***
— Алиса! — Вильгельм уже с минуту барабанил по закрытой двери, но безрезультатно. — Алиса, открой дверь! Немедленно! Ответа не последовало. — Взламывать? — спросил Алексей, перебрасывая с руки на руку связку отмычек. — Ничего не поделаешь, — развёл руками Вилли, и Лёша принялся за дело. Замочная скважина поддалась почти сразу. Лёха придержал дверь, дожидаясь решения Вильгельма. — Я пойду один, — вскоре сказал Вильгельм. — Двоих она не будет слушать, а так есть шанс. — Как хочешь, — согласился Лёша. — Только поаккуратнее. Не забывай, что наша вспыльчивая голова самый меткий стрелок города. — Не будет же она в меня стрелять? — ухмыльнулся Вилли потирая щетину. — Кто знает, кто знает... Набравшись смелости, Вильгельм переступил пошарпанный порог. Дверь со скрипом закрылась, оставляя его наедине с Алисой. Девушку он обнаружил не сразу. Зашторенные гардины почти не пропускали свет. Под ногами валялась порванная бумага, скомканная одежда и осколки посуды. В стене торчало несколько стрел. Сам арбалет лежал под основанием кровати. Его плечи были вырваны и брошены в сторону треснувшего зеркала. Сам виновник погрома лежал на мятой постели, не сводя свои янтарные глаза с потолка. Она заметно исхудала, от былого румянца не осталось и следа, а под веками образовались круглые синяки. — Алис? — Вильгельм присел рядом с ней. Алиса совершенно игнорировала его. — Вставай, тебе нужно поесть. Два дня уже голодаешь, — он попытался стянуть с неё одеяло, но, прежде чем успел притронуться, увидел у своего лица дуло пистолета. Очень знакомого пистолета. Вильгельм перерыл весь дом в поисках своего Кольта 1911. — Ну и зачем ты его стащила? — Уйди… — прошептала она. — Чтобы потом ещё и тебя хоронить? Мне и Аньки достаточно, — казалось, что это имя сорвало с Алисы предохранитель и она выстрелила. Пуля разбила оконное стекло, которое со звоном вылетело наружу. Вильгельм дёрнулся, но не убежал. В комнату обеспокоено заглянул Алексей. — Всё нормально, Лёша, — махнул рукой Вилли. — Мы так разговариваем. — Как только дверь закрылась, он обозлённо зыркнул на Алису. — Ты ждёшь, что я буду на тебя орать, но этого не будет. Я тебе не мама, чтобы мораль читать. Хочешь меня убить? Давай, — он придвинул ствол к своему лбу. Инстинкт самосохранения бил тревогу, в ушах стучала кровь, но Вилли знал, что Алиса никогда не выстрелит. А если даже это и произойдет, то зачем ему задерживается в таком мире? — Ну что? Чего не стреляешь? — Там был один патрон, — отрезала Алиса и швырнула пистолет. Тот громко врезался в стену. — Лисёнок, — Вильгельм ещё никогда так не называл её, — мне самому паршиво от всего этого. И тем не менее я стараюсь держать себя в руках. Ради всех нас. Ради тебя. — Что ты хочешь? — она всё также смотрела в потолок. — О себе в первую очередь думай, а я как-нибудь разберусь. — Не разберёшься. — Даже если так. Тебе ли не всё равно? — Не всё равно. — Почему? — Люблю же тебя, дура, — эти слова прозвучали на пол тона ниже. Алиса пронзительно уставились на него. — Что ты сказал? — Что слышала. — Нет, подожди. Ты сейчас серьёзно? — А что тут такого? Да — я люблю тебя как друга. — Нет, это было совсем другое… — она на секунду улыбнулась, но затем сразу помрачнела. — Ах, Вилли, Вилли. И когда наш эгоист успел стать сочувствующим? — Когда насмотрелся на местных жителей нашего райского городка. Особенно мёртвых. Я ни за что не позволю, чтобы ты стала такой же как они. — Я тоже, Вилли! — Алиса сорвалась на крик. — И тем не менее у смерти другие планы! У меня до сих пор перед глазами стоит, как Анька трясётся в предсмертных судорогах, а я ничего не могу поделать! И кто довёл её до такого состояния?! Я! Безрукая кретинка! — Алиса тихо заплакала. — И всё же мы все тебя ценим