Зеркало в углу.

Кеннеди был полон энергии. До самых краев. Эта энергия управляла всем в его жизни. Она двигала любые обстоятельства и покоряла любых людей. Она даже могла контролировать Криса. И Редфилд прекрасно понимал, что с возрастом Леон еще лучше научится управлять своей энергией. Нужно было сосредоточиться на спарринге. Каждый захват со спины Крис ловко обходил, используя разницу в боевых навыках. Первый раз он так резко перекинул через себя Леона, что полицейский еще полчаса ощущал волну от удара. Его спина невыносимо гулко отзывалась болью на каждое движение, но азарт и желание «завалить» Криса были сильнее инстинкта самосохранения. К тому же, в сотый раз прижавшись пахом к заднице Редфилда, он вовсе потерял всякий страх. Осталось только вывернутое по горизонтали откровение, которое опечаталось на его веке изнутри — он хотел Редфилда. Каждый раз, моргая, он погружался в момент, когда не просто прижимался со спины к Крису, а плавно входил в него, окольцовывая чужую талию руками. Грудину захватывал щекочущий жар, и Кеннеди потерял фокус и смысл происходящего всего лишь на пару секунд, но и этого было достаточно, чтобы перестать сопротивляться. Во время очередного ловкого приема, он просто замер и повис на спине Криса. Силы кончились где-то три удара назад. Крис расслабился почти моментально, больше не пытаясь бороться с телом Леона, он позволил навалиться на себя. — Уже устал? Редфилд опустился вниз, как тяжелый якорь, утаскивая тело Кеннеди с собой. В просторной гостиной очень теплый пол, который обильно заливало солнечным светом. Мебель, забитая по углам, все равно иногда мешала заниматься вдвоём. Но это лучше, чем раздельно, на разных тренировочных базах. Леон глухо угукнул, не желая отрываться от горячей спины Криса. — То есть трахаться ты можешь часами, а спарринг всего на полчаса? — Будем честны: в сексе большая часть работы лежит не на мне. На мне лежишь ты. Крис рассмеялся. Низко и хрипло, но так искренне, что у Леона стянуло внутренности узлом от осознания простой и довольно теплой истины: он очень хочет Криса. Не тело, а источник всех самых безумных чувств в своей грудине. Леон перенес точку опоры на свои колени, пока Крис лежал под ним. Он выдохнул в загривок лейтенанту, скользнул ниже, не отрываясь от чужого тела. На Леоне задралась тонкая белая футболка, он коснулся оголенным животом спины Криса, замер на ягодицах, юркнул чуть выше и укусил Редфилда под лопаткой. Он прихватил кожу зубами, надавил на нее языком. Крис всегда шумно выдыхал и тихо стонал, когда Леон царапал его по лопаткам. Только этого сейчас было мало. Вибрирующее под ребрами сердце заставило кости дрожать, слишком сильно прогрело кровь. Леон прекрасно чувствовал ее сгустки под кожей на руках и шее. Он улыбнулся и одной рукой проскользнул под тренировочные штаны Криса, а другой твердым движением прижимал его плечо — просил оставаться на месте. Крис заинтересованно оглянулся через плечо, продолжая улыбаться: — Что ты задумал? Последние буквы утонули в очень звонком и хриплом одновременно стоне, который Крис от неожиданности пропустил с полными легкими. У Леона от этого звука дернулась рука, которой он успел не только забраться под одежду Крису, но и скользнуть внутрь. Осторожно преодолев сопротивление мышц, Леон наученным движением сжал пальцы так, что точно проехался по простате. Он был слишком хорош в этом, как и в сексе целом. Но если в другой ситуации Кеннеди порадовался бы тому, какой он охуенный, то сейчас он нагло восхищался Редфилдом. — Если бы ты знал, — он прокрутил кистью руки, ставя ее в более удобное положение, — как я люблю твою привычку заниматься без футболки, но эти ебучие штаны тебе ничего не пережимают? Он видел, как сильно была напряжена спина Криса, пока лейтенант не услышал его голос. Видел и то, как Редфилд начал расслабляться, услышав те самые отчаянно восхищённые ноты в голосе Леона. Как будто могло быть иначе. В ответ на свой вопрос, Кеннеди услышал еще один стон, более глухой. Но его уже не пытались заглушить. Пальцы аккуратно прошлись по небольшой окружности, выскользнули и разошлись в разные стороны, сильнее растягивая кожу. Леон не мог перестать улыбаться глупо и не по ситуации очень влюблённо. Он понятия не имел насколько Крис чувствительный. Но сейчас прекрасно слышал это, ловко двигая рукой до тех пор, пока постоянно сползающая выше резинка штанов не начала действовать на нервы. Да и собственный член, давно стоящий колом, не помогал в этой ситуации. Кеннеди скользнул свободной рукой по боку Криса. Вместе с его рукой прошлась и тень по солнечному пятну, которое грело лопатки и шею Редфилда. Лейтенант не двигался больше нужного, не шутил и щедро поощрял Леона голосом. Но Кеннеди смущал его взгляд, направленный в другую сторону. Каждый раз, когда он пытался оглянуться, Крис приподнимался выше, толкался назад, насаживаясь сильнее. Естественно, охваченный восторгом, Кеннеди быстро забывал об этом. Он медленно дошел второй рукой до задницы Криса и спустил его штаны ниже, чтобы не мешались. В другое время хотелось бы от души оторваться, чтобы его большой и грозный лейтенант как минимум вежливо попросил продолжить, ну или выдрал бы Леона за такое потом до смерти. Но сейчас Кеннеди хотел только доказать Крису насколько он шикарно