How it started

      Мог бы кто-нибудь представить себе Баджи Кейске таким: мирно лежащим на коленях своего лучшего друга, пока тот аккуратно поглаживает его распущенные волосы? А Баджи заливисто смеющегося, словно ребенок, играющего с котом Мацуно? А как насчет Баджи, с невероятной нежностью целующего своего заместителя отряда? Те несчастные, кому посчастливилось хоть раз встретиться с его кулаками, сказали бы, что это чья-то ебнутая фантазия, потому что Баджи — конченая машина для пиздилова. Да он скорее сломает колени своему заму и сожрет его кота. Какие нежности? Какое спокойствие? Он абсолютно точно неадекватный, больной ублюдок.       Но вот он — глава первого отряда токийской свастики, делает все то, чего не смог бы представить в его исполнении никто. Никто, кроме Чифую конечно, только ему позволено видеть Баджи таким. Расслабленным, домашним, счастливым.       Они и сами не смогли бы точно сказать, когда именно все это началось. Возможно, когда Баджи впервые случайно отрубился на плече Чифую, а тот не стал его будить и позволил использовать себя как подушку. Они тогда очень долго сидели над домашним заданием Баджи, который честно старался разобраться в этом дерьме. Но усталость оказалась сильнее, и он сам не заметил, как уснул. С тех пор это стало происходить постоянно, но уже не случайно. Или когда Кейске нечаянно наступил на хвост уличному коту, а потом долго извинялся перед ним и даже заставил Мацуно бежать в ближайший магазин за вкусняшками для животного. Тогда-то младший и узнал о большой любви друга к хвостатым. И кажется впервые услышал нежность в голосе капитана.       И даже несмотря на то, что все эти мелочи как-то сами собой стали для них привычными, порой Чифую все же смущался, когда Баджи на общих ночевках ненароком обнимал его во сне. Но особенно сильно смущала мысль о том, что ему, Чифую, это очень даже нравится. Да и у Кейске частенько краснели уши, когда мать говорила что-то вроде «твой Мацуно пришел». Уши то краснели, а вот в голове проносилось «мой конечно, чей же еще».       Но если подобные штуки как-то очень быстро становились нормой и не требовали обсуждения то, когда Мацуно в стельку бухущий поцеловал Кейске, они оба просто нереально ахуели. И когда не менее пьяный Баджи притянул его в ответ, тоже были в ахуе. Да и проснувшись на следующее утро в одной постели полураздетые и с засосами, ахуевания у них не убавилось. И, казалось бы, вот тут-то уже стоило бы обсудить их неоднозначные отношения, потому что грань дружбы они явно перешли этой ночью. Но все-таки замять это все было намного легче, так что оба просто согласились «вот это мы вчера конечно нажрались, пиздец».       Отношения их после этого не то чтобы испортились, но неловкостей стало много. «Я часто так делаю?» — думал Баджи, когда эмоционально что-то рассказывая, хватал друга за руку и не отпускал ее на протяжении долгого времени. «Я не сильно близко прижимаюсь?» — хмурился Мацуно, держась за талию Кейске, во время совместной поездки на байке.       И так бы, наверное, они и ходили вокруг да около, если бы другие ребята из Тосвы не заметили неладное. Да и как такое проигнорировать, все время ходили как парочка влюбленная, ели вместе, спали вместе, а тут сторонятся друг друга ни с того ни с сего. В один прекрасный момент Дракен просто не сдержался: «Да какого хуя между вами двумя происходит? Либо разберитесь со своим дерьмом, либо идите нахуй, смотреть тошно». Остальные молчаливо согласились.       В тот вечер, получив такой хороший пинок, они наконец-то собрались с духом, решив, что и правда пора. Хотя оставшись наедине, решимости у них значительно поубавилось. Никто не знал, что вообще говорить в таких случаях. Спустя несколько минут нервного молчания, Баджи все-таки начал: — Чиф, нам реально надо что-то порешать со всем этим… — Я люблю тебя — выпалил Чифую. Вот так вот просто, быстро и безжалостно. Ну а правда, чего уж тянуть? Он на самом деле был готов, что ему хорошенько въебут вот прямо сейчас. Ну или хотя бы поднимут на смех его слова. Да, Баджи многое ему позволяет, за что другим бы уже кости пересчитал, но чтоб вот так вот в любви ему признаваться — это уже слишком. Но от своих слов он отказываться не собирался. Будь что будет.       Баджи подошел к нему вплотную, сжав кулаки. «У меня в голове сейчас будто ебучая контроша по матеше, Чифую» — произнес он, стоя буквально в паре миллиметров от Мацуно, — «Я вообще нихуя не понимаю». И не давая Чифую что-либо ответить, прижался своими губами к его.       На самом деле, все он прекрасно понимал. По крайней мере насчет своих чувств понял уже давно, но вот о том, что они окажутся взаимны, он никак подумать не мог. Даже несмотря на все то, что происходило между ними. Он просто не верил, что его и правда могут любить. Готов был списать поведение Мацуно на что угодно: на тактильную натуру, например. Или даже на то, что его когда-то слишком сильно по башке огрели, но не на чертову любовь.       Чифую обвил руками шею Баджи, прижимаясь еще сильнее. Этот поцелуй очень сильно отличался от прошлого. Был более обдуманным, что ли, более правильным? Капитан сжимал талию Чифую в своих руках, словно боясь, что он вот-вот исчезнет. А в голове бесконечно крутилось «Ни за что не отпущу. Мой Чифую. Люблю.» Через некоторое время разорвав поцелуй, Чифую тихонько засмеялся, утыкаясь лицом в плечо Баджи, — «Да мы прямо как герои седзе манги». «Ну и отстой» — улыбнулся Кейске, продолжая обнимать парня.       Мог бы кто-нибудь представить себе Баджи Кейске таким? А Чифую и представлять не нужно!