Любовь - страшное чувство

      Дамблдор, для остальных незаметно, но сам-то он знал, что нервно, макал в чай очередную лимонную дольку. Ему это решение тоже далось нелегко. Оно ему вообще не далось, если уж говорить прямо. Сценарий, в кои-то веки написанный не им самим, заставлял нервничать, но, если отыграть его правильно, потери будут гораздо меньшими, как для него лично, так и для мира. И нет, он не преуменьшал. В конце концов, как педагог, он знал, что дети часто копируют повадки тех, к кому привязаны. Часто практически досконально, насколько им только позволит их собственный склад ума. К сожалению… и гордости, ум Гарри позволял ему развиваться в навыке манипулирования с потрясающей скоростью. Ученик рано или поздно превосходит учителя… Но куда безопаснее проверять эту теорию не на себе.       Прости, Северус, но это также и проверка твоих способностей. Да, совершенно точно великий Дамблдор не кидает его в пасть к врагу. Вообще не к врагу. К тихому и милому мальчику. Ну… он действительно таков пока он получает, что хочет.       Часть лимонной дольки утонула в чае. Дамблдор грустно проводил взглядом и невольно провел ассоциацию с самим собой, когда соглашался на казалось невинный план по помощи в делах любовных.       Что ж. Любовь — величайшая сила. Живи, Северус, и радуйся. — Мальчик мой, у меня для тебя новость… ***       Начиналась эта история, как водится, с совершенно обычного дня. Ничего не предвещало беды: дети шалили, как и полагалось в их возрасте; взрослые ныли, что в их возрасте вообще-то не полагалось, но для их профессии было чем-то нормальным; подростки все силы бросали на учебу… пусть не академическую, а в основном биологическую, но любые знания, — а особенно связанные с любовью! — были чем-то хорошим (особенного когда он, как хороший взрослый, убедился, что мальчики знают заклинания, необходимые для того, чтобы не пришлось рано жениться, а девочки — как обезвреживать особо… настойчивых кавалеров). Любовь — это же так прекрасно!       Директор вальяжно прогуливался по коридорам школы, снисходительно кивая ученикам в приветствии, улыбка его была широка, настроение на подъеме, а интуиция визжала от восторга. Как-то очень странно визжала, будто кто-то ее душил, но все же скорее позитивно. В таком настроении он наконец дошел до собственного кабинета, вежливо попросил Горгулью открыть ему дверь, и застыл, придумывая новый пароль на этот прекрасный день…       Весна — пора любви. Шоколад? Нет, слишком банально… Хмм… Может, мед? Да, определенно! Медовый шоколад… Нет, слишком сладко. Любовь, она не должна быть приторной, она должна оставлять сладкое послевкусие, желание попробовать еще… Чистой, как вода из источника… Медовый источник? Звучит не очень, словно чего-то не хватает. Медовые реки? Как-то пошло… Медовые лимонные дольки? Хмм… Хмм! Медовый лимонад! Такое вообще бывает? Определенно, да. Свежо, как молодая любовь! Решено! — Пароль на сегодня: «Медовый лимонад», — сообщил он стражу. Горгулья, как и положено, не отреагировала, но директор четко знал, что новый пароль отныне будет действовать. Потрясающее изобретение все же! Даже немного жаль, что не его собственное! К слову, давно у него не было никаких проектов! Борьба с Воландемортом, с Томом, отнимала много сил и времени, но почему-то, вопреки всем расчетам, тот так и не дал о себе знать.       Совсем расслабляться было рано, но и никаких немедленных дел и решений тоже не оставалось. Наконец-то появилось время на себя и, как ни странно для директора, на школу.       Насвистывая, Дамблдор поднялся в свой кабинет, открыл дверь… и тихонько закрыл ее обратно. Подавив детское желание закрыть глаза и уши, бормоча «не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле», он глубоко вздохнул, принял вид, более подобающий умудренному опытом старцу, и властным жестом открыл дверь. — Гарри! Мальчик мой! — радостно воскликнул он в приветствии, мысленно говоря себе, что он не имеет права не радоваться, когда кто-то из его любимых учеников (а нелюбимых у него, вопреки слухам, действительно не было) приходит искать его внимания и совета. В ином любом случае, директор действительно был бы рад и польщен, но, к сожалению, конкретно в данный момент радоваться было действительно нечему.       