и благодарны за то, что ты есть. И даже Аня. Зная её, она была бы очень благодарна тебе. — Вилли, заткнись. Хватит сыпать соль на рану. — Заткнуться? — улыбнулся Вильгельм. — Ну как хочешь, — он нагнулся и поцеловал её точно в губы. Не таким себе Вилли представлял свой первый поцелуй, но удовольствия получал от него сполна. Действие получалось неуклюжим, в первую очередь из-за робкого сопротивления Алисы, но та быстро сдалась. Закончив, оба молчали, не смотря друг на друга. Вильгельм прервал молчание первым: — Пошли ужинать? — Засранец… Грязная свинья… Кобель, — бурчала она. — Хорошо, пошли.***
— … Итого сорок три единицы оружия и двести три боекомплекта за неделю, — рыжий парень со свежим шрамом через всё лицо закончил читать отчёт и положил его на пошарпанный стол. Гвин с неохотой придвинул мятый кусок бумаги к себе и перечитал ещё раз. — Мало, — глухо прокомментировал Гвин, бегая глазами по написанному от руки тексту и начерченным столбикам с цифрами. — Этого даже не хватит, чтобы удерживать наши позиции, не говоря уже о расширении. Есть идеи, как увеличить производство до ста единиц в день? Ещё неплохо было бы отремонтировать найденную технику и начать делать свою, — рот Гвина расплылся в улыбке. — Господин Гвин… — рыжий сжал и разжал кулаки, сдерживая наплыв гнева, грозивший ему только одним — смертью. — Я, конечно, могу увеличить рабочий день до четырнадцати часов, вот только… — он запнулся. — «Вот только»? — голубые глаза пристально уставились на лицо со шрамом. — Какой от этого будет толк? — с трудом выдавил рыжий. — Люди и так валятся с ног от нечеловеческих условий труда и скудного пайка. Несчастные случаи происходят чуть ли не каждый день. А что будет после увеличения смены? Восстание? Бунт? — прозвучал вопрос с дрожью в голосе. — Пусть попробуют рыпнуться на вооруженную охрану, — парень начал стучать пальцами по столу. — Ладно, сначала подкупим пряником. Увеличь паёк в два раза и дай возможность брать отгул раз в месяц. Посмотрим, как это отразится на их желании работать, — он скривил губы. Правая нога начала ныть, требуя новой дозы. — Ещё кое-что… — замялся рыжий. — Что?! — взбесился Гвин, глядя на красную аптечку, как путник с жаждой на оазис. — Наши разведчики нашли упавший самолёт, — быстро пролепетал он. — Отряд Марка просит разрешения устроить там перевалочный пункт. — Разрешаю, — сгорая от нетерпения и боли ответил Гвин. — Это всё? — Да… — Уйди с глаз моих! Через час проверю как продвигается выполнение моего поручения. Рыжий исчез за дверью, оставив Гвина наедине. Хромая, он схватил аптечку и вытащил оттуда шприц. В нём уже болталось несколько грамм прозрачного наркотика. Сев на серую кушетку, он вколол острую иглу в правый бок. На нём уже было несколько десятков следов от уколов. Жидкость полилась по вене, и Гвин в блаженстве завалился на кровать. Методичный шум со стороны фабрики начал превращаться в музыку арфы, а собачий лай в ангельское пение. В голове всплыла недавняя операция. Последние защитники забаррикадировались в здании и готовились принять смерть. Гвин понимал, что при штурме прольётся много крови с обеих сторон, но азарт взял своё и он повёл людей в решающую атаку. Это чуть не стоило ему жизни. Пуля пронзила ногу, едва не зацепив артерию. Новая рана не давала сосредоточиться на работе и медики приписали ему вкалывать несколько раз в день мофрин. Вскоре лекарство перестало утолять всё нарастающую боль и Гвин перешёл на… кокаин. Это стало роковой ошибкой. Первые несколько минут боль действительно уходила, но потом всё тело прожигало раскалённой кочергой, выворачивая беднягу наизнанку. Гвин после каждого укола клялся себе, что это в последний раз, но когда нога начинала снова ныть — он срывался. Гвин лежал, скалясь лампочке на потолке. Сейчас она казалась запретным плодом из Эдема. Он наслаждался возможности хоть ненадолго сбежать от своей реальности и побыть в своём мирке. В мирке без крови, каторжных работ и смерти, что поджидала за углом. Там, где мама не оставила его в пятимесячном возрасте возле помойки. Там, где в детском доме не избивали до потери сознания. Там, где можно показать слабость и не боятся за свою жизнь. Там, где можно быть по-настоящему счастливым. Видение начинало ослабевать. Через некоторое время Гвин блевал над стальным тазиком.