Запах женщины моей

Она везде… Её запах, врывающийся в ноздри; её бархатная кожа, исцеляющая внутренний зуд; её улыбка, согревающая даже в лютый мороз; её кофейные глаза… И я готова напиться. Напиться лишь ей одной. Мамочки с колясками; пожилые с собаками; дети на роликах; ярко светит солнце; на озере, грациозно склонив шею, плывут лебеди. Закинув ноги в потертых кедах на лавочку, я наблюдала за будничным летним днём. — Почему ты такая грустная? — опустив голову, я заметила мальчишку лет четырёх: белая футболка с трансформером, вельветовые шортики с большими карманами, сандалики цвета плодов каштана, милая панама с козырьком, из-под которой выглядывали золотистые пряди. А что больше всего привлекло моё внимание — огромные карие глаза с длинными ресницами. Я на мгновение отвлеклась, подумав, у всех ли парней на генетическом уровне заложены такие шикарные ресницы, в то время как мальчишка, пыхтя, забрался на высокую лавку, свесив ноги. — Ты такая грустная, потому что у тебя нет друзей, — безапеляционно констатировал юноша, вызвав усмешку на моих губах. — Хочешь, я буду твоим другом? Я взглянула в эти искренние глаза, наполненные вселенской любовью. Эти глаза ещё не знают, что такое отчаяние, безысходность, подавленность, горечь… Они непорочны. И я не хотела быть той, кто разочарует их. — А знаешь, ты угадал, — пылко согласилась я, замечая стремительное изменение эмоций на юном лице. — У меня и вправду нет друзей. И я не против твоей компании. Восторженная улыбка осветила лицо мальчишки. Мне казалось, ещё немного и он радостно засмеется. Я не сразу заметила женщину лет шестидесяти, около озера наблюдающую за нами. В руке у неё детское ведерко с пластиковой лопатой, в другой — коричневая сумка. Она радушно улыбалась, сощурив глаза. Заметив мой взгляд, женщина поспешила к нам. — Я увидела, что Димочка решил завести себе друга, и решила не мешать, — посмеиваясь, проговорила пожилая леди, подходя ближе. Я улыбнулась. От женщины веяло домом. Тем самым, в котором можно спрятаться от всех невзгод, зарыться в одеяло, а в перерыве от гремучей рефлексии выйти на кухню за чаем с горячими пирожками. И тогда становится лучше. Всё вокруг становится лучше. — Бабуль, давай она пойдет с нами? — Дима соскочил с лавочки, обхватывая своими маленькими пальчиками мою ладонь. Меня словно пробило током. — Я покажу ей свою новую коллекцию трансформеров! Я сразу почувствовала неловкость, желая вырвать свою руку из хватки мальчика, которая, казалось, невыносимо жгла мою кожу. Я уже готовилась произнести тысячу отговорок и уйти, как вдруг женщина вновь подала голос. — Я думаю, твои трансформеры действительно нуждаются в демонстрации, — с умным видом она кивнула, не сумев всё же скрыть улыбку. — Только их нужно показывать на сытый желудок! — вовсе не тонко намекнула леди, а я ощутила себя во сне. Дима взвизгнул, возвращая взгляд ко мне. — Пойдём! — и потянул меня с лавки. Что я вообще делаю? Куда иду? Зачем иду? Но ноги меня совершенно не слушались. Мою ладонь словно магнитом присосало к руке мальчика, и я, как послушная овца, шла за ним. Открылись ворота, и мы вошли в просторный, благоухающий двор. На большой полянке, по свежескошенной траве бегал, резвился шоколадный щенок лабрадора. Дима с радостным криком помчался к нему, но на пол дороги остановился, оборачиваясь, а затем побежал обратно. Ко мне. Мальчишка вновь вцепился в мою руку, и потащил в сторону собаки. — Пойдём, я познакомлю тебя с Барти! Я растерянно взглянула на женщину, которая лишь молча кивнула, подбадривая меня улыбкой. Мне всё ещё казалось, что я сплю, и всё происходящее — лишь плод моего воображения. Но стоило мне встретиться с карим взглядом, наполненным искренним задором, и я позволила себе отпустить всевозможные опасения, отдаваясь моменту здесь и сейчас. Странно, но я никогда не питала огромной любви к детям. Они не вызывали во мне никаких эмоций. Ни радости, ни жалости, ни злости. Никаких. И я точно знала, что детей у меня не будет. Вот никогда. Я могла успешно занести себя в список чайлдфри. И сейчас во мне словно боролись две личности. Одна воззывала к голосу разума, вынуждала вспомнить, кто я есть на самом деле и чего хочу от жизни; вторая — позволила