смотрится и чувствуется с этого положения; хотелось полностью вывернуть ему каждый восторженный всклик в голове. Поэтому он подчинялся сигналам чужого тела, ловко перебирая пальцами по нужным точкам до тех пор, пока пятна под кожей не разгорелись окончательно. Он заметил, как Крис дрожит на выдохах. Его торс не касался пола, он выгнулся, удивительно пластично подставляясь под руки Леона. Весь его вес, перенесенный на руки и плечи, заставлял Редфилда замереть в напряжении. По четкой линии лопаток и позвонков от солнца и возбуждения двигались маленькие капли пота. Член касался теплого паркета каждый раз, когда Леон надавливал на поясницу, остужая пыл лейтенанта. Леона накрывало громким звуком чужого голоса и запахом одеколона, который почти перебил запах пота и нарастающего возбуждения. Мышцы пугающе сильно пульсировали, сжимая его пальцы, и Леон медленно вытащил их, любуясь легкой дрожью и еле видимыми мурашками, которые пробежались по коже Криса. Было до одури хорошо. Не хотелось кончить с первым же толчком, поэтому Леон сместил свои руки чуть дальше. Он обхватил пальцами член Криса и провёл по нему медленно, но сильно сжимая, несколько раз. Было жарко, ладонь быстро стала влажной, голос Криса стал хриплым с настораживающими нотками. Становилось сложнее контролировать и его, и себя. Кеннеди пытался справиться со своей одеждой как можно тише и осторожнее, мягко касаясь свободной рукой спины и живота Криса. Он бы сдох, если разбил ту атмосферу, которую сам же соткал вокруг Криса так кропотливо. Когда Леон вошел, стало жарко. Он крепко сжал пальцы на пояснице Редфилда, притягивая его к себе. Физически он был там, но мысли разлетелись к чертям собачьим на все четыре стороны. И дело было не том, что его член влажно и плотно обхватывали мышцы, и не в том, как это давление щекотало нервы на каждом толчке. Дело было в голосе Криса, в том, как его тело неожиданно стало звенящим потоком жара, который идеально ложился в ладони Леона. Дело было в голосе, который так откровенно раскрывался в каждом новом стоне. Дело было в самом Крисе и ни в чем больше. Каждое движение становилось все более и более резким, каждый толчок был на грани. Леон сильнее сжимал пальцы, но это не помогало удерживаться на месте, ему нужно было что-то надежнее. Редфилд оторвал от пола руку и завел себе за спину. Кеннеди схватился за нее, потянул на себя, фиксируя тела в одном положении. Крис уперся плечом в пол, отдавая обе руки. Леон крепко сжимал их. На сильных руках вздулись вены, кожа была почти красной, Крис еле двигал пальцами. Его пульс просто грохотал под кожей. Но этот рычаг на скрещенных запястьях позволил Леону взять безумный ритм, который выбил из лейтенанта еще больше стонов. В какой-то момент стало настолько нестерпимо жарко, что Леон проморгал сильные пульсации, хаотичное сокращение мышц и протяжный стон Криса. Он продолжал трахать партнера, задыхаясь от тяжелого остатка на легких. И кончил, резко притянув за руки Редфилда к себе. Только после разрывающей на двое волны, он почувствовал тело Криса. Собственные колени ныли, но Леон сконцентрировался на другом. Он выпустил руки Криса, толкнулся еще раз, получил нехилый удар по своим мышцам после вот-вот полученного оргазма. Кеннеди вытянулся и накрыл собой Криса. Его губы лениво касались шеи, а потом и щеки Редфилда. Когда он наконец-то увидел куда уставился Крис, то громко рассмеялся, подавляя свой смех поцелуем. — Извращенец, — тихо прошептал Леон, смотря в небольшое зеркало перед ними. Крис устало улыбался, также смотря на отражение. — Кто бы говорил. Кеннеди невесомо провел рукой по телу Криса и зацепил несколько белых капель, оставшихся на его животе. Он поднес руку к своим губам и с совершенно наглым и довольным лицом провел языком по пальцам. — Господи, — Редфилд широко улыбнулся и повернул голову в другую сторону, — ты ужасен. На его спине копошился Леон, разбираясь с пятнами спермы и одеждой, которую надо было снять до конца. Иногда в двадцатичетырёхлетнем полицейском было слишком много энергии. Столько бы и атомный реактор вместить не смог. Кеннеди, победив все, что было подле него, нагло сдвинул Криса с места, чтобы забраться ему под бок. Его горящие глаза и красные щеки были, наверное, самой лучшей наградой в любом спарринге. Даже если в таком. — Тебе нравится, — счастливо сообщил он, прижимаясь своим лбом ко лбу Криса. Его непослушные волосы, мокрые после этого представления, прилипли и растрепались еще сильнее. Редфилд сдался и перевернулся на бок дальше. Ему не нужно было просить или намекать. Губы Леона оказались в зоне досягаемости именно в тот момент, когда нужно было. Крис целовался немного грубо, очень долго и больно кусал язык. Крис мог вести в поцелуях, в постели, но никогда бы не смог довлеть над Леоном. Он окончательно поработит жизнь Криса (как и самого Криса, если совсем честно). Но этот человек, будто лишь обволакивает его и действует не только ради своих эгоистичных целей и неожиданных желаний. Он накрывает Редфила, затягивает в свою воронку, но лишь для того, чтобы сделать центром этой ядерной катастрофы. Он порабощает его с какой-то странной чистой эмоцией. Он делает это не поддельным обожаем и любовью. Он делает это, не давая Крису отступать. Он позволяет проигрывать на своих правилах.