Смех висельника

      Зал ликовал — высшекровку казнят на месте, за все её проступки и грехи. Публичные казни давно не новость, но размах, как правило, поменьше, не так много шума. «Какая честь». Тьма рассеивается лишь к центру строения, и ты не можешь оценить, насколько много троллей сидит на задних рядах трибун, — зато все они прекрасно видят тебя. Смотрят на тебя, обезображенную и безоружную, и среди гула их голосов ты едва можешь различить проклятия, летящие в твою сторону. Глупая постановка для глупых троллей, которым нужно хотя бы на пару мгновений почувствовать торжество справедливости в корне несправедливой системы, изо дня в день изматывающей всех, кому не повезло родиться с текущей по венам «неблагородной» кровью. — Господа, тише! С другой стороны зала суда выходит твой палач и твоя визави в одном лице — улыбающемся во все тридцать два и до невозможного довольном лице. — Сегодня такая чудесная ночь, не правда ли? — она раскидывает руки в стороны и медленно оборачивается вокруг своей оси, смотря на присутствующих. — Чудесная для казни преступницы, конечно же! Толпа рукоплескала и поддерживала её громкими выкриками. Луны на пару мгновений выглянули из-за облаков, смерив молчаливым взглядом всех собравшихся, прежде чем исчезнуть обратно. — На протяжении многих оборотов она безнаказанно забирала жизни других троллей, топила и грабила имперские суда, считая, что вершит своё правосудие, но сегодня она наконец узнает, что такое справедливость! — сложив обе руки на набалдашнике трости, Дебютантка останавливается у края пропасти. С другого края на неё смотришь ты. — Маркиза Спиннерет Майндфенг! Сознаёшься ли ты в преступлениях против Её Величества? — глаза за красными очками пылают огнём, словно она до сих пор смотрит на твой горящий флот, а не на тебя. Ты отказываешь ей в таком удовольствии, как ответ на бессмысленный вопрос, но её это, кажется, только больше раззадоривает. Возомнив себя хищником, она не сводит глаз с жертвы, пока неспешно вышагивает по дуге огромных «весов», посередине которой находится твой личный эшафот. Она сжимает в руке верёвку, предвкушая, что в скором времени там окажется твоя голова. — Если ты скажешь, что сожалеешь о содеянном, я, может быть, проявлю каплю милосердия и сделаю это быстро и менее болезненно. Откровенный блеф. Поработиаторов ты не видишь, но точно знаешь, что они здесь; им наверняка плевать, умрёшь ты сразу или будешь биться в предсмертной агонии, но вот толпа моментально отзывается недовольными возгласами. Конечно. Они пришли сюда за шоу, а не ради быстрой расправы. Что ж. Ты дашь им то, чего они так жаждут. — Значит, отказываешься от моего предложения. Тогда, может, у тебя есть что сказать напоследок, Маркиза? Тишина пронзает доселе не умолкавший зал. «Ждут её ответа», — наверняка думает Дебютантка, и ты усмехаешься этой мысли. — Ваша честь, — произносишь ровным голосом, внимательно наблюдая, как от её улыбки не остаётся ни следа. — Вы верите в жизнь после смерти?       Теперь вы меняетесь ролями. На этот раз ты — хищник, а её глаза бегают по опустевшим трибунам. Тролли, пару минут назад желавшие тебе смерти, отрезают все пути к отступлению и бегут к загнанной в угол добыче, сбивая друг друга с ног, но совсем не задевая тебя. Шаг назад — пропасть, шаг в сторону — тролли, тянущие руки к бессмысленно выставившей перед собой оружие Дебютантке. Десятки рук поднимают её в воздух, к другим, держащим верёвку; другие две руки выхватывают у неё оружие, которым она, крепко сжимая его своими пальцами, беспорядочно отбивается от врагов. Ты смотришь на это торжество майндконтроля, но никакой радостью внутри данное зрелище не отзывается. Осколки растоптанного красного стекла хрустят под ногами, и вы сталкиваетесь взглядами в последний раз, прежде чем ты наклоняешься, чтобы поднять упавшую трость. Верёвка крепко обвивается вокруг хрупкой шеи, но ты уже не смотришь, поворачиваясь лицом к выходу. — Очень жаль, — озвучиваешь ты свои мысли, но голос утопает в предсмертном крике и невнятных попытках воззвать троллей к разуму. К разуму, который ты держишь под своим полным контролем. Конечно, она понимает, что единственные, кто в данный момент слышит её, не придут на помощь, но продолжает раздирать своё горло и твою душу на куски.       Крик прекращается. Видимо, это конец. Ты успеваешь сделать всего пару шагов навстречу свободе, как вдруг по залу прокатывается громкий смех. Кровь стынет в жилах, и вместе с ней цепенеешь ты, застывая на месте. Страх и отчаяние стали чуждыми её охрипшему, но сковавшему всю тебя голосу, уступив место страшному смирению с тихими нотами никак не утихавшей внутри неё обречённости. Это конец для неё и новое начало для тебя, но её смех — это победа над тобой. Победа над самой смертью, что затягивает верёвку всё туже, и в свои последние моменты гордая законокарательница смотрит прямо тебе в спину. Не нужно оборачиваться, чтобы почувствовать на себе взгляд (уже почти) мёртвых глаз. Ты уже не слышишь ничего, кроме истерического смеха. Непрекращающийся, он заглушает толпу разъярённых голосов и резко, как свеча от дуновения ветра, затухает. «Ещё увидимся». Теперь всё точно кончено.