Человек

- Приказываю прорвать оборону русских в этой деревне внезапным танковым ударом с северо-северо-востока, – поджарый штурмшарфюрер ткнул лакированным хлыстом в карту. – В то время, как пехота при поддержке люфтваффе ударит с юга. Не оставлять ни одной русской свиньи! Ни бабы, ни ребёнка! Вырезать всех! Мы покажем этим партизанам! Это всё. Разойтись по машинам! - Jawohl! – нестройный гул голосов раздался под сводами ржавого ангара. - Вальтер, Вальтер! – меня окликнули сзади, - боекомплект загружен, все на месте, тебя ждём. Если задержимся в этой сраной деревне, нас отправят в ад! Штурмшарфюрер говорил об этом с командиром зондер команды! Чёртовы гаубицы уже разворачивают дулом на деревню. - Scheisse… Ганц, заводите мотор, сейчас буду. Лёгкие обожгло дымом от любимых сигарет Sonder Mischung. Подтянув портупею, я вышел из ангара. Сизый дымок срывался с алого кончика сигареты и уносился, постепенно растворяясь, в розоватую даль закатного неба. Сверчки начинали вечерний концерт. Им вторили жирные лягушки из большой лужи посреди бывшего лётного поля. Но концерту не суждено было быть. Рокот моторов, звон огромных гильз для танковых орудий, покрик командиров экипажа – всё это сорвало его. - А ожидался аншлаг… - я сплюнул и откинул тлеющий окурок. Передовые отряды уже начинали движение. Я поспешил к своему экипажу. Подойдя к танку, я опёрся на его стальной бок. Гул из недр железного монстра создавал небольшую вибрацию. Серая краска уже кое-где начала сползать. «Надо будет погонять своих… Когда вернёмся. Через неделю проверка командования, а танк в таком непотребном виде», - подумал я и легко заскочил на башню, цепляясь за поручни. Все были внутри и молча смотрели, как я усаживаюсь и надеваю небольшие наушники. Короткий кивок – и вот уже мы мчимся через поле в хвосте нашего танкового клина. Радист тихо бормочет, передавая координаты. Хмурый заряжающий дослал снаряд. Механика невидно – он находится ниже. Колдует над своими рычагами. Впереди, наконец, показалась наша цель – деревня. Атака уже вовсю вдавливала в землю людей, укрепления, машины. Вся оборона русских состояла из невысоких валов, кое-где утыканных обломками противотанковых заграждений, нескольких противотанковых пушек среднего калибра, обложенных для защиты мешками с песком. С полуразрушенных крыш торчали кажущиеся отсюда игрушечными дула пулемётов. Посреди деревенской площади в чаде костра виднелся закопанный по самую башню «КВ-2». Жемчужина русской обороны. С небольшой периодичностью он посылал смертоносные подарки в сторону наступающей пехоты. Волны нападающих раз за разом разбивались о его выстрелы. Крики раненых, стрёкот пистолетов-пулемётов, частые хлопки разрывающихся гранат смешались в адскую симфонию войны. Между тем, мы приблизились к северной окраине деревни и сбросили скорость. Из головного танка поступил приказ ждать. Белый как мел радист передал мне его. - Через 3 минуты начинаем движение. Это приказ. Я до рези в глазах всматривался в огненное зарево атаки, заслонившее небо. И это то, что осталось от него? Танк сдвинулся с места согласно приказу. Я смахнул пелену с глаз и уставился в цейсовскую оптику, ожидая незадачливую цель. Нас, наконец заметили. Фигурка человека скрутив неприличный жест, поспешно нырнула в дома. С головного танка вслед ушла резкая пулемётная очередь. Раздался резкий свист и в головной танк со звоном врезалась болванка бронебойного. Стенки ближайших домов посыпались брёвнами и оттуда выехали несколько русских «Т-34». Они тут же открыли огонь по хвосту клина. Нас ждали и мы попали в их ловушку. Уничтожив передовой и замыкающий танки, они лишили нас мобильности посреди широкой улицы. Из головного танка выбрались люди и тут же начали отстреливаться. До того, пока не взорвалась боеукладка. Унеся их жизни вслед за их танком. - Scheisse, verarsche!!! Ганц, вправо, уходи вправо! Немедленно, donnerwetter! – я заорал и поспешно начал разворачивать башню. В спешке прицелившись, я выдавил спусковую педаль. После щелчка, с оглушительным рёвом снаряд ушёл