Надзиратель

      Коридор в туалет был выкрашен блевотно-жёлтой краской, навевающей мысли о моче и экскрементах. Какими бы кричаще-яркими и детскими не были здесь стены, потолки и лестницы, после первой же игры все эти цвета приобрели совсем не детские ассоциации. Жёлтый — моча. Розовый — кровь. Голубой — вены. Зелёный — яд. Это въелось в сознание каждого из игроков, запряталось мириадом химических соединений в укромных складках между извилин мозга. Даже крысы запоминают опасные раздражители. А люди мало чем отличались от крыс.       Гадюка высунула голову, принюхиваясь к разлитому в воздухе аромату грязи. Где-то здесь плутали её будущие жертвы — маленькие глупые грызуны. На её гибкое тело упал свет, она изогнулась дугой и спряталась под жёстким волнистым волосом и зелёной полосой воротника: Док-Су хрустнул бычьей шеей, размял затёкшие мускулы. Вздутая сонная артерия заставляла змею дышать. И жить.       Карман жгли сигарета и зажигалка, взятые у Хан Ми-Нё (или крикливой сучки, как называл ее про себя Док-Су).       Хотелось курить и на толчок, но курить всё-таки больше. Это и выгнало его ночью из неудобной железной койки. Но даже не стряхнув с себя остатки сна, он был готов чуть что обратить имеющиеся у него нехитрые предметы против местного персонала. Огонь обжигает пальцы, а зажжённая сигарета оставляет такие превосходные шрамы на мягкой розовой коже. Док-Су любил выжигать с помощью сигарет иероглифы на коже его должников. Размягчённые теплом, все они начинали говорить. Таяли, как разваренная лапша. И деньги появлялись тут же. Если что, надзирателям тоже можно будет развязать язык. Но пока ещё не представилось подходящего случая.       Док-Су шагал расслабленно, шаркая слипонами по дорожке цвета наркотических вен как зверь, привыкший к своим джунглям. Руки в карманах, спина прямая, походка легкая.       Алый комбинезон раздражающе шуршал рядом.       Сходить в туалет в этом месте — целое, мать его, дело.       Треугольник ускорил шаг, обходя своего подопечного прямо перед дверью в общественную уборную.       Док-Су остановился, до побелевших костяшек сжав в кулаке зажигалку. Зоркие глаза под набрякшими веками внимательно осмотрели Надзирателя. Решительная лепка полных губ исказилась, смазалась. Рот изломился в недоверчивой ухмылке — грубый профиль, будто вырезанный из дерева неумелым столяром, на фоне классических бра. Док-Су чуял, что с самого начала что-то было не так, что-то занимало ум. Зрачки приметили всё, что требуется, это мозг дошёл не сразу, что сегодняшний Треугольник отличался от других.       — Ты чо, баба?       Внутренним, почти звериным чутьём, еще даже до того как Док-Су заметил, что Надзиратель виляет задом, он понял, что сегодня его сопровождала женщина. Это ведь инстинкт охотника — подмечать характерные детали. Низкий рост. Широкие бёдра. Большие окружности в области груди. Призывная походка, какой дефилируют путаны в Индонезии.       — Баба, да? — хрипло повторил Док-Су.       Треугольник молча развернулся перед дверью. Одна ладонь на цевье автомата, палец второй на спусковом крючке. Двухточечный оружейный ремень плотно сдавливает неестественно большую грудь.       — Что, так и будешь играть в молчанку, тупая ты сука?       Док-Су кивнул своим мыслям, с отвращением улыбнулся. Его бегающий взгляд метался с груди Треугольника на маску и обратно. Как и бывало у таких людей, в этот момент его глаза не смеялись, как бы он не забавлялся. Они оставались холодными и плоскими, такими же мёртвыми, как и вечная гримаса брутального хищника.       Каменный ночной стояк и врожденный дух противоречия мешали Док-Су вести себя приемлимо. Власть крепкого мужика, присмотр от него — это ещё понятно. Но баба, вздумавшая контролировать, как он идет посрать, — это уже слишком.       Док-Су шагнул к двери, специально толкнув Треугольника плечом, чтоб посмотреть, как среагирует эта тупая пизда.       Ничего.       Док-Су остановился.       Соски Надзирательницы ярко выделялись сквозь туго натянутую ткань.       — Слышь, вам же только болтать запрещают, да? — спросил Док-Су. — Жрать, срать и трахаться — нет?       Треугольник молча повернула голову.       — Держу пари, ты всегда мечтала, чтоб тебя поимел настоящий уличный мужик.