расслабиться, следуя за ритмом своего сердца. ___ — А это Бамблби, — Дима показывал мне очередную игрушку трансформер, после чего аккуратно ставил её на полку. Я даже удивилась. Мне думалось, он с диким восторгом будет мотылять игрушками у меня перед лицом; на самом же деле — он брал из полки по одной и, называя их имена, ставил обратно. — Эти, — он показал пальчиком на самую высокую полку, — мне купила мама, а эти, — показал на вторую и третью, — подарили родственники. Я люблю с мамой играть в трансформеров, это интересно, — он так спокойно мне рассказывал о своих игрушках, что я не могла заставить себя отвести взгляд от этого малыша. Было в нём что-то... Но что самое интересное и пугающее одновременно — запах. Я чувствую его от этого мальчика, я почувствовала его, войдя в дом. Он ворвался в моё обоняние так резко, и мне нужно было время разобраться с этим. Конечно, в каждом доме есть свой запах, который могут почувствовать только гости. В этом же запахе присутствовало нечто особенное. Что-то едва уловимое, цепляющееся за ветви сознания, и так же незаметно исчезающее. — А где твоя мама? — я поимела любопытство спросить его о женщине, которая его родила. Интересно, у неё такие же глаза? — Работает, — вздохнул Дима. — Но вечером она приходит домой, — тут же засиял, — и весь вечер мы играем. Я очень люблю её, — на последней фразе он словно вспомнил любимую им женщину, так как неуловимая улыбка поселилась на лице мальчишки, а глаза словно смотрели сквозь меня. Задумался. В этот момент он выглядел не по годам взрослым и осмысленным человеком. И я в который раз поражалась. И… был ещё один вопрос, который меня интересовал до ломоты. Я втянула воздух и на выдохе задала его. — А папа? Дима на секунду оторвался от любования игрушками и посмотрел на меня. Пронзительно так посмотрел, заставив меня почувствовать неловкость от, возможно, неуместного вопроса. Затем опустил взгляд и, пожав тонкими плечиками, вернулся к трансформерам. Я уж было подумала, что это и есть ответ. Он не знает. Но тут он вновь заговорил, теребя в руках Мегатрон. — Он ушёл от мамы, когда я был у неё в животике. Черт. Вот ты дура, Маша. Лучше бы молчала. Я представляю, с какой болью дался ему этот ответ. В комнате воцарилась тишина, прерываемая скрипом пластика. Мне хотелось исчезнуть. Я собралась извиниться, но тут Дима повернулся ко мне. — А ты не бросишь меня? Что мне ему ответить? Что я здесь случайно? Что я действительно не хочу покидать этот дом, потому что… один дьявол знает почему. А давать ему тот ответ, который он так ждёт, без полной уверенности, было бы подло. Но… Я же могу наведываться сюда? Могу с ним гулять? Его бабушка, думаю, явно не против моего присутствия. Я искренне улыбнулась и, подсев к мальчишке ближе, мягко щелкнула его по носику. — Не брошу. ____ Прошло ещё немного времени и нас позвали на обед. Мне было неудобно есть в гостях, но позывы желудка переубедить трудно. Сев за стол, Дима с аппетитом набросился на еду, я же пыталась есть аккуратно, хотя с удовольствием повторила бы его бросок. ____ — Скажи своё имя. После обеда мы вернулись в детскую. Я пыталась уйти, но мальчик не дал мне этого сделать. Он настойчиво вёл меня к себе, умоляя остаться хотя бы на несколько минут. Я невольно задумалась: есть ли у него друзья? Те, с кем он может разделить самые светлые мгновения своей жизни. Я часто замечала, как во время разговора он словно впадал в себя, но не выглядел при этом беспокойно. Он как будто бы выделял время для единения со своими мыслями. В такие моменты я любовалась им. Мне впервые в жизни понравился ребёнок. И если быть честной, Дима — самый лучший друг за всю мою жизнь. — Меня зовут Маша. — Маша, ты очень красивая, — искренне сказал малыш, подходя ближе и обнимая меня. Второй раз за сутки на меня словно вылили ушат ледяной воды. Эти маленькие объятия были такими… родными. Нет, правда. Он словно знал, как лишить меня дара речи. И, черт возьми, его запах!.. Дима забрался ко мне на колени, с интересом разглядывая мои волосы. Его голова была напротив моего носа, и я невольно вдохнула тонкий, медовый аромат его волос. Нет. Нет… Мне срочно нужно домой. Это чертово безумие. Я схожу с ума. В эту секунду я услышала хлопок