в сторону русских. - Мимо! Вальтер, что с тобой? Неужели испугался этих грязных свиней? – я пропустил мимо ушей подначку Ганца. Тем временем, наша машина протиснулась в проулок между ближайшими домами. Надо сказать, вовремя мы ушли. От танкового клина почти ничего не осталось. Только груды покорёженного металла. Лишь одна машина осталась на ходу. И та, оставив за собой деревню, убегала в спасительный мрак близлежащего леса. - Трусы! Verdammte Scheisse! Сколько их, Ганц? - Вижу два танка. Еще четверо ушли в другой конец деревни на помощь. Знаешь, Вальтер, я думаю, что лучше бы нам было остаться вместе с погибшими в их числе. Потерять танковый клин! Немыслимо! Нас расстреляют, слышишь? Те двое нас ищут. - Halt die Fotze! Мы дадим бой, как истинные сыны Рейха! Разворачивай эту телегу! Танк взревел на повышенных оборотах. Русские не ждали, что мы дадим им бой, после такого омерзительного поражения. Мы вылетели на улицу, ставшей местом смерти нашему клину. Я прицелился, торопливо крутя ручки наводки. - Залп! – цветок выстрела расцвёл на конце нашего ствола лишь на секунду – он потерялся в пламегасителе. С шипящим свистом снаряд прорезал воздух как нож масло и врезался в воронёный бок советского танка. Чёрный дымок пошёл от двигателя сразу же. - Этот не жилец! Получите Anschiss, русские свиньи! Оставшийся танк спешно развернулся на месте. В башне стало невыносимо из-за звона – русские глушили нас из пулемёта. - Ein Scheissdreck werde ich tun! Ганц, попробуй проехать вдоль него. Подпалим этой свинье аrsch! Русский танк открыл огонь из главного орудия – трак гусеницы начал колотить в корпус, почти слетев от их выстрела. На секунду я увидел глаза русского в открытом смотровом люке механика-водителя. В них не было ярости, только бесконечная тоска и усталость. А еще в них не было страха смерти. Он знал, что, возможно, с моим точным выстрелом его душа отправиться на небеса. Он знал, но не поворачивал назад, как это сделал бы я, а тупо наваливался на рычаги, стремясь развернуть стальную коробку, чтобы не уступать мне. На секунду мне стало холодно. Чертовски холодно. Между тем, наш танк пронёсся с чудовищным лязгом мимо «тридцатьчетвёрки». - Орудие готово герр фельдфебель! - Отлично! Ганц, тормози, я не могу прицелиться на ходу! Танк резко остановился как вкопанный. Сила инерции слегка развернула башню. Как раз. Как мне надо. Темно-зелёный остов советского танка удобно расположился на перекрестии прицела. В нём резко разворачивая башню, пытались уйти с линии огня. - Ein Scheissdreck werde ich tun, русский. Прощай! – пороховой дым на секунду после выстрела скрыл от нас врага. - Отмечаю попадание! Они горят! Вальтер, беру свои слова назад, ты отличный стрелок! – Ганц хохотнул из машинного отделения. – Но что это? Scheisse! Русские идут на таран! - Ганц, немедленно уходи с линии тарана! Не хватало еще улететь на тот свет к чертям с этими свиньями! – по щеке сползла капелька ледяного пота. - Вальтер, немогу! От резкого торможения трак отвалился! Гусеницы нет! - Немедленно покинуть машину! - Нет… это конец. С ужасным грохотом русская машина врезалась нам в бок, на долгие секунды приподняв оба танка над землёй. Орудие с зубодробительным скрипом погнулось о нашу башню, вырвав станок с мясом. Только мы этого уже не видели. *** - Verdammte Scheisse! – я поднял голову. Воздух вместе с кровью толчками выходил из пробитого лёгкого. Я зажал его платком и со стоном кое-как выбил ослабевшей рукой люк и приподнялся из башни. - Черт, когда выберусь, подам ходатайство о переводе в зондеркоманду и лично буду вырезать всё живое в этих сраных деревнях. Лужа топлива из нашего танка выделялась в сумерках тёмным пятном. Я бросил взгляд туда, откуда только что вылез. Радист был буквально вбит в железную стенку ста пятидесяти килограммовой рацией. Бродяга Ганц, прошедший со мной от Варшавы закончил свою жизнь… тряпичной куклой, напоротой на один из многочисленных рычагов. Заряжающего не было видно, но было понятно, что и его линия жизни прервалась. Прервалась в этой железной