Данная отрицательная реакция не имела никакого отношения лично к ученику, стоящему перед его лицом, скорее дело в том, что причина его посещения директорского кабинета вот уже месяц была неизменна. И помочь с проблемой Дамблдор ему действительно особо не мог.       Как говорил один его знакомый: «писать счастливые истории об истинной любви способны только те, кто никогда не любил, Альбус. Тем, кому это чувство знакомо, любые слова будут казаться недостаточными». Дамблдор был признанным мастером манипуляций, он мог заставлять совершенно незнакомых людей испытывать нужные эмоции без всякой магии. Но эта его способность совершенно не распространялась на любовь. Сродни зелью, именуемому Амортенцией, он мог лишь породить влечение, но превращение этого чувства в любовь — слишком непредсказуемый фактор, чтобы можно было его включать хоть в мало-мальски важный план. Он и не пытался, считал себя выше даже простого сводничества, лишь иногда мягко намекал на то, как лучше понравиться другому человеку, как действовать, чтобы свести к минимуму негативные последствия. Но никогда и ни за что не позволял себе вмешиваться дальше установленной им самим границы.       И это работало... Пока Герою Магической Британии, также в миру известного как Гарри Поттер, не пришло в голову влюбиться в человека, с которым прочную связь не смог наладить даже сам Дамблдор, куда уж там пусть и не глупому, но юнцу.       Вообще-то такая ситуация уже была ему знакома. Когда-то столь же лохматая голова, тот же тип очков, и упрямый взгляд, характеризующие незабвенного Джеймса Поттера, уже встречали его в этом же самом кабинете. С совершенно не продуманным планом о том, как предложить помолвку девушке, которой мало того, что лет немного, так еще и кого вряд ли одобрит семья. Сын Сохатого пошел и того дальше: замахнулся сразу на брак. Правда, в отличие от отца, пустых надежд на взаимность он не питал, а просто искал ритуал, отменить который не представлялось бы возможным.       Справедливости ради, законного способа не было, по крайней мере сам он не знал, даже если бы его зазноба была всеми руками за идею. А уж против воли… — Утро доброе, директор! — счастливо улыбнулся ему ужас этой недели. Улыбка была настолько счастливой, что Альбус грешным делом подумал, что мальчика попустили идеи о женитьбе и он нашел себе новое, более безопасное, увлечение. — Мама нашла способ! — и засветился так, как не светилась Новогодняя Елка в Хогвартсе даже когда ученики однажды умудрились ее поджечь.       Лили. Ну конечно. Умница Лили, которая в итоге сама нашла способ остаться с Джеймсом, когда выход не могли найти ни чистокровные маги из компании Мародеров, ни сам Дамблдор, ни впавшие в раж решения загадки ученики.       Лили была хороша в зельеварении. Практически преступно хороша. Казалось, не было зелья, которое она не может сварить. На сегодняшний день даже у Гильдии Зельеваров не остается сомнений, что также не существует и зелья, которое она не смогла бы изобрести. Ее уважают. Ее боятся. Ее обожают за вклад в медицину. Ее ненавидят за отказ вкладывать больше, чем ей бы самой хотелось. А из рычагов давления только сын, которого тоже трогать себе дороже. Вот и выходит, что женщина, по жизни даже особо ни с кем не враждовавшая, считается самым опасным человеком в стране сразу после Темного Лорда. Впрочем, была у директора чуйка, что знай люди о Лаборатории (там с маленькой буквы нельзя, любой Творец удавится от зависти увидев только половину), Лили Поттер стала бы самой влиятельной женщиной как минимум на этом континенте. — Зелье? — устало бросил он догадку, раз уж мелькнул автор затеи. — Как ни странно, ритуал, — и улыбка у паршивца такая гадостная, что директор тут же решает, что поможет этой страшной семейке, чем сможет. Тем более, ну не обидят же они Северуса, право слово, от мальчишки за версту несет любовью и обожанием… даже чрезмерным. — И чем тебе, мой мальчик, может помочь такой старик как