***
На следующий день Юнги попадает в кофейню примерно в то же время, перед ним та же очередь и тот же парень. Но на этот раз, когда они подходят к стойке, кассир медленно и как-то нежно произносит: — Чимини, давай пропустим дядю, чтобы не злился? — Хорошо. Юнги удивлен. Очень сильно удивлен. Потому что Чимини ростом с Юнги, и ему явно больше десяти, чтобы разговаривать, как с малышом. Еще Юнги удивлен тому, что, пока он ждет свой кофе, парнишка шлет ему широкую улыбку и, услышав сумму своего заказа, сосредоточенно начинает отсчитывать монеты. Высовывает кончик языка и шепчет вслух. А когда заканчивает, на его лице ни с чем не сравнимая радость. И за эти несколько минут Юнги понимает свою ошибку. Потому что взгляд Чимини, его мимика и движения наталкивают только на одну мысль: он нездоров. И вчера Юнги накричал и толкнул человека, который не просто тормоз по состоянию души, а имеет явные задержки в развитии. Этот парень просто не может иначе, и вместо одобрения его тщательного старания, Юнги нагрубил. Отлично. Этим утром Юнги, смотря на себя в зеркало заднего вида, тоже видит гондона.***
На следующий день, когда кассир снова предлагает пропустить дядю, Юнги отрицательно качает головой и говорит, что подождет. Кассир улыбается ему уголком губ и кивает. А Юнги подбирается поближе и наблюдает. Чимини при счете откладывает монетки в сторону, сводит брови к переносице и забавно пыхтит. Юнги не может уложить у себя в голове, что кому-то приходится прилагать столько усилий, чтобы просто рассчитаться за кофе, но раздражения не испытывает. На работе, когда кто-то из сотрудников допускал ошибку и откровенно тупил, Юнги начинал орать и поторапливать. Но сейчас, когда женщина с грохотом роняет свой телефон на пол, отвлекая парнишку и сбивая его, Юнги с укором смотрит не на него, а через плечо. После кивает на монетки и хлопает его по плечу: — Все в порядке, давай еще раз. В этот день Юнги значительно задерживается, но не придает этому значения. Он не зацикливается, но все же весь рабочий день возвращается мыслями к парнишке. И чувствует какую-то затаенную вину за первый день.***
В этот раз Юнги приходит раньше. Он оглядывает всю кофейню напряженным взглядом, не находя знакомой шапки с помпоном и ярко-желтого пуховика. Но через несколько минут дверь открывается, и Юнги выдыхает. Парнишка пристраивается за ним и совсем уж по-детски шмыгает носом и вытирает его рукавом. А когда замечает взгляд Юнги, резко опускает руку, пойманный с поличным. Юнги видит на рукаве влажный след и качает головой. А парнишка прикусывает нижнюю губу и прячет руку за спину. Юнги на самом деле детей никогда не любил, но этот кажется до ужаса очаровательным. И у Юнги до сих пор немного не укладывается в голове внешний вид взрослого и поведение ребенка, но на кассе, замечая задержавшийся взгляд Чимини на витрине со сладостями, интересуется: — Угостить тебя чем-то? Парнишка выглядит немного застенчиво, но все же неуверенно кивает. И Юнги наблюдает, как он после неаккуратно пачкает лицо в зеленой глазури, покрывающей донат. И по-хорошему, когда подобное происходит со взрослыми, Юнги противно, но здесь он только хмыкает и, ловя подбородок Чимини пальцами, вытирает салфеткой следы над верхней губой и на щеке. Чимини смущенно шепчет: — Спасибо, — и принимается считать свои монеты.***
— Ты любишь кофе? В пятницу Юнги решает воспользоваться положением и прийти тогда, когда ему заблагорассудится. А пока, оставив машину, провожает Чимина до дома. Они теперь официально познакомились, и Юнги предлагал его подвезти, но Чимин уверенно сказал, что нельзя. Почему нельзя, Юнги так и не понял, но спорить не стал. — Нет, горько. Это папе. — А почему папа сам не покупает? Чимин осторожно, но все равно неловко перехватывает стаканчик и серьезно говорит: — Мне нужно учиться... считать. И жить. — Жить? Чимин кивает и перед тем, как ответить, выглядит задумчивым. — Самостоятельно. Все уметь. Все делать. Я же большой. И Юнги, конечно, соглашается, но его одолевают сомнения. Большим Чимин быть может, а вот взрослым — вопрос другой.***
В субботу Юнги видит Чимина не в кофейне, а выходящим из близстоящего супермаркета. У Чимина в руках хлеб, он стоит на светофоре и внимательно следит за сменяющимися красными цифрами. На другой стороне дороги Юнги его перехватывает. — Хочешь сходить в кино? — В кино? — Да, показывают новый мультик про животных. Коллеги Юнги, у которых есть дети, уже миллион раз обсудили, в каком восторге они пребывали. И не то чтобы Юнги считает Чимина исключительно ребенком, он так-то сам совсем не против мультфильмов. Но Чимин отрицательно качает головой. — Нельзя. — Почему? — Мама сказала. Чимин прижимает хлеб к груди, и Юнги интересуется: — Как она могла сказать, если ты у нее не спрашивал? Чимин думает над этим вопросом чуть дольше, и Юнги видит на его лице сомнения. — Мне нельзя ходить куда-то с чужими. — Но ведь мы познакомились и договорились дружить. Друзья разве чужие? И Юнги на самом деле чувствует, что делает все абсолютно неправильно, ставя под сомнение слова матери Чимина, притом явно правильные слова. Но ему хочется его чем-то порадовать, а кино, попкорн и газировка — очень хороший вариант. — Я не знаю, куда идти, могу потеряться. Юнги слышит еще один аргумент и пожимает плечами: — Зато я знаю. И потом довезу тебя до дома. Так что? Поедем? Ты уже был в кино? И Юнги абсолютно не думает о том, что ему стоило не убеждать самого Чимина, а лучше пойти вместе с ним и спросить у родителей. Но Юнги дела с детьми раньше не имел, да и Чимин не совсем ребенок, потому даже мысли не возникает, что его могут потерять и начать переживать. Иногда Юнги тоже может тупить.***
Он тупит дважды. Потому что под конец мультфильма ему звонят по работе и Юнги нужно срочно сорваться с места. У него вылетают из головы особенности Чимина, и он, подскакивая с кресла, произносит скороговоркой: — Извини, мне срочно нужно ехать, позже увидимся. И слишком быстро, чтобы ему успели ответить, выходит из кинозала, а потом и из здания. И только минут через пятнадцать, отъехав на приличное расстояние, Юнги бьет по тормозам и разворачивается. — Вот же дебил! Юнги забегает в кинотеатр взмыленный, в расстегнутом пальто и бесится, оглядывая свои джинсы. Он слишком спешил и бежал по открытой парковке по слякоти. И теперь сзади все в грязных каплях по колено. Но это ладно, химчистка в помощь, важно другое. Юнги находит Чимина у касс. Даже издалека видно, что тот нервничает, теребит в руках талончик от гардероба и что-то говорит сотруднику кинотеатра в форменной футболке. — Чимини. Юнги окликает и, тяжело дыша, быстро подходит к нему. — Вы знакомы? — Спрашивает сотрудница, немного отводя телефон от лица. — Я сейчас разговариваю с его мамой... — Все в порядке, я довезу его до дома. Юнги приобнимает Чимина за плечи, притягивая к себе, и смотрит на ладонь сотрудницы, которая не занята телефоном. У нее в руке заламинированная карточка, и, приглядевшись, Юнги видит на ней стройные рядки текста: Пак Чимин. Синдром Дауна. Пожалуйста, позвоните по телефону ****... Юнги считает, что даун здесь один, и это не Чимин, после чего выхватывает карточку и подталкивает Чимина к эскалатору на первый этаж, где находится гардероб. — Подождите, пожалуйста... — Мне некогда... — Но... Юнги раздраженно цокает языком и протягивает руку, чтобы самостоятельно поговорить с родителями Чимина. А точнее, сообщить, что они совсем недалеко и Юнги в скором времени вернет Чимина домой в целости и сохранности, а потом вешает трубку. Ему действительно некогда вести беседы, и он действительно не понимает, что за такое на него могут и заявление написать. Об этом он узнает чуть позже, когда звонит в чужую дверь.***