***
Утро. Настолько ранее, что ещё никто не встал. Даже солнце. Оно лениво досыпало отведённые ему минуты, прежде чем выглянуть из-за небосвода и озарить всех своим ярким пламенем. Верно, спали все и всё. Кроме Алексея. Тихий скрип половиц. Лёгкое колебание воздуха. В сумерках могло показаться, что это был не Лёша, а лишь его блеклая тень или измождённый призрак. Шаг. Ещё шаг. Алексей ступал на цыпочках. Было непростительно кого-то разбудить. Особенно того, к кому он крался. Вот и покои Анны. Вернее уже не Анны, а её правопреемницы — Саманты. Алексей проверил карман. Палец легонько кольнуло. Удостоверившись, что всё необходимое при нём, он легонько приоткрыл дверь и бесшумно прошмыгнул в комнату. Её хозяйка уснула за столом, накрыв голову большой книгой. Лампа осталась включённой. На переплёте белели буквы. Алексей понял, что книга была о медицине. «Бедная девочка, — подумал Лёша. — Ради нас приходится забивать голову такой ерундой». Он аккуратно отложил книгу в сторону. Саманта что-то простонала во сне, но продолжала спать. Лёша замер. Он любовался ей. Её распущенными волосами, хрупким личиком, безмятежно закрытыми глазами. Хотелось защитить столь милое существо от всех невзгод и дать возможность быть счастливым. Алексей нажал на выключатель лампы. Свет погас. Саманта вздрогнула и сон покинул её. — Лёша? — удивилась девушка. — Проклятье, я заснула. Что ты здесь так рано делаешь? — Тише, — Лёха приставил указательный палец ко рту. — Перебудишь же всех, — он смягчился. — Мне тут птичка на хвосте принесла, что у кого-то сегодня особенный день. Позволь же поздравить тебя. С твоим Днём рождения. Алексей вытянул небольшой предмет. В этот момент солнцу стало любопытно, что он достал, и оно выглянуло. Лучи заполнили комнату, и стало ясно, что это брошка, выполненная в форме розы. Она купалась в солнечных лучах и переливалась позолотой. В середине цветка краснел рубин. Лёша нашёл украшение ещё в самый первый день. Спеша на место встречи, Алексей решил срезать через ювелирный. В тот момент его глаз задержался на брошке. Сработала воровская жилка, и решение взять её пришло почти мгновенно. Теперь ей выпала судьба стать частью столь прекрасного облика. — Лёша, — сонливость у девушки сняло, как рукой, а глаза широко раскрылись. — Откуда ты узнал? — Неужели это так важно? — он ухмыльнулся. — Какая же она красивая, — Саманта повисла у него на шее. Алексей почувствовал, что она улыбается. О большем он и не мечтал.***
Во время одной из бесконечных вылазок в холодном подвале многоэтажного жилого дома Алексей нашел подпольное казино. Зелёный стол, разноцветные фишки, новенькие карты, стеклянные стаканы и пепельницы — всё лежало нетронутым и казалось, что всего несколько часов назад здесь одновременно становились богачами и проигрывали последние деньги. Чаще, конечно, оставались не с чем. Ведь казино всегда остаётся в выигрыше. Решение забрать реквизит пришло единогласно. Всё, что лежало на столе, под столом и за столом, летело в рюкзаки. Разве что сам стол не получилось забрать — его намертво привинтили к полу. Никто не заметил, как вечерние игры в покер постепенно стали традицией, а за традицией и призы