AFTG drabbles

Прошло почти восемь лет с тех пор, как они начали это. Шесть лет с тех пор, как Нил впервые сказал Эндрю эти три коротких слова, и пять лет с тех пор, как Эндрю, наконец, смог сказать их в ответ. Два с половиной года с тех пор, как они, взявшись за руки, вошли в здание суда и вышли со свидетельством о браке. У них не было колец, но через шесть месяцев после того, как они обменялись клятвами, Эндрю вложил блестящий ключ от нового дома в покрытую шрамами руку Нила и с восторгом наблюдал за улыбкой своего сплошного помешательства, читая единственное слово, выгравированное там. Останься. В те ранние годы Нил заставлял его чувствовать множество невероятных вещей, которые приводили в бешенство. Тогда Эндрю часто раздумывал, хочет ли он бессмысленно целовать Нила или вытолкнуть его на улицу. Когда Нил ухмыльнулся ему, остро, злобно и оскорбительно (как обычно, чертовски опасно), Эндрю охватило желание обхватить руками красивое горло Нила и сжать. На самом деле он никогда этого не делал. Каким-то образом годы, проведенные вместе, действительно смогли немного смягчить Эндрю. Он ни в коем случае не был нежным человеком. Он стена; крепкий, неподвижный, решительный. Но для Нила... ну. Он пытается. Маленькие кусочки нежности, которые вселил в него любящий Нил, раздражают больше, чем сам наркоман. Они давно укоренились в его сердце, и сейчас мысль о том, чтобы причинить вред Нилу, беспокоит. Эндрю об этом больше не думает, не хочет. Вот почему, просыпаясь сонным утром воскресенья, он делает паузу. Потому что здесь Нил, который почему-то все еще спит, половина его загорелого и веснушчатого лица прижата к подушке. Его рыжеватые кудри освещались солнцем и беспорядочно падали на лоб, и Эндрю был заворожен. Его рука все еще заправлена ​​под подушку Нила, поэтому он поворачивает ее и осторожно кладет Нилу под щеку через подушку. Лицо Нила смягчилось во сне, его лоб разгладился и больше не сморщился. Он выглядит молодо. Сегодня никаких кошмаров. Это хорошо. Эндрю на мгновение запоминает картину, а затем сохраняет ее в своей идеальной памяти. Он, вероятно, мог бы заполнить несколько флешбеков всеми своими мысленными фотографиями лица Нила, но он не помнит, чтобы оно когда-либо выглядело так умиротворенно. Его взгляд перемещается с слегка приоткрытых губ Нила на руку, которую он запутал в рукаве пижамы Эндрю. Именно тогда он замечает, что воротник растянутой, огромной и потрепанной футболки Нила соскользнул вниз, обнажив мускулистое, обожженное солнцем плечо. У Нила там тоже есть веснушки. Эндрю помнит, как много раз целовал их раньше. Сегодня его переполняет внезапное, неожиданное желание вонзить зубы в плоть плеча Нила и укусить. Эта мысль заставляет Эндрю полностью проснуться, и он напрягается. Эндрю не испытывал сильного влечения к Нилу в течение долгого времени, и никогда, когда Нил спал и был уязвим. Это его беспокоит. Нил даже не делает ничего, чтобы разжечь его гнев. Он просто спит. Выглядит спокойно и на этот раз расслабленным. Эндрю понимает, что Нил милый, а затем с опозданием скрипит зубами и ругает себя. Господи Иисусе, он действительно стал мягким. Эндрю раздраженно фыркает от соблазна, представленного обнаженным плечом Нила, пытаясь сдержать себя. Он контролирует себя. Он не укусит Нила, как дикая кошка. Он не будет. Эндрю как раз мысленно ругает себя, когда Нил открывает глаза. Вместо обычной немедленной настороженности Нил сонно моргает Эндрю, его движения аккуратные и ленивые. Эндрю ошеломленно наблюдает, как усталая улыбка медленно расплывается по покрытому шрамами лицу Нила. Он выглядит таким теплым и счастливым, и, что еще хуже, он так смотрит на Эндрю. Твою мать. Эндрю чувствует себя так, будто его ударили. Он хочет прижать Нила к себе, прижать его глупое улыбающееся лицо к груди и обхватить руками так крепко, как только может, так сильно, что будет больно, так сильно, что Нил, вероятно, задохнется. Он хочет вырезать пространство между ребрами и заманить туда Нила, в безопасность, под защиту и всегда с ним. Нил, по-видимому, не подозревая о безмолвном кризисе Эндрю, зевает и бормочет. — Утречка, Дрю. Его голос все еще хриплый от сна. Он останавливается на мгновение, чтобы протереть глаза и потянуться, и Эндрю тихо выдыхает при виде этого. Но внимание Нила все равно было привлечено, и он прищурился, глядя на Эндрю, оценивая. Нилу, должно быть, нравится то, что он видит, потому что его голубые глаза смягчаются, и он шепчет. — Да или нет? — Да. Они встречаются посередине, и все начинается мягко. Губы едва приоткрыты - легкое утреннее приветствие. Еще раз привет, привет, я скучал по тебе, пока ты спал, привет, привет, привет. Теперь это их утренний распорядок. Тот, которого они почти всегда придерживаются, кроме плохих дней. Нил издает тихий, легкий звук, и Эндрю в ответ кусает его нижнюю губу чуть резче, чем обычно, и теребит Нила за волосы. Он ничего не может с собой поделать прямо сейчас. Эта странная, необычная агрессия, которую он испытывает по отношению к Нилу, непреодолима, вытекает из него без разрешения. На самом деле Эндрю не хочет причинять Нилу боль, но импульсы, кажется, всплывают на поверхность всякий раз, когда Нил делает что-то, что заставляет болезненное место, отведенное для него рядом с сердцем Эндрю, болезненно болеть. Когда они наконец расстаются, Нил нежно касается своим носом носа Эндрю. — Все хорошо? — спрашивает он, вопросительно глядя в глаза Эндрю. Нил, должно быть, заметил. Черт. — Хорошо, — отвечает он, проводя пальцем по покрытой шрамами скуле Нила, — 500% — добавляет он. Нил весело фыркает, а затем поднимает их обоих из постели. Эндрю не говорит Нилу ни о чем из того, что чувствует. Позже он спросит об этом Би.