— Если я еще раз увижу вас рядом со своим сыном, обращусь в полицию! И Юнги бы сказать, что не больно оно ему и надо. Что не очень-то хотелось, и вообще, возитесь сами со своими недоразвитыми, но он вовремя прикусывает язык. Чимин стоит за спиной матери, теперь не бережно, а как-то отчаянно прижимая к груди хлеб, и такое ощущение, что собирается плакать. И Юнги точно не знает, по какой причине. Из-за того, что, открыв дверь, его довольно грубо втащили в квартиру, задвигая себе за спину, из-за того, что пугают, разговаривая на повышенных тонах, или потому, что, скорее всего, Юнги сюда больше не вернется. Такое состояние Чимина снова вызывает вину, поэтому на всякий случай Юнги решает избавиться от всех трех причин. — Если хотите получить штраф за ложный вызов, то пожалуйста. И как-то неправильно Юнги начинает. Так как на Чимина прикрикивают, отправляют в свою комнату, а потом выходят в подъезд, прикрывая за собой дверь. — Послушайте, мужчина. Я не знаю, что вам надо от моего ребенка, но держитесь подальше! Вы вообще хоть понимаете, как с ним сложно? Мы потратили две недели, чтобы он запомнил дорогу до магазина, и еще две, чтобы приучить его к концентрации. Чтобы не отвлекался, чтобы не свернул на другую улицу и чтобы внимательно смотрел на светофор! А вы увозите его так далеко и оставляете одного! — Женщина оглядывает Юнги с головы до ног и, переводя дыхание, говорит чуть тише. — Чимин мне про вас рассказывал. И вы хорошо и опрятно выглядите, я хочу верить, что вы не хотите причинить вреда, но послушайте... Нам не нужна жалость. Чимин не питомец в приюте, которому можно приносить какие-то игрушки и угощения. Мы не нуждаемся в этом. И вы своими добрыми намерениями делаете только хуже. Поэтому я прошу вас перестать. И Юнги согласно кивает, потому что у него звонит телефон, и вообще-то ему все еще срочно нужно оказаться в офисе. Времени на споры нет.***
Юнги возвращается. Родители Чимина совсем не рады, но Юнги плевать. Он, если честно, сам не понимает, зачем оно ему надо. Потому что Юнги никогда не страдал альтруизмом. Не перечислял деньги в фонды, приюты и к благотворительности не имел никакого отношения, но с Чимином как-то иначе. Только в чем заключается эта инаковость, Юнги не может ответить даже себе. Юнги не любит детей, с ними много возни, они требуют внимания, но с Чимином Юнги проводит достаточно много времени. И его даже не смущает, что их общение происходит всегда на виду Чиминовых родителей. После нескольких скандалов и разборов полетов они принимают Юнги, но с условием того, что он общается с Чимином у них дома. Никуда его не увозит, не забирает. Юнги это не по душе, но он решает играть по их правилам. И во время этой игры замечает нечто странное. Мама Чимина неоднократно кричала, как с Чимином сложно. Сколько сил она на него тратит, чтобы поставить на ноги. Но Юнги видит, что все сложности решаются коротким «нельзя». Чимину нельзя самому заходить на кухню. Нельзя пойти погулять. Нельзя много сладкого. Нельзя собаку. И еще тысяча и одно нельзя. А вот с младшей сестрой Чимина все с точностью до наоборот. Ей можно пойти на площадку, можно на день рождения к друзьям, можно папин планшет и телефон. И еще тысячу и одно можно. А когда Чимин просится пойти с ней, ему опять же нельзя. И Юнги абсолютно не понимает, почему. Да, спустя месяц их общения он уже лучше видит все отличия. Он знает, что Чимин в одно время достаточно сообразительный и в силу своих возможностей даже умный, но в другое может выкинуть что-то из ряда вон. И пару раз Юнги тоже хотелось наорать и строго-настрого запретить. Но... Юнги так не делает. Он пытается искать обходные пути. Даже в самые сложные моменты. Даже когда получает разрешение взять Чимина с собой в магазин за продуктами. А потом на парковке не следит за ним, укладывая пакеты в багажник, и чуть не седеет, слыша клаксон своей машины и дикий рев мотора. Юнги молится всем богам и на себя самого, потому что всегда ставит машину на ручник, и потому что Чимин, решивший поиграть и вдавивший педаль газа в пол в заведенной машине, не въехал на всей скорости в ближайшую стену. Юнги от страха правда хочет наорать и сказать, чтобы Чимин больше никогда не смел делать ничего подобного, но сдерживается. Смотрит на него — испуганного и виноватого, и просто просит пересесть на пассажирское. Дает посмотреть водительские права, объясняет, что ездить на машине можно только с ними, но через пару дней везет Чимина на картодром. Машинку выделяют ему самую медленную, долго объясняют правила управления, но оно того стоит. Десяток столкновений с резиновыми стенками тоже. Чимин счастлив так, как больше никто не умеет. Юнги, например, точно. Он ощущает счастье, которое излучает Чимин, и не может представить, как оно умещается в одном маленьком человеке. Тогда Юнги впервые чувствует желание поднять Чимина на руки, закружить и больше никогда не отпускать. Тогда же Юнги пугается этого чувства и целую неделю после не приходит в гости.***
Юнги большой взрослый. Он мужчина, разменявший третий десяток, он серьезный, он строгий, он не очень-то любит идти на компромисс. Юнги — средний сын в семье, и ему в каком-то плане повезло. Он не наследник семейного дела, и он чуточку свободнее отца и старшего брата. Однако он воспитан в той же семье, в тех же условиях, он не младший, его никто не баловал, и у него много принципов и вбитых с детства правил. В Юнги с особой тщательностью взращены меркантильность и напористость. В чем-то Юнги может быть принципиальным, в чем-то честным и неуступчивым, но всегда стоит помнить, что большой бизнес с моралью не пойдет рука об руку. И, находясь вдали от Чимина, Юнги думает об этом неустанно, а еще копается в интернете, вычитывая множество фактов о даунах. Или, как любят говорить, «солнечных детях». И Юнги в силу воспитания и характера предпочитает называть вещи своими именами, не сглаживая углы, но здесь он готов согласиться. Чимин — солнечный ребенок. И при мысли о нем, у Юнги в голове возникает старая песня. Она идеально ложится на голос Чимина, на его чистый взгляд, на его искреннюю улыбку. Юнги шевелит губами, тихонько напевая: Пусть всегда будет солнце, Пусть всегда будет небо, Пусть всегда будет мама, Пусть всегда буду я. И пусть только середина недели, пусть Юнги дал себе отмашку до выходных, чтобы все обдумать, поразмыслить и разложить по полочкам, он все равно вернется. Потому что у Чимина тысяча и одно нельзя, которые Юнги хочет превратить в можно. Юнги может это сделать, и если так, то почему бы не попробовать?***