я? — и улыбку подобрее. Подобрее. Он явно слишком стар для всего этого. Десятилетиями проработанные репутация и влияние летят в Тартар просто потому, что однажды он согласился скрыть выживание одной юной особы. А теперь он связан обещанием заботиться о мальчишке. Нет, Гарри хороший мальчик, и свою непростую долю несет с завидным мужеством, просто они оба знают, Дамблдору Гарри нужен больше, чем Гарри Дамблдор. Мальчик провел последние пару месяцев убедительно доказывая, почему выбор «не помогать» мягко говоря не самый мудрый. — Вы себя недооцениваете, директор! Ваше влияние столь велико, что мало кто может отрицать его, а те, кто могут, предпочтут этого не делать!       Маленький льстец. Хотя какой он уже маленький. — Ты уверен? Всё же это решение… Это ведь навсегда, а он… — все же попытался воззвать к разуму и совести парня директор. — Я уверен, — но упрямство явно вытеснило обе добродетели из и без того не особо отягощенного моралью... олененка. — А может?.. — нет, ну а вдруг. Возможно вот за этой занавеской спрятаны шарики с надписью «розыгрыш!» — Без может. Я слишком долго этого желал, чтобы сейчас идти на попятную, — твердый голос, прямая спина, уверенный взгляд человека, готового идти по головам. — Ох, ладно, мальчик мой, но я… — попытка выбить себе условия получше. Весьма вялая, но… — Ящик лимонных долек с сиропом по рецепту матушки!       Ох, это был выстрел в яблочко, но и директор не лыком шит! — Я не совсем… — Два!       И эта битва проиграна.       Впрочем, надо сказать, без особых сожалений. — Но только если это безопасно!       Гарри улыбается: жертва уже попала в паутину и можно немного ослабить сеть. Рисковать ни собой, ни возлюбленным он все равно не собирался. — И я хотел бы знать, откуда у твоей матери данная информация, — удивленно пробормотал Дамблдор, наконец изучив материал. С хитрой усмешкой, Гарри прошептал директору ответ… Кажется, засовывать в рот леденец в этот момент было ошибкой. Остаток встречи прошел в напряженных попытках вернуть утраченную способность дышать. ***       Уже гораздо позже всех событий, Лили Поттер заглянула к молодоженам за небольшой консультацией. — Значит, говоришь, последствий у ритуала особых нет? — Как показала практика, заключить его можно только с согласия обеих сторон, — хмыкнул сын. — Однако магии все равно что именно считать за согласие: подойдет как взаимная симпатия, так и... простое низменное желание. Одно есть часть другого. — И в случае, если это условие выполнено не будет?.. — Просто ничего не произойдет, — ответил Северус, как единственный, кого такие «мелочи» взволновали, пусть и постфактум. Гарри кивнул. — Чувства необходимы, чтобы произошла фиксация. Магии неведомы чувства, она просто… сохраняет что есть. И блокирует схожие симптомы. Так что к последствиям можно отнести небольшое охлаждение симпатий дружеских и семейных. Гарри поначалу смотрел на Драко как будто ты видишь бывшего десятилетия спустя: вроде что-то теплится, но ты в упор не понимаешь, как это что-то произросло во что-то сильнее. Но потом это проходит.       Младший Поттер вдруг резко напрягся, наклонился к матери, заглянул ей в глаза, и резко спросил: — А тебе зачем? Не из волнения же за сыночка, иначе прислала бы сову, не желая оставлять «объект» в лаборатории без серьезных оснований.       Лили немного покраснела. — О, — протянул Гарри. — Ооооо.       Лили встала и начала собираться на выход. Вот еще, она взрослая женщина и все решит сама.       У самого порога она плавно обернулась, решив, что мнение сына в данном вопросе все же немаловажно: — Какие-то комментарии по теме?       Северус было открыл рот, но тут же его закрыл, легко покачав головой. Нет, он не хотел знать. Гарри же проказливо улыбнулся и почти пропел: — «Если что, где лежат яды ты знаешь», — спародировал он мамину реакцию на собственный брак. Снейпа передернуло.       Стоило догадаться.       С-с-с-семейка.       Никому не говорите… Но он в восторге! И, пожалуй, прямо сейчас поделится этим открытием с мужем. В приватной обстановке.       Все же в одном долькофил был прав: любовь — великая сила!