***

      Весь мир сузился до размытых сияющих полосок, очерченных прямоугольными стенками туалетной кабины. В рамке холодного энергосберегающего света застыл женский силуэт, темный и размытый. В воздухе витал тошнотворный смрад застарелой мочи и кала. И ещё самого дешёвого, паршивого табака. Он принес Док-Су опьянение, выкуренный на голодный желудок.       «Настоящий уличный мужик» чувствовал себя так, будто его сейчас вырвет, в точности как тех студенток, которых он спаивал и насиловал в ночных клубах. И туалет был точно тем же.       К горлу Док-Су подкатил ком, продуцируемый дрожью пустого желудка. В нос и в рот лез вонючий дым, наполняя горечью самый корень языка, заставляя мышцы горла сокращаться. Док-Су откинул голову на сливной бачок, чтобы в случае чего не забрызгать себя рвотой. Узкие зенки почти скрылись под опухшими веками. К вони табака присоединилась кислятина желудочного сока.       На одутловатом лице расплылась улыбка.       — Ага, так и знал, иначе б зачем ты припёрлась работать с этими отбросами.       Треугольник стояла лицом к Док-Су, выпятив задницу в туалетный зал и опёршись локтями на дверной косяк. Лучи света скользили по складкам алого костюма, перекрещиваясь в области талии. Как фигура кальмара из детской игры на песке.       — Мечтала остаться наедине с этими ублюдками? Чтоб полтысячи людей трахали тебя без остановки.       Алая ткань на просвет — оранжевая, как ожоги на пальцах от вечно зажатой в них сигареты.       Одной рукой Треугольник поудобнее перехватила ствол, направив его прямо на Док-Су, а второй медленно потянула застежку униформы. Ткань натянулась под мягкое шипение молнии и разъехалась кровавым морем. Перед Док-Су сантиметр за сантиметром появлялась мягкая голая кожа. Тонкая шея, грязная от пота. Ключицы, тонкие и симметричные. Ложбинка грудей. Сантиметры перешли в миллиметры.       — Испытываешь меня, да?       В глотке Док-Су пересохло от предвкушения скорого секса. На лбу проступила испарина. Он покосился на чёрное дуло, все так же неуклонно наставленное ему в харю.       — А твоя пушка так и будет смотреть мне на лицо?       Треугольник яростно тыкнула Док-Су прямо в скулу. Но прежде, чем тот успел разозлиться, молния, коротко взвизгнув, дошла до границы нижних ребер. В разрез вывалились огромные белые груди, нетипично большие для худосочных кореянок. Круглые коричневые ореолы, дорожки вен, едва различимые под желтоватой кожей, и острые соски, украшенные бусинами пирсинга.       Док-Су подался вперед, но его тут же остановил холодный металл, прижатый к щеке.       — Ага, молодец, что показала сиськи, а зайти дальше что, боишься?       Док-Су исподлобья смотрел на Надзирательницу, пока та медленно не убрала ствол. Черная перфорированная маска надёжно скрывала ее личность, но в каждом жесте читалось предостережение: «Только выкинь что-нибудь, говнюк, и я прострелю тебе башку». Док-Су хорошо умел читать тела других людей.       Он осторожно приблизился и подцепил губами затвердевший сосок. Он ожидал стона, но не услышал его. Проклятая маска мешала рассмотреть Надзирательницу, только и оставалось пялиться в намалеванный белым по черному треугольник. Док-Су осмелел и приобнял женщину за талию, целиком погружая ее сосок себе в рот. Язык заскользил по мягкой коже, прошитой металлической штангой. Титан на вкус был, как и любое железо, — всё равно что кровь. Кислый привкус наполнил рот Док-Су. Он вспомнил свои ощущения, принадлежавшие, казалось, далекой прошлой жизни. Точно тот же самый вкус он чувствовал после поножовщины на окраине Пусане. Хотелось вырвать. Док-Су чувствовал себя совершенно разбитым. В висках лихорадочно стучал пульс, неистовый, будто сейчас пробьёт черепную коробку. К горлу подкатил ком, и Док-Су всем телом откинулся назад. Лопатки пронзила боль от острого края сливного бачка.       