Юнги везет Чимина в бассейн. Это происходит в первый раз для Юнги, но для Чимина нет. Он ходит на плаванье регулярно, ему нужно для здоровья. Каким бы солнечным он ни был, но обратная сторона медали имеется, и Юнги хочет с ней познакомиться ближе. Мама Чимина тоже этого хочет. Она все еще смотрит предвзято, непонимающе и решает показать Юнги все «прелести» лишней хромосомы. И Юнги с какой-то стороны ее понимает, но вот принять не может. На ее предвзятость он отвечает осуждением и недобрым прищуром. Потому что в какой-то момент она перестает ходить вокруг да около и начинает говорить в лоб. Обвиняет в извращении и злостно доказывает, что кроме нее, Чимина любить никто не может. Она не переставая повторяет, как с ним непросто. Раз за разом говорит, что Чимин не игрушка и не щенок, что нельзя просто поиграть и бросить. А потом вот начинает посвящать во все подробности. У Чимина проблемы с сердцем. У Чимина проблемы с мышцами. У Чимина склонность к ожирению, и за всем этим надо внимательно следить. А у Юнги так-то целый маркетинговый отдел в подчинении и несколько десятков человек, за которыми тоже надо следить. Которых надо контролировать, и порой Юнги поражается, сколько же даунов на него работает. И в чем сложность Чимина, он так и не понимает. Но на всякий случай, втайне от его родителей, везет в частную клинику на осмотр. И когда получает результаты анализов, продолжает не понимать. Да, есть отклонения, да, есть угрозы и риски, но Чимин не смертельно больной. Он не лежачий, не ходит под себя, его не надо кормить с ложки. Все, что нужно, это следить за состоянием и поддерживать в тонусе. Чимин не умирает, он не ограничен парой-тройкой лет, он очень даже здоров для своей патологии, и Юнги может сделать его еще здоровее. Когнитивные и физические проявления у Чимина в легкой форме, и вот тут появляется загвоздка. Юнги со всеми анализами и выписками едет непосредственно к специалисту в данной области, и потом не совсем понимает, какого хрена физические показатели одни, а умственные способности и социализация на абсолютно ином уровне. Мать Чимина с пеной у рта доказывает Юнги, как все тяжело и сколько сил потрачено, но Юнги не видит результатов, которые должны быть. А Юнги по профессии положено работать в перспективе и видеть конечную точку, находясь в начале. В обратную сторону это тоже работает, поэтому у Юнги возникают вопросы по поводу соотношения бросаемых слов и действительности. Да, Юнги был у Чимина дома, был неоднократно. У Чимина хорошая одежда, есть своя комната. Развивающие игрушки и книги. У Чимина младшая сестра учится в начальной школе, и Чимин занимается дома с ней по одной программе. Юнги не раз наблюдал, как они выполняют домашние задания, помогая друг другу. Только Хёрин девять лет, а Чимину почти девятнадцать. Разница огромная. И даже с учетом всех умственных отклонений и задержек в развитии, Чимин должен был уйти значительно дальше. Но этого не произошло. Юнги в силу профессии положено смотреть в перспективе, а еще уметь разбираться в отклонениях от этой перспективы. Находить ошибки, неточности и исправлять их. Чимин для Юнги не является работой, он не проект, который нужно сделать идеально и завершить, но Юнги хочет разобраться. Юнги чувствует в этом потребность. В иерархии она становится на уровень физиологических, без которых нельзя выжить. И Юнги переходит от мыслей к действиям.***
Чимин смотрит на Юнги и безмолвно спрашивает. Последнее время он делает так все чаще, потому что Юнги единственный человек, кто не говорит ему «нельзя». Вместо этого Юнги поправляет Чимину резиновую шапочку и за руку подводит к бортику. Лестница от них далеко, но Чимин хочет без нее. Он хочет бомбочкой, чтобы море брызг, чтобы весело. Юнги доплачивает тренеру, чтобы это весело состоялось, и возит с собой запасную одежду. Юнги не жалует воду, которая не из-под крана в душе или не в джакузи, но Чимин любит брызгаться. И не случайно, а специально. И чтобы Юнги уворачивался, и отбегал, и отпрыгивал, и визжал, когда попадет. У Юнги визжать не получается, но он старается, чтобы было хоть немного похоже. Это не длится долго. Чимин играется минут десять, а потом становится послушным и выполняет все, что ему говорит тренер. Все же плавание Чимину нужно для развития мышц и правильной работы сердца. До основного занятия у него еще долгие упражнения вне воды, для разогрева и опять же физического здоровья. Юнги за этим пока только наблюдает и думает в перспективе. Думает поискать хороший реабилитационный центр, чтобы с Чимином работали специалисты разных областей и разработали полный комплекс тренировок. И желательно, с другими людьми в группе, потому что стоит заполнять пробелы в социализации. А они у Чимина непомерно огромные. Юнги пока не совсем понимает, как такого человека, как Чимин — открытого и стремящегося к людям — умудрились сковать по рукам и ногам. Как получилось своими «нельзя» приучить к несвойственной Чимину отстраненности. Желание разобраться в Юнги с каждым днем растет в геометрической прогрессии.***
Когда есть деньги и связи, все нельзя превращаются в можно. И это касается не только игрушек и домашних питомцев, но и довольно взрослых вещей. Вещей, защищенных законом. Вещей, которые всем знать не положено. Но Юнги их все равно узнает и хочет обрушить целый мир на чужие головы. Чимин в семье ребенок родной, биологический сын своих родителей, но при этом взят из приюта незадолго до своего совершеннолетия. А до этого сдан туда в пятилетнем возрасте. Юнги пытается сопоставить все крики матери Чимина с ее поступком, и у него не выходит. Он взбешен до невозможного и хочет все переделать, хочет исправить чужие ошибки и возместить. Возместить все упущенное в десятикратном размере. Но перед этим Юнги едет в бар. Заказывает немного виски для расслабления и снова думает. Думает долго, до самого закрытия, с холодным рассудком, а не в омут с головой. Однако ссоры с родителями Чимина не избежать. Юнги в нужных местах может промолчать и сдержаться, ему по статусу положено, зато по характеру и положению он молчать абсолютно не согласен. Потому скандал случается знатный, и Юнги серьезно настроен обратиться в суд. Семья Чимина не бедная, они могут ручаться за благосостояние себя и своих детей, зато у Юнги есть хорошие адвокаты. Лучшие адвокаты. И Юнги это не скрывает, говорит в лоб, чтобы усмирить чужой пыл. Он бы мог и не говорить на самом деле, но Юнги старается в первую очередь думать о Чимине. Юнги может отсудить опекунство, это будет нелегко, но Юнги может. Он уже советовался с юристами. Но в отличие от Юнги, Чимин родителей любит. Он вообще всех любит, но это отдельный разговор. А еще Чимин уверен, что семья его тоже любит. Потому что они так говорят, потому что забрали из приюта, потому что у Чимина теперь куча всего и это все такое прекрасное, что он счастлив на много-много лет вперед. Но так же Чимин уверен, что он должен быть за это благодарным. Он обязан. И что если он не будет послушен, то этого всего может и не стать. Чимин объясняет это Юнги с очень серьезным видом. Медленно. Будто из них двоих именно Юнги не понимает элементарных вещей. А Юнги правда не понимает. Нет, поступок родителей Чимина он понять может, правда. Он знаком с темой, конечно, только в теории, но может наложить на себя и представить, как сложно с такими детьми, тем более, младенцами. И чтобы их поднять, нужны все двести процентов самоотдачи. Юнги понимает, что не каждый с таким может справиться, и он не имеет права обвинять тех, у кого не получилось. Однако он считает, что Чимин тоже абсолютно ни в чем не виноват и в сложившейся ситуации это не он должен быть обязан, обязаны должны быть ему. Всем. Абсолютно. До последней капельки. И его бесит, что семья Чимина считает иначе, и что они выставляют себя жертвами. Юнги по профессии положено быть хищником, и жертв он никогда не жалеет, он их жрет со всеми потрохами.***