победителю турнира. Теперь самую ценную найденную вещь отдавали последнему оставшемуся за столом. В тот раз это была банка сгущёнки. Единственная в беседке лампа, облачённая в стальную конструкцию, освещала шумную компанию, полностью поглощённую игрой. Осталось всего пять человек с равным количеством фишек. За крупье выступала Саманта. Сидя за серединой стола в позе лотоса, она быстро перетасовала колоду и раздала каждому по две карты. — Господа, — обратился Алексей, поймав карты и держа во рту кубинскую сигару, как будто он сам Че Гевара, — время уже позднее, и развязки я не вижу. Предлагаю не открывая карты пойти всем в Ва-банк, и пусть победителя определит удача. — Согласна, — Алиса подбрасывала красную фишку, — завтра сложный день, а засиживаться до утра не хотелось бы. — Поддерживаю, — это был Сергей. — Если мы завтра не вернёмся, командир нас накормит свинцом. Вильгельм и Юра тоже не возражали. Все придвинули на центр стола фишки, образовывая небольшую кучку. Через несколько минут кто-то должен был стать её счастливым обладателем. Алексей отогнул край своих карт и нахмурился. — Что? — спросил ехидно Вилли. — Хреновая карта? — Пойдёт, — отрезал он. На стол, один за другим положили крестового короля, крестовую даму, бубнового вольта, крестовую и пиковую тройку. Открывать карты был черёд Алисы. — Две пары, — она несмело положила пиковую даму и вольта. — Ха! — Вильгельм бросил на стол двух королей. — Сэт! — Чёрт, — кулак Алисы припечатался об деревянное покрытие. — Рано радуешься! — в руках Юрия были туз и десятка. — Стрит! — Неплохо-неплохо, — с досадой протянул Вильгельм. — Ребята? — насмешливо спросил азиат. — А флэш бьёт стрит? — он по очереди положил на стол крестовую двойку и четвёрку. Юра грязно выругался под смех Сергея. — Показывай что там у тебя! — прокричал он Лёше, уже празднуя победу. — Какое же хорошие сочетание карт — флэш, — он глубоко вздохнул. — Насколько я знаю, её могут побить только четыре комбинации, — его глаза хитро заблестели. — Ой, а у меня же как раз такая есть! — он положил на стол две тройки и у азиата упала челюсть. — Каре! — Шулер! — резко вскочил он. — Девчонка тебе подыгрывала! Саманта зыркнула на него, и у Сергея не возникло желания больше спорить. Лёша лишь широко улыбался. — Ладно, ребят, — он сладко зевнул. — Всем спасибо за игру и спокойной ночи, — Алексей выскочил из-за стола, не забыв прихватить искомую банку в голубой этикетке, и скрылся в темноте. Лишь маленький огонёк от сигары тлел на чёрном полотне. — Ты это, — Сергей стыдливо обратился к Саманте, — прости, что наехал. Эмоции, азарт от игры… Она молча сложила карты и фишки под стол и только потом грозно посмотрела на него, но вскоре не выдержала и засмеялась. — Всё в порядке. Я не обижаюсь, — пожелав всем спокойно ночи, Саманта тоже покинула беседку. — Серёга, — Вильгельм закурил сигарету, — на счёт шулера ты всё-таки прав. Лёха уже пятый раз подряд выигрывает. Я не верю, что ему так везёт. — Может, карты краплёные? — предположила Алиса. — Их Саманта перед каждой игрой проверя… — Вилли запнулся. — Ах, ну это многое бы объяснило, — он потушил сигарету, и быстро направился в дом, попутно желая спокойной ночи. Внутри со стороны комнаты Саманты слышался девичьей смех. Вильгельм услышал обрывки разговора: —… Я всё равно не люблю сгущёнку. И учти – это был последний раз, когда я поддалась твоим манипуляциям. Больше я тебе подтасовывать не буду, они и так начинают подозревать. — Так уж и быть, — голос принадлежал Алексею, — и тем не менее пару ложек ты попробуешь. — Фу, нет! — запротестовала девочка. — Когда-нибудь, в глубокой старости, сидя в тёплом кресле, ты будешь жалеть, что отказалась. — Чёрт с тобой, давай, — загремела посуда. Дверь скрипнула и вошел Вильгельм с улыбкой кота, нашедшего сметану. Рука Алексея с наполненной ложкой застыла прямо возле рта Саманты, как будто оба совершали преступление. Немая сцена длилась пару секунд. — Обещаю никому не рассказывать услышанное, — прошептал он, — если поделитесь содержимым этой баночки, — Вилли взял со стола чайную ложку и стал в просящую позу. — А почему бы и не поделиться? — пожал плечами Лёша, приглашая Вильгельма за стол.***