входной двери. Дима тут же подпрыгнул на моих ногах, мгновенно слезая и выбегая из комнаты с криком «Мама!». — Дим, мне нужно помыть руки и переодеться, давай позже поиграем? — услышала я за дверью, и перед глазами стремительно поплыло… ____ — Маша, Маша! Проснись! — детский крик был первым, что я услышала. Не сон?.. Головная боль точно ложкой скребла мозговые извилины, заставляя жмуриться от невыносимой пытки. — Маша… — Мама, она выздоровеет? Она мой самый лучший друг, она мне очень нужна! — Да, малыш, с Машей всё будет хорошо. Принеси, пожалуйста, с кухни стакан воды. Хорошо? Я присмотрю за ней. — Хорошо! — Маша… Боже, Машенька… Это я, прошу, приди в себя, — тёплая ладонь коснулась моей щеки; из глаз брызнули слёзы. Я перевернулась на бок и позволила себе выплеснуть скопившуюся боль. Этого не может быть. Не может быть! Её голос. Чёрт побери, её голос! Голос, который я пыталась забыть пять лет. Голос, который мерещился мне во снах. Голос, который был моей галлюцинацией. Образ, который был моей жизнью. Я боялась открыть глаза. Я так и лежала на полу в позе эмбриона, обхватывая руками колени, и плакала. — Маша, я умоляю тебя, — надломившийся, с хрипотцой. — Прошу… — умоляющий шепот… Сильные руки обхватили моё лицо, поворачивая на себя. Я не могла открыть глаз. Я боялась. — Милая, родная, я прошу тебя, — мягкие пальцы прошлись по солёной сырости, подрагивая. — Если открою, ты исчезнешь. — Нет, глупышка, никуда я не исчезну, — тихий смех заставил меня распахнуть веки. Я смотрела в упор на такое знакомое, до боли, лицо. Любимые кофейные глаза… Губы, растянутые в ленивой улыбке. Редкая россыпь родинок на правой щеке. Я помню, как любила пересчитывать их перед сном. Как любила целовать их, чувствуя губами её улыбку. И сейчас она смотрела на меня так, словно и не было пяти лет разлуки: с нежной, искренней любовью в карих глазах. — Лера… — Да, солнце, это я, — Лера поглаживала моё лицо, убирая со лба короткие, мокрые пряди. Было видно, как она сдерживает собственные слезы. — Это ты? — Это я. Я пыталась встать, но крепкие ладони пригвоздили меня к полу, запрещая. — Не вставай, сейчас Дима принесет воды. Как по щелчку, именно в эту секунду дверь отворилась и вошёл мальчик, крепко держа в руках полный стакан. — Сейчас, Маша, — он сел возле меня и, сам, поднес стакан к моему рту. — Пей, — я усмехнулась и приподняла голову, делая спасительные глотки. — Спасибо тебе, мне уже намного лучше, — я поблагодарила юношу, замечая, как расцветают его глаза, приобретая оттенок молочного шоколада. Как же они с Лерой похожи… Почему я раньше этого не заметила? И ещё этот запах… Всё сходилось. Мне нужно было просто понять. Он отложил стакан, и… крепко прижался к моей груди, обнимая. Я словно онемела. Взглянув на удивленную таким поведением Леру, которая отошла от нас на небольшое расстояние, заметила, как покраснели её щёки. Она не могла отвести от нас глаз. — Ты меня напугала, — пробормотал куда-то в район ворота блузки Дима. И прижался сильнее. Наконец, я смогла побороть ступор, и обняла мальчишку в ответ, нежно поглаживая его спину. — Теперь со мной всё хорошо. Спасибо тебе. И твоей маме, — я вернула взгляд девушке. Валерия явно смутилась, так как резко отвела взгляд на шкаф, теребя рукава своей белой блузки. Я улыбнулась. — Кхм, Димуль, — девушка обратилась к сыну, и тот принял сидячее положение, готовый внимать её словам, — сходи, пожалуйста, помоги бабушке с ужином. Ей нужна мужская помощь. — Помогу, — мальчик с готовностью отозвался, вставая с пола. На секунду он задумался, и потянулся к моей руке. — Только давай Маша пойдет со мной? Я пыталась скрыть улыбку, но получалось очень плохо. Я видела, как Лера слегка оторопела, но буквально через мгновение приняла прежний вид. — Дим, — её голос стал ниже, но не строже. — Мне тоже хочется поиграть с Машей, — закончила она более весело. Мальчик размышлял, и Лера поспешила его успокоить: — Я позабочусь о ней. — Ладно, — важно согласился Дима, вызывая улыбку на наших лицах. Как только дверь закрылась, я села, сложив ноги в позу лотоса. Опустила голову и начала дергать резинку белых носков. Я совершенно не знала, как начать диалог. Ком в горле не позволял издать хоть звук. В какой-то мере