Юнги привозит Чимина в приют для животных. Чимин выбирает карликового пуделя, зовет его Холли и не хочет потом уходить. Он согласен жить вместе с ним в клетке всегда. Юнги приходится быть более настойчивым и строгим, чем он бывает обычно с Чимином, чтобы забрать того домой. Он обещает, что собаку они тоже обязательно заберут, только чуть позже. Чимину нужно научиться обращаться правильно с псом. Ухаживать за ним, кормить. На это потребуется время, и Юнги отдает себе в этом отчет. Он не хочет, чтобы собака погибла, если Чимин ее вдруг перекормит, недокормит или случится еще что-то непредвиденное. А оно может случиться, потому что Чимин на ребенка похож только с виду, но на самом деле отличия разительные. Чимин может то, чего дети не могут и, к сожалению, не только в хорошем ключе. Чимин не жестокий, он на жестокость не способен, но при этом он достаточно сильный. И Юнги заметил, что Чимин эту силу не всегда рассчитывает. А еще, к сожалению, он не всегда понимает, что делает больно. Он не может быстро оценить чужую реакцию на свои действия, особенно, если это касается тех, кто не умеет говорить и объяснять. Поэтому, перед тем, как взять щенка, с Чимином достаточно долго работают и обучают. Какие и когда собака издает звуки. Как различать ее лай, злой и игривый. Почему она может скулить и в чем различия. Плохо ей или она выпрашивает вкусняшку. И можно ли давать эту вкусняшку столько раз, сколько она скулит. Они тратят на это почти месяц, зато потом Юнги абсолютно спокоен. Он наблюдает, с каким трепетом и осторожностью Чимин возится с щенком, и выдыхает. Однако щенок остается жить у Юнги. Потому что если Чимин вреда собаке не причинит ни за что и никогда, то вот насчет других членов его семьи Юнги не уверен. Особенно если брать в расчет, какие у них сейчас натянутые отношения, на грани холодной войны.***
Юнги все чаще забирает Чимина погулять или к себе в гости. Пару раз это происходит среди недели, и Чимин остается с ночевкой. Юнги стелет ему в гостиной, а потом пугается посреди ночи, когда Чимин с Холли на пару внаглую лезут к нему под одеяло. И Юнги чувствует себя очень неоднозначно, когда решается Чимина обнять. Потому что Чимин от детей отличается, но и от взрослых тоже. И Юнги сонный, посреди ночи ни о чем лишнем абсолютно не думает, но и прижимает к себе иначе. Чимин для него не младший братик и не сын, но и как любовника Юнги его воспринять не может. Застревает где-то между, играя в бесконечное перетягивание каната. Чимин все же к детям стремится больше. В торговом центре его всегда тянет к детским уголкам. Попрыгать на батуте или в бассейн с шариками. Но потом Юнги думает, что дети тут ни при чем. Потому что как-то на батут Чимин затягивает и Юнги. Это будний день, народа мало, детей нет вовсе, поэтому два здоровых лба никому не мешают и не угрожают задавить. И собственно, тогда Юнги понимает, что ему тоже нравится. И это нормально. Нормально есть сладкую вату на двоих, нормально хотеть воздушные шарики, нормально слить в автоматах кругленькую сумму, пытаясь вытянуть ничего не стоящую игрушку. Более того, это весело. Это здорово. Это делает жизнь ярче. Юнги кажется, что он начинает видеть эту жизнь такой, какой ее видит Чимин, и не любить ее больше не получается. Не любить Чимина тоже невозможно, и с этим нужно что-то делать, что-то решать. Потому что Юнги не привык откладывать, но как и что решать, он пока не знает. Он просто хочет Чимина забрать. Чтобы тот каждый вечер, утро и ночь находился рядом. Чтобы не спрашивать разрешения, чтобы перестать мотать себе нервы. Но с этим есть сложности. Юнги днями работает, иногда задерживается. И он не уверен, что Чимина можно оставлять одного. Чимин вроде не дурачок совсем. Знает, что спички не игрушка, что пальцы в розетки совать нельзя. Но Юнги все равно будет переживать и нервничать. Вдруг что? Юнги с Чимином хочет всегда и везде, не отпускать ни на шаг, чтобы в поле зрения, чтобы рядом. Чтобы держать постоянно за руку и не отпускать. Чимин же абсолютно доверчивый и бесхитростный. Чимин просто находка для всяких извращенцев и мошенников. И если бы Чимин родился в семье Юнги, Юнги бы таких, как он сам и на десять метров бы не подпустил. Тогда он снижает степень своей агрессии в сторону родителей Чимина, но ненадолго. Спустя полгода их общения Юнги уже с уверенностью говорит, что Чимина любит. Очень сильно и очень искренне, и все преграды собирается смести подчистую. Юнги плевать на все запреты. Ему плевать на все но. Ему вообще на все плевать. Он уже определил Чимина в реабилитационный центр. По субботам ходит туда с ним вместе. Участвует во всех занятиях. Интересуется результатами и вообще всем, что с Чимином связано. Юнги говорят, что в таком возрасте сложнее. Детки адаптируются легче. И вообще стоит сказать спасибо, что Чимин не отказник с рождения. Он, скорее всего, и не выжил бы тогда. Такие дети слишком зависимы от окружения. Без внимания и ласки загибаются, как цветы без воды. Но Юнги и на это плевать. Ну не будет Чимин большим взрослым, и что? У Юнги, пожалуй, всей этой взрослости на двоих хватит, а Чимин, он пусть таким остается. Чтобы разбавлял и сглаживал. Юнги просто хочет, чтобы Чимин хоть немного вписался в общество. Чтобы мог справляться с бытовыми мелочами. И чтобы общался. Потому что Чимину с речью сложновато. Он мысли в слова переводит медленно и сам из-за этого злится. Чимин вообще начал частенько злиться, если у него что-то не выходит или не получается. Юнги даже забеспокоился о своем дурном влиянии, пока не выяснилось, что все с точностью до наоборот. Юнги для Чимина самая большая и лучшая мотивация, он ждет похвалы и одобрения, ждет признания, и когда не справляется с поставленными самому себе задачами, расстраивается. Думает, что Юнги не оценит. А Юнги ценит каждый его шаг.***
Юнги не уверен, что поступает правильно, но об этом он будет думать после, потому что все происходит слишком спонтанно. Они смотрят дораму. И делают это уже не впервые. Чимину очень даже нравятся не только мультики, но и взрослые фильмы. Не все, правда. Какие-то он не до конца понимает в силу ограниченного восприятия, но Юнги такие тоже не любит. Зато вот американские, снятые по комиксам, Чимин обожает. И постоянно смеется. А потом смотрит на Юнги и ждет, когда тот тоже будет смеяться. И ставит на паузу, если Юнги не смеется, чтобы объяснить, почему надо смеяться, а если Юнги совсем тугой, Чимин может и заставить, кривляясь обезьянкой. Или начинает щекотать, чтобы наверняка. Но сейчас Юнги не хочется смеяться, потому что они смотрят не фильмы про героев. Потому что на экране супер романтичный первый поцелуй под первым снегом и Юнги, разнеженный Чимином донельзя, вместо того, чтобы фыркать и закатывать глаза, умиляется и хочет сучить ножками, как сопливая школьница. А потом Юнги ощущает себя скорее сопливым школьником с жутким развратом в голове, потому что Чимин вдруг ни с того ни с сего лезет к Юнги, чтобы повторить сцену с экрана. И Юнги наверное, действительно поступает неправильно, когда вместо того, чтобы отстранить и все обсудить, Чимину отвечает. Отвечает по-взрослому и затягивает к себе на колени. Поцелуй слишком горячий, и если Юнги с собой справляется неплохо, то Чимин нет. И Юнги приходится перестать, потому что организм Чимина работает как часы и пугает своего хозяина. А Юнги такой реакции на обычный стояк тоже пугается и не сразу берет себя в руки, поддавшись минутной панике. — Тише, тише. Все в порядке. Не волнуйся. Юнги обрубает панику под корень и прижимает Чимина обратно к себе. Гладит по затылку и по спине. Что-то тихонько напевает. Юнги, конечно, может помочь ему снять напряжение по-нормальному, но он не уверен, что сейчас самое время. Это как-то слишком. Для Юнги в первую очередь. И потом думает, как лучше подойти к этой теме. Как объяснить и рассказать. На тычинках и пестиках? Или взять учебники анатомии? В итоге Юнги просто откладывает и решает доверить это дело специалистам, а сначала проконсультироваться, стоит ли оно того? Не повлияет ли это негативно на психику Чимина, которая и так не очень устойчивая.***