Надзирательница упёрлась коленом между ног Док-Су и расстегнула молнию полностью, открыв плоский, испещрённый канавами мышц, живот.       — Ты что, блядь, фитнес-тренер?       Без ответа.       — На отсос рассчитывать не приходиться, да? — Ещё раз попытался развести ее на разговор Док-Су.       Надзирательница снова тыкнула стволом.       Боль в лице ощущалась волнами, расходящимися точнёхонько от центра скуловой кости. Чем дальше в тело, тем больше импульс. Достигая поджилок, боль отдавалась холодом, проступающим на пояснице в виде солёного, ядрёного пота. В крови Док-Су бушевал адреналин. Возбуждение, ярость, жажда, смех. И вонючий липкий страх, оседающий на коже вместе с потом. Что он сможет со своим стояком против крепкой бабы со стволом? Будто в подтверждение его мыслей, Надзирательница боднула промежность Док-Су коленом. Не слишком больно, но достаточно, чтобы показать, кто здесь главный. Док-Су дёрнулся на чистом рефлексе, хоть и понимал, что сейчас не сможет оказать сопротивление. Все, что он мог, это попытаться выйти из этой игры на своих условиях.       — Не лягайся, эта штука мне ещё пригодится. — Док-Су сглотнул, почувствовав неумолимое давление колена на своих яичках, — Знаешь, я намерен выиграть. Представь, сколько денег у меня будет… Любая прыгнет на мой хуй. Хочешь, я найду тебя потом? Будешь только моя, детка.       Без ответа.       Если долго смотреть в бездну, очерченную белым треугольником, то бездна обязательно посмотрит в ответ.       Блядский треугольник затягивал в себя сознание, закручивая его спиралью и разрывая в клочья.       Одной рукой Надзирательница грубо сдёрнула спортивки Док-Су, выпуская на волю стоящий член. Складки на резинке больно резанули по залупе, красной и потной. Треугольник взяла член в руку, повертела его, придавила большим пальцем головку. Как птица склонила набок голову.       Док-Су хотел было что-то сказать, но дуло, упёртое в зубы, недвусмысленно давало понять, чтобы тот заткнулся. Для Надзирательницы в этой прелюдии было что-то, что слова бы только разрушили. Таинство запретного соития.       Она оставила член в покое и потянула вниз свои штаны, оголяя крутые бедра и волосатый лобок. Тёмные волосы были выстрижены треугольником. Док-Су рассмеялся, стреляя вверх-вниз наглым взглядом. Снова! Треугольник внизу, треугольник наверху.       — А если б на маске был круг, там бы ты тоже постриглась в кружок?       Очередная зуботычина. В рот Док-Су брызнула струйка крови. Языком он нащупал выпавший зуб. Теперь в одном месте во рту было до странности мягко и пусто.       Надзирательница раздвинула ноги и без подготовки села на член Док-Су. Тот почувствовал тепло, продвигающееся от кончика головки к корню. Тесную влажность. Сокращающиеся мышцы влагалища. В последний момент он толкнулся вверх, вгоняя член до упора.       Док-Су ожидал стона.       И вновь он не получил ничего.       Ни вздоха, ни вскрика, ни откинутой в наслаждении головы. Грёбаный нарисованный треугольник так и смотрел на него как исполинский монструозный глаз. Алая ткань скользила под пальцами, которыми Док-Су пытался ухватиться за свою партнёршу. Туго скрипел лоснящийся в свете лампы двухточечный ремень. Пирсинг отражал свет вкупе с полированным железом автомата. Огромным сдавленным сиськам шло соседство с настоящим, серьёзным оружием. Ствол автомата упёрся в кадык Док-Су. Плавно приподнявшись, Надзирательница стала двигаться.       