мне было страшно. Я всё ещё предполагала, что стала заложницей своих фантазий, только теперь на более продвинутом уровне. Тень спереди колыхнулась, а потом пошла на меня. Я замерла, как статуя, гипнотизируя взглядом пол. Короткие пряди то и дело падали на глаза, но мне было все равно. Боковым зрением я заметила, как девушка села возле меня. Минуту ни одна из нас не решалась произнести хоть что-нибудь. В томительной тишине было слышно тиканье секундной стрелки. Первой тишину нарушила Лера. Я вздрогнула, почувствовав, как нежные пальцы заправляют непослушную прядь за ухо, открывая вид на мой профиль. Прикрыла веки, ощутив тепло бархатной кожи на своей щеке. Родные прикосновения, родной голос… — Я ждала тебя, Маш. Я затаила дыхание, ожидая, что она скажет дальше. Казалось, воздух вокруг нас налился тягучим свинцом. Все звуки разом стихли; зрачки впились в мягкую, шероховатую поверхность ковра. Сквозь пелену накатившего волнения я слышала сбившийся, хаотичный ритм собственного сердца. С медленным, долгожданным вдохом я вновь услышала: — Ты, наверное, думаешь, что я просто устала от тебя. Но это не так, — мне вдруг стало так больно… Ведь каждый день, каждую ночь я задавала себе банальный вопрос: «Почему?..» Почему на самом деле она ушла от меня? Почему отпустила? Я прикусила внутреннюю сторону щёк, отвлекая себя от непрошенных слёз. — Когда меня повысили, на мои плечи взвалилась новая кипа обязанностей: в два раза больше командировок, в два раза больше встреч с клиентами. Ты тогда ещё училась на втором курсе, и я видела, как тебе тяжело. Вместо того, чтобы проводить с тобой время, я только и делала, что до ночи готовилась к наступающему рабочему дню. Я так сильно боялась потерять эту должность, что забыла о самом важном… — она замолчала. Всё вышесказанное я слушала очень внимательно, чтобы не упустить ни малейшей детали. Я навострила уши, готовясь услышать самое важное. Вместо этого вздрогнула, неожиданно ощутив теплую ладонь на своей щеке. Не понимая, что творю, я подалась навстречу трепетному прикосновению. Сбоку раздался изумленный вздох. Я не выдержала мучительной тишины, умоляя: — Продолжай… Пожалуйста, продолжай… Нежные пальцы девушки остались на месте, робко поглаживая мою щеку. — Время, проведённое с тобой, важнее любой работы. Я осознала это, когда, как мне казалось, ничего исправить уже нельзя… Я видела, как с каждым днем ты угасаешь. Ты уже не смотрела на меня, как прежде. Мне казалось, я лишь разочаровываю тебя. Неожиданно для себя я всхлипнула, чувствуя, как плотина, прочно сдерживающая эмоции, даёт трещину. Пальцы на моей коже задрожали, и вскоре Лера убрала руку. Набравшись смелости, я повернулась к ней, заглядывая в карие глаза. — Помнишь, у тебя были маленькие чёрные трусики? Которые я так любила, — Лера неуверенно кивнула, немного опешив от моего вопроса. — Я до сих пор в них сплю… — я прикрыла веки, не решаясь увидеть эмоции девушки в данный момент. — Да, я украла твоё чёртово бельё во время переезда в дом родителей. Я хотела, чтобы часть тебя осталась со мной… Я даже купила отдельный порошок для них, чтобы они пахли точно так же, — усмехнулась. — Глупая. Это было так наивно с моей стороны. Ведь ты… — договорить я не успела. Мою шею обвили настойчивые ладони и резко потянули вперёд. От неожиданности я открыла глаза и, на судорожном вдохе, слилась в требовательном поцелуе… Огонь в грудной клетке полыхал; живот втянулся, всё тело напряглось как натянутая тетива. Я совершенно потеряла контроль над собой. Давно забытые ощущения вспыхнули, точно спичка, грозя сжечь всё на своём пути. Лера сминала, кусала мои губы. Мне потребовалось время для осознания происходящего. Волна сладострастной дрожи прошлась по затылку, стекая на позвоночник. Я собралась перекинуть ногу через её бедра для удобного расположения, как сладкая нега была чертовски резко прервана… Я разочарованно застонала, считывая в карих глазах явное желание. Что случилось?.. Почему она остановилась? Она ведь хочет… Я непонимающе уставилась в Лерины глаза, пытаясь понять её, разгадать. Девушка поспешно отвела взгляд; грудная клетка тяжело вздымалась при каждом вдохе, натягивая тонкую ткань белой блузки. Пытаясь побороть волнительную