Кажется

Когда М заходит в свою же квартиру, Джеймс уже ждёт её на диване, с таким видом словно, всё так, как и должно быть. Бонд упрямый подросток, и не важно сколько ему лет. Он выглядит очень плохо, опухшее лицо и топырящаяся из-под рубашки повязка намекают на то что всё прошло не слишком гладко. И рука. Особенно рука. Она выглядит страшно. Синяя, и кажется, почти не гнётся. Однако, это всё не мешает ему улыбаясь как кот стащивший со стола что-то вкусное, протягивать её флешку с информацией. - - Задание выполнено, мэм. М лишь коротко вздыхает и идёт искать в доме аптечку. * Но Бонд, прямо с нечеловеческим упрямством отказывается ехать в больницу, предпочитая отлеживаться на диване у М, которая делает вид что очень устает на роботе и у неё просто нет сил выгнать 007 из своей квартиры. Она специально оставляет ему, только каши, но Бонд стоически терпит, даже моет за собой посуду. Одно рукой. И в целом, если не считать несчастны диван, пятна крови на котором, останутся после Джеймса навсегда, его присутствие в квартире нечем не подкреплено. Паршивец. * Он живет так уже третий день в её в квартире, лежит на её диване, и она совершенно не понимает, что с ним делать. И не уверена, что хочет. Здесь он под пересмотром. Под её, лично непосредственным контролем. И Бонда, кажется, такой расклад сил вполне устраивает. * Они не желают друг другу, ни спокойной ночи, ни доброго утра. М лишь изредка вслух напоминает Бонду о лекарствах. И стоит над душой до тех пор, пока своими глазами не увидит, что всё не выкинуто в мусорку/закинуто под диван/Бог весь что ему в голову взбредёт. Даже не подросток, ребенок лет семи. - Они противные, мем. На что М лишь закатывает глаза и продолжает ждать, когда лекарства всё-таки попадут в организм агента с двумя нулями. * Джеймс Бонд невыносим. На щеках пылает нездоровый румянец. Он спит почти не просыпаясь вторые сутки. М тихо вздыхает. Прошла неделя и ему не становиться лучше. Рука не срастётся, несмотря на всё-таки наложенную, приходившим врачом шину, а только краснеет и опухает. С лица только уходят синяки, но лёгкий фиолетовый оттенок всё ещё остаётся. И ещё температура. Толи из-за руки, толи во время своего бегства, кто-то умудрился заработать воспаление легких. Оливия тяжело вздыхает, подходит к дивану. М кладет голову Джеймса себе на колени, гладит по волосам. Она сидит так с ним несколько часов, пока не чествует что жар постепенно спадает. И, кажется, напоследок, едва ощутимо, целует его в макушку.