С одной стороны, Юнги очень рад, что Чимин делает успехи, с другой, он чувствует себя курицей-наседкой. Чимин стремится что-то делать по дому, вызывается помочь Юнги с ужином. И Юнги вроде соглашается, а потом бегает вокруг и кудахчет, стоит Чимину взяться за нож или подойти к плите. Юнги понимает, что с такой гиперопекой Чимин никогда сам не научится, но пока не может себя остановить. Зато Чимин, кажется, начинает что-то понимать и мягко смеется, когда Юнги в очередной раз отнимает нож, самостоятельно нарезая овощи. И больше не злится, когда Юнги отстраняет его от всего горячего. Только улыбается и прижимается к боку, трется щекой о плечо и ластится наравне с Холли. А потом просыпается по первому будильнику Юнги и пока сам Юнги психует и бурчит, отказываясь отрывать голову от подушки, Чимин справляется с кофеваркой и поджаривает яичницу. Утром он это делать может, утром Юнги до безобразия ленивый, и пока он собирает себя в кучу, идя на опасное скворчание, у Чимина уже все готово и он светится, как новогодняя елка. И подставляет щеку для поцелуя. А потом расставляет руки в стороны, чтобы обнять Юнги и пошататься с ним из стороны в сторону немного, пока Юнги жалуется на свою судьбинушку. Кстати говоря о елках. У них стоит одна в гостиной, ждет своего часа. Юнги вообще праздники обычно отмечает в родительском доме. Там все украшено, там вкусная еда, и срач остается тоже там. А дома Юнги с украшениями не заморачивается. Но Чимин, смотря в магазине на елку, начал показывать пальцем, кивать и уверенно повторять: надо! Юнги заметил, что последнее время от Чимина все чаще звучит это надо!, вместо неуверенного можно? Но Юнги хоть и заметил, его это ни капли не смущает. Надо, значит надо. Чего спорить-то? А Чимину много чего надо. Пушистые носки с котиками. И с собачками. Пижаму с утятами трех разных цветов. Кактус с искусственными глазками. Тысячу костюмчиков для Холли, столько же разноцветных ошейников. Мячики тоже надо. Косточки. Вкусняшки. Притом обоим, да побольше. Стикеры с Человеком-Пауком и с Халком. Блестящие ручки, фломастеры, блокноты. Миллион рюкзачков на каждый день... У Юнги вся квартира завалена хламом вообще-то. Но Чимин в очередной раз говорит надо!, и Юнги безропотно соглашается. Потому что кому-то он хочет мир обрушить на головы, а Чимину положить к ногам.***
Чимин достигает больших успехов. Они знакомы немногим больше года, а Чимин уже не только ходит в кофейню и магазин, он сам катается на занятия, а потом к Юнги домой. Этот маршрут он запомнил моментально, а вот к родителям нет. К родителям Чимин качает головой и заявляет, что потеряется. Юнги сообщает, что врать нехорошо, но Чимин делает самое искреннее, самое честное лицо из всех возможных и уверяет: «Правда!» И заставляет Юнги смеяться в миллионный раз. Он вообще-то совсем не против Чимина в своей квартире. Но все еще волнуется, когда тот возвращается часам к четырем, а Юнги перед новогодними праздниками хорошо если заваливается к восьми. И хоть он с родителями Чимина все так же не ладит, но ему гораздо комфортнее заезжать после работы туда и забирать, но у Чимина свое мнение. А еще у Чимина куча стикеров по всей кухне. Потому что Юнги готовит по выходным часто, и всякой кухонной утвари у него навалом. И рисоварка, и мультиварка, и грильница. И то, что Юнги называет всякой херней по настроению. И Чимин тоже рвется всем этим пользоваться, и вообще он уже прекрасно справляется по памяти, но стикеры с подсказками все равно не убирает. Также на столе всегда лежит его блокнотик с рецептами быстрых, но очень вкусных блюд. Еще у Чимина свой телефон и планшет. Юнги знает, что Чимин позвонит, если что. Да и просто так позвонит. Чимин это дело любит, особенно по видеосвязи. Говорить вслух ему до сих пор не нравится. А Юнги понимает с полувзгляда. И Чимин слишком привык к этому. Привык к жестам, потому что Юнги никогда не переспрашивает. Юнги не нужно повторять, в отличие от других. А Чимин, по всей видимости, таки цепляет некоторые замашки, и теперь, если кто-то его не понимает с первого раза, Чимин смотрит так, будто этот кто-то очень большой тормоз. Юнги даже кажется, что это его собственная мимика, так хорошо спародированная Чимином. И кстати, мать Чимина от этого не в восторге. Она не забывает каждый раз упомянуть, что Юнги ее ребенка портит. Что был такой светлый мальчик. Такой добрый, такой послушный, а теперь он либо вообще домой не приходит, а если приходит, то ему обязательно что-то не нравится, и он хлопает дверью. Вранье. Чимин никогда не хлопает дверьми и не истерит. Никогда не кричит. Но уйти может, это да. И да, это заслуга Юнги. Потому что сидеть и терпеть не обязательно. Потому что Юнги никого не портит, он просто учит самостоятельности. Учит независимости. Старается даже от себя самого.***
Юнги задается вопросом: а надо ли? Но Чимин действительно шагнул далеко вперед, поэтому почему бы и нет? Юнги вытряхивает Чимина из его безразмерной, мягкой одежды и втискивает в рубашку и брюки. Чимин смотрит вопросительно, но недовольства не выказывает. А Юнги крутит его вокруг своей оси и придирчиво оглядывает. Это вот кажется Юнги зря, это вот кажется слишком. Чимин в своей привычной одежде, как в одеялках. Такой мягкий, теплый, очаровательный. А вот в синей атласной рубашке и брюках с завышенной талией — просто пиздец. Юнги цокает и пытается Чимина раздеть. Никуда он его не поведет. Не-а. Но у Чимина и тут свое мнение. Юнги приходится все же взять Чимина на обещанный корпоратив. Он предупреждает, что там одни взрослые дяди и тети, что они до безобразия скучные, но у Чимина горят глаза и ему неймется. Ему хочется познакомиться с жизнью Юнги получше. Пробраться поглубже, оказаться еще ближе, чем есть. И Юнги сначала немного волнуется. Чтобы никто не смотрел косо, никто не обидел и не зацепил. Потому что Чимин ранимый. Поэтому Юнги собирает совещание и говорит, что у них на корпоративе будет гость и не дай бог... Юнги уволит всех к чертовой матери и глазом не моргнув. Информация разлетается быстро, так что в скором времени в курсе вся компания. Из-за этого первые полчаса неловко молчат все. Даже старший брат. Даже отец. Юнги Чимина с семьей не знакомил, потому что не был уверен в их реакции. У них не то чтобы в почете браки по договору, но... мало того что парень, так еще и с патологией. Но Юнги смотрит волком, и никто не решается вякать. А потом Чимину становится скучно, и он хочет знакомиться. Он спрашивает такое редкое теперь: можно? И перемещается по снятому залу ресторана, от одного человека к другому. Одной рукой держится за Юнги. Другую протягивает перед собой и представляется: Чимини. Я Чимини. Меня зовут Чимини, а вас? В итоге Чимини звезда вечера, потому что когда все успевают поесть и выпить, первым выходит танцевать. Чимин танцевать любит и делать это не стесняется. Он немного неловкий и забавный, но вместе с этим такой заразительно-прекрасный. Он подает пример остальным, и все потихоньку присоединяются, пока весь зал не начинает ходить ходуном. И Юнги видит, насколько всем плевать на движения, на то, как они выглядят и на все остальное. Они ловят момент и наслаждаются жизнью так, как Чимин наслаждается ей ежедневно. Кутеж длится до самого утра, хоть Чимин давным-давно влез Юнги на колени и уснул. Правда, из-за шума спал беспокойно, но если Юнги пытался подняться и забрать его домой, Чимин наотрез отказывался. Он маленьким талисманом сохранял беззаботность праздника до самого утра.***