тошноту, я тихо спросила: — Я сделала что-то не так?.. Девушка тут же поспешила меня успокоить, касаясь моей руки. — Нет, Маш, ты всё делаешь так… Это я… Просто… Черт, — она опустила голову, делая глубокий вдох. Вернула взгляд. — Прежде чем мы… продолжим, я хочу, чтобы ты знала точную причину моего тогдашнего поступка. Я напряглась, пытаясь считать ответы в её встревоженном взгляде. Накрыла её ладонь, держащую меня за руку, своей. — Что за причина? — Когда я уже совсем отчаялась, когда мне было больно смотреть на нас со стороны, на мой телефон пришло сообщение с неизвестного номера… с просьбой отпустить тебя. — Что?.. Я почувствовала, как в горле пересохло, а на глазах выступили мелкие слезинки. Я молчала, всем видом показывая, что жду продолжения. — Этот… аноним заявил, что очень любит тебя, но из-за меня ты… ты не можешь дать ему шанс. — Валерия запиналась, подбирала слова, я же сидела и кусала губы, борясь с потоком слез. Как же больно… — Я сразу подумала на твоего одногруппника, который постоянно пытался ухаживать за тобой, и которому явно не нравилось, что я забирала тебя после пар. Но в тот вечер, в ту злополучную минуту, когда я была на грани, я подумала… что это будет выходом. Что, возможно, он неплохой вариант для тебя и именно то, что тебе нужно. Я каждый день корила себя за то, что так просто отпустила, за то, что струсила. — Ты подумала… — глухо повторила я, смотря в пол. Слезы монотонно текли по щекам, на секунду задерживаясь в уголке губ, чтобы, с новыми силами, продолжить своё путешествие. Лера сжала мою ладонь, надрывно прошептав: — Прости… Я поморщилась, борясь с эмоциональным приступом. — Ты подумала, что лучше знаешь, что мне нужно. Что можешь вот так решить, в чём я нуждаюсь. И ты, бедная, под давлением неизвестно кого, прогнулась и сдалась, — все слова сочились из меня, словно яд, но я не могла остановить себя. Многолетняя боль, прилипшая к стенкам желудка и напрочь окаменевшая, начала таять под прессом Лериных признаний, вытекая наружу. И я не смогла сдержать себя… — А обо мне ты подумала?! — я повернулась лицом к девушке, гневно сверкая мокрыми глазами. — Хоть раз ты подошла и поговорила со мной?! Хоть раз ты спросила меня, чего я хочу?! Ты всё решила за нас! Сама! Чхать ты хотела на меня! Ты не любила меня! Не любила!!! Я кричала что-то ещё… Резкие и необдуманные слова вылетали из меня, словно пули из оружия. Но не задерживались в памяти. Сквозь плотную влажную пелену и истерический крик я увидела, как Валерия вздрогнула, отшатываясь назад… Злость, обида, невысказанность нашли своего слушателя… И Лера была самым последним человеком, который должен был это услышать… В панике я отдернула потные ладони, вставая на ноги. Биение сердца усилило свой ритм. Понимание случившегося только сейчас начало проникать в сознание. Мне было страшно. Я испугалась саму себя. Мне нестерпимо захотелось покинуть собственное тело и бежать, бежать… Не оглядываясь назад. Не соображая, что творю, я вылетела из комнаты, а потом и из дома. Осознание упущенной возможности набатом било по черепной коробке, вынуждая вернуться к девушке и извиниться. Извиняться столько раз, пока не простит. Но собственная гордость запрещала. В мучительных терзаниях я добралась до дома, открывая банку мороженого под комедийный фильм. Устала. Вечером следующего дня раздался звонок в дверь. Я вздрогнула от неожиданности и поставила фильм на паузу, откладывая в сторону миску с чипсами. Открывать не хотелось. Может, сами уйдут? Подождав ещё с минуту, звонок повторился, вновь заставляя меня дернуться. Чертов писк, нужно сменить дверной звонок. Не имея и малейшего представления, кто бы это мог быть, я накинула халат, по дороге заглянула в ванную, оценивая внешний вид. Быстро умыв рот от приправы, я вытерла лицо и пошла открывать. И тут же закрыла дверь. Лера… Что она здесь делает? Как нашла мой адрес? Что вообще происходит? — Маш, открой, пожалуйста. Мне очень нужно с тобой поговорить. Я тяжело дышала, прислонившись спиной к металлической поверхности. Поговорить?.. А о чём? Любопытство всё же взяло верх, и я открыла. — Привет. — Машенька… Можно я войду? Машенька… Она так нежно назвала меня, несмотря на то, что я ей вчера наговорила. Я пыталась