Член легко входил в ее большую вагину, почти не задевая широких стенок. В голове Док-Су тут же вспыхнула картина, как Треугольник, все так же не сняв ни капюшона, ни маски, ублажала себя прикладом автомата. Тренированные мышцы бёдер блестели от смазки и пота, проступая стальными канатами у самой промежности. Тёмный треугольник волос намок и слипся от беспорядочно разбрызганной смазки. Одной рукой Треугольник мяла свою грудь, больно пощипывая соски за пирсинг, оттягивала их чуть не до крови, второй рукой держа автомат поднятым, и легко скакала на нем, отчего её пышная грудь упруго прыгала. Приклад то исчезал, то появлялся промеж раздвинутых ног. Розовые складки тянулись за ним, не желая отпускать, пока Надзирательница вновь не заталкивала свою смертоносную игрушку внутрь.       Какой должно быть был контраст между жарким лоном и холодной сталью!       Через перфорированную маску Док-Су даже не чувствовал дыхания Надзирательницы. Он напрягал слух, но в пошлых хлюпающих звуках влагалища и шелесте хлопчатобумажной ткани растворялись все прочие шумы.       Синтетический комбинезон, железо и явно силиконовая грудь. Он будто трахал куклу без личности и знаков различия.       Док-Су сжал ягодицы Надзирательницы, чувствуя, как под пальцами перекатываются накаченные мускулы. Без малейшей дрожи возбуждения Треугольник особенно глубоко насадилась ему на член. Смазка, обильно выделяемая её лоном, текла по стволу пениса прямо на яйца Док-Су. Тёплая жидкость неприятно холодела на открытом воздухе.       Вялый член вывалился из и так слишком растянутой вагины. Треугольник остановилась. Посмотрела вниз, потом в лицо Док-Су. Тот почти видел, как на маске вместо ненавистной геометрической фигуры проступает знак вопроса.       — Заебала пялиться. Выглядишь как грёбаный робот. Отвернись.       Надзирательница молча встала и повернулась к Док-Су спиной. Раньше бы он не устоял перед этой роскошной задницей. Но сейчас, когда она была стиснута розоватой тканью, навсегда въевшейся в мозг напоминанием об этом паршивом месте, теперь, когда чуть выше виднелась полоска оружейного ремня, и из-за края капюшона выглядывала половинка треугольника, член предательски не вставал.       — Ты чо, не видела как люди трахаются? Отвернись, кому говорю!       Надзирательница не шелохнулась, так и стоя перед Док-Су с откляченным задом. Над её плечом возникло дуло автомата.       «Грёбаная кукла!»       Док-Су подрочил свой член, сжимая опавший отросток в толстых мозолистых пальцах. Зажмурился.       Перед внутренним взором предстала Кан Сэ-Бёк со своей маленькой, размером с кулак, задницей и тонкими тростинками ног, разведёнными в стороны. Док-Су всегда притягивали её щиколотки. Казалось, их можно переломить с той же лёгкостью, как лапки кузнечика.       И вот эта сука снова маячит у него перед глазами, со своим красивым (для бродяжки из Северной Кореи) лицом, хлопает глазами с тупым выражением аутистки и возбуждает Док-Су своими костями, проступающими сквозь зелёную ткань спортивного костюма.       Как же он хотел плюнуть на всё и оттрахать эту девку на глазах у всех, кто пережил последнюю игру. Но нельзя. Толпою даже его смогут загасить. Стадо баранов всегда способно затоптать волка. Конечно, большинство даже при таком раскладе его боится, это ж вообще нихера не люди. Но и у них есть руки и ноги. Ни к чему накалять обстановку. Пока.       Просто возникнуть у постели Кан Сэ-Бёк огромной тёмной тенью, заткнуть тупой суке рот куском подушки и срезать ножичком ненужную одежду. Связать эту несносную блядь, выпороть, чтобы хоть на секунду согнать тупое равнодушное выражение с точёного личика. Пороть, пока ягодицы не покроются красным, пока на них не будет столько же капель крови, сколько капель воды бывает на горячих банных камнях. Чтобы она скулила и одними глазами умоляла Док-Су остановиться. В его фантазии Кан Сэ-Бёк не нравилось, что он с ней вытворяет. Подлинное доминирование бывает лишь тогда, когда нижний принимает абсолютно всё, что заблагорассудится верхнему, особенно то, что не доставляет никакого удовольствия.       