У Юнги стоит выбор из трех вариантов. Отметить самостоятельно новый год дома с Чимином, с Чимином и своей семьей или с Чимином и его семьей. Первый вариант хочет Юнги, второй нравится Чимину, третий нельзя исключать, чтобы не вызвать очередной скандал. Юнги прячет подарки под елку и, не пуская Чимина в гостиную, выталкивает его в коридор. Потому что это не Юнги, это Чимин с пеной у рта доказывал, что Дед Мороз существует. Ну существует и ладушки, но надевать дурацкий костюм Юнги не будет. Юнги надевает дурацкий костюм. У него достаточно большая и дружная семья. Многие приехали с детьми. И Юнги совсем забыл, что в этом году его очередь наряжаться. Но ему напомнили. Позвонили, спросили, где он шляется, и напомнили. А Юнги нигде не шлялся, он привез Чимина домой, чтобы все обменялись подарками. Теперь Юнги отпускают с чистой душой, а Чимина просят остаться. Юнги закатывает глаза и задает интересный вопрос. Они все это устраивают из-за волнения и любви, или им нужны выплаты государства? После этого Юнги увозит Чимина под очередной скандал и дает себе обещание, что после праздников оформит опекунство на себя, потому что достало. И потому что Чимин из-за этих ссор жутко нервничает. Но очень хорошо, что Чимин отходчивый. Поэтому он хоть и попадает в чужой дом, хоть и стесняется, но достаточно быстро привыкает. И даже сразу не замечает, что Юнги рядом нет. А потом приходит Дед Мороз, и все становится совсем весело. Юнги нравится видеть счастливого Чимина, так что он всех удивляет, не просто поздравив детишек и свалив переодеваться, а выслушав от каждого стихотворения, спев вместе с ними песни и водя хоровод. А потом все же идет переодеваться, потому что Чимин, улучив момент, прижимается и шепчет на ухо: ты говорил, что обманывать нехорошо. Юнги соглашается. Оказывается, в чем-то Чимина действительно сложно обмануть, и он легко может отличить Юнги от настоящего Деда Мороза. Какое-то время Чимин сидит за столом со всеми и даже отвечает на вопросы, пытается что-то рассказывать, но ему достаточно быстро наскучивает. В итоге он сначала просто замолкает и кладет голову на плечо рядом сидящего Юнги, а потом тихонечко смывается к детям постигать новые игры. Юнги улыбается, наблюдая за ним. И за тем, как дети потихоньку вылезают из телефонов и планшетов и начинают Чимина эксплуатировать. Потому что Чимину с ними интересно, в нем много энергии и при этом он сильный, как взрослые, и может таскать на плечах и спине весь вечер. И с удовольствием идет играть во двор в снежки. Лепит снеговика, катает всех на санках, а потом все дружно на санках катают его. И под страхом самых злостных наказаний отказываются возвращаться в дом. Юнги от этого на душе тепло, и он пресекает на корню все попытки обсудить или раскритиковать его выбор. — Вы сначала найдите кого-то лучше, а потом мы поговорим. Сообщает Юнги и идет встречать Чимина. Он где-то во дворе потерял шапку, промок до нитки и его щеки такие же красные, как уши. Юнги заворачивает его в плед и переживает, как бы он не заболел.***
— И как оно? Юнги с чашкой горячего чая и с двоюродной сестрой сидит на кухне. У нее двойняшки: девочка и мальчик пяти лет. Видимо, материнский инстинкт в разгаре, потому что она одна из немногих, кто к Чимину проникся с первых минут. — В общем и целом, прекрасно. Весело, забавно, интересно, познавательно, но иногда волнительно, конечно. — Первый раз вижу тебя таким спокойным и терпеливым. Юнги пожимает плечами и смешливо говорит в кружку: — Я, видимо, того, остепенился? — Время покажет. Дуонг замолкает ненадолго, а перед тем, как снова начать говорить, прикусывает губу, размышляя. — Ты знаешь, у меня были риски. И я очень счастлива, что не прервала беременность. А сейчас, смотря на Чимина, я рада вдвойне. Потому что даже если бы риски подтвердились, я теперь понимаю, что все равно любила бы их... Раз уж даже ты смог. Юнги выплевывает чай обратно в кружку и швыряет в Дуонг прихватку. — Ты ненормальная! — Кто бы говорил. А потом Юнги снова чувствует себя курицей-наседкой, потому что обсуждает с сестрой разные развивающие кружки и что, по их мнению, более интересное, а что полезное. Докатился — заключает Юнги.***
Юнги ненавидит быть неуверенным, но вот уже больше года он неуверен. Неуверен во всем. Не уверен в себе, не уверен в Чимине, не уверен в том, что происходит. Но это ощущение не сильное, оно просто есть. Оно не копится, потому что большая часть вопросов решается, так что Юнги не разрушается день ото дня, но он частенько напряжен. И когда ты большой взрослый, тем более, мужчина, тем более, занятой и знающий себе цену, это напряжение зачастую снимается всем известным способом. Приятным способом. Расслабляющим. И все несколько усложняется, когда большой взрослый решает завести отношения со своей противоположностью. И вообще-то, Чимин совсем не тот загнанный в рамки мальчик, рассчитывающийся за кофе мелочью. Вообще-то, Юнги пошел по другому пути. Век технологий, все дела. Чимину, конечно, нужно развиваться, нужно обучаться и прочее. Но во время всевозможных гаджетов и безналичного расчета учить считать копейки глупо. Хотя бы потому, что Чимину не надо ходить на рынок и удостоверяться в том, что ему правильно дали сдачу. Так что Юнги отдает Чимина на очередные курсы, где он в окружении старичков учится ладить со сложной техникой. И безумно радуется тому, что здесь он не отстает, а наоборот, преуспевает. Иногда Юнги поражается умению Чимина радоваться чему-то даже самому незначительному. Но Юнги поражается только мысленно, вслух он неустанно хвалит Чимина, никаким образом не показывая, что в его понимании это мелочи. Чимин теперь может поехать даже на другой конец города и ориентироваться по навигатору. Юнги все равно еще немного переживает по этому поводу, но вместе с Чимином учится его самостоятельности и независимости. А еще учится отвечать на интимные вопросы. Юнги не ханжа, далеко нет. И он практиковал секс по телефону и грязные разговорчики, но это в режиме некой игры. И это с такими же большими взрослыми. А Чимин в голубой пижаме с утятами навевает вопросы, скорее, почему светит солнце, а не почему надо надевать на член резинку. И Юнги к таким вопросам не готов! — Чимини, но тебе же объясняли, разве нет? Плюсы контрацепции, безопасный секс... — Но я не могу забеременеть. Юнги откладывает лопатку, которой перемешивал мясо, и разворачивается. — Почему ты задаешь эти вопросы мне? — Нельзя? — спрашивает Чимин неуверенно. Юнги тяжело вздыхает. — Можно. Чимин, сделав небольшую паузу, улыбается и строит хитрое лицо: — Надо! Надо так надо. Юнги убавляет газ до минимума, закрывает мясо крышкой. Будет не жареным, а тушеным, ничего страшного. И садится за высокий стол. — Презервативы защищают еще и от болезней. И это в принципе гигиенично. — Ты болеешь? Юнги хочет