Алиса бежала через густую чащу, не разбирая дороги. Её загоревшее лицо то и дело били колючие ветки, а ноги зацепались за поросшие травой ухабы. Тяжёлый арбалет норовил выпасть из руки, но времени вешать его на плечо не было. Позади слышалось с каждой секундой нарастающее рычание. Несколько раз раздавался протяжный волчий вой. — Ох и угораздило же! — бросила девушка, учащенно дыша. Сквозь деревья показался просвет, и вскоре Алиса выбежала прямо к крутому берегу реки. Путь к бегству был отрезан. — Зашибись просто, — негодование девушки прервали ломающиеся звуки веток. Из-за кустов показалось несколько волчьих скалящихся голов, и постепенно их количество увеличивалось. Каждая особь была по своему жуткой. У кого-то уже имелась огромная коллекция шрамов. Другим лишь предстояло её пополнить. Стая обступила свою жертву полукругом и, медленно приближалась, стягивая удавку. Алиса сбросила с плеч рюкзак, распустила длинные волосы и зарядила стрелу. «Может, я и умру, но гордо и красиво», — от этой мысли она улыбнулась. Несмотря на всю безвыходность ситуации, страх или отчаяния девушка не чувствовала. Разве только обиду, что всё закончиться таким нелепым образом. Она задержала дыхание и прицелилась в волка. Прямо в его раскрытую пасть. Время замедлилось и слух улавливал каждый шорох: редкое постукивание сердца, звонкие всплески воды, жужжание насекомых, собачий лай. Алиса не сразу обратила на него внимание. Не считаясь с численным превосходством, на стаю свирепых волков бежала немецкая овчарка, издавая громкий лай. Она с ходу бросилась на одного из волков, повалила на землю и вгрызлась в тощую шею. Стая не ожидала удара с этой стороны. Алиса воспользовалась заминкой и пустила стрелу, отправив на тот свет ещё одного обитателя леса. Овчарка одержала верх над своим противником и принялась за следующего, но стая успела перегруппироваться и напала на пса одновременно. Алиса поняла, что долго он не протянет. — Держись! — она взяла два острых ножа и с нечеловеческим криком ринулась на помощь. Алиса слабо помнила, что происходило в тот момент. Брызги алой жидкости, жалостливое скуление, отвратительный смрад — всё смешалось в один миг. Хищники поняли, что им не одержать победу и спешно отступили. Алиса сидела среди волчьих трупов и жадно хватала воздух. Вся в грязи, в крови, в нескольких местах одежду разорвало. Ей было всё равно. Ещё никогда она не хотела так жить, как сейчас. Овчарка терпеливо ждала, пока на неё обратят внимание, и виляла тонким хвостом, периодически зализывая рану на тёмной лапе. — Спасибо… тебе… — ещё не до конца собравшись с мыслями, обратилась девушка ко псу. — Ты очень вовремя. А то я уже умирать собралась, — Алиса попыталась погладить овчарку, но та отпрянула и отбежала на пару метров. — Ты чего? — удивилась Алиса. Собака лишь кивала пятнистой головой, зазывая идти за ней. — Подожди, — вздохнула она, поднявшись, — дай хоть вещи взять. Приведя себя в более менее человеческий вид и надев рюкзак, она проследовала за своим спасителем. Они опять углублялись в лес. — Звать-то тебя как? Не скажешь, да? Вижу ты породистый, голубых кровей. Значит, будешь Гансом. Все Гансы красавчики, и ты их в числе. В ответ пёс довольно гавкнул. Они продвигались всё дальше, пёс шел не спеша пристраиваясь к темпу своей