***
— Что у нас? — МКВ начало поиск, и у нас в том числе. Мы известили маглов. — Амелия, как же Статут? — В задницу Статут, если оживят Гриндевальда, знаешь, что будет? А если ещё и этот… — Русские бесятся? — Русские свою группу прислали, работаем вместе, не до распрей тут. Поисковые группы просеивали мир через чайное ситечко, ориентируясь на слепки магии крестражей. Работали рука об руку русские и американские группы — действительно, не до распрей. Эхо мировой войны ещё не отзвучало в сердцах людей, ещё были живы те, кто помнил концлагеря и поленницы из тел. Кто прерывал темномагические ритуалы существ в чёрной униформе. «Никто не забыт и ничто не забыто». Кто-то вспомнил, что Дамблдор интересовался островами в Тихом океане, и туда вылетели волшебники, вышли корабли маглов. Спутники спешно перенацеливали объективы. Шпионаж друг за другом будет потом, сейчас намного важнее найти, обнаружить двух отщепенцев до того, как станет слишком поздно. — Змею обнаружили в дохлом варианте, срок дохлости совпадает. — Значит, с Волдемортом всё. Сообщи отряду Поттера. — Сообщим, конечно, как иначе. — Только что сообщили — засекли ритуал. — Где? — На одном из островов. — Не успеем… Никак не успеть нам. — По эманациям предполагают вызов сильного демона. — Русские сказали, что «покажут всем маму Кузьмы». Кто-нибудь знает, что они имеют в виду? Замершие люди, осознающие размер пропасти, в которую летит весь мир. Кто-то бежит, кто-то паникует, и только в далёкой северной стране зло оскалившийся офицер поворачивает ключ на большом пульте. Горит сигнал готовности, звучит зуммер, и палец что-то рычащего человека с силой вжимает красную кнопку. Бункер трясётся, чтобы замереть вновь. Ревёт сирена, означающая пуск, и многотонное тело устремляется в точку, подсвеченную спутником. Летят сигналы, спешно отводятся корабли, бегут всеми доступными способами волшебники. «Кузькина мать» ложится на боевой курс. — Русские запустили какую-то мощную ракету, предупредили, чтобы все убирались подальше. — Думаешь, у них получится? — Вариантов всё равно нет. Вздрогнувшее пространство, сметённые щиты, буйство энергий выжигает саму суть мира, огромный огненный шар виден за тысячу километров, ударная волна обходит весь земной шар. И вся эта мощь бьёт по маленькому островку, уничтожая его, вплавляя и алтарь, и свежепризванного демона. — Вот вам, гады! — Оценка мощности — в пределах пятидесяти мегатонн тротилового эквивалента. — Никогда не буду воевать с русскими…***
— Может, поселить родителей рядом? Вроде бы стабилизируют друг друга? — И получить в два раза больше пациентов? — Ладно. Что диагностика? — Матом можно? — Нет. — Тогда я просто промолчу. — Настолько плохо? — Мы вызвали Адаберта. — Ого… Улыбчивый старичок сидит рядом с Кэти. А девочка обнимает своего мальчика, настороженно смотрящего на старичка. Вдруг у старичка в руках появляется конфета в яркой обёртке. — Хочешь конфетку? — Девушка вздрагивает, между старичком и девушкой возникает щит, мальчик напряжён. Кажется, ещё мгновение — и бросится. — М-да, это будет тяжелее, чем мне думалось, — старичок задумчиво жуёт конфетку. — Скажи, девонька, а отчего ты плачешь? — Она часто так, с того самого момента, — тихо ответил мальчик, беря девочку на руки и прижимая к себе. — Не говорит? — Почти совсем… Я и не знаю, как ей помочь… — Давай попробуем сначала зельем успокоить? — Не берут её уже зелья… Тише-тише, котёночек, тише, любимая, всё хорошо, маленькая… — успокаивает мальчик внезапно задрожавшую девочку. — А у меня есть специальное… Старящее. Для тебя и для неё. Вот, возьми и идите в свою комнату. Давай, парень, всё получится, ей это сейчас очень надо. — Адаберт, ты зачем это сделал? — Вик, там нет другого выхода, девочка в таком состоянии… Помнишь, Свенсон узнал о гибели дочери? Вот примерно то же самое. — И что, получается… — А вот других будем сейчас смотреть. Подходя к молодым людям, сидящим с родителями и без, улыбается, здоровается с каждым, шутит, много улыбается, предлагает конфеты в ярких обёртках. Кто-то берёт, кто-то шарахается, кто-то пугается, а кто-то просто улыбается в ответ. И тут старичок замечает ещё одну пару, которая кружит по залу, подходя к ребятам, у которых от тепла этих двоих на лице сразу появляются улыбки, мальчики и девочки будто бы на минуту оттаивают. Адаберт подходит к наблюдающему за ним целителю. — Сел, а эти двое кто? — А это их командиры — Гарри Поттер и его Гермиона. — Ты видишь, что они делают? — Вижу, Адаберт, и просто поражаюсь, как у них хватает душевных сил обогреть других. Спокойные доброжелательные глаза, на дне которых тщательно задавленная боль, добрая улыбка, слова… Простые слова, ничего особенного, но утихают слёзы, появляются улыбки. Действительно, как?