спросить, при чем тут он, но осекается. Юнги нанял учителя по теме полового созревания и всему, что с ним связано, не ради близости. Но исходя из последних событий. Исходя из того, что Чимин абсолютно точно понимает разницу между любовью к маме и к Юнги. И исходя из того, что свои чувства он приравнивает к тем, которые видит в фильмах. Юнги это касается в первую очередь. — Нет, я не болею. — А я? — Есть немного, но по-другому. Чимин кивает и возвращается назад: — Так зачем тогда? Да незачем! Просто так правильно. Так чище и спокойнее. Но Юнги понимает, что отвечать подобным образом Чимину нельзя. Повышать голос и показывать недовольство тоже. Чимин не обидится, совсем нет. Просто он больше никогда не спросит. А спрашивать в его положении очень важно. Юнги постукивает пальцами по столу, пока Чимин их не ловит и не обнимает руку Юнги двумя своими ладошками. — Не хочешь говорить? — Я просто думаю, как лучше ответить. — Ты не знаешь? — Чимини, понимаешь, секс между партнерами разных полов отличается. И, допустим, находясь в долгих отношениях с женщиной, будучи уверенным в ее и своем здоровье, можно презервативами не пользоваться. Тем более, если оба не против завести детей. Но если в отношениях два мужчины... Лучше все-таки использовать презервативы, — Юнги делает паузу, чтобы скомпоновать свои мысли и дать более развернутый ответ. — Понимаешь, если говорить о сексе именно с проникновением, то как бы... — Юнги чувствует себя абсолютно неловко и хочет долбануться лбом об стол, это желание возрастает, когда он видит, с каким вниманием Чимин слушает. — В общем, как бы многим того ни хотелось, но влагалище от заднего прохода отличается. И последнее не предназначено, чтобы туда проникало что-то постороннее. Поэтому при таком сексе нужно постараться сделать все максимально безопасным. Хорошенько помыться и использовать презервативы, чтобы случайно не занести ничего лишнего. И чтобы не повредить слизистую. А презервативы способствуют лучшему скольжению... Юнги мысленно обращается к Богу и закрывает лицо рукой. Это кошмар. Это пиздец. Он хочет выйти подышать воздухом прямо сейчас. Его смущает Чимин, его смущают утята на его пижаме и абсолютно неразвращенный взгляд. Юнги кажется, что он делает что-то очень ужасное и неправильное, он просто... извращенец. Серьезно. Жуткий извращенец. Его нужно кастрировать и сжечь на костре. Но Чимин так не думает, он понимающе кивает и улыбается. — Понятно! Юнги выдыхает и пытается успокоиться: — Хорошо. Чимини, давай ты пойдешь посмотришь что-нибудь? Или поиграешь? — Нет. — Нет? — Я хочу побыть с тобой. Ну конечно. Чимин всегда хочет побыть с Юнги, даже когда Юнги хочет поджарить себя на адовом костре.***
Чимину нравится целоваться. Ему действительно нравится. И глубокие, влажные поцелуи он любит гораздо больше тех, что наспех, которые происходят утром. Хотя те ему тоже нравятся. Поэтому Чимин крутится рядом все время, пока Юнги собирается. И то сам клюет его в щеку, в шею и губы, то подставляется в ожидании. Но вечерами, после вкусного ужина и недолгих разговоров о том, как прошел день и рассказов о чем-то новом, когда у них в запасе несколько свободных часов перед сном, Чимин гораздо более вдохновлен и возбужден. И последний месяц Юнги видит, что это возбуждение не то, что раньше. Чимин не только взбудоражен и взволнован, он возбужден на другом уровне. И это возбуждение его больше не пугает. Чимин забирается Юнги на колени, подолгу смотрит ему в глаза, и уже тогда Юнги улавливает его потяжелевшее дыхание. А когда Чимин склоняется к губам и начинает с легких, порхающих прикосновений, градус повышается. Он повышается до тех пор, пока Чимин не перестает себя контролировать, отдаваясь во власть физиологии и Юнги. Чимин и сам уже прекрасно знает, что ему делать со своим телом, но то, как это делает Юнги, ему нравится больше. А Юнги каждый раз пытается себя убедить, что, несмотря на все но, Чимин взрослый парень, и Юнги не творит ничего предосудительного. Это продолжается первые минут пять, а потом Юнги тоже прощается с рассудком. Чимин слишком отзывчивый и слишком податливый в его руках. Он теплый и мягкий. И ему все нравится. Абсолютно все. Даже совсем горячие поцелуи, мокрые с избытком слюны. После них Чимин смотрит мутным взглядом, взглядом с поволокой, без капли сознательности, но с целым морем похоти. Юнги думал, что Чимини, его милый мальчик, на такое не способен. Но Чимин уже третий вечер доказывает обратное. И если сначала он был неуверенным, был стеснительным, то теперь совсем наоборот. Чимин жадный до касаний, жадный до Юнги и до всего, что он может дать. Чимин приподнимает пижамную кофту, чтобы Юнги обнял его тонкую талию руками, чтобы кожа к коже. А еще через пару минут Чимин в абсолютной степени нетерпимости опускает руки Юнги ниже. Цепляет его пальцами свои штаны и приспускает их. Чимин этим вечером ничего не просит и не спрашивает, он показывает, что ему надо. И говорит тоже. Говорит запинаясь, сбитым голосом, переходящим на верхние октавы: — Сделай мне хорошо, Юнги. Сделай приятно. И Юнги от такого Чимина, от такого его голоса и от таких слов кроет безумно. Кроет так, что мыслей в голове ноль, кроме самых низменных, кроме тех, что будут подсказывать, как сделать Чимину не просто хорошо, а незабываемо. Юнги избавляет его от пижамных штанов и от трусиков. Таких же забавных, с милыми надписями. Но в таком состоянии Юнги это не смущает, а наоборот, заводит. Потому что Чимин особенно нежный в его руках, неиспорченный, доверчивый. Он хочет любви, и Юнги обязательно эту любовь ему отдаст, всю, что у него есть, всю, на которую он способен, и даже ту, о которой не подозревал. Юнги утаскивает Чимина с дивана в спальню, потому что там удобнее и все вспомогательные средства тоже там. Хотя сначала Юнги просит Чимина облизать его пальцы, и Чимин это делает с особой тщательностью. Смачивает щедро слюной и на каких-то инстинктах посасывает верхние фаланги. Слюны, конечно, будет недостаточно. Но на первом этапе вполне. А потом Юнги добавит смазки. Много смазки. Потому что он в обычной жизни хоть и любит чистоту, хоть и приучает Чимина к тому же, но в постели Юнги предпочитает грязь. Стерильность в кровати для него равноценна безучастности и безразличию. Если в такой момент думать о чистоте, значит, мозг работает, а он этого делать не должен. Не сейчас. Единственное, чем Юнги не пренебрегает, это презервативами, он не хочет навредить своему мальчику, поэтому натягивает резинку не только на член, но сначала и на пальцы, разрабатывая и растягивая проход. И наслаждается тихими стонами Чимина и его абсолютной расслабленностью и доверием. Чимин не сжимается и не напрягается, он гнется, как пластилин, плавится от горячих рук и совсем не мешает. У Юнги полная свобода действий. Чимин больше не говорит, как ему надо, потому что Юнги знает лучше. Он Чимина долго растягивает и ласкает, иногда целует, но очень редко. Чимина от происходящего отвлекать не нужно. Наоборот, Юнги позволяет прочувствовать всю палитру и оценить. Юнги концентрируется на его стонах, на сбитом дыхании и невнятных звуках, когда Чимин пытается что-то сказать, но речь не поддается. Чимин не ловит взгляд Юнги, он, наоборот, закатывает глаза и подается ближе к нему, к рукам и к тому, что Юнги ими делает. И даже когда Юнги добавляет прохладную смазку, Чимин не дергается, он стонет еще протяжнее и покрывается мурашками. Их уже Юнги ловит