выло внутри, только эхо стенало: «Нет! Оглянись, обернись… Сын, опомнись! Оставь! Соргет!» Я на голос родной обернулся, гляжу впотьмах, Вижу бледную мать, её дикий, животный страх… Сквозь меня на кого-то чужого глядит теперь, Словно сын её милый — пещерный голодный зверь, Обезумев от крови, лютует и жертву рвёт… Мать стоит предо мной, зажимая ладонью рот. Я врага отпустил, отступая тревожно в лес, И сбежал, умоляя, чтоб день этот прочь исчез. Бил я руки о камни, в проступке своём виня, Лишь бы мама могла, как и прежде, любить меня… На закате вернулся под полог знакомых ив, Тишиной оглушённый, в свой дом с темнотой ступив… Кто-то встал на пути, взгляд свирепый сочился мглой, И я понял, что демон возмездья пришёл за мной.