попутчицы. В какой-то момент Алиса не заметила, как они оказались на поляне с несколькими деревенскими избами. — Ах… — сообразила девушка. — Ты привёл меня к хозяевам. Ну показывай, мне самой интересно. Пёс быстро побежал вперёд, скрывшись во внутренним дворе. — Подожди меня, — крикнула, не поспевая за псом, Алиса. Войдя во внутренний двор, она поняла, что тут давно уже никого нет. Двери раскрылись нараспашку, в соломенной крыши зияло несколько дыр, а сама территория постепенно проигрывала схватку лесу и зарастала. Ганс свернулся калачиком возле будки и тоскливо глядел на пустую миску, наивно веря, что её ещё когда-нибудь наполнят. — Я и забыла, — грустно протянула Алиса, усевшись рядом с овчаркой. Теперь Ганс позволил себя погладить и прищурился от прикосновений девушки. — И ты всё это время их ждёшь. До чего же вы верные создания. Мы совершенно вас не заслуживаем, — задумчиво сказала она. — Слушай, пошли со мной, — Ганс лишь негромко прорычал, что означало отказ. — Пошли-пошли, — девушка протянула ему кусочек вяленого мяса и пёс с аппетитом слопал его. — Ганс, — она посмотрела ему прямо в тёмные глаза, — поверь мне – они не вернутся. А я могу стать достойной заменой. Что скажешь? В ответ пёс жалобно заскулил и принялся тереться об её ноги. — Будем считать это согласием, — усмехнулась Алиса.***
— Так сколько мешков картофеля вы можете дать? — спросил Гвин, наклонившись к связанному юноше. Зелёные глаза со страхом смотрели на собеседника, губы дрожали. Лохматые чёрные волосы давно требовали стрижки. Одежда остро пахла навозом. — Двадцать… — чуть слышно ответил он. — Двадцать, господин Гвин. — Какой я тебе господин, — вздохнул Гвин. — Посмотри на эти руки, — Гвин протянул ладони. На них не осталось живого места из-за мозолей, царапин и синяков. — Я знаю, что такое работать с огородом не понаслышке и понимаю, какой это каторжный труд. А теперь подумай ещё раз и ответь. — Пятнадцать, — чуть увереннее ответил брюнет. — Пятнадцать мы сможем дать и пережить зиму. — Вот, такой ответ мне нравится, — он потрепал его по бородатой щеке. — Развяжите его, пусть руководит погрузкой. Измождённые трудом на поле подростки, от мала до велика, выносили из сарая пудовые мешки и грузили в грузовик. Восьмилетний мальчик, неся на себе торбу больше, чем он сам, не вынес своей ноши и уронил её. Мешок развязался и из него вывалился гнилой картофель. — Это что такое? — спросил Гвин с интересом разглядывая содержимое мешка. Хоть он и держался спокойно, но глубоко в душе Гвин испытывал большой спектр эмоций. Бородатый брюнет молча уткнулся в развязанный мешок. Всё его тело начинала прошибать мелкая дрожь. — Я тебя, блять, спрашиваю: что это такое?! — сорвался на крик Гвин. — Картошка… — тихо ответил тот. — Я вижу, что не ананасы. Какого хрена она такая?! Парень молчал, лишь громко сопя. — Надурить меня решили, сволочи? — спросил он, беря одну из гнилых картофелин. — Я же с вами по человечески, а вы что? Смотри, — Гвин поднёс гнилой плод прямо к лицу собеседника. От неё несло вонью и плесенью. — Вы хотели, чтобы мы жрали это падаль. Видимо вы считаете, что это съедобно? Значит у тебя не должно возникнуть сложностей съесть это, правда? — он оскалился, отчего у брюнета ушла душа в пятки. Гвин ударил его в область живота, и парень согнулся пополам, хватая ртом воздух. Гвин взял беднягу за острый подбородок и затолкал в рот картофелину. — Кушай, — приговаривал он, — кушай, мой хороший. У нас этого добра целый мешок. Пережёвывая отвратительную пищу и заливаясь слезами, брюнет не видел, как люди Гвина обливали бензином его дом. Из машины достали несколько цистерн и длинную трубу. Это был кустарный огнемёт, и его собирались проверить в действии. Позже об этом дне пошли разные слухи. Одни говорили, что Гвин вырезал всех, а дом спалил. Другие, что девушек и совсем юных пацанов заперли в здании и подожгли, а остальных отправили в недавно созданный штрафной батальон, что было хуже смерти. Третьи же рассказывали, что Гвин просто всё сжёг, оставив жителей этих земель без крова перед холодной и беспощадной зимой. Такой же, как и сам Гвин.***