губами, сцеловывает с плеч и груди. А потом накрывает пухлые губы. Заглушает особенно громкий стон, когда входит плавным движением внутрь наполовину и продолжает проталкиваться более мелкими и слабыми толчками. Рассчитывает силу, рассчитывает глубину, ориентируется на мимику Чимина, на звуки, которые он издает, и на легкую дрожь его бедер. Чимин никакого сопротивления не выказывает. Он комкает под собой простыни, сгибает и разгибает ноги в коленях, упирается пятками в матрас и выгибается. В какой-то момент особенно сильно, так что спина дугой, и Юнги приходится придерживать его за бедра и опустить обратно. Зафиксировать еще буквально на пару толчков, довести и себя до разрядки, а потом полным удовольствия и неги упасть рядом. Юнги лежит неподвижно пару минут, пытается отдышаться, а потом приподнимается и гладит Чимина по щеке. Стирает слюну с уголков его губ и улыбается. Потому что Чимин тоже улыбается и, приоткрыв рот, пытается что-то сказать, но пока способен только на тихие, непонятные звуки. — Все хорошо? Чимин неосторожно клацает зубами, а потом резковато кивает. Его движения несколько разрозненны, и Юнги спешит стереть сперму с его живота салфетками и уложить под одеяло. На сегодня достаточно. Чимину нужно отдохнуть и прийти в себя, сон с этим поможет лучше всего. И пока Чимин погружается в царство Морфея, Юнги идет выкидывать использованные презервативы и приводит себя в порядок.***
Наутро Чимин пахнет немного потом, но его волосы все еще отдают сладким шампунем. Юнги правда не хочет его будить, но уже позднее утро, и у Юнги слишком хорошее настроение. Поэтому он ненавязчиво гладит обнаженное тело. Без подтекста, просто ему хочется занежить и заласкать до потери пульса. Чимин во сне причмокивает губами, немного хмурится, а потом начинает бормотать что-то невнятное, переходя на бурчание. Брыкается и толкается, но потом открывает глаза и успокаивается. Смотрит осоловело и почти сразу улыбается. Уже сам подкатывается ближе, жмется вплотную, уткнувшись носом в грудь, издает непонятные, но умилительные звуки. И Юнги, кажется, своего добился, потому его сердце сейчас точно сбивается с ритма и замирает на долгие мгновения. Сегодня завтрак готовит Юнги, пока Чимин плескается в ванной под громкую танцевальную музыку. На припеве Юнги слышит звонкое мычание в такт и смеется. А потом кормит Чимина яичницей с жареным беконом и наблюдает за его отменным аппетитом. У Юнги аппетит тоже не в пример хороший в этот раз, так что потом в ход идут еще и бутерброды с ветчиной. На обед они решают заказать доставку. Потому что Юнги вроде и полон энергии, но ему одновременно с тем так ужасно лениво. Все, что он может, это переворачиваться с бока на бок и переворачивать Чимина, который вообще отказывается двигаться. Оголяет пузико и заставляет Юнги его немного щекотать и гладить. И так уже второй час. На третий Чимин переворачивается на живот, задирает рубашку на спине и очень толсто намекает на то, что теперь Юнги нужно почесать и погладить ему спинку. Юнги обзывает Чимина наглым котярой, ложится поудобнее и прикасается к его нежной коже. Ему самому вообще-то это очень нравится.***
Юнги простужается, и Чимин идет гулять с Холли в одиночку. У Юнги невысокая, но мерзкая температура, такой же мерзкий насморк и надсадный кашель. Еще совсем ранний вечер, но Юнги клонит в сон. У него слипаются глаза, но он упрямо смотрит в телефон. Чимин с ним опять на видеосвязи. Заливается соловьем и, переведя на заднюю камеру, показывает, как Холли рычит на жука-носорога. Чимину от этого до безобразия смешно, Юнги до безобразия тепло, и он хочет Чимина обратно. Себе под бок. Чтобы он что-то бормотал себе под нос и ласково обнимал, как может только он. Но когда Чимин возвращается, Юнги делает строгое лицо, поправляет на лице маску и указывает в сторону спальни. Чимин дуется, куксится. Но, налив Юнги горячий чай с лимоном, все же уходит из гостиной. Для них двоих это чертовски сложная неделя. Юнги даже пытается отправить Чимина к родителям, чтобы не заразился, но тот упирается и даже просит Холли Юнги покусать. Холли вместо этого Юнги облизывает, но всем все равно понятно, что Чимин никуда не собирается. А по прошествии недели, когда инкубационный период позади и Юнги, кроме текущего носа, уже ничего не беспокоит, он посреди ночи, шатаясь заходит в спальню сам и заваливается на кровать. Правда, под чужое одеяло не лезет, приходит уже со своим, чтобы не разбудить. Будит его сам Чимин, наваливаясь сверху всей тушкой и радостно повизгивает. Лезет носом в лицо, получает по этому носу легкий щелчок и снова лезет. Трется о щеку Юнги, целует в висок и, обняв всем собой, замирает на долгие полчаса. Юнги тоже замирает, только вытаскивает руки из-под одеяла и поглаживает Чимина по пояснице. И все выходные проходят примерно так же. Чимин держит Юнги за руку, или за край футболки, или еще за что-нибудь. Чимин постоянно рядом, не отходит далеко, восполняя целую неделю, проведенную порознь. И, кажется, играет в дочки-матери, проявляя чрезмерную заботу. Сам готовит, сам убирает, не подпускает к этому Юнги. Усаживает его смотреть телевизор и прибегает каждые пятнадцать минут проверять. — Чай? Кушать? Одеялко? Одеялко Чимин в любом случае приносит независимо от ответа, кутает Юнги. Подталкивает края со всех сторон и следит, чтобы Юнги не вылезал. А если Юнги пытается, Чимин злится, поджимает губы и снова укутывает, говоря безапелляционное: — Заболеешь! И спорить с таким Чимином себе дороже. Юнги пытался, но быстро перестал. Теперь вот ждет, когда Чимин немного успокоится и все войдет в привычную колею. А впереди у них еще суд, потому что Юнги не передумал и опекунство хочет переоформить на себя, и пока еще не представляет, чем закончится вся эта эпопея.***
Заканчивается она, как и предполагалось, в пользу Юнги. У кого больше финансов, тот и побеждает. И может, это кому-то не по вкусу, зато Юнги в данной ситуации все устраивает. Единственное, на что он надеется, это что на Чимине это не отразится. Он пусть и любит Юнги чрезмерно сильно, пусть и предпочитает его компанию чьей-либо, но домой к родителям периодами тоже просится. Пообниматься немного с мамой и отцом и провести время с сестрой. Юнги очень хочет, чтобы перед Чимином не закрыли дверь, потому что он тут абсолютно ни при чем. Здесь вообще никто ни при чем. Просто кому-то нужно было быть терпимее, и речь не про Юнги. Точно не про него. Когда Юнги звонит родителям Чимина, ему не отвечают. И на первый, и на второй, и на третий раз. Видимо, происходит то, чего Юнги опасался. Однако чуть позже они созваниваются напрямую с самим Чимином и разговаривают подолгу. Юнги облегченно выдыхает, потому что вскоре Чимин с родителями и с сестрой идут развлекаться в парк. И Чимин возвращается поздно вечером, уставший, но сразу видно, что довольный. Плюхается рядом с Юнги на диван, кладет ему голову на колени, сворачивается клубком и пытается что-то рассказать, но засыпает раньше, чем у него это получается. Засыпает слишком крепко, засыпает слишком сладко, так что у Юнги не поднимается рука, чтобы его растормошить и отправить готовиться ко сну. Юнги приходится с ним, как с маленьким: нести в спальню на руках и переодевать в пижаму. Сегодня в салатовую. Следующая на очереди сиреневая. А потом можно не с утятами, а с медвежатами. В общем-то, у Чимина теперь пижам на миллион лет вперед, и весь этот миллион он обязательно проведет с Юнги.