считать с её взгляда хоть намёк на фальшь, но её там не было. Я сделала шаг назад, пропуская девушку в коридор. Лера разулась и повернулась ко мне. В смущении я опустила глаза. Моему взгляду пали шикарные ноги с милым пастельно-розовым педикюром. Я отвела взгляд левее, любуясь паркетом. — Где я могу помыть руки? — мягкий голос вывел меня из робости, и я подняла голову. — Там, — пальцем я указала в сторону ванной, оставаясь стоять на месте. Валерия улыбнулась и прошествовала в ванную комнату. Нет, ну вообще не вяжется… Я стояла и рассматривала ногти на руках, хмурясь неизвестно от чего. Я знала, что Лера не обидчивый человек, но чтобы настолько… — Я всё, — оповестил меня родной голос. Я отвлеклась от своего занятия и посмотрела на девушку. — Отведешь меня в комнату? Или можем поговорить прямо здесь… Я улыбнулась. Она вела себя настолько легко, что я уже практически забыла о случившемся. Практически. — Да, пойдём, — наконец я сдвинулась с места, ведя девушку в комнату. Войдя, я тут же прикрыла руками глаза. Чёрт, здесь так неряшливо… Как можно скорее, я пыталась сгрузить в большой пакет пустые пачки от сладостей, обёртки от мороженого, несколько бутылок газировки, фантики от конфет… Их было несчитанное количество, и, справившись за минуту, я выбежала на улицу, желая скорее выбросить мусор в мусоропровод. Вернувшись, как ни странно, я не ощущала стыда. Мне кажется, Лера всё прекрасно понимала… Наспех сняла тапки и пошагала в комнату. Увиденное заставило сердце защемиться. Кровать была идеально заправлена, вещи аккуратно сложены. Я прикусила губу от потока чувств, ресницами смахивая слезинки. Лера, видимо, не услышала, как я вошла, так как стояла спиной ко мне и что-то рассматривала в руках. Мне выпала возможность полюбоваться прекрасным видом сзади: шелковые локоны были собраны в низкий хвост, обтянутый атласной лентой. Тело обтягивало средней длины платье с длинным рукавом. Я тихо подошла, и положила ладони на её плечи. Девушка явно этого не ожидала, мелко вздрагивая. Поставила рассматриваемый предмет обратно на полку. А там… наша совместная фотография. Отдыхая вместе на море, мы попросили молодого человека нас сфотографировать. Лера стояла на берегу, а я запрыгнула ей на спину, обхватывая ногами талию, руками — шею. На наших лицах светилась радость… — Прости, я не слышала, как ты вошла, — девушка разгладила несуществующие складки на рукаве, несмело заглядывая в мои глаза. — Ты заправила кровать. И вещи теперь не лежат где попало, — я смущенно улыбнулась. — Да? — притворно удивилась девушка. — А по-моему, всё так и было. Я усмехнулась. Это вполне в её стиле. Села на кровать, поджав под себя ноги, и молчала. Через минуту матрас справа от меня прогнулся, а нежные руки обняли меня за плечи. Я не осталась в долгу и крепко обняла её за талию. Сделала глубокий вдох, чувствуя кончиками обоняния сладкий мёд… Выдохнула. Вдохнула снова. Лера тихо засмеялась, прижимая меня плотнее к себе. В голове невольно всплыли знакомые строки: Запах женщины моей Я хочу остаться с ней, с ней До конца моих дней И я, действительно, хочу быть с ней. До конца моих дней… — Нравится мой запах? Я вздрогнула, выпускаясь из объятий. Чувствовала себя пойманной с поличным, отчего стеснялась теперь даже посмотреть в её сторону. Я ощущала затылком её озорную улыбку. В голове вмиг всплыл вопрос, который я не решалась задать ранее. Поборов застенчивость, повернулась лицом к Валерии. — Дима… С лица женщины в одно мгновение стёрлась мягкая улыбка, сделавшись печальной. Весёлый взгляд стал грустным. Лера посмотрела в окно позади меня, видимо, думая, как ответить. — Попытка отвлечься, — грустно усмехнулась она. — Без мыслей о возможных последствиях. Но… Я благодарна ему лишь за то, что подарил мне сына. — Я серьёзно слушала, внимая каждому её слову. — Конечно, я сразу сказала, что он может идти куда хочет, и что от ребёнка я не откажусь. Он был очень раздражён и требовал аборт. Вопил, что Димка сломает мою жизнь, и я ещё вспомню его слова. Но я счастлива, — Валерия вернула мне взгляд, улыбаясь уголками губ. — Я не собиралась отказываться от второго, самого важного человека в моей жизни, — серьёзно закончила она, не отрывая глаз от моих. Я опустила