Ему даже немного хотелось, чтобы Кан Сэ-Бёк сама встала раком на кровати, упёрлась худосочными коленками в матрац и призывно выпятила свой мелкий тощий зад. Маленькие ступни изгибаются, тонкие пальцы упираются в матрац.       Док-Су хрипло выдохнул и направил член прямо в анус Надзирательницы. Она почувствовала, куда желает засадить Док-Су, но осталась такой же бесстрастной, как и всегда. Ебучая секс-кукла.       Док-Су засунул свой пенис в анал Надзирательницы, пока жидкости её влагалища на коже еще не пересохли окончательно.       Как завороженный он наблюдал за тем, как прозрачная смазка собирается каплями у крепкого розового колечка, так плотно обхватывающего член. Это не то же самое, что раздолбанное чёрт пойми чем влагалище. В заднице Надзирательницы было тепло и тесно. Док-Су чувствовал каждым сантиметром пениса её горячее нутро. Он потискал ее за грудь, но тут же отдёрнул руки, будто ошпарился. Горячая внутри, Треугольник была такой холодной снаружи. Грёбаный, мать его, робот.       Он взялся за широкий зад Надзирательницы, соблазнительно круглый и упругий. Сжал пружинистые мышцы. Не то. Совсем не похоже на худосочный зад Сэ-Бёк.       Док-Су долго и методично вдалбливал миниатюрную карманницу в простыни, пропитывая их потом, кровью и влагалищной смазкой, капающей из ее девственной щёлки.       Кан Сэ-Бёк плакала, уткнувшись носом в жёсткую подушку, прятала раскрасневшееся, опухшее лицо. Ярко-красные, сладкие как вишня губы смыкаются на белоснежной ткани простыни.       Просто спустить штанишки, вдавить карманницу животом в тахту и, сжав до синяков изящные щиколотки, вдалбливаться в тело без единой капли жира, пока этой суке не начнёт это нравиться. Пока та своей течкой не отдаст свои колоссальные долги. Кан Сэ-Бёк оглянётся, перестанет жевать уголок простынки и, мечтая, как и всякая девка глубоко в душе, быть изнасилованной, начнет ему подмахивать своими тощими, угловатыми ягодицами.       Грубые пальцы Док-Су больно впились в бёдра Надзирательницы. Спустя несколько толчков, засунув член как можно глубже, он кончил прямо в анус Треугольника. Обессиленный Док-Су откинулся на унитазе. Тяжело дыша, проваливаясь мутным взглядом в треугольник, видневшийся над правым, одетым в алое, плечом.       Ствол по-прежнему смотрел ему в щёку. Прямо в открытую пасть ядовитой гадюки. На лице Док-Су расцвела довольная улыбка.       — Всё, иди.       Надзирательница продолжила сидеть, всем своим видом демонстрируя, кто здесь хозяин.       — А, — с притворным пониманием улыбнулся Док-Су, — ну да, это же ты тут старша́я.       Только после того, как он это сказал, Надзирательница встала с его члена. Раскрасневшийся анус издал громкий чавкающий звук, исторгнув из себя мутное семя. Треугольник вытерла его об головку пениса Док-Су и его белую футболку. Только после этого, она вышла в зал, щеголяя голым задом и грудью, вываленной в разрез форменного худи. Она быстро подтянула штаны и застегнула молнию, снова став Надзирателем без опознавательных знаков, и молча уставилась на Док-Су, все так же сидящего на толчке со спущенным штанами.       Он сунул сигарету в зубы. Щёлкнул зажигалкой. На миг пламя осветило его грубое лицо. Рытвины на пухлых щеках, напоминавшие оспины, на миг зажглись десятком крохотных огней. Затяжка. Док-Су закрыл глаза. Вдох, выдох. Свинцовые клубы мягко ударили в застывший силуэт Надзирателя.       Ничего.       Док-Су заставил её смотреть, как он не спеша заканчивает сигарету и без стеснения справляет малую нужду. Только потом он оделся и побрёл на выход.       Надзиратель вновь занял позицию у двери.       Док-Су ненадолго остановился, посмотрел на Треугольник.       — Больше стволом не тычешь. Что, понравилось скакать на моем члене, сука? Повторим следующей ночью.       Надзиратель медленно повернул к нему голову. В глазах, скрытых черным пластиком, можно было многое прочесть.       Но Док-Су не видел этих глаз.