Из душа холодной струёй вырвалась речная вода, смывая с загоревшей кожи липкий пот и куски грязи. После каторжного дня на огороде, под палящим солнцем, для Алисы ледяной душ стал райским наслаждением. Последние капли шампуня вылились на рыжие волосы. «Придётся дальше мыть голову мылом», — подумала Алиса. Благо мыла после последней вылазки хватало. На складе хозяйственного магазина нашли огромное количество коробок с этим ценным товаром и теперь его хватало на пару десятков лет. Сквозь шум воды послышался скрип. Алиса поздно вспомнила, что не закрыла дверь на защёлку. Насвистывая мелодию с жёлтым полотенцем наперевес, в душевую зашёл Вильгельм. Он не сразу понял, что находится не один. Когда же Вилли увидел полностью голую Алису, он застыл, забыв обо всем. Вживую женское тело он ещё никогда не видел. Особенно так близко. Карие глаза друзей встретились, а в следующий момент Алиса визгнула: — Отвернись! — она пыталась спрятать свои интимные места, но выходило у Алисы это плоховато. — Извини! — Вильгельм быстро зашагал к двери. — Дверь открыта, я думал свободно. Уже ухожу! — Подожди… — прошептала Алиса так, что Вилли услышал её только краем уха. — Раз уж всё увидел — оставайся. — Прости? — спросил он, всё ещё стоя к ней спиной. — Останься, — чуть смелее ответила девушка. Вильгельм с трудом повернулся. Алиса уже не пряталась, только отвела взгляд и стремительно краснела. Прозрачные капли стекали по её вздымающиеся груди и зацепались за отвердевшие соски. Изящная талия так и манила, чтобы её обняли. Длинные, загоревшие ноги могли свести с ума любого. Вилли пытался отвести взгляд, но тщетно. Алиса заметила его растерянность и хмыкнула. — Заходи, — она игривым жестом пригласила его в кабину. Он колебался, но всё же смелость взяла вверх, и он на заплетающихся ногах вошёл в интимное пространство Алисы. От неё веяло душистыми травами. В тот момент в нём боролось два чувства: жгучий стыд за то, что не нашлось мужества отказать и одновременно с этим гордость за попытку сделать шаг в так манящую неизвестность. Всё ещё находясь в состоянии полубреда, Вильгельм не смог сопротивляться искушению и прикоснулся к тёплой груди, начиная мять округлости. Тем временем Алиса стянула с него намокающие трусы. Оттуда выпал стремительно набухающий член, извещая о готовности начать шалости. Девушка нежно провела по нему, от чего у Вильгельма пробежали мурашки по всему телу. Алиса резко развернулась и Вильгельм с удовольствием разглядывал её ягодицы. — Помой мне спину, — прошептала она. Дрожащими руками Вилли намылил колючую мочалку и стал мыть Алису, словно он скульптор, делающий последние штрихи работы всей своей жизни. Параллельно он прильнул губами к её в шее. Алиса застонала от удовольствия, и её стон слился со стуками капель. Закончив натирать спину, он развернул её и поцеловал, покусывая верхнюю губу и водя языком в ротовой полости. Девушка водила руками по его половому органу и её прикосновения доставляли неземное наслаждение Вильгельму. Окончательно обнаглев, Вилли начал опускаться вниз, но Алиса отстранила его. — Пока хватит, — тяжело дыша сказала она. — Как скажешь, — немного расстроившись согласился Вильгельм. — Хорошего понемногу, — Алиса вышла из кабины и завернулась в полотенце. — Спасибо за помощь, — Алиса послала воздушный поцелуй и скрылась за дверью, оставляя Вильгельма в полном недоумении.