взгляд, почувствовав ком в горле. События прошлого стремительно пронеслись перед глазами. Я, совсем по-детски, наивно, закрыла руками лицо, начиная всхлипывать. Почему я такая плакса?.. В следующую секунду, я даже не успела опомниться, как оказалась в крепких, любимых объятиях. — Маленькая моя, прошу тебя, не плачь… — Лера покачивала меня из стороны в сторону, точно ребёнка, целуя мою светлую макушку. — Я больше не отпущу тебя, слышишь? Никогда-никогда… — я ещё глубже зарылась в её руках, ревя пуще прежнего. — Ну же, девочка моя… Я с тобой, я рядом… Вдруг Валерия отстранилась и подошла к тумбочке в дальнем углу стены. Я проследила взглядом, увидев, как она схватила пачку сухих салфеток. Не понимая, что делаю, я сорвалась с постели, обхватывая удивленную девушку за шею, и накрыла родные губы своими… Лерин ступор продлился всего несколько секунд. Вскоре мягкие губы ответили на мой жадный поцелуй. Я нахально вторглась языком в рот девушки, напористо ища её. Валерия застонала, прижимая меня к себе за талию. Я, как дикая кошка, как обезумевшая пантера, целовала её, кусала губы, прижималась всё ближе… Я резко почувствовала необходимость восполнить перерыв длиною в целых пять лет. Мы целовались минут пять, десять… Я не знаю. Лишь когда я почувствовала боль на губах, отстранилась, тяжело дыша. Валерия смотрела чётко на меня, в янтарных глазах читались страсть, желание, любовь… Девушка пыталась восстановить дыхание, всё ещё обнимая меня. Я хотела… Я очень хотела. — Я могу… Могу доставить тебе… — Да… — блестящие от возбуждения глаза смотрели ровно в мои; припухшие от поцелуев губы слегка подрагивали; грудная клетка рвано вздымалась. От переполнявших меня эмоций я забыла, как дышать. Лера явно заметила мой ступор, и приблизилась вплотную, опаляя жарким дыханием ушную раковину. — Да, моя маленькая… Ты можешь делать всё, что пожелаешь, — в доказательство своих слов девушка накрыла мои руки своими, сжимая ими собственную грудь и томно выдыхая мне в ухо. — Оо… Ты можешь делать всё, Маша… Всё… Очнулась я лишь тогда, когда кончик языка прошелся по мочке, а затем сменился губами. Я могу делать всё, что захочу… — Тогда, — я обошла девушку, оказываясь за её спиной и, убрав длинные локоны, захватила бегунок, — я сниму с тебя это платье, — медленно потянула его вниз, впиваясь взглядом в открывшиеся участки смуглой кожи… Я не сдержалась и припала губами к позвоночнику, свободной рукой обнимая живот девушки, прижимая податливое тело к себе. Я пересчитывала губами позвонки, взамен награждаясь тихими постанываниями… Спустив бегунок до конца, я медленно потянула вниз один рукав, затем второй. Едва не захлебнувшись от изящной красоты передо мной, я опустилась вниз, помогая девушке выйти из одежды. С тремором в коленях я поднялась, аккуратно положив платье на край кровати. Дрожащими пальцами я пыталась расстегнуть застёжку бюстгальтера, но у меня ничего не получалось, отчего я начала ни на шутку паниковать. Ну же, расстегнись… В этот момент Валерия повернулась ко мне, улыбаясь лишь одними глазами. Задорные, искристые карие огоньки подбадривали. Не отрывая глаз от моих, Лера взяла мои ладони в свои и завела за спину, накрыв ими застёжку. Чувствовать её тепло, поддержку в такие моменты просто бесценно и очень, очень необходимо. Я утопала в янтарной бездне, мне казалось, эти глаза способны загипнотизировать любого. Медленно, поборов внутреннюю трясучку, я таки расстегнула. Любимая мной женщина улыбнулась, опуская руки, позволяя спустить бельё с плеч. Ещё мгновение и я увижу её грудь. Ещё секунда, и я увижу светло-розовые, идеальные соски… Сглотнув набежавшую слюну, я, неторопливо, открывала вид на прекрасное. Господи, это самая великолепная грудь, которую я когда-либо видела… На несколько мгновений я зависла, пронзая острым возбуждённым взглядом розоватые налитые соски. Сверху послышался тихий, хриплый смешок, отчего упругие груди легонько затряслись. — Ты такая милая, — ответила девушка на мой восхищённый и вопросительный взгляд. Я вернула его обратно, не до конца осознавая реальность происходящего. Это всё моё? — Это всё моё?.. — озвучила я свои мысли севшим голосом. Всего пару дней назад я и представить не могла себе такой