коробке, ставшей братской могилой для трёх человек. Для трёх, но не для четырёх. Шум битвы стих, значит, наши войска ушли перед бомбандировкой. - Земля вам будет пухом, парни. Будьте в этом уверены – слеза сорвалась из глаза и смешалась с кровью на груди. Я осмотрел советский танк. Там – такое же месиво, но в открытом люке механика-водителя была пустота. И дорожка алых капель, ведущих из танка. Тот, кто нас погубил, был еще жив. Но это ненадолго. Рука сама нащупала кобуру и в ладонь удобно легла ребристая рукоять наградного «Парабеллума», ставшего моим талисманом еще в Польше. Тот сверкнул мне в ответ позолотой. Шатаясь, я побрёл по свежему следу из капель. Не успев отойти к ближайшим домам, я свалился от волны жара и земли – боеуклад, наконец, разнёс в клочья оба танка. Сплюнув землю, с усилием встал и пошёл не оглядываясь. Кровь бухала в голове циклопической кувалдой, адское пламя пожирало плоть в районе лёгкого – туда пока лучше не смотреть, чтобы не стало совсем уж дурно. Ноги заплетались. Шаг, еще шаг, еще полшага. Всё для того чтобы догнать его. Догнать того, кто убил друзей. Догнать, и медленно убить, как мы это умеем. Пускай прочувствует всю боль потери товарищей. А потом я вернусь… и сделаю так же со всеми ними. Наконец, след нырнул в один из неприметных домиков в проулке. Капли крови змейкой прошли через крыльцо в тёмные сени и вывели меня в просторную комнату с большой печью. Лучина тускло тлела на небольшой лавочке. Женщина сидела на ней и баюкала человека в засаленной робе с пятнами крови и масла. Рука его висела безжизненной плетью, а кожа на лице была стёсана, обнажая челюсть и лицевые кости. Сухо щелкнул затвор – я поднял пистолет. Мужчина покосился на меня и с неимоверным усилием привстал сначала на одно колено, потом во весь рост. Женщина испуганно молчала, не в силах выдавить из себя хоть одно слово. - Папа, это твой товарищ? Вы вместе фашистов били? – раздался тоненький голосок от печки. Худенькая девчушка с рыжими волосами слезла с неё и подбежала к отцу, спрятавшись за его ногой. Почему-то я медлил. Наверное, хотел насладиться ужасом в их глазах, упиться собственной властью над ними. - Оленька, - русский с трудом разлепил губы, - милая, закрой-ка на минуточку глаза. Все, трое с животным ужасом смотрели на меня. Я поймал голову русского в прицеле. Осталось только спустить курок. И месть свершиться. Но… но рука дрогнула. Я опустил пистолет. - Берьи дьевочку и уходи mistkerl. Скоро здесь будет один огромный кратер – русские слова дались с титаническим усилием. Я из последних сил прошёл к лавочке и упал туда. Где совсем недавно лежал русский. Последние капли жизни медленно покидали меня я нашарил свой железный крест – мою гордость, то что я лелеял уже 3 года, то чем я гордился. Я нашарил его и… и сорвал, откинув в сторону. На родине меня расстреляют… Семья русских поспешно уходила. Он развернулся и на выходе прошептал всего одно слово: - Спасибо… Ствол «парабеллума» повинуясь движению руки прислонился к виску. «Какое прекрасное звёздное небо в этой стране. Я его никогда не забуду. Нигде, ни в одной стране я не видел такого. Теперь понятно, за что русские воюют» - выстрел грохотом оборвал монолог. За ним, в предрассветных сумерках началась канонада – гаубицы сказали своё веское слово. *** - И сегодня, в этот солнечный день мы хотим поздравить наших ветеранов с самым важным днём, Днём Победы! Ура! – броско накрашенная ведущая оргазмировала со сцены. Из первого ряда сидений отделился старик с двумя розами в руке. К нему тут же подбежал парнишка, лет шести и пошёл рядом. Они вышли из сельского клуба и направились по просёлочной дороге в близлежащий лесок. В нем старик остановился около небольшого камня и положил незамысловатый букет. - Дед, это чья-то могила? – парнишка поднял глаза. На него глянуло изуродованное лицо ветерана. - Человека, внучек, человека. Автор приносит свои извинения за возможные грамматические, пунктуационные или исторические ошибки. Напоминаю, рассказ не претендует на историческую достоверность.