исход. Если это все-таки сон — я не хочу просыпаться. Смеющиеся глаза рассматривали мои; Валерия закусила нижнюю губу, нежно улыбаясь. Ей что, приносит наслаждение моя растерянность? Девушка наклонилась к моему уху, опаляя ушную раковину тёплым дыханием. Колени затряслись. — Это всё твоё, — горячо зашептала женщина, накрывая моей ладонью свою грудь. Я не удержала в себе стон. Мои цепкие пальчики сжали сосок, вызвав ответный стон с губ любимой. — Да… Всё твоё… Всё… Дальше всё происходило как в тумане… Влажные, дерзкие поцелуи; скользящие, страстные, волнующие прикосновения; тёплые, ласковые, нежные и нужные слова. В пучине захлестнувшего умопомрачения я всхлипнула то, что со вчерашнего дня только и крутится в моей голове. Я люблю тебя… Сейчас существовали только мы — я, и самая прекрасная женщина, повторно открывшая мне своё сердце, свою душу, своё тело. Определённо, я самая счастливая… Этот вечер, символизируемый точкой невозврата, изменил мою жизнь. Я не смогу без неё. Больше никогда. _____ Изнеможенные, уставшие, выдохшиеся, счастливые. Сплетясь пальцами, мы молча лежали, глядя в потолок. Тиканье часов прерывало тихое, рваное дыхание. Онемение во всем теле после очередного оргазма начало потихоньку отступать, позволяя каждой клеточке расслабиться. Почувствовав пристальный взгляд на себе, повернула голову. Столкнулась с нежным, словно изучающим, взглядом. Улыбнулась. — Ты чего? — Просто смотрю. Можно? Я усмехнулась, лениво кивая. Тут, внезапно, Лера разъединила наши пальцы и повернулась на бок, лицом ко мне. Облокотилась локтем, свободной ладонью накрывая мою грудную клетку… На мгновение я прекратила дышать. Мне казалось, сердце вот-вот выпрыгнет. Я чувствовала прохладные пальцы на разгоряченной коже, слышала биение сердца в висках. Мне так много хотелось ей сказать… Трепетный шёпот прервал скорый рой моих мыслей: — Твоё сердце так быстро бьется… — чувственный взгляд встретился с моим, и мне представилась возможность полюбоваться глубиной проникновенности: кофейные глаза, словно тягучая, горячая карамель, притягивали, манили своей сладостью и толикой терпкости. Я хотела потеряться в этих вкусовых ощущениях. — И я люблю тебя, Маш… Всегда любила. И в этот момент… ко мне пришло осознание того, что всё, ради чего я жила — здесь, рядом со мной. Чувство наполненности, цельности; последнего элемента пазла, без которого итоговая картина теряет свой шарм. И сейчас этот элемент, этот недостающий кусочек плотно-плотно залатал дыру в моём сердце. Я не сумела сдержать слёз. Накрыла ладонь девушки своей, чувствуя стук самого важного органа. — Ты не представляешь, как долго я мечтала это вновь услышать, — сквозь мутную влажную пелену я разглядела нежную, ласковую улыбку. Особенную. Которая всегда принадлежала только мне одной. — Ты живёшь у меня здесь, — надавив на руку Леры, я прижала её к своей грудной клетке. За пару секунд девушка приподнялась, нависая надо мной. Внимательный взгляд блуждал по моему лицу. Рука, находившаяся в заточении моей ладони, высвободилась; тонкие пальцы провели по линии роста моих волос, медленным движением накрывая губы. Я сглотнула. Лера облизнула собственные, наклоняясь. Мой рот невольно приоткрылся, и я не смогла отказать себе в удовольствии провести по тёплым пальцам языком. Девушка наблюдала за этим, как завороженная, и поспешно наклонилась к моему уху. — Я люблю тебя, я люблю тебя. Маш, я люблю тебя… Отстранила пальцы, вовлекая меня в глубокий поцелуй, не давая возможности сказать. Но это и не нужно. Та пылкость, с которой я ей отвечала, говорила сама за себя. Всего три слова, и я наполняюсь жизненной энергией, готовая свернуть горы. Всего три слова, и я самая счастливая. Всего три слова, и я живу... . . . . . . . — Димка, не упусти шанс, по-моему, ты ей понравился, — ехидно заметила я, держа маленькую ладошку в своей под весёлое цоканье моей женщины. Мальчишка засмущался, глядя на свою одноклассницу, и, отпустив мою руку, направился к ней. Предложил девочке открытую ладонь, в которую малышка, с застенчивой улыбкой вложила свою. Ребята, с рюкзаками на плечах, зашагали следом за новыми одноклассниками через цветочную арку, под весёлые возгласы